Обе группы прибыли в Ирландию вечером 3-го февраля, и немедленно приступили к работе. «Доминго» и Лаймон быстро взяли управление в свои руки (к немалому облегчению Макконахи), что отразилось на ходе расследования самым положительным образом. Довольно быстро, используя сеть осведомителей, уже худо-бедно построенную CASA с начала работы в Ольстере, удалось выяснить, что боевики, осуществлявшие нападения и убийства, были, скорее всего, местными. Никто из людей, похожих на участников нападения, Ольстер не покидал, ни в Ирландию, ни в Британию, ни куда-либо еще. По горячим следам удалось выявить автомобили, которыми пользовались нападающие, а через связи в полиции — отследить их владельцев. К концу дня 4-го февраля CASA чертовски повезло — один из местных жителей, пожилой овцевод, в округе городка Балликасл, видел микроавтобус «Фольксваген Т1» с несколькими подозрительными пассажирами, который в день нападений быстро приехал со стороны Белфаста, и останавливался на заправке на окраине. Фермер обратился к местному полицейскому, но тот заявление, в целом, проигнорировал, посчитав старика пьяным. Тот, и вправду, нередко и основательно закладывал, но именно в этот день, как он клялся, был трезв как стеклышко. Поэтому он позвонил своему сыну, работавшему в кооперативной мебельной мастерской в Белфасте, и уже от него информация попала к Макконахи и Лаймону. В указанном районе сельской местности графства Антрим был проведен скрытый поиск. В нем приняли участие более тридцати бойцов CASA, и еще столько же добровольцев-партийцев, на двух десятках машин. Часть бойцов еще в Белфасте получили личное оружие, несмотря на весь сопряженный с этим риск — Лаймон и Доминго пришли к общему выводу, что риск столкнуться с вооруженными головорезами был не в пример выше. Из полиции и тюрьмы вытащить человека, при некоторых условиях, вполне возможно — а вот с того света, весьма вряд ли. В результате, указанный «Фольксваген» был обнаружен возле заброшенной фермы, стоящей на отшибе, спрятанным под кучей старой парусины. Установленное за фермой скрытое наблюдение выявило наличие на ней хорошо замаскированного укрытия, в котором находилось несколько человек — вероятно, пять или шесть. Они размещались в полуподвальном помещении жилой пристройки, и, судя по всему, заранее подготовили его для того, чтобы на длительное время «залечь на дно». Снаружи за окрестностями постоянно наблюдали один или два дозорных, но пока они ничего не заподозрили.
Возник логичный вопрос, что делать дальше. Можно было выдать предполагаемых террористов полиции. Но поведение последней наводило на мысли, что в таком случае, боевики очень быстро вновь окажутся на свободе. С другой стороны — причастность или непричастность прячущихся на ферме людей выяснить представлялось возможным только в случае захвата. Получить санкцию от ЦК Интернационала в требуемые сроки было невозможно — открытые каналы связи были для этого непригодны, а секретные не обеспечивали оперативности. В конце концов, Доминго, Лаймон и Макконахи, взвесив все «за» и «против», решили проводить операцию на свой страх и риск. Вечером 4-го числа был проведен общий брифинг со всеми будущими участниками.
5-го февраля в шесть утра две группы отборных бойцов, только из числа служивших в британской армии или на флоте, и наилучшим образом зарекомендовавших себя во время подготовки, выехали на встречу с агентами, ведущими наблюдение за схроном. Часть получила винтовки Ли-Энфилд SMLE, малокалиберные винтовки, оснащенные глушителями и оптическими прицелами и боеприпасы, и рассредоточилась по округе, чтобы отрезать противнику возможные пути отступления. Другая часть сформировала штурмовую группу, которая сосредоточилась рядом с фермой, но вне видимости с неё, за дорожной насыпью. Её бойцы получили пистолеты-пулеметы Томпсона, импровизированные шоковые гранаты со снаряжением из черного пороха и магния, и облачились в бронежилеты Гроу американского военно-воздушного образца времен войны, а также в каски, тоже американские, М1, того же периода.
По команде, снайперы, вооруженные бесшумными винтовками, уничтожили обоих дозорных противника, один из которых прятался на чердаке у слухового окна пустого коровника, а другой — в одном из сараев. После этого штурмовая группа оцепила жилую пристройку, в полуподвал полетели шоковые гранаты, а после их разрыва бойцы скоординировано ворвались внутрь. Засевшие внутри боевики были ошеломлены грохотом и вспышками, но некоторые смогли оказать сопротивление, открыв огонь из пистолетов-пулеметов. Двое бойцов штурмовой группы были ранены, еще одного спас от тяжелого ранения бронежилет. Из восьми боевиков убиты на месте были трое, еще один получил тяжелое ранение и умер, не приходя в сознание, четверых удалось скрутить в относительной сохранности, не считая синяков и выбитых прикладом зубов. В подвале был обнаружен недельный запас продовольствия, воды и виски, заранее оборудованный нужник, печь с большим запасом топлива и хитрым дымоходом, практически исключающим обнаружение дыма со стороны. У боевиков были изъяты три пистолета-пулемета МР-40, четыре пистолета P-38, три Кольта М1911 и револьвер Смит-Вессон МP, из которого, видимо, и был убит священник. То, что убийцы даже не удосужились избавиться от «запачканного» оружия, весьма недвусмысленно говорило о том, что преследования со стороны полиции они вообще не боялись.
Допрос задержанных был тяжелым. Почти никто в CASA подобного опыта не имел, и основную часть пришлось взять на себя Доминго. Боевики долго не проявляли желания говорить — поняв, что попали не в руки полиции, а к коммунистам, разъяренным гибелью товарищей, они не чаяли остаться в живых и предпочитали молчать. В конце концов, удалось выяснить, что организатором нападений был Шон Кейси. Двое из убитых на ферме боевиков были его сослуживцами по американским воздушно-десантным войскам, и они же возглавляли нападение на ссудную кассу. Убийца падре Жеремиаса был захвачен живьем — его, после тщательных расспросов, выдали подельники.
— Как лучше поступить в такой ситуации? — задумчиво произнес Тед, когда эти новости достигли Лондона, — Очевидно, что «Оранжисты» такой реакции не ждали. Но не будет ли она для них подарком?! Если мы ответим жестко, как и положено, и как нам всем самим хотелось бы, когда наших товарищей убивают, они могут подключить полицию, которая не даст нам жизни, и не только в Ирландии.
— Кейси надо валить, — жестко отрезал Фред, — В такой ситуации стоит лишь один раз дать слабину, чтобы они сделали из нас мальчика для битья по любому поводу. К тому же, если мы не отреагируем, это оттолкнет от нас сторонников: кому нужны союзники, не способные постоять даже сами за себя?!
— Согласен с товарищем Элиотом, — задумчиво согласился Сергей, приглашенный на очередное специальное совещание, — А чтобы никто не стал подключать полицию, следует, как мне кажется, принять специальные меры…
Ночью 7 февраля в Белфасте произошли знаменательные события. В собственном доме был убит Шон Кейси, расстрелянный из пулемета «Брен» прямо через входную дверь, вместе с двумя охранявшими его вооруженными боевиками «оранжистов», которых достало даже сквозь стены. Практически то же самое произошло с его братом Фредом, который был, по сути, «мозговым центром» «оранжистов». Одновременно незваные гости явились к его заместителям, пожилому буржуа Рону Галлахеру и бывшему капитану британской армии Энгусу Фланагану. Обоих скрутили и вывезли в неизвестном направлении на легковых автомобилях с залепленными грязью номерами. Примерно в то же время неизвестные в масках ворвались в дома преподобного Алана О`Кифа, которого, к собственному немалому смущению, застали в одной постели с молодым человеком, причем оба были в чем мать родила. Дав «греховодникам» наскоро одеться, обоих также связали и затолкали в машину.
Всех похищенных развезли в разные укромные места графства, где, завязав глаза и поставив на колени в грязь посреди чистого поля, объяснили следующее: с текущего дня и до веку, никто не должен сметь даже пальцем касаться коммунистов из любых партий, дольщиков кооперативов и священников любых конфессий, исповедующих идеи социальной справедливости. Это относится совершенно ко всем. Вне зависимости от религиозной и партийной принадлежности, и личных политических воззрений. В противном случае, покусившаяся на коммунистов партия, группа или секта будут уничтожены поголовно, а также все члены их семей и друзья, опять таки, без малейшего разбора. Публичная полемика — это совсем другое, тут никто не покушается ни на чье право отстаивать свою точку зрения. Но как только в дело пойдет оружие или доносы властям — врагам коммунистов лучше сразу застрелиться, чтобы не подвергать себя лишним мучениям…
Фланагану и Галлахеру похитители представились, как агенты Коминтерна, и сообщили, что единственная причина оставлять их в живых — это то, что все допрашиваемые, не сговариваясь, называли их непричастными к нападениям, утверждая, что все это дело рук братьев Кейси и их банды. О`Киф вместе с любовником был отвезен обратно домой, будучи уверенным, что общался с представителями «Возрожденной Ирландской Гражданской Армии им. Джеймса Коннолли». По утру все трое узнали про судьбу братьев Кейси, а ближе к полудню полиция обнаружила трупы десятерых боевиков, убитых на ферме, лежащие в рядок возле центрального полицейского участка Белфаста. Вместе с ними было аккуратно сложено их оружие, которое недвусмысленно указывало на авторство убийства священника и активистов РСЛ. Впрочем, формально, они так и остались нераскрытыми.
Естественно, реакция последовала быстро, и достаточно жесткая. Почти все более или менее известные члены РСЛ в Ольстере были задержаны в течении нескольких суток. Ни Лаймона, ни, тем более, Доминго, в Ирландии уже не было — они, вместе с направленными на усиление бойцами, вылетели частными рейсами принадлежащей Коминтерну авиакомпании сразу после операции. Однако, после допросов в полиции, все были освобождены — никаких улик, ни прямых, ни косвенных, на ирландских коммунистов не имелось. У всех было железное алиби, да, собственно, практически все, кроме Макконахи, и понятия не имели, что произошло.
С того момента более никто, кроме властей, работе коммунистов в Ольстере не мешал: урок пошел на пользу. Простые же ирландцы, в особенности, католики, поняли, что с РСЛ можно иметь дело, и они умеют защитить себя и своих друзей. Кроме того, сам факт арестов и задержаний активистов в ходе расследования, несколько неожиданно, но сыграл позитивную роль в массовом восприятии коммунистов — отныне никто уже не подозревал в них лоялистов. Работа в Ирландии все время расширялась, в партию и кооперативы вступало все больше и больше народу. ИРА же, начиная с зимы 1960-61 гг. заметно покачнулась в настроениях влево, и начала путь к существенным внутренним изменениям. До победы, конечно, было еще очень далеко, но теперь у людей, по крайней мере, появилась надежда, и твердая платформа для будущих социальных перемен…
Неудивительно, что для Тэтчер время у Теда нашлось очень нескоро.
Для начала, естественно, он тщательно ознакомился со всеми материалами, которые предоставила ему депутатка в той самой папке. Увы, ничего особенно сенсационного там не было: все лишь досье на парламентариев и членов правительства от партии консерваторов, список политиков, которые напрямую консультировали спецслужбы на предмет борьбы с левыми и другими оппонентами консерваторов, некоторые подробности относительно бизнес-связей представителей истеблишмента, личных пристрастий и интрижек. Большую часть из этой информации Тед и так отлично знал: её никто и не пытался скрывать. Да, если единовременно выплеснуть в СМИ данные о коррупционных связях консервативных депутатов, про их лоббизм и неформальные договоренности, это, пожалуй, могло бы иметь некоторый резонанс. Возможно, правящей партии пришлось бы даже изрядно напрячься, чтобы снять с себя все обвинения. Но, если вдуматься, ценность подобного вброса была невелика. Ведь для того неформальные связи и существуют, чтобы их участники не утруждались документированием своей деятельности и не оставляли улик. А уж то, что представители обеих наиболее массовых парламентских фракций обстряпывают свои делишки не в открытых прениях, а в кулуарных сговорах, не было тайной с тех самых пор, как в Англии возник парламент.
Иными словами, содержательная часть компромата не выглядела угрожающей для властей, так как лишь подтверждала то, что и так все знали. А остальное просто не представляло большого интереса, хотя кое-что и можно было использовать, но, разве что, в будущем.
По всему остальному же следовало крепко подумать и посоветоваться с товарищами. О том, насколько полезным кадром является Тэтчер, Тэд имел беседу с Джоком Хастоном. Мнение того было неоднозначным. На выступлениях в Палате Общин Тэтчер, с одной стороны, проявляла незаурядные задатки ораторского мастерства, она была принципиальна, и её весьма непросто было сбить с настроя неудобным вопросом, за словом в карман женщина не лезла. С другой же стороны — у Хастона сложилось впечатление, что самостоятельной фигурой Тэтчер не является, её «мнение», хотя и отстаивалось горячо и принципиально, явно коренилось в настроениях наиболее реакционной части её и без того реакционной фракции. Это выразилось, в частности, когда она, еще до скандала, выступала против законопроекта лейбористов о запрете телесных наказаний в марте 60-го. После обструкции и изгнания из фракции Маргарет будто подменили: на смену упрямой и энергичной певицы консервативной идеологии пришла апатичная и инертная барышня, которая взирала на прения с явной скукой. Единственное, в чем она сохранила постоянство, было голосование — почти во всех случаях Тэтчер отдавала голос против своих бывших коллег, лишь изредка воздерживаясь.
Сергей, когда во время очередной встречи Грант изложил ему суть дела, лишь развел руками.
— Она политик, Тед, буржуазный политик, который отлично умеет видеть свою потенциальную выгоду и убытки в любой ситуации. Могу лишь точно сказать, что это — не хитрый план внедрения, или что-то в таком роде. Консерваторы жалеют только о том, что её не удалось привлечь к суду за разглашение государственной тайны. И обратно ей хода нет точно. Другое дело, конечно, что все эти несчастья никак не превратили её в сочувствующую рабочему делу. Скорее, уж, наоборот. Ведь она и сама понимает, что это коммунисты её подставили. Да, она обижена на своих бывших коллег, но в действиях будет руководствоваться не эмоциями — не такой она человек.
— Я и сам это осознаю, — согласился Тед, — Но я и не предлагаю звать её к нам, тем более, что она и сама наверняка не пойдет. У меня немного другая задумка — что, если нам использовать её в качестве клина, который расколет буржуазный истеблишмент?
— Хм, — улыбнулся Сергей, — А как будет «вклиниваться» в противоречия властных элит депутат без партии, политическая изгнанница со скандальной репутацией? На мой взгляд, у неё на это шансов не больше, чем у Джерри Хили.
