Ясное дело, что РСЛ не могла осудить католиков за их борьбу против реально существующей дискриминации. Равно, как не могла она одобрять террор против мирных протестантов Ольстера, на которых приходилось примерно половина всех погибших и пострадавших в конфликте. Двусмысленность ситуации усугублялось тем, что католики, объективно, представляли более бедные и в большей мере пролетарские по составу слои населения Ольстера, и дискриминация по трудоустройству, в муниципальной жилищной политике и образовании для них была особенно болезненна.
Доклад по Северной Ирландии зачитал активист РСЛ из Белфаста Патрик О`Донелл. В заключение, уже своими словами, он вкратце изложил собственный взгляд.
— По уму, товарищи, надо, конечно, канализировать национальную нетерпимость в классовую. И кое-что мы уже на этом направлении сделали, в первую очередь, путем создания жилищных кооперативов, завязав на партию и разагитировав несколько сот человек, преимущественно, католиков. Но теперь, из-за этого, попы-радикалы и националисты нас тоже величают исключительно «британскими прихвостнями». Идеальной была бы ситуация, если бы эту чертову границу открыли, не отдавая Ольстер Ирландии (Именно это и произошло в РеИ, после вступления Объединенного Королевства в Евросоюз, что и послужило началом постепенной нормализации обстановки в Ольстере). Но это, конечно, фантастика, к сожалению… Поэтому мы взываем о помощи, товарищи. Одни мы с этим не справимся. Особенно ценной была бы поддержка из среды американской ирландской общины. Радикалы получают от американцев много средств и оружия. Причем, это ни хрена не дубины для бейсбола, если вы понимаете, о чем я. Было бы очень хорошо, если бы товарищи из СРП смогли с этим что-то сделать.
— Например? — спросил Доббс.
— Например — попытаться воздейстовать на общину, объяснить, что, вооружая правых радикалов, они несут своим собратьям по вере и крови только новые страдания такой медвежьей услугой!
— Я уверен, они и сами отлично это знают, — пожал плечами Хансен, — Им, зачастую, того и надо. Что может быть приятнее, чем быть пламенным патриотом, находясь далеко за океаном от фронта борьба? Кстати, а какую позицию занимают ирландские сталинисты?
— Компартия Ирландии считает Ольстер районом Ирландии, — развел руками Патрик, — Мало того, многие из их молодежки, «Движения им. Коннолли», принимали в конфликте непосредственное участие. Вроде как, в частном порядке, но Майкл О`Риордан такие вещи, насколько нам известно, только поощряет. На религию ему, может, и наплевать, но республиканец он совершенно непрошибаемый.
(Майкл О’Риордан председатель Рабочей лиги Ирландии в 1948-51, генеральный секретарь Коммунистической Партии Ирландиив 1951—1970, генеральный секретарь КП Ирландии в 1970-84, национальный председатель с мая 1984. Писатель, общественный деятель, ветеран Гражданской войны в Испании в составе интербригады «Колонна Коннолли»)
В конечном счете, было решено принять достаточно нейтральное заявление. Многие в зале были им не вполне довольны. Однако, перевес оказался на стороне тех, кто считал, что конфликт слишком сложен для простого определения. Ольстерской ячейке РСЛ было рекомендовано воздержаться от прямой поддержки сторон конфликта, максимально сосредоточившись на агитации пролетарского элемента обоих враждебных лагерей. Для усиления Ольстерской ячейки было решено откомандировать в Белфаст представителей РСЛ Британии, Шотландии и СРП США ирландского происхождения, а, кроме того, активизировать работу в Ирландии, хотя политический климат там был весьма для этого неподходящим, и коммунистов запросто кидали в тюрьмы или депортировали по самым надуманным обвинениям. А поколотить на улице могли и вовсе без всякого повода.
Дискуссия по Алжиру и ФНО имела очень похожий характер. Принципиальная разница состояла в том, что в самом Алжире французские троцкисты в настоящий момент практически не имели активистов. Все, кто там работал ранее, либо погибли от рук ОАС или исламистов, либо своевременно покинули Алжир. Поэтому формулировка вышла какой-то совсем невнятной, хотя в целом делегаты съезда сошлись на том, что само по себе освобождение Алжира от колониального гнета следует считать явлением прогрессивным и, в целом положительным. Не все французские делегаты были с ней согласны, но большинство решило именно так.
На этом фоне неожиданно легко и почти без ругани прошло постановление по возрожденному Коминтерну. Естественно, что обе тенденции уже высказали свою официальную позицию по этому поводу, благо, с момента объявления о его воссоздании прошло уже несколько лет. Однако, Теду даже показалось странным, что по такому «интересному» поводу почти не случилось перепалок. Конечная формулировка вышла вполне конструктивной: Конгресс всячески одобрял любую деятельность партий Коминтерна, направленную на установление власти народной демократии и социализма. Также, Конгресс выражал солидарность всем коммунистам партий Коминтерна, которые подвергаются политическим преследованиям и дискриминации в мире, а также готов содействовать им в деле борьбы. Вместе с тем, Конгресс выразил озабоченность в отношении того, насколько партии Коминтерна придерживаются марксистских и ленинских норм, принципов внутрипартийной демократии и плюрализма. Этот пункт был, что называется, дежурным. Впрочем, по отношению ко многим партиям озабоченность была более чем обоснованная.
Разумеется, все эти одобрительные действия сопровождались уймой оговорок, призванных, как охранные заклинания, огородить участников конгресса от прямых обвинений в сотрудничестве с Коминтерном. Особенно старались в этом отношении американцы, Пабло и Ламбер. Впрочем, и эти оговорки были сформулированы весьма аккуратно. Для посвященного, или после перевода «с троцкистского на человечий язык», они звучали бы примерно так: «Как коммунисты, мы не можем не одобрять активную деятельность партий Коминтерна и их прогрессивную роль. В целом, нам нравится то, что вы делаете. В принципе, мы согласны и на сотрудничество, если оно будет построено на принципах взаимного признания и уважения. Но не думайте, что мы хоть что-то забыли!». По большому счету, это и было то, чего Тед добивался.
Кроме того, отдельно одобрение было выражено в связи с реабилитацией РРП во Вьетнаме и поддержки Коминтерном деятельности РРП на Юге, подконтрольном сайгонскому режиму. Вьетнамцы не смогли приехать на Конгресс, сославшись на крайнюю занятость, но прислали большое письмо, которое зачитали еще в первый день.
После закрытия заседания Тед заглянул в редакцию «Вестника Конгресса», дабы проверить качество стенограмм, кратко пообщался с репортером «Daily Mail», который ловил известных делегатов конгресса возле проходной, и собрался, было, пойти домой, как неожиданно увидел Сергея, стоящего в тени живой изгороди, в скверике напротив главного входа CMC.
— Добрый вечер, — обрадовался Тед, — Какими судьбами занесло к нам, если не служебный секрет, конечно?
На этот момент партнерство кооперативов, организованных с участием РСЛ и «Horns and Hoofs», директором которой числился бизнес-консультант Сергиуш Беза, было настолько очевидным и широким, что скрывать контакты особой нужды и смысла уже не было. Но, тем не менее, Сергей редко вот так, запросто, навещал Джермистон, просто из-за нехватки свободного времени.
Мужчины пожали руки, и, не торопясь, двинулись по тротуару в направлении дома Теда.
— Да был тут рядом, во «Втором народном», — пояснил Сергей, — Один наш товарищ хочет взять ссуду под мое поручительство, вот и пришлось посодействовать.
— Вы берете ссуды у нас? — улыбнулся Тед, — В жизни бы не подумал раньше, что в этом возникнет нужда. Но, наверное, у вас есть какое-то дело, верно? Иначе могло бы подождать до выходных, Кэмдена и паба, я полагаю?
— Да, есть один вопрос, — Сергей немного замялся, — Относительно тех товарищей, которые приехали на конгресс. Хотелось бы попросить вас о небольшом одолжении, Тед…
— Наверное, вы хотели бы пообщаться приватно кое с кем? — предположил Тед.
— По правде сказать, да. Конкретно — с американцами. Но я сомневаюсь, что товарищ Хансен согласится. Товарищ Кэннон, как бы это сказать…
— Не вполне внушает доверие?
— Хм. Вроде того, если честно. Нет, я признаю, что он честный человек, но…
— Оставьте, Сергей, я все отлично понимаю. В свое время у нас с ним тоже были серьезные конфликты. То есть, вам нужен Доббс, и условия для приватного разговора с моей рекомендации, верно?
— Вроде того. Разумеется, мы могли бы все устроить и без прямого обращения к вам, но…
— Понимаю и ценю, — задумчиво кивнул головой Тед, — Кстати, раз уж мы встретились. Недавно Лаймон докладывал, что контрразведчики активизировали слежку за нашими предприятиями. Теперь они не пытаются внедрять агентов к нам, а тщательно наблюдают за передвижениями тех активистов, которые особо важны. Опрашивают людей со стороны, так или иначе причастных к нашей работе, прослушивают переговоры. Это весьма недешевые мероприятия, Сергей. Эдвард считает, что они готовят какую-то новую гадость. Нельзя ли уточнить по вашим каналам, чего нам ждать на этот раз?
— Сходу ответить сложно, — покрутил головой Сергей, — Те источники, что у нас есть, свидетельствуют: работа с социальными движениями в «Темз Хаус» поставлена очень плохо, по остаточному принципу. Сами понимаете, после этих скандалов все силы брошены на ловлю шпионов, причем, мы стараемся постоянно подкидывать им «пустышки». Кстати, консерваторы приложили руку к истории с Хили, вы в курсе?
Естественно, что Тед был в курсе. Еще в феврале в Лейбористской партии случился небольшой, но заметный для всех заинтересованных скандал. Джерри Хили, будучи депутатом-лейбористом, смог, путем весьма сложной интриги, получить должность руководителя молодежной партийной организацией «Молодые социалисты», а также стал главным редактором партийной газеты. «Молодые социалисты» была достаточно популярной организацией — в ней числилось свыше семи тысяч молодых людей по всей стране. Любой сознательный человек на месте Хили стал бы использовать ситуацию на «всю катушку»: проводить свою линию, но аккуратно, чтобы не всполошить куда менее радикальных партийцев. Хили же поступил иначе. Он не только открыто пропагандировал самые «злобные» коммунистические идеи (это, само по себе, было бы, скорее всего, простительно для члена социал-демократической партии), но и откровенно саботировал все совместные партийные мероприятия, наплевав с высокой колокольни на требования руководства, включая партийного организатора и самого Гайтскелла. Подобная позиция делала его популярным среди некоторых членов молодежки, но вызывала естественное возмущение у всех остальных. В конечном итоге, на специальном совещании лейбористы сняли Хили с поста, а затем и вовсе изгнали из партии, «Молодых социалистов» же ликвидировали совсем, посчитав, что это проще, чем пытаться очистить их ряды от саботажников и хулиганов. При этом своего мандата, он, естественно, не лишился, и превратился в довольно странного депутата: марксиста по самоназванию, который, при этом, активно выступал против лейбористов на парламентских прениях, и о котором весьма одобрительно отзывался ряд видных консерваторов…
Юмор ситуации состоял еще и в том, что организовывать новую молодежку Гайтскелл доверил Хастону, уповая на огромный опыт последнего в работе с молодежью. То есть, по сути, едва выгнав «козла из огорода», тут же запустил туда другого, только более умного…
— Насколько я знаю, пока Джерри возглавлял молодежку, на него писали много доносов: про то, что он ведет активную коммунистическую агитацию. Но это, само по себе, у нас пока не преступление, хотя многие, видимо, не в курсе… Часть этих поклепов потом возвращались к нам же — когда Макмиллан с ехидной ухмылкой приносил их Гайтскеллу. Меня не особенно это тревожило: Хили, и вправду, вел себя ужасно. Впрочем, мне кажется, он иначе и не может… А что вас смутило в этой истории?
— Смущать-то меня ничего не смущает. А вот то, что ряд депутатов от консерваторов зачастили на «Темз Хауз» и дают там консультации по борьбе с рабочим движением и социалистами — немного смущает. Больше всего, причем, туда частит эта новая депутатка, Маргарет Тэчер. Похоже, её роль в деле Хили не стоит недооценивать.
— Как же, помню, — поморщился Тед, — Она шла от округа Финчли, этого рассадника буржуев и подбуржуйников. Хастон рассказывал о её выступлении, насчет «Закона о публичных органах», в феврале. По его словам, возникало ощущение, будто это не эта инженю выступала, а Людвиг Мизес на пике карьеры. А какие рекомендации она может дать? Насколько мне известно, она из числа обычных упертых лавочников, которые способны увидеть «социализм» в малейшем снижении цен на общественном транспорте.
(Людвиг фон Мизес (нем. Ludwig Heinrich Edler von Mises, 29 сентября 1881, Лемберг, Королевство Галиции и Лодомерии, Австро-Венгрия — 10 октября 1973, Нью-Йорк, США) — экономист, философ, историк, праксиолог, сторонник классического либерализма, внесший значительный вклад в развитие австрийской школы экономики. Наряду с Ф. А. фон Хайеком является одним из основателей философии либертарианства.)
— Никогда не знаешь наверняка, с какой стороны появятся проблемы, — задумчиво ответил Сергей, — По её депутатскому запросу в январе Налоговое Управление осуществило проверку активов «Horns and Hoofs» и, судя по всему, прошлись они и по части наших клиентов. В конторе-то все чисто, Энди свое дело знает, но… У меня полное ощущение, что за этой леди кто-то стоит, кто-то во много раз более компетентный, чем она, хотя и она не промах. Кстати, наши с вами контракты их совершенно не заинтересовали, настолько, что я бы сказал: «демонстративно». Словом, мне кажется, в отношении этой дамы следует принимать какие-то меры. А вам надо вести себя намного осторожнее, чем сейчас. Согласитесь, что вы немного расслабились, верно?
— Не без того, — вынужден был признать Тед, — Оно и не удивительно, мы же не делаем ничего криминального.
— А вот в нашем деле так нельзя, — вздохнул Сергей, — Одному политику, не будем называть его имя, приписывают такую фразу: «был бы человек — а статья найдется». Вы и сами отлично знаете, что у вас тут, в мире капитализма, эта фраза еще более верна, чем у нас. Вспомните, хотя бы, Сакко и Ванцетти…
Тед лишь мрачно кивнул головой.
На конгрессе Тед старался себя вести так же, как и всегда, несмотря на некоторую прибавившуюся нервность. Когда обсуждение затронуло отношение к СССР и его внутренней и внешней политике, начались довольно острые споры.
Большинство участников конгресса уже несколько разуверилась в идее «третьей силы», тем более, что в странах Варшавского Договора и ВЭС не имелось каких-либо заметных со стороны разногласий (в РеИ противоречия между политикой Мао, Хрущева и Тито давали наиболее богатую пищу для разногласий по их оценке в троцкистской среде). Правда, поводов для критики хватало: Югославию критиковали за имевшуюся, якобы, дискриминацию малых народов (на примере косовских албанцев и словенцев), правда, без особых доказательств; Китай — за оккупацию Тибета. Правда, после доклада по Тибету, зачитанному гостем конгресса, преподавателем Пекинского университета Лю Жэньцзином этот вопрос заглох сам собой: Жэньцзин подробно обрисовал картину того, что творилось на Тибете до ввода китайских войск, и желания вступаться за лам ни у кого не возникло.
