— И в крепости тогда... — протянул мечник. — Это. Не. Нормально. Женщины дроу должны шипеть и плеваться ядом при одном нашем приближении! А не тискаться как молочницы...
Маг сдержанно вздохнул, припоминая ауру уверенной эльфийской красавицы. В ней и впрямь не было и капли сомнений — белая кожа чужака была совершенно безразлична, всё затмевала тяга к тайной магии. Ей жутко понравился лунный свет...
— Может, даже здесь боги не настолько всемогущи, как принято думать.
* * *
На площади перед Троном Богини лежала почтительная тишина.
Приближаться без дела к обители Тёмной Матери было запрещено. Любой завернувший сюда возница либо вёз кого-то важного в храм, либо желал на собственной шкуре ощутить гнев взбешённых непочтительностью жриц. Пустовали тротуары под стенами резиденций благородных семей, благословлённых близостью к крепости веры их народа. Все ворота находились на дальней от храма стороне. И даже паломников не было сегодня на окончательно затихших улицах у Собора Тёмной Матери.
Здание возвышалось над всем городом как скала. Однажды это и была скала. Дроу любили изменять мир вокруг себя, подстраивать его под свои нужды. Они разводили растения, грибы и животных, какие сами желали, и прокладывали дороги там, где им было удобно. Разумеется, здания являются одним из важнейших символом власти во владениях тёмных эльфов. Власти над самой природой. Любые каменные образования, превращаясь в дома для дроу, изменялись неузнаваемости. Их естественное происхождение было забыто, и дозволена лишь та форма, которую желали видеть новые хозяева.
На стенах Собора не было ни единого места, к которому не прикоснулись бы руки резчика. Сверху донизу их покрывали узоры, барельефы и орнаментны. Изображения змей и пауков, летучих мышей и ящеров — всем любимцам Матери было уделено место. Также здесь во множестве изображались дроу — воины и маги, фермеры и ремесленники. Самыми изощрёнными были скульптурные композиции исполняющих ритуалы Матери жриц, они украшали фасад. Всё сливалось в одну огромною ребристую сеть, сияющую под сотнями белых огней — благородный "чистый" цвет считался почти священным, и церковь не жаловала нахалок. Мощные ворота из чёрного адамантина смотрелись бы уместнее в крепости дворфов.
Но каким-то образом чернокаменный собор Тёмной Матери сохранил в своих очертаниях дух массивного выступа базальта, просто и грубо прущего из северной стены.
По пустой площади, прямо по центру, двигались две фигуры. Капюшоны скрывали белую кожу, за которую в этой части города их бы убили на месте. Или как минимум попытались.
Чужаки пришли сюда по делу — важную миссию им поручила Старшая мать Правящего дома.
У ворот наёмники с поверхности остановились. Образовалась пауза.
— Я как знал, что нужно было подождать паломников каких, — пробурчал Джей.
— Времени нет, — отрезал Кей. — Может, ещё заночуем тут?
— А как теперь ворота открывать?
Маг хмыкнул и поднял руку с посохом, указывая на массивные створки.
— По-моему, уже поздно играть в прятки с местными освящёнными.
Огромная призрачная ладонь соткалась из воздуха и упёрлась створки. Мощные врата Собора дрогнули — и распахнулись.
Взглядам пришельцев открылся зал храма Тёмной Матери — самое важное помещение во всём городе, считая зал совета правящих домов.
Центральный неф храма тянулся на пять сотен шагов, свод поддерживали десятки колонн в четыре ряда. Каждая была искусно вырезана из базальта скалы. Все стены покрывали религиозными изображениями, сценами кар и испытаний, такого мастерства, что даже самых маловерящих пробирало до костей осознание могущества Матери. Под потолком парило два десятка белых сверхмощных призрачных огней оформленных в сияющие пирамиды. Полированный пол сиял чёрным зеркалом.
На противоположной стороне зала находился массивный трон на высоком постаменте. Путь к нему пришельцам перекрыли двадцать шесть воинов-жриц в покрытых серебром черных мантиях высшего духовенства.
— Нас ждали, — констатировал мечник.
— Хорошо, — заметил маг. — Нам нужны свидетели.
— От них не избавятся?
— Это высшие жрицы — видишь наряды? Не посмеют.
— Ты или я?
Кей с ноткой издёвки рассмеялся, заставив друга кисло поморщиться. Дроу не дожидаясь приглашения, выбросили перед собой правые руки с синхронным зовом к Матери.
— Я.
Его голос потонул в вихре магической энергии. Дымчатые чёрные потоки сплетались в могучую волну всепоглощающей тьмы. Такой "Гнев матери" не знал преград. Дочери тёмной богини выплеснули на пару нарушителей всю свою ярость, злобу и подавленное раздражение по самым разным поводам.
Бессчётное количество врагов народа тёмных эльфов погибло от этих заклинаний. Дроу умели причинять боль и вырывать из противников всякую волю к сопротивлению, а если желали, то и к жизни. Сотни рабов в стенах Собора умирали от "гнева" на тренировках каждый год, и столько же в домах самих жриц. Они доводили магию до совершенства, упиваясь своей силой, и мастерством восславляя Тёмную Мать.
Одновременный удар больше чем двадцати дочерей превратил бы в пыль даже камень. Чёрное зеркало пола пошло трещинами.
Врезавшись в личный щит Мудреца Востока и Запада, чёрная волна медленно растворилась в воздухе.
— Что ж. Это было познавательно.
Кей выбросил руку вперёд. Вспыхнул магический круг, испещрённый запутанными формулами на языках как забытых, так и ещё не существующих. Посох ударил в пол, и круг исчез.
Всё вокруг застыло на секунду. Будто сам воздух вдруг парализовало.
Затем неведомая сила оплела всех двадцать шесть жриц, связав их невидимыми путами, и как маленьких детей, которых тащат на порку, протянула каждую к ближайшей колонне. Многие вскрикнули от неожиданности — но из сдавленного горла каждой вырвался только слабый хрип. Оружие с грохотом посыпалось на пол, крепкие доспехи ударялись о колонны, причиняя хозяйкам больше вреда, чем пользы. Невидимые канаты ощутимо пульсировали, сжимали тела женщин. Сначала сильнее, затем слабели, только чтобы снова сдавить до боли. Словно едва удерживались, чтобы не смять их в кровавую кашу.
Прекрасные шедевры архитектуры, которым была каждая колонна, обзавелись необычными украшениями. Придушенно хрипящие жрицы слабо шевелились, вжатые в холодный камень.
Путь освободился, и наёмники не мешкая прошли в дальнюю часть зала. К трону Темной Матери. В данный раз не к символу, не в переносном значении, как звали Кворват, а самому настоящему — Трону богини.
Неровные края базальта трона блестели. Но это было не отражение белых огней. Его покрывал сверхъестественный узор, что тёк и менялся, будто поток антрацитово-чёрной воды. Именно здесь, по преданию, однажды лично восседала богиня тёмных эльфов. Когда она "ушла во тьму", чтобы следить за всеми своими детьми в нижнем мире, её место заняла Первая Дроу, легендарная послушница самой Матери.
Никто на протяжении нескольких тысячелетий не смел даже прикоснуться к священной реликвии тёмных эльфов.
Но всё же, он оказался осквернён. Сам Трон был неприкасаем, но его пьедестал покрывали десятки полупрозрачных чёрных драгоценных камней, выложенных в базальтовой плите замысловатым узором.
Одного камня, рядом с подножкой трона, не хватало.
Наёмники молча замерли у пьедестала реликвии древних времён. Напряжение трещало в воздухе — как бывало каждый раз, когда кто-то из них приближался к чему-то подобному.
Маг покосился на мечника. Тот молча вынул из подсумка на поясе блестящий чёрный камень, который принесли в город дочери Правящего дома три дня назад.
— По воле Темной Матери украденное у богини возвращается на законное место, — звучно произнёс Джей, кладя камень у подножья.
— Как было велено Правящему дому Молувитар, Одиннадцатому дому Кворвата, — в тон ему закончил Кей.
Так подносили свои дары — обычно что-то невероятно ценное — паломники из дальних городов. С той разницей, что их голоса срывались от благоговения.
Ведь это было единственное место в мире, где богиня всё ещё самолично являла свои силы верующим.
Вновь воздух будто зазвенел от напряжения. На троне сгустился тёмный образ. Изящный контур очертил женскую фигуру в просторном чёрном платье. Лицо скрывал капюшон, и под ним клубилась непроницаемая тьма. На высокую грудь опускались блестящие черные локоны, кончики которых растворялись полупрозрачной дымкой.
Даже те жрицы, которым посчастливилось не висеть лицом к трону, замерли, оглушённые всепоглощающим ощущением присутствия Тёмной Матери. Те же, кто её видел, забыли как дышать.
В непроглядной тьме под капюшоном медленно разгорелись ослепительно белые раскосые глаза. Волна темноты, в единый миг поглотила всё за плечами воплощения богини — и рванулась к наёмникам.
— Вам здесь не место!!!
Громогласная ярость врезалась в уши пленённых магией дроу, заставляя едва не лишиться сознания. Они лишь иногда слышали, что когда богиня гневается, можно ощутить такое — совершенную беспомощность. Теперь это чувство прошло сквозь верных дочерей Матери как волна, лишая на секунду рассудка.
Пришельцев с поверхности поглотила тьма. Не такая, как магия жриц. Куда темнее, она словно высасывала свет из огней под потолком. Белые пирамиды медленно угасли, погружая всё в звенящий мрак. Кольца темноты сжались, разрывая образ чужаков на куски, распыляя в ярости Тёмной Матери мерзких ничтожных смертных червей, посмевших нарушить её покой.
Затем тьма рассеялась. Маг и мечник стояли на месте, всё так же глядя на чёрную фигуру богини.
Затем, без единого слова они развернулись и пошли к арке дверей. Лишь тихие даже под гулким сводом огромного храма шаги нарушали тишину.
В спину им ударила волна беззвучного бешенства. Пол под основанием трона тихонько захрустел, покрываясь глубокими трещинами. Самая младшая жрица обмякла в путах, потеряв сознание от ужаса, несомого в её разум бесконтрольным гневом богини. Изящная фигура Тёмной Матери рассеялась в воздухе в тот момент, когда наёмники пересекли порог Собора.
В следующую секунду на пол попадали пленённые неведомой силой белокожего мага жрицы, да так и остались лежать, полумёртвые не столько от удара чужака, сколько от явления своего свирепого божества.
Личный визит богини всея тёмных эльфов не оставил, однако, следа на путешественниках с поверхности. Покинув храм, они спокойно двинулись по тихим улицам центрального Кворвата.
— Итак, — рассеянно произнёс мечник, — выйти поиграть она не желает. Теперь что?
Маг на ходу пожал плечами.
— А что ещё? Сломаем её игрушки.
* * *
Под сводами просторного грота витал водяной пар. Аромат минеральных испарений приятно ласкал чуткое обоняние тёмной эльфийки, расслаблено возлежащей на полированном дне широкого бассейна. Матовая вода размывала очертания сильного красивого тела. Золотые призрачные огни медленно кружили вдоль стен помещения.
Горячие источники были распространённым предметом роскоши в городах дроу, особенно там, где магма в изобилии залегала рядом. И в Кворвате власть предержащие могли позволить себе подвести раскалённую кровь земли куда угодно.
Но Кверсати предпочитала посещать шикарную купальню, одну из лучших под покровительством Лируасадра, Десятого правящего дома. Это было частью её обязанностей — одной из тех, которые она обожала.
Из прохода раздался лёгкий шум — шаги и шорох. Дроу не шевельнула и пальцем, но расслабленность мгновенно сменилась магической аурой, заполнившей всё её тело. Магия Тёмной Матери, повинуясь одной мысли, немедленно сделала высшую жрицу почти неуязвимой и смертоносной. Шаги в коридоре могли быть чем угодно, но для заказанной после омовения массажистки время ещё не пришло — а слуги здесь были вышколенными.
На жизнь Первой дочери Аллатсенери не покушались уже несколько столетий. Но покажи она слабину лишь раз, и это мигом изменится. Кверсати была готова с беспощадной решительностью развеять любые сомнения в её силе.
В ответ на магическую волну под сводами грота раздался нежный серебристый смех.
— Ты всегда была такой серьёзной, Первая дочь...
Кверсати, узнав голос, усилием воли подавила желание нервно подскочить, и заставила себя всего лишь лениво повернуть голову.
Из прохода неспешно вышла скрытая клубами пара фигура. Высокая широкоплечая гостья на ходу сбросила невесомый халат, обнажив стройное тело с едва заметными под шёлковой кожей валиками стальных мышц.
Алаурун, мать-настоятельница Дэв-Пала мягко погрузилась с воду рядом с Первой дочерью Кверсати.
— Так необычно обнаружить тебя в подобном месте, — прошелестела госпожа солдат церкви. — Я думала, ты считаешь горячие ванны декадентством...
— Я всего лишь посещала старшую мать одного младшего дома, — небрежно ответила Кверсати , подавляя раздражённое фырканье. — Она любит встречаться на людях.
Мать настоятельница издала понимающее "ооо..." и откинулась на гладкий бортик бассейна, непритворно наслаждаясь ласкающими их тела горячими потоками.
Разумеется, это всё было хорошо разыгранной драмой — Кверсати только что попалась в капкан, о существовании которого даже не подозревала. Ещё вчера она ловко увернулась от встречи с хозяйкой инквизиции, чтобы выиграть время и выяснить, какого дьявола той нужно. Предлогом стала деловая встреча в городе. Мать младшего дома, однако, быстро свернула все дела, едва Кверсати прибыла на встречу. Следом завязалась черёда событий, которая в итоге привела дочь Аллатсенери в роскошное заведение.
Мать-настоятельница желала поговорить с Кверсати всерьёз, раз организовала этот двойной капкан. Первую дочь это нервировало — даже для тех, кто пользовался благосклонностью богини, встреча с инквизицией не приносила ничего хорошего.
— Как дела у твоих дорогих сестёр, Кверсати? — поинтересовалась вдруг Алаурун, чуть поворачивая к ней голову. — Они всё ещё слушают твоё слово безропотно?
Первая дочь поняла, что весь запас хорошего настроения извлечённый из посещения источника с лишком уйдёт на этот разговор.
В Правящем доме Аллатсенери было двенадцать дочерей. И Кверсати не была урождённой Первой, хоть и носила желанный титул.
Самая старшая дочь пропала лет пятьдесят назад. Как и самая младшая. В один день, вместе, хоть порознь, они, судя по всему, отправились в другие города, о чём семья узнала только пару дней спустя. О младшей недавно дошли в Кворват слухи. Что стало со старшей Кверсати понятия не имела.
Из оставшихся дочерей четыре жили в крепостях за городом, бдительно оберегая столь необходимые маленькой империи Первого дома независимые потоки ресурсов. Три дочери посвятили себя службе в Соборе, после многочисленных провальных попыток вырвать власть из стальной хватки Кверсати. Две оставшиеся, самые красивые и пустоголовые, крутились в высшем обществе, получив распоряжение не встревать в проблемы слишком глубоко, если им дорога жизнь.
Первая дочь правила домом безраздельно, пользуясь негласным благословением ушедшей от мира Старшей матери и вполне явным благословением их богини.
