Королева выхватила трубу из руки анатома.
— Конечно же, это сиборнальский корабль — и военный. Что ему может быть нужно в этих мирных водах?
Прежде чем ответить, анатом с мрачным видом сложил руки на груди.
— Плохо, что во дворце больше нет гарнизона — король забрал с собой всех солдат. Будем надеяться, что этот корабль с послами и держит курс на Оттасол, а потому просто проплывёт мимо. А если и решит пристать здесь, то за пресной водой и припасами, с добрыми намерениями.
— Два других корабля наверняка тоже сиборнальские, — мрачно сказала королева. — И мало вероятно, что у них на борту тоже послы! Это больше похоже на эскадру пиратов. А мой дворец — лакомая цель!
— Да, это вполне возможно, — кисло согласился анатом, запоздало жалея о том, что позволил себя уговорить и остался во дворце, который теперь подвергался смертельной опасности.
— Меня предупреждали — мои друзья, — едва слышно проговорила королева. — И они вовсе не считали, что намерения гостей добры. Едва ли сиборнальцы понимают само это слово! Наверняка, они решили похитить меня и сделать пешкой в своих гнусных планах!
День мало-помалу клонился к закату. Корабли приближались ещё медленнеё, чем опускались за горизонт солнца. Во дворце поднялся переполох. Из подвалов добыли несколько бочек смолы и откатили их к берегу над маленькой бухтой, где сиборнальский корабль предположительно должен был бросить якорь, если в его намерения действительно входило посещение Гравабагалинена. Если намерения команды окажутся враждебными, то бочонки можно будет поджечь и направить на шлюпки, чтобы защититься хотя бы этим.
К вечеру стало душно. Теперь рисунок на парусе можно было различить даже невооруженным глазом. Баталикс уже коснулся горизонта и зажег вокруг себя концентрические кольца вечерней зари. Охваченные паникой слуги без конца вбегали и выбегали из дверей дворца. Фреир тоже добрался до граничной черты и утонул за ней в таких же нимбических кругах, как ранее его сосед по небосклону. Сумерки запаздывали и новые паруса в море словно светились: команда подняла их, чтобы не упустить ветер.
Сгустилась тьма и на небе одна за другой зажглись звезды. Ночной Червь сиял ярче других, затеняя тускло светящийся ниже Шрам Королевы. Во дворце никто не спал. Отчаяние, смешанное с надеждой, гнало усталость и сон. Беззащитным обитателям дворца некуда было бежать, негде укрыться. Оставалось уповать на удачу. Чужие корабли с равной вероятностью могли нести им как смерть, так и чудесное спасение. Всё зависело от неясных пока что намерений сиборнальцев.
Приказав завесить окна в своих покоях, королева ждала прибытия кораблей сидя в кресле. Рядом с ней на столе мерцали свечи из белого китового жира. Вино в высоком, толстом стеклянном бокале, налитое для королевы её рабом и охлажденное лучшим лордриардрийским льдом, стояло нетронутое, в пронизывающем свете свечей отбрасывая на стол трепетные блики. В ожидании своей участи королева неотрывно смотрела в стену прямо перед собой, словно вычитывая там незримые для других знаки судьбы. Наконец, в дверь тихонько вошел босой парнишка-грум и попросил позволения сообщить последнюю новость.
— Госпожа, с берега доносится звон цепей. Они отдают якорь.
Королева велела привести КараБансити и они вместе направились к берегу, где в засаде ждали несколько фагоров, готовых по первому знаку из дворца поджечь смолу. Факел уже горел наготове. Решительно взяв его в руку, королева принялась спускаться по извилистой тропинке к морю. Ожидание вконец измучило её и она решила встретить свою судьбу как можно быстрее, независимо от того, какой она окажется.
Подойдя к пенящимся волнам, с шипением набегающим на берег, она с факелом в руке смело вошла в воду. Её платье мгновенно намокло, но она игнорировала это, целиком сосредоточив внимание на пятне света, приближавшемся к её огню. Лишь оказавшись в воде, она почувствовала, что её друзья-дельфины нежно целуют ей ноги.
Постепенно сквозь шелест прибоя стал всё яснее доноситься скрип весел. Декорацией к сцене служила неясная громада корабля с подвязанными к реям парусами, закрывающая собой полнеба. Королева уже различала на веслах голых по пояс мужчин, дружно напрягающих могучие спины. На носу лодки стояли двое, один с лампой в руках — к несчастью, льющийся вперед свет не заливал их лица, делая неразличимыми черты.
— Кто посмел бросить якорь у моих берегов? — наконец громко спросила королева у подплывающих.
Ответом ей был голос, исполненный несказанного восторга, трепещущий от предчувствия, срывающийся:
— МирдемИнггала, королева королев, вы ли это?
— Кто говорит со мной? — снова спросила она. Но она уже узнала этот голос, узнала прежде, чем ответ донесся к ней над волнами.
— Ваш генерал, госпожа, Ханра ТолрамКетинет!
Генерал спрыгнул в воду и вброд двинулся к берегу. Королева подняла руку, предупреждая тех, кто затаился на утесе, что поджигать бочонки рано...
Оказавшись перед ней, генерал пал на одно колено и взял для поцелуя руку, украшенную кольцом с блестящим голубым камнем. Другая рука королевы легла ему на голову, ибо это было ей нужно, чтобы успокоиться. По сторонам от них полукругом стояли фагоры-стражники, личная охрана королевы. Тупые морды двурогих были едва различимы во тьме.
Следующим на берегу, кому пришла пора удивляться, стал КараБансити. Сделав несколько шагов навстречу вышедшему из лодки пожилому мужчине, он заключил его в объятия. Перед ним был его пропавший без следа друг и учитель СарториИрвраш!
— Я думал, ты бежал в Сиборнал — у меня были причины подозревать это. Я снова ошибся.
— Ты редко ошибаешься и на этот раз угадал! — весело отозвался СарториИрвраш. — С недавних пор я путешествую вокруг света. А что делаешь здесь ты?
— Я прибыл сюда советником короля, но потом тот, вспылив, оставил меня.
— Кем, кем? — потрясенно воскликнул СарториИрвраш. Он и представить не мог, что его оттасольский друг займет его место!
КараБансити вздохнул.
— ЯндолАнганол решил испытать меня на твоём прежнем посту — и едва я открыл рот, как он чуть было не зарубил меня! Госпожа бывшая королева попросила меня ненадолго остаться — и я согласился, не в силах отказать её милости. Несчастной женщине тут невесело и я развлекал её, как мог. Что ж, я вижу, что поступил очень разумно!
Тут КараБансити оглянулся на королеву, а вслед за ним и СарториИрвраш — она, не выказывая и следа грусти, во все глаза глядела на генерала ТолрамКетинета.
— Что слышно о принце Робе, её сыне? — спросил СарториИрвраш. — Он не подавал о себе вестей?
— Вести о нём доходят, но где он сейчас и чем намерен заняться в будущем, не знает никто, — КараБансити нахмурился. — Несколько недель назад он был у меня в Оттасоле, как раз после полёта ассатасси. Он пробыл в моём доме, — в том, что в порту, — всего два дня, но и за это короткое время успел надолго оставить там память о себе... — анатом хотел сказать больше, но передумал. Никто не должен был знать, что сын короля виновен в подлом убийстве сына его доброго друга Криллио Мунтраса. — Я склоняюсь к мысли, что он окончательно спятил, обратился в опасного безумца. С королевой о нём лучше не говорить.
Пока на берегу шел оживленный разговор, лодка совершила ещё один рейс к "Жрецу", чтобы забрать на берег Оди Джесератабхар и лейтенанта Ланстатета. Когда лодка во второй раз ткнулась в берег и гребцы вытянули её достаточно высоко, чтобы её не смыл самый высокий прилив, вновь прибывшие и встречающие вместе отправились во дворец, возглавляемые королевой и ТолрамКетинетом. Уже стояла глубокая ночь, но в окнах дворца горел свет и их там ждали.
СарториИрвраш в самых напыщенных выражениях представил Оди Джесератабхар КараБансити.
— Сиборнальский адмирал на борлиенской земле — не самая долгожданная гостья, — подчеркнуто холодно ответил анатом, дав понять, что вовсе не рад встрече.
— Я понимаю ваши чувства, — неохотно отозвалась Оди. Бывшая госпожа адмирал была бледна, её лицо очень осунулось, кожа от переживаний последних недель посерела, а волосы висели спутанными прядями. Из всевластной повелительницы тысяч мужчин она обратилась в жалкую пленницу, и это сломало её. Она прекрасно понимала, что никогда уже не вернёт своего высокого положения. Более того, само возвращение в Сиборнал не принесло бы ей ничего хорошего. Сиборнальцы всегда с крайним подозрением относились к тем, кто побывал во вражеском плену, считая их предателями.
Для нежданных гостей накрыли импровизированный ужин, перед началом которого генерал наконец встретился со своей сестрой Мэй и заключил её в объятия.
— Ох, Ханра, что с нами со всеми будет? — спросила брата Мэй. — Увези меня обратно в Матрассил. Иначе я сойду с ума в этой мерзкой дыре!
— Теперь всё будет хорошо, — уверенно ответил генерал.
Но, судя по лицу Мэй, она не верила брату. Теперь она мечтала только расстаться с бывшей королевой — и ей совсем не хотелось получить ту в свояченицы.
На ужин была подана рыба, а после оленина под соусом гвинг-гвинг. Выпили всё вино, не допитое свитой короля. В вино слуги обильно кололи лучший лордриардрийский лед. За ужином генерал ТолрамКетинет рассказал присутствующим о гибели всей Второй армии в горящих джунглях Рандонана. Время от времени он, желая получить подтверждение своим словам, поворачивался к лейтенанту Ланстатету, занявшему за столом место рядом с сестрой генерала. Рассказ предназначался в основном королеве, но та, казалось, совсем не слушала. МирдемИнггала едва притронулась к пище и во всё время ужина почти не отрывала от стола прикрытых пушистыми ресницами глаз. Она едва могла поверить, что её безумная авантюра с письмом увенчалась таким оглушительным успехом.
Когда с ужином было наконец покончено, королева, взяв с каминной полки подсвечник, сказала:
— Ночь уже перевалила за половину. Я покажу дорогим гостям их комнаты. В отличие от моих предыдущих посетителей, вам я по-настоящему рада.
Солдат и лейтенанта Ланстатета устроили на заднем дворе. СарториИрврашу и Оди отвели спальню по соседству с покоями королевы. К ним немедленно послали рабыню, которая должна была помочь Оди раздеться и позаботиться о её ране.
Когда всё были устроены, МирдемИнггала и ТолрамКетинет остались одни в просторном, гулком обеденном зале.
— Вы, наверное, устали, — сказал генерал королеве, когда они начали подниматься по лестнице на верхний этаж. Королева ничего не ответила. Поднимаясь по ступеням впереди генерала, она пошатывалась не от усталости, а от охватившего её волнения.
В коридоре второго этажа на окнах стучали незатворенные ставни, их раскачивал свежий ночной ветерок. Наверху, во дворцовых башенках, подсвеченных полярным сиянием, недовольно ворковали голуби. Быстро, искоса взглянув на генерала, королева сказала:
— У меня нет больше мужа, у вас не было и нет жены. Я уже не королева, пусть меня и продолжают так называть. С тех пор как я прибыла сюда, я забыла, что значит быть женщиной. Вам, генерал, предстоит узнать, какова я в постели, прежде чем эта ночь умрёт!
Распахнув дверь своей опочивальни, королева жестом предложила ТолрамКетинету войти туда первым. Тот замер в нерешительности:
— Всемогущего ради, ваше величество, я не могу...
— О, вы можете совершить сейчас то, что не в силах совершить сам Всемогущий. Я отринула веру, как сброшу сейчас это платье!
Сделав над собой усилие, генерал вошел в опочивальню и королева, одним движением освободив завязки на шее, распахнула платье, явив взору взволнованного воина чудесную грудь с сосками, обведенными широкими коричневыми кругами. Выдохнув имя королевы, генерал закрыл дверь. Она отдалась ему...
Они не спали до самого рассвета, жадно используя то, что осталось от ночи. ТолрамКетинет сжимал в объятиях королеву и его плоть была внутри неё. Таким был ответ на письмо королевы, отданное ею ледяному капитану, — ответ, так нежданно нашедший её...
* * *
Следующий день принес с собой тревоги, забытые за радостью ночной встречи. Сиборнальские корабли, "Союз" и "Золото Дружбы", готовились бросить якорь в бухте Гравабагалинен, которую некому было защищать. На берегу уже знали, что небольшой флотилией предводительствовал ни кто иной, как бывший посол Сиборнала Иоскега Сардал Пашаратид. Положение было критическим и требовалось торопиться, но Мэй удалось уговорить брата уделить ей полчаса для приватного разговора. Пока она рассказывала ему о своей несчастной жизни в Гравабагалинене, утомленный ночью генерал заснул. От злости Мэй выплеснула на брата кувшин охлажденного вина. Генерал мигом проснулся и вскочил со стула, рассерженный и недоумевающий. Пошатываясь после бессонной ночи, он торопливо вышел из дворца и бросился на берег, где его уже ждала королева. МирдемИнггала стояла на краю обрыва в обществе КараБансити и одной из пожилых служанок. Все не отрываясь смотрели в море.
Солнца стояли по разные стороны небосклона, а черные курчавые тучи наползали на них, отчего казалось, будто светила пылают особенно ярко, словно из последних сил. В этом яростном свете белые паруса сиборнальцев блестели как кварцевые.
"Союз" был уже близко, тогда как "Золоту Дружбы" оставался добрый час хода до берега. Эмблемы на туго надутых парусах были отчетливо видны стоящим на берегу. Вышедший вперед "Союз" убрал часть парусов, чтобы дождаться своего флагмана и войти в бухту вместе с ним. Бравые борлиенские воины под командой Ланстатета уже вовсю трудились, выгружая с борта "Жреца" боеприпасы и орудия. Давать бой на корабле против опытных мореходов было бы простым самоубийством.
— Они собираются вместе войти в бухту — да поможет нам Акханаба! — крикнул лейтенант генералу.
— Что здесь делает эта женщина? — сурово спросил ТолрамКетинет.
Пожилая служанка, личная рабыня королевы и давнишняя экономка деревянного дворца, помогала людям Ланстатета разгружать "Жреца". Возможно, она считала, что таким образом сможет выказать королеве свою преданность. Дюжина солдат поднимала из трюма бочонки с порохом и спускала их по пандусу на берег. Старуха-рабыня следила за тем, чтобы бочонки спускались ровно и расставляла их на берегу, предоставляя мужчинам возможность заниматься более неотложными делами.
— Что делаю? — помогаю! — крикнула она генералу в ответ. — А вы что думали?
Но на мгновение старуха отвлеклась и следующий бочонок, покатившись по пандусу, сбил её с ног, да так, что старуха, развернувшись, упала лицом на гальку.
Солдаты подняли рабыню, и, не обращая внимания на слабые протестующие стоны, отнесли подальше от воды и устроили поудобнее. По разбитому лицу старухи стекала кровь. МирдемИнггала торопливо спустилась на берег, чтобы помочь своей верной служанке.
Увидев, что королева склонилась над несчастной рабыней, генерал ТолрамКетинет подошел к ней и коснулся её плеча.
— Торопясь к вам, сударыня, я навлёк на вас беду. Я ни в коем случае не хотел этого. Жаль, что я сразу не взял курс на Оттасол!
Ничего не ответив, королева присела рядом с пострадавшей и положила её голову себе на колени. Глаза старой рабыни были закрыты, но дышала она ровно.
