Одним словом, решив, что в СССР и других странах социализма трудовое участие членов кооперативов, — скорее вынужденная необходимость, нежели обязательный элемент организации, Тед решил ограничить участие членов кооператива помощью при сносе и разборе аварийных зданий на будущей стройплощадке, а также вспомогательными работами, — выгрузкой материалов, и иной помощью в сравнительно умеренных объемах. Кроме того, было оговорено, что дольщики примут активное участие в благоустройстве придомовой территории и в организации будущих домовых комитетов. И значение это имело скорее консолидирующее, нежели экономическое, — дабы дольщики знакомились с будущими соседями, а также с коммунистами-организаторами, привыкали к совместному характеру труда и эффективности низовой организации. Что же до собственно строительства, то по всему выходило, что строители-профессионалы, без привлечения которых обойтись все равно было никак, основной объем работы проделают и качественнее, и быстрее, и дешевле. Разумеется, Тед обсудил эти вопросы с Сергеем. Тот оказался к подобным предложениям не совсем готов, — признавая их обоснованность, он, все же, для верности, отправил запрос по каким-то своим инстанциям. Ответ пришел очень быстро, и оказалось, что в целом Тед был полностью прав. Привлечение участников кооперативов к самому строительству в СССР было делом сугубо вынужденным, и связанно было с желанием хоть немного разгрузить СМУ и другие строительные организации, чей план в Союзе был разверстан на несколько лет вперед без всяких «передышек» и послаблений.
При сносе старых промышленных домов проявили максимальную хозяйственность: где было можно, старались сохранить пригодный к использованию добротный столетний кирпич, стальные и чугунные балки, плитку, каменные блоки. Сергей (которого все непосвященные знали как польского эмигранта Серигиуша Безу) несколько раз сам приезжал на стройплощадку, и подкинул идею: не сдавать в металлолом некоторые образцы древнего промышленного оборудования, которое не было демонтировано в брошенных сооружениях: там нашлись старые винтовые прессы, паровые машины, разнообразные неисправные станки причудливых очёртаний и многое другое.
— Много вы на металлоломе, все равно, не заработаете, — заметил он, — Черный металл сейчас дешевый, а все, что тут было ценного, давным-давно скрутили, еще во время войны. Лучше бы вы выбрали то, что получше смотрится, и организовали музей старинного промышленного оборудования. Скоро таких вещей будет нигде не увидеть, а, между тем, эти станки — памятник британскому пролетариату, который потом и кровью ковал за ними промышленную революцию, изменившую весь мир. Можно, кстати, уже сейчас поискать, что есть на распродажах металлолома, — интересные вещи можно купить за копейки… Скоро в Лондон будет приезжать много туристов, лишние деньги вам не помешают. К тому же, найдется работа старикам-пенсионерам, чтобы не скучали, — смотрителями, и подросткам, какими-нибудь сувенирами приторговывать, лимонадом и бутербродами на каникулах…
После согласования с другими участниками проекта, решено было так и сделать. Один из старых корпусов, 1859 года постройки, вместо того, чтобы разобрать и демонтировать, огородили, слегка подновили, и стали стаскивать в этот типичный образец индустриальной архитектуры, ненавистный дедам и прадедам нынешних рабочих, все интересное железо, которое находилось во время сносов. А интересного нашлось немало, например, прялка «Дженни» выпуска 20-х годов прошлого века, токарный станок Модсли, и даже маленький узкоколейный паровоз крайне архаического вида (его, в первый момент, даже приняли за «Ракету» Стефенсона).
Не обошлось во время расчистки территории и без сюрпризов. Так, на чердаке одной из старых мастерских, была обнаружена немецкая бомба весом в сто килограмм, причем, совершенно новая с виду. Хотели, было, вызвать саперов, но тут от Сергея приехала на неприметном грузовичке «Форд» пара каких-то неразговорчивых мужиков с ящиком инструментов, обезвредили бомбу, сняв с неё все взрыватели, и увезли завернутую в брезент увесистую «тушку» бомбы в неизвестном направлении. Поскольку дело было в выходной, и на площадке почти никого не было, дело обошлось без особого шума. Из всей организации посвященными в подробности произошедшего оказались только Фред, Тед и Алан, случайно оказавшийся поблизости. Тед и Алан недоумевали, и лишь Фред понимающе ухмылялся, явно припоминая что-то из своего норвежского опыта. Но и он предпочел ничего не комментировать.
Другие сюрпризы были более приятные: так, при разборе пола одной постройки непонятного назначения, рабочий обнаружил чугунный сундучок, в котором, после вскрытия, нашлось четыре тысячи золотых соверенов Георга III. Эту находку тоже было решено не афишировать, и деньги (29 кг золота стоили, даже без учета коллекционной ценности, никак не меньше 20 тысяч фунтов) пополнили фонд предприятия.
— Теперь мы можем вернуть вам вашу ссуду, — заметил Тед, честно рассказавший о находке Сергею, когда он, в очередной выходной, приехал посмотреть на площадку, — В принципе, в ней больше нет нужды.
— Вот, я же говорил! — улыбнулся Сергей, — Главное, ввязаться в настоящее дело, а дальше оно само попрет! Не переживайте, лучше организуйте новые проекты. Раз у вас появились свободные средства, я бы предложил, по опыту наших товарищей из южных стран, создать народный банк. Слыхали про такие учреждения? Английские законы ничуть этому не препятствуют, хотя, Маркс свидетель, — еще поискать надо страну, где банковское законодательство столь точно соответствовало бы определению: «Возведенная в закон воля правящего класса».
— Свой банк нам нужен, — кивнул Тед, — Многие товарищи уже сейчас, помимо строительства нашего кооперативного квартала, предлагают организовывать производственные кооперативы. Им, хотя бы формально, потребуется брать ссуды. Кроме того, ссуды, уже настоящие, многим членам кооператива потребуются на обзаведение. Теперь, когда денег стало больше, меня смущает только одно обстоятельство: не слишком ли много мы на себя берем с самого начала?
— Разве же это много?! — развел руками Сергей, — В Италии некоторые товарищи создают предприятия с многими тысячами участников и множеством структурных подразделений, — и строительство, и промышленное производство, и сельское хозяйство, и сфера услуг. И это правильно, я считаю, — если есть возможность, надо каждый пенс нести мимо буржуев, чтобы деньги работали на тех, кто их и создает… Кстати, может договорится и кого-нибудь сюда командировать вам в помощь?
— Поделиться опытом никогда не вредно, — с готовностью согласился Тед, — Да, насчет производственных проектов. Среди ваших предложений мне попался интересный вариант проекта для жилищного строительства. Те, которые называются «Таунхаус». Они хорошо подходят для застройки средней плотности, квартиры получаются просторными, удобными. Есть варианты со встроенными гаражами. Практически — сочетают достоинства частных домов по комфорту проживания с достоинствами многоквартирных по удобству единого подключения и разводки коммуникаций. Плюс, — люди не отгораживаются заборами, сохраняется коммунальный характер проживания, соседские отношения. А самое полезное, на мой взгляд, — это то, что их можно собирать из однотипных конструкций. Все что нужно для их производства, — циркулярные пилы для фанеры и древесины, пневматические молотки, кое-какой ручной инструмент и стапели. Утеплитель используем на основе минеральной ваты и пенопласта. На облицовку пустим тот кирпич, который удалось получить при разборке старых корпусов, но вообще, можно применять любой, вплоть до кирпичной плитки. Именно такой проект мы утверждали в муниципалитете для нашего квартала, и, как мне кажется, производство подобных домов будет иметь хороший спрос во всем Большом Лондоне. Может быть, начнем как раз с такого заводика? У нас есть несколько десятков дольщиков, которые сейчас на грани потери работы. Давайте, параллельно развертыванию строительства, организуем их в кооператив?
— Мне нравится, как вы рассуждаете, Тед, — с уважением ответил Сергей, — Я и сам хотел предложить именно этот вариант, но вы меня упредили. В СССР мы такие дома, правда, почти не строим, — для нашего климата они слишком легкомысленные. Только несколько опытных кварталов и мини-отелей в Крыму. Их спроектировали с учетом технологий, доступных в Великобритании, и предпочтений англичан в отношении стандартов жилья.
— А в СССР есть какие-то строительные технологии, недоступные в Великобритании? — с недоверием поднял бровь Грант.
— Вот выберитесь к нам в гости, — сами посмотрите, — с лукавой усмешкой ответил Сергей, — Что ж, давайте согласуем, что вам еще понадобиться, на данном этапе…
К моменту окончания расчистки территории, заводик уже работал. Со стороны было нанято всего несколько человек, — бухгалтеры и инженеры, все из числа молодых социал-демократов. Людей с буржуазным складом характера и предрассудками кооперативная форма организации отпугивала, но и нельзя сказать, чтобы их кто-то упрашивал. Лишенные же классовых и сословных (да, в «демократической» Англии и это тоже имело значение) молодые люди быстро поняли, что дело не только правильное с идеологической точки зрения, но крайне выгодное: полноправный член кооператива имел возможность получить не только долю прибыли, но и неплохое жилье в беспроцентную рассрочку. Кроме того, он мог брать ссуды в народном банке под такой «процент», который заставил бы любого настоящего капиталиста-банкира немедленно удавиться от жадности. В перспективе было открытие своей школы, больницы, парикмахерских, библиотеки, и даже церкви. По настоянию Сергея Тед, не без труда, но отыскал молодого викария из Йоркшира, который придерживался крайне левых взглядов, и за их пропаганду пастве даже успел отсидеть в тюрьме в начале 50-х.
— Зачем нам этот поп? — удивленно спросил Тед после собеседования с пастором, — Ведь это же расходы: сама церковь, потом затраты на её поддержание в приличном виде, и все это ради того, чтобы у нас сохранялась религиозная пропаганда, с которой мы боремся?
— Поп у нас непростой, — улыбнулся Сергей, — Отец Мартин, — поп-коммунист, а это само по себе многого стоит. К тому же, он умеет плотничать. А само наличие церкви сильно усыпит бдительность некоторых … шибко бдительных.
— Да он почти анархист! — воскликнул Тед, — Я всю жизнь стремился быть большевиком, но когда беседую с ним, мне кажется, что это я — соглашатель и оппортунист, уже потому, что немало денег отдал буржуям за фанеру, гвозди и цемент…
— Он же проповедник, — пояснил Сергей, — Его язык — язык яркой метафоры, привык он так. Вы просто мало смотрите со стороны на себя самого. Порой, вы тоже на него похожи, когда выступаете на митинге, или пишите для молодежи. Религия, это, конечно, устаревшая глупость, тут я, разумеется, с вами не спорю. Но, мы же понимаем, зачем она нужна людям? Вспомните слова Маркса: «Религия — это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому, как она — дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа». Религиозное учение служит, как бы, опорой для слабых духом, оно дает надежду и волю к движению даже тогда, когда жизненные обстоятельства говорят, что все тщетно. Да, мы можем лишить людей религии, но им требуется вера. И, пока они не обретут веру в себя и в свои возможности в реальном мире, выбивать из-под них опору, — опрометчиво. Надо действовать не торопясь, и лучший способ — воспитание материалистического, научного взгляда на мир. Если все пойдет, как задумано, молодежь будет наша. Ну, а те, кому уже поздно себя радикально менять, пусть лучше имеют дело с отцом Мартином, как считаете?
— Я, разумеется, не против, но, как бы он не совратил всех наших людей в анархическую ересь, — проворчал Тед.
— А это решаемо, я думаю. С ним надо просто поговорить по душам, он все поймет.
— Пригрозите ему ледорубом?
— Думаю, хватит убеждения. В крайнем случае, можно напомнить ему небольшую историю из его семинарского прошлого. В этих семинариях, знаете ли, нравы почище, чем на вашем флоте…
— «Ром, плеть и педерастия»? Мальчики из хора?
— Ну, зачем же конкретизировать? Да и обижать хорошего человека не к чему, он ничего плохого никому не сделал. Два подростка шалили, и попались на глаза воспитателю. Просто напомним, что для пастыря важнее всего интерес паствы. И, в первую очередь, интерес классовый. А его, в нынешних условиях, могут отстоять только большевики. Для анархии, глядишь, тоже придет время, — когда коммунизм построим… Но не раньше.
После забивания свай и установки кирпичных фундаментов, дома собрали исключительно быстро, — конструкции были уже готовы, и на сборку ушло всего несколько дней. Куда больше времени, чуть больше недели, потребовалось для черновой отделки: стены обложили «антикварным» кирпичом, провели коммуникации, поклеили плитку в санузлах и установили сантехнику.
Назвать новый квартал решено было «Джермистон», в честь родного города Гранта в ЮАР. Тед голосовал против, и вообще, считал, что кооперативному кварталу подходит какое-нибудь более «революционное» название, но большинство поддержало именно этот вариант.
Принимать Джермистон приехали не только все дольщики и почти весь состав РСЛ и молодежной группы, но и чины из районной администрации, полицейский чиновник, и депутат Лейбористкой партии от округа.
Важные чины с некоторым недоумением смотрели на красные флаги, которыми были декорированы дома и церковь.
Разумеется, все важные гости выступили с речами, но над муниципальным чиновником и депутатом, не сделавшими для сограждан практически ничего, в толпе только посмеивались, особенно, когда те употребляли вычурные и пафосные обороты, смысл которых мало кто понимал. Контрастом звучала речь Гранта, энергичная, простая и доходчивая, которую рабочие громко приветствовали, и краткая проповедь отца Мартина, пожалуй, еще более радикальная и зажигательная. Когда же Тед, под аплодисменты и крики «Гип-гип-ура!» всех собравшихся, перерезал символическую ленту на въезде в квартал, и приглашенный духовой оркестр пожарной команды заиграл «Интернационал», высокие гости вовсе «увяли». Однако, последовавший после банкет всем понравился, и несколько притупил их настороженность.
Новенькие дома, в которых новые жильцы тут же бросились обустраиваться, производили на других рабочих Лондона могучее впечатление, которое не заменила бы любая, самая упорная и многолетняя агитация. Про кооператив, превративший заброшенную промышленную зону в уютный и комфортабельный район на несколько тысяч жителей, написали многие газеты, в первую очередь, разумеется, лейбористские. Тон консервативных изданий, если они вообще сочли нужным упомянуть такую «мелочь», был снисходительно-настороженным. Рабочие с разных концов Большого Лондона съезжались в Ист-Энд, взглянуть на Джермистон, полюбоваться на красивую внешнюю кладку домов, несущую следы благородной старины, блестящие оцинкованные крыши, и поговорить с новоселами. Последних легко было застать вечерами на улице, поскольку они были заняты разбиванием газонов, посадкой деревьев и кустов, а также оборудованием детских площадок. Детские площадки вкупе с озеленением, вообще, производили на всех зрителей, и не только на небогатых рабочих, сильнейшее впечатление. Большинство районов города, в которых проживали люди низкого и среднего достатка, не имели вообще никакого пространства для детей и общественного отдыха. Считалось, что для этого достаточно городских парков.
