Вырвавшись наконец, королева остановилась около мшистого валуна, укрыв лицо в тени. И король и она были бледны и разгорячены.
— Ты хотел запутать меня — что ж, ты своего добился! По-моему, всё дело в том, что ты не можешь разобраться в себе и потому бежишь от себя и гонишь меня с глаз долой. В душе ты знаешь, что я давно отлично изучила тебя и все твои слабости — лучше кого бы то ни было; лучше меня тебя знает, может быть, только твой отец, — пробормотала королева, уже почти утратив разум. — Вот этого-то ты и не можешь стерпеть. Ты бесишься от того, что чувствуешь во мне жалость и сострадание к тебе. Да, будь ты проклят, я люблю тебя, если тебе так уж необходимо слышать моё признание, и буду любить, пока Прародительница не призовет меня к себе и не настанет пора мне с ней соединиться! Но ведь не это ты хотел услышать, верно? Не это входило в твои планы?
Король смотрел на неё страшными пылающими глазами.
— Вот оно! Ты действительно ненавидишь меня! Ты лжешь, что любишь меня! Проклятая лживая сука!
— Боже! — вскрикнула королева и бросилась бежать. — Прочь от меня, прочь! Не прикасайся ко мне! Ты безумен! Я расскажу всем, что ты говорил мне тут, и тебя признают сумасшедшим! Ты требуешь, чтобы я призналась в ненависти к тебе, в ненависти, которой нет! Кроме ненависти, ты ничего не желаешь знать! Так убирайся прочь — я ненавижу тебя, если именно этого ты добиваешься!
ЯндолАнганол не стал гнаться за королевой, он даже не тронулся с места.
— Значит, всё было ложью. Тогда грянет буря, — тихо прошептал он.
Расставшись с МирдемИнггалой, король ЯндолАнганол словно сошел с ума. Велев принести из конюшен сено, он приказал обложить им стены зала, в котором ещё томились мирдопоклонники. Вслед за сеном были принесены кувшины с очищенным китовым жиром для дворцовых ламп. Выхватив у стоящего рядом раба горящий факел, король Орел швырнул его на собственноручно облитое жиром сено. Так с вершины дворцовой горы в улицы Матрассила пополз белым покрывалом дым. Пламя с ревом взметнулось в небеса.
Позже, когда королева отправлялась со столичной пристани в своё плавание, пожар усилился, пожирая дворцовые здания, и ярости его не было предела. Никто под страхом смерти не имел права тушить огонь. Обещанная буря бушевала, не зная границ.
Только с наступлением ночи, когда король, сидя со своим верным рунтом за столом, накачался вином до беспамятства, слуги осмелились прикатить к пожарищу ручные насосы и залить уже догорающий огонь.
Когда же на следующее утро багровый Баталикс вновь поднялся над горизонтом, король и его обычное окружение как всегда появились на дворцовом балконе и с первыми лучами зари предстали перед народом.
Толпа, ожидающая их на этот раз, была гораздо больше, чем обычно. Стоило появиться королю, как над ней поднялся неясный глухой ропот, похожий на рычание злобного пса. Убоявшись этого многоглавого зверя, король поспешил вернуться в свои покои и бросился в постель. В постели он оставался целый день, отказываясь есть, пить и говорить с кем бы то ни было.
На следующий день король не явился на рассвете народу. Призвав в Зал Совета панновальских послов и своих министров, он официально распрощался с гостями. Дольше всех он расставался с Тайнцем Индреддом и юной Симодой Тал. После чего, днем, ненадолго посетил скритину. Лежать в кровати дальше он никак не мог — и на то были веские причины. Лазутчики короля донесли, что бич Мордриата, Ундрейд Молот, движется со своими ордами на юг, собираясь покончить с Дарвлишем, первейшим врагом короля Орла и Борлиена.
В своей речи в скритине король коротко поведал депутатам о том, как королева и её брат, ЯфералОборал, решили составить заговор против сиборнальского посла с целью убийства последнего и как сиборнальцу пришлось бежать, спасая свою жизнь. По этой причине заговорщица отправлена в изгнание; подобное вмешательство женщины в политические дела нельзя терпеть. Брат королевы был убит в момент покушения.
В теперешнее неспокойное для нации время эта история должна послужить предупреждением для всех. Сам он, король, в настоящее время занят претворением в жизнь некоего плана, имеющего целью укрепить узы дружбы Борлиена с его традиционными союзниками, Олдорандо и Панновалом. Основные пункты этого плана он представит скритине позже и более подробно. Тут король обвел вопросительным и грозным взглядом ряды депутатов, высматривая недовольных. Но на сей раз никто не посмел даже смотреть на него...
Поднявшийся с места вслед за королем советник СарториИрвраш предложил скритине смотреть на близящиеся перемены в союзном окружении страны как на события огромной важности и исторического значения.
— Сейчас, когда подробности битвы при Косгатте ещё свежи в памяти, нельзя сбрасывать со счетов появление нового вида оружия, огнестрельного, весьма эффективного и смертоносного в сравнении со всем, чем мы располагаем, — сказал он. — Как оказалось, это оружие есть даже у дриатов, этих варваров, — ружья, вот как они называют это варварское новшество. Воин с ружьём может убить своего противника, едва завидев его. Насколько я знаю, подобное оружие упоминалось в старинных манускриптах, но никогда не знаешь, насколько этим манускриптам можно доверять... Как бы то ни было, теперь в любой битве мы скорее всего будем иметь дело с применением ружей. Многие из вас были свидетелями их действия во время известной демонстрации в Зале Совета и позже, во дворце, благодаря любезности принца Индредда. Сейчас эти ружья изготовляют только в одном месте — в безотрадных северных землях, в государстве, всем нам известном под названием Сиборнал. Коварные сиборнальцы опять сумели обогнать всех. В их распоряжении богатые залежи бурого угля и железных руд, которыми наша страна не располагает. В сложившихся условиях для нас крайне важно сохранять доброжелательные отношения с таким могущественным государством, по причине чего мы со всей строгостью пресекли упомянутую попытку заговора с целью убийства сиборнальского посла.
— Скажите нам правду! — вдруг злобно выкрикнул из дальнего конца зала какой-то барон. — Все знают, что Пашаратид был развратником. Он держал в любовницах борлиенскую шлюху с окраин — разве за это его не стоило покарать смертью? Разве не об этом говорит ваш закон?
— В настоящий момент наши агенты проводят расследование и выясняют подробности дела, — отозвался СарториИрвраш и торопливо солгал: — В ближайшие дни мы собираемся отправить послов в город Аскитош, столицу государства Ускутошк, дабы заложить новый торговый маршрут, в надежде на то, что это сделает наши отношения с Сиборналом более дружественными, чем они были до сих пор. А пока могу вам с удовольствием сообщить, что наша встреча с высшим дипломатическим составом Олдорандо и Панновала прошла как нельзя лучше. Мы получили в дар от наших гостей-послов партию новых ружей. Эти ружья будут посланы нашему благородному храбрецу, генералу Ханре ТолрамКетинету, который героически сражается с безбожными рандонанскими ордами, с пожеланиями скорейшего завершения этой тяжкой войны.
Реакция на выступления короля и его советника была крайне сдержанной, почти холодной. В скритине тоже находилось множество почитателей и сторонников старого РантанОборала, отца МирдемИнггалы. Один из них, поднявшись, спросил:
— Как нам следует понимать смерть в огне шестидесяти одного мирдопоклонника — тоже как очередной шаг, предпринятый в угоду заморскому производителю этого гнусного оружия? Если так, то оружие, о котором вы только что говорили, в самом деле невероятно смертоносно!
Ответ советника был крайне туманным и неуверенным.
— В момент присутствия делегации мирдопоклонников во дворце там, к несчастью, случился пожар, начало которому положил поджог, устроенный самими сторонниками бывшей королевы. В результате этой непродуманной и отчаянной выходки многие мирдопоклонники к несчастью действительно погибли в огне. Но таков был их собственный роковой выбор.
Не успели король и его советник выйти из зала скритины, как под его сводами словно обрушилась лавина — все говорили и кричали одновременно. Впрочем, их никто уже не слушал...
— Мне кажется нужно было рассказать им о вашей готовящейся свадьбе, — заметил на ходу СарториИрвраш. — Начав умиляться прелестям девочки-невесты, они быстро перестали бы злиться. Советую вам как можно скорее сделать развод и вашу предстоящую женитьбу достоянием гласности, ваше величество. Киньте этим дурням новую кость — они мгновенно позабудут о старой.
Сказав это, советник отвернулся, чтобы скрыть отвращение к роли, которую ему приходилось играть.
* * *
Напряжение охватило всех в матрассильском дворце. Исключение составляли, наверное, только фагоры, чья нервная система не знала, что такое ожидание. Но даже фагоры были неспокойны — запах недавнего пожара ещё не выветрился из комнат и переходов дворца и зловещим облаком висел повсюду.
Простившись с советником, король удалился в свои покои. Спустившись в подземную часовню, Орел предался там в обществе королевского викария молитве и бичеванию, велев взводу Первого Фагорского занять пост перед дверями своей половины. Рунт Юли был оставлен под присмотром своих собратьев. Облегчив разум молитвой, король укрепил свой дух бичеванием.
После этого, омытый в купальне прислужницами, Орел снова призвал к себе главного советника. Но СарториИрвраш появился только после третьего напоминания, весь перепачканный чернилами, в потрепанном домашнем кидранте и матерчатых шлепанцах. Казалось, старик переживает великое горе — так молча и насупленно он стоял перед королем, без слов оглаживая свою козлиную бородку.
— Ты был чем-то занят, так занят, что не слышал зова своего короля? — язвительно спросил советника ЯндолАнганол, лежа нагишом в купальне. Рунт Юли с открытым ртом уже сидел в нескольких футах от своего хозяина на её бортике.
— Я стар, ваше величество, и сегодня у меня был трудный день — только и всего, — солгал советник, опустив голову. — Я пытался отдохнуть и собраться с силами.
— Не отдыхал ты, а опять кропал свои проклятые записки, вот это больше похоже на правду! — гневно обвинил король.
СарториИрвраш вздохнул. Он и в самом деле пытался найти забвение в работе — но нечего было и думать сказать про это королю.
— Если хотите знать правду, то я действительно пытался отдохнуть и оплакивал судьбу шестидесяти одного погибшего в огне мирдопоклонника, — вновь солгал он.
Король в ярости стукнул кулаком по воде, подняв тучу брызг.
— Ты же атеист, советник. У тебя не может быть совести, тебе нечего успокаивать. Ты не предаешься бичеванию. Так что оставь слезы по погибшим мне!
СарториИрвраш показал в осторожной улыбке зубы. Он наивно решил, что гроза уже миновала.
— Чем же могу служить вашему величеству?
Король ЯндолАнганол поднялся из воды и служанки обернули его бедра широким полотенцем. Орел гордо ступил из купальни на кафельный пол.
— Ты уже достаточно мне послужил, старая крыса!
Король окинул советника одним из своих темных, сверкающих как черный бриллиант взглядов.
— Ты стал стар и ленив, мерзавец, — я изгоняю тебя с королевской службы, как старого хоксни, которых ты так любишь. Я намерен найти на твоё место кого-нибудь другого — того, кто будет разделять мои мысли в большей степени, чем ты, старый плешивый козел!
Прислужницы, убирая глиняные кувшины, в которых принесли горячую воду для королевского омовения, молчаливо и с любопытством прислушивались к развернувшейся на их глазах неожиданной драме.
— В мире полно тех, кто немедленно согласится с любым вашим мнением, едва вы того потребуете, ваше величество, — дрожащим голосом согласился СарториИрвраш. — Если вы собираетесь доверить судьбу страны подобным людям, то я не стану возражать, это ваше право. Но нельзя ли узнать, чем я заслужил такую немилость? Разве не я поддерживал все ваши начинания?
Досадливо отбросив полотенце, совершенно голый король несколько раз раздраженно прошелся по комнате. Его взгляд метался от предмета к предмету столь же стремительно, сколь стремительной была его походка. Заметив, что хозяин расстроен, Юли сочувственно заскулил.
— Вот что я скажу тебе, старик. Взгляни, с чем я остался на сегодняшний день, — наконец заговорил король, немного успокоившись. — Я разорен. У меня нет королевы. Нет армии. Народ мне не верит. Скритина против меня. И не говори мне, что я стану любимцем толпы, как только новость о моей новой женитьбе на олдорандской потаскушке станет общим достоянием! Ведь именно ты посоветовал мне сделать это — так вот, с меня довольно твоих предательских советов!
Попятившись, СарториИрвраш прижался спиной к стене, в безопасном отдалении от размашисто расхаживающего короля. Советник в отчаянии заломил руки. Он наконец понял, что его дела совсем плохи и дело не в опоздании — король наконец-то нашел, на кого излить охвативший его дикий гнев.
— Если вы позволите мне сказать хоть слово, я верой и правдой служил вам и вашему отцу, — осторожно начал он. — Когда необходимо было лгать, я лгал ради вас. Я и сегодня солгал. Я согласился солгать об этом ужасном убийстве мирдопоклонников, лишь бы услужить вам! Вы можете найти себе множество советников — но где вы найдете такого, у которого, как у меня, не было бы политических амбиций? Хотя вы, ваше величество, конечно же выше любого смертного и в вашей воле казнить меня или миловать.
— Убийство?! — проревел король. — Ты хочешь сказать, что я, твой государь, преступник, убийца?! Но как иначе я мог предотвратить восстание? — его тон всё же несколько смягчился. — Эти мерзавцы убили бы меня!
СарториИрвраш утер со лба холодный пот. Он уже понимал, что ходит буквально по лезвию меча.
— Служа вам, я всегда обращался к доброй стороне вашей души и никогда не думал о собственном благе, — сказал он. — Я понимаю, вы расстроены участью вашей жены, но так уж, видно, должно было случиться. Помните, когда-то давно я говорил вам, что такую женщину, как королева, вам больше не найти никогда...
Подхватив полотенце с пола, король быстро обернул его вокруг своих узких бедер. У его ног уже собиралась лужа.
— Но ты сказал мне, что мой первейший долг — в служении стране, — гневно обвинил он. — И я принес эту жертву, поскольку понял твои слова именно так!
— Нет, ваше величество, нет, определенно... — советник испуганно замахал руками.
— Опгедегенно, — повторил за ним Юли, заучивая новое слово.
— Не лги мне! — проревел король. — Я помню, что ты говорил мне, старый негодяй, мерзавец!
— Сейчас вам нужен козел отпущения, чтобы сорвать злость, государь, — промямлил СарториИрвраш, уже сам едва ли понимая, что несет. — Прошу вас, подумайте, прежде чем выкидывать меня на улицу. Это преступление перед страной!..
Роковые слова советника разнеслись эхом, отразившись от стен ванной. Лицо Орла почернело от гнева. Служанки заторопились убраться со сцены разворачивающегося грозного действа, и, когда король повернулся к ним с протянутой рукой, застыли в карикатурных позах бегства.
