Поэтому, после завтрака было решено позвать соседей на семейный отдых, на пляж Гуардалавака, до которого ехать было не так уж далеко, всего 40 км. Иван Николаевич и Екатерина Александровна согласились — оба были свободны, хотя перед этим хозяин заставил Ника выпить холодного огуречного рассола. Особенной нужды в этом не было, и выглядел рассол мутным, неаппетитным и весьма варварским, однако, попробовав прохладный душистый напиток с плавающими зубчиками чеснока и смородиновыми листиками, Ник нашел его весьма и весьма вкусным, и даже спросил рецепт. Вообще, Иван Николаевич выглядел немного смущенным.
— Простите меня, немного я не сдержался, — виноватым тоном признался он, — Я, в последний раз, так основательно надирался в 42-м, и тогда чуть в снегу не замерз по глупости. Переболел пневмонией, но дело не в том. Очень было стыдно перед бойцами. С тех пор, до вчерашнего вечера, больше двух рюмок не выпивал, и далее не буду…
Ник понимающе улыбнулся, и ответил, что все в порядке, мол, он и сам от себя ничего подобного не ожидал, просто новость была слишком уж ошарашивающая.
После этого обе семьи «упаковались» в тесный «Ребел», и отлично скоротали нежданный выходной на море, за купанием, рыбалкой и загоранием. Лежа в шезлонге, Ник не выпускал из рук планшета с карандашом, и, время от времени прибегая к помощи супруги, намечал эскизы заряжаемой с казны мортиры отстрела осветительных и дымовых маркерных мин для «летающей батареи». Выходило, что лучше всего будет сделать её с нуля, не прибегая к переделке миномета, и большую часть деталей изготовить из легкого сплава. Задуманная конструкция получалась удобной и простой, вполне доступной для обслуживания одним радистом, вот только Ника смущала одна особенность: она не исключала возможности заряжения миной с полным зарядом. И если какой-нибудь остолоп попробует это сделать, вся конструкция вполне могла развалиться. Приделывать же к ней специальные буферы гашения отдачи казалось неуместным излишеством, увеличивающим вес и усложняющим конструкцию. Над этим стоило поломать голову. Такого рода комбинированный отдых, совмещающий полезное с приятным, пошел Нику весьма на пользу, не только ликвидировав последствия пьянки, но и прибавив новых сил.
Зато уже 14-го с утра к Фрезерам постучался Патрис Эрейера, и, смущенно извинившись за ранний визит, вручил Нику повестку. Ему приписывалось в самое ближайшее время явиться в сборный пункт интербригады «Билл Хейвуд» на окраине города Карденас, и приступить к обязанностям каптенармуса, в связи с введением режима повышенной боеготовности. Делать было нечего. Попрощавшись наскоро с побледневшей Салли и ничего не понимающим Джозефом, Ник собрал вещи, в том числе чехол с винтовкой и рюкзак с формой, сел в машину, и, заехав за тремя сослуживцами, живущими в Ольгине, и не имеющими своих машин за полной ненадобностью, поехал к месту назначения.
Когда добрались до Карденаса, там уже, вовсю, кипела бурная деятельность. Командующий бригадой, молодой капитан Луис Медина, бегал как ошпаренный, гоняя ротных, и требуя немедленной явки личного состава. Личный состав стягивался со всего острова довольно неспешно — к часу, когда Ник припарковал свой «Ребел» у ворот базы, собралось меньше половины. Командир роты Ника, усталый бывший морской пехотинец Джек Линкольн, по гражданской специальности — инженер-строитель, тут же заставил Фрезера, и всех троих прибывших вместе с ним товарищей, живо шуровать в оружейку, и начинать готовить вооружение к выдаче. Бойцов роты тяжелого вооружения на месте вообще не обнаружилось, кроме её командира, Билли Найта, и одного кубинца по имени Хосе Игнасио, живущего поблизости в Карденасе. Поэтому на Ника, волей-неволей, легла, также, задача приготовить к немедленному использованию все четыре имеющихся 82-мм миномета, станковые пулеметы Браунинг М1919А4 и два безоткатных орудия Б-10. Ничего сложного в этом не было, их устройство и правила эксплуатации Нику были отлично знакомы, но, из-за нехватки рук, выверка прицелов, проверка состояния узлов и механизмов заняли много времени. Поэтому, когда артиллеристы бригады, с явными следами недавних возлияний на лицах, явились, таки, в расположение, Ник с преогромным удовольствием передал их матчасть в их распоряжение, а сам занялся стрелковым оружием, с которым возни тоже хватало. Только отдав распоряжения двум помощникам и ученикам, американцу и мексиканцу, Ник нашел время, чтобы переодеться.
Униформа интербригады была сшита на Кубе, но из качественных материалов, закупленных на средства Интернационала. Модель была разработана с учетом последних веяний западной «военной моды»: китель и мешковатые брюки были удобными, имели множество карманов, в том числе и с ИПП, вентиляционные клапаны и сетчатые вставки в паху, на плечах и подмышками. Окраска была стандартная для кубинских вооруженных сил, четырехцветный тропический камуфляж, разработанный советскими специалистами. Ременно-подвесная система из брезентовых ремней, со стандартными подсумками FAL, флягой в чехле, штыком в ножнах, фонарем и сухарной сумкой была песочной по окраске. Основной причиной выбора было нежелание походить, особенно издалека, на вероятного противника, хотя оливковую ткань на Кубе достать было куда проще. По сравнению с обмундированием РВС, форма Интербригады была, все же, попроще. Фасон одежды был несколько «вторичен», его разработали с оглядкой на американский, считавшийся на Западе лучшим, разве что, немного изменив, добавив удобства и внеся отличия в силуэт бойца. Подвесная система была почти точной копией М41, оба ранца, большой и малый, использовались французского образца, а обувь представляла собой штатные ботинки чехословацких парашютистов. Шевроны, знаки различия и нашивки крепились на «липучках».
Регулярные части РВС уже переходили на форму советского образца, которую Ник, как и большинство его товарищей, считал куда более современной и продуманной. Она шилась из прочной, стойкой к износу, но при этом легкой армированной ткани, и учитывала не только удобство ношения собственно формы, но и снаряжения, в том числе, бронежилетов с интегрированными разгрузочными системами. Причем, все это, благодаря хитрой системе подвесов, утяжек, застежек-липучек и «молний», можно было удобно подгонять по размеру и боевой задаче. Ботинки, прочные, с кожаным низом и брезентовым вентилируемым голенищем, чрезвычайно удобными крючками шнуровки из прочного пластика, не перетирающими шнурки, и «липучками» фиксации, а также подкладкой с сетчатой потоотводящей мембраной, тоже были настоящей мечтой военного, да и просто любого человека, много времени проводящего на ногах. Помниться, особенно впечатлили Ника встроенные в форму наколенники и налокотники, убирающийся в подкладку панамы накомарник, а также пластиковые кровоостанавливающие жгуты, вшитые прямо в ткань: настолько продуманной была советская униформа. Сейчас лишь милисианос ходили в старой оливковой форме, донашивая прежние запасы РВС (которые, в свою очередь, являлись по большей части обносками дореволюционной армии). Кроме того, старая форма осталась в качестве парадной, напоминая о днях повстанческой войны. У Ника тоже был такой комплект, хотя в парадах вместе с «барбудос» участвовать, еще, не доводилось.
Затянув шнуровку ботинок, Ник попрыгал на месте, убеждаясь, что все застегнул правильно и ничего не болтается, после чего напялил кепи, и двинулся к месту своей боевой работы. Правда, делать там оказалось, неожиданно, почти и нечего: помощники сноровисто, без ошибок, заканчивали набивать пулеметные ленты, а все вооружение бригады лежало в пирамидах, готовое к употреблению. Так что Нику ничего не оставалось, как присесть за стол, и заняться собственной винтовкой, привычно поругивая про себя систему Гаранда за хитрую схему разборки. Он, как и все остальные члены бригады, получил в свое распоряжение переделочную винтовку, которой присвоили индекс «Rifle de infantería M-1 modelo de 1961», или, как говорили чаще, «Тип 61». Как и раньше, Фрезер получил винтовку стрелка-охотника (casador), оборудованную оптическим прицелом ПУ, устанавливаемым на вновь изготовленное крепление советского типа ПКЗ, щелевым пламегасителем, и накладкой на приклад для удобства стрельбы с оптикой. Ночного прицела ему, к сожалению, не досталось: советские прицелы НСПУ были в огромном дефиците, и отправились спецназу, настоящим снайперам-дальнобойщикам и другим серьезным людям. Вообще, с ночной оптикой в интербригаде дела обстояли неважно: на всех имелось лишь четыре 1,5-кратных ночных монокуляра у командиров рот, два таких же монокуляров в распоряжении штаба, и два прожектора инфракрасной подсветки с тяжеленными ранцевыми аккумуляторами. Правда, осветительных мин для минометов было в достатке.
В два часа Джек Линкольн скомандовал общее построение. Интербригада достаточно быстро и слаженно, все-таки, сказывались месяцы тренировок, выстроилась под палящим солнцем на пыльном плацу, который помнил еще «Диких Всадников» Рузвельта, перед флагштоками, на которых висел национальный кубинский флаг, флаг РВС, и алый флаг бригады, со стилизованным кулаком, серпом, молотом и подписью.
«Немного нас, однако», — машинально отметил Ник, окинув ряды взглядом. Это было не трудно, будучи одним из самых высоких, он стоял с правого края шеренги, рядом с ротным командиром. Всего, в интербригаде числилось 253 человека, из них — 16 кубинцев, 22 мексиканца и 215 американцев, разбитые на пять рот, из которых три были стрелковые, одна — «тяжелого вооружения», и одна — «рота управления», включающая в себя штаб, взвод связи, саперное отделение, медицинский взвод и технические службы. Помимо шести батальонных минометов и двух Б-10, в каждой роте имелось по два таких же миномета, по шесть М-20 «Супербазук» и по четыре переделанных Браунинга М1919А4 в ручном исполнении. Ездили на дюжине грузовиков ЗиС-151 и пяти БТР-40 советского производства, вооружение которых было усиленно установкой пулеметов ДШКМ чехословацкого производства, на турелях. Эти пять крупнокалиберных пулеметов составляли и основу противоздушной обороны, более сложные спаренные и счетверенные установки были дефицитом, и бригаде не достались. Насыщенность тяжелым вооружением была, по современным меркам, довольно низкая, весьма слабым было саперное обеспечение и оснащенность средствами разведки. «Батальоном» это воинство можно было назвать, разве что, по кубинским меркам. Тут и «полки» схожей численности имелись. Почти все бойцы имели не одну, а две, или даже три специальности.
Разумеется, иностранцев на острове было куда больше. Но часть из них (как Фред Холстед) успешно служила в других подразделениях, некоторой части кубинское правительство не настолько доверяло, чтобы вооружать и готовить, а большинство, просто-напросто, считались более полезными на мирной работе, по основным специальностям. В сущности, к таковым относился и Ник. Сьенфуэгос, Аугусто Санчес, Гевара, да и оба Кастро, периодически выказывали недовольство тем, что некоторые специалисты, такие как Ник, или тот же Джек Линкольн, тратят свое время на тренировки и рискуют на них здоровьем, не говоря уж о том, чтобы гнать их в бой, буде таковой случиться. Опытных бойцов на Кубе хватало (хотя они и имели, в своем большинстве, весьма специфический партизанский опыт), а вот со специалистами была беда. Но тут коммунисты просто шли на принцип, каждый на свой лад. Ник, к примеру, считал неправильным отсиживаться за чужими спинами, тем более, что в случае неудачи от беды отвертеться все равно не получиться, куда прикажешь деваться с блокированного острова?! Так лучше встретить эти беды в хорошей компании, с оружием в руках. Джек же осознавал, что был одним из немногих подготовленных солдат среди коммунистов-эмигрантов, а в «кожаных шеях» его приучили к упрямству, твердолобости и храбрости. Неудивительно, что вскоре бывший «ганни» стал командующим роты. Тем более, что «рота» эта по численности была чуть больше штатного взвода в Корпусе…
Наконец, к построению вышел командир бригады Медина и его заместители, Ричард Финк и Эрнандо Гомес.
— Рад вас видеть, товарищи бойцы! — приветствовал всех, наконец, капитан Луис Медина, выслушал невнятный, но воодушевленный ответ хором, и перешел на английский язык, который отлично знал, — Товарищи! Правительство Кубинской республики поставило перед нами задачу: во всеоружии ожидать возможных враждебных действий контрреволюционеров и империалистов! Есть информация, что противник готовит крупные диверсии, не исключается и возможность интервенции. Поэтому, в ближайшие дни, нам придется нести службу в усиленном режиме, жить вне казарм в полевом лагере, и быть готовыми немедленно вступить в бой. Уверен, все понимают, что для этих неудобств и отрыва от семей есть очень веские причины. Все вы — добровольцы, и правительство республики особо на вас рассчитывает. За истекший год вы все неплохо подготовились, и стали настоящими солдатами. Поэтому и я уверен, что вы не подведете ни меня, ни Республику.
После построения пообедали, Ник с помощниками организовал выдачу оружия и боеприпасов, после чего все отработанно загрузились в кузова ЗиСов и бронетранспортеры, и двинулись в путь, в полевой лагерь, разбитый где-то в лесу. Держались все, по наблюдениям Ника, весьма браво, но чувствовалась нервозность. Кажется, не только его одного терзали нехорошие предчувствия.
… Идея поездки на Кубу, с целью инспекции тамошнего отделения СРП и встречи с руководством республики, вынашивалась руководством партии давно, однако, воплотить ее в жизнь было не так уж просто. В первую очередь, дело было в огромном объеме работы, упавшем на Кэннона, Доббса и всех остальных в раках операции «Исход». А ведь помимо масштабного «переселения» возникало немало иных дел. Например, требовалась помощь вновь организуемым ячейкам «Гражданской Самообороны» Ньютона и Сейла. Чернокожие юноши и девушки записывались в них весьма охотно, но проблема квалифицированных кадров стояла у СГ едва ли не острее, чем на Кубе сразу после революции. Большая часть свежеиспеченных активистов были едва грамотны, и, общаясь с ними, более опытные товарищи из СРП и американской Компартии едва верили, что те, строго говоря, были такими же американцами, что и они сами. Немало молодых людей приходило из «Нации Ислама», поняв, что расизм и исламский фундаментализм делу освобождения помогут мало, некоторых коммунисты успешно «переманивали» из «Движения за гражданские права» Кинга. Несложно было представить, какая каша царила в голове у совсем еще юных, 15-17 лет, чернокожих баптистов и мусульман. Чтобы решать проблему комплексно, коммунисты создали сеть некоммерческих организаций, основным задекларированным направлением деятельности которых была благотворительность в бедных кварталах. Там предполагалось обучать будущих чернокожих коммунистов азам подпольной работы, приемам агитации и пропаганды, готовить будущих администраторов и технических специалистов. Работать там согласилось как множество образованных коммунистов, имеющих склонность к педагогике, так и многие просто либерально настроенные люди, считающие дело просвещения бедняков своим гражданским долгом. Основные цели организации от последних, естественно, благоразумно скрывались. Но дело несколько стопорилось из-за общего низкого уровня образованности контингента. Многих, причем, отнюдь не глупых молодых людей, предварительно пришлось учить элементарным чтению и письму. Немалую помощь в создании образовательно-агитационной сети Гражданской Самообороны оказала набирающая популярность «Церковь Спасения», которая бесплатно предоставляла помещения, выделяла образовательные гранты наиболее одаренным ученикам, и даже организовывала отправку абитуриентов за границу, преимущественно, в Университет Дружбы Народов в Александрии. Туда, к примеру, в 1961-м поехал учиться сам Хьюи Ньютон. Это позволяло коммунистам в перспективе получить необходимое количество качественных специалистов, не только лояльных и преданных идее, но и имеющих ценные навыки. Разумеется, касалось это не только чернокожих, просто с ними проблем было больше всего из-за многолетней политики расовой сегрегации.
