На секунду Эзора окаменела.
— Ч… — Дар речи вернулся прежде контроля над телом. — Что за херня?!
— Грааарр!!
Дикий рёв был ей ответом. Сквозь пролом в потолке, пробив облако пыли, рухнуло что-то ещё, с такой силой, что маг и хозяйка магазинчика едва устояли на ногах.
Дроу дёрнулась оттолкнуть белокожего и вырваться — но тут же замерла. Её тело ощутимо кольнули сотни маленьких иголочек.
— Будьте спокойны госпожа, скоро всё кончится, — шепнул Кей.
— Я… мой магазин… — потрясённо пролепетала дроу. — Я прикончу тебя за это…
Кей в ответ утешающе погладил женщину по плечам, не прерывая, однако, заклятия паралича. Если бы эльфийка вмешалась в схватку, это могло плохо кончиться — Джей явно бил на поражение.
Мечник одной рукой вырвал тело из обломков полового настила и с презрительным фырканьем отбросил в сторону. Двое теней скользнули сквозь пролом и обрушились на него прямо в полёте. Тёмные эльфы были затянуты в обегающие чёрные доспехи, с глухими, даже без прорезей, масками на лицах. Лязгнула сталь — и один из убийц врезался в стену. Возмущённый вопль Эзоры поглотили треск и предсмертных звон десятков флаконов.
Второй убийца идеально всадил длинный кинжал мечнику в бок — лезвие скользнуло прямо в печень. Даже не вскрикнув, наёмник схватил руку нападавшего. Раздался влажный хруст и сам убийца закричал не сдерживаясь. Крик прервал мощный удар в голову, едва слышный треск указал, что у нападающего сломана шея.
— Хух. Итого, трое, — коротко переведя дух, констатировал Джей. — Ещё два сбежали. Дьяволы семи адов! Я почти допрыгнул…
Он раздосадовано махнул рукой и отошёл от тела, нашаривая всё ещё торчащий в боку кинжал.
— Помощь нужна? — ровно спросил Кей, отстраняясь от хозяйки и отряхивая плащ.
— Что? С чем?.. — Джей рассеяно вырвал из себя клинок. — Ааа, нет… Всё в норме, затянется.
Кей уже шагнул к товарищу, но ощутил, что тонкие пальцы резко сжали его плащ на груди мёртвой хваткой. В нежно-розовых глазах Эзоры пылало данное только тёмным эльфийкам и чистокровным демонам бешенство.
— Ты мне ответишь, что происходит, и немедленно… — Её голос был на удивление спокойным, шелковистым как и прежде.
Кей охотно ответил на жёсткий захват острожным объятьем, взяв владелицу за хрупкие плечи.
— Я очень сожалею, моя госпожа, — мягко произнёс он, глядя прямо в горящие ненавистью глаза. — Но прошу винить наших противников. Они сами атаковали моего друга, а его методы совершенно разрушительны.
— Для сведенья, — влез Джей, — я предлагал сначала разобраться с хвостом, а потом заходить в магазин…
— Они бы не вылезли, если бы мы не разделились, — отрезал Кей, коротко глянув через плечо.
Эзора резко отстранилась, пихнув мага в грудь, и широко размахнулась для полной неудержимой злости и оскорбления пощёчины. Бешенство обратило прекрасную мордашку эльфийки в инфернальную маску гнева. Она застыла так на мгновенье, затем столько же резко схватила мага за лицо, ощутимо впиваясь в кожу острыми коготками. Фиал из её рук куда-то исчез.
— Если бы ты предложил что-либо другое, — прошипела дроу, — я бы вырвала твоё сердце и превратила в настойку!
Тёмная эльфийка провела по его лицу ногтями, с заметным наслаждением оставляя полосы лёгкой боли. Кей молча ждал продолжения. Тонкие черные пальцы жадно прикоснулись к его губам. Эзора возбуждённо облизнулась…
— Если вы не закончили, то я могу выйти, — подал голос Джей.
Дроу помолчала секунду. Потом отвернулась, сердито пихнув несостоявшуюся игрушку в грудь.
— Пшёл вон из моего дома, белорожий, — сурово скомандовала она. — И передай госпоже Шалшари, что её заказ задержится. Из-за тебя! Я желаю, чтобы тебя наказали.
— Уверен, она будет совершенно безжалостна, — заверил маг, отходя к двери.
— Нас вычислили, — констатировал мечник, выходя следом.
О магазине Эзоры они и вправду узнали от второй дочери Дома Огня. Шалшари оказалась сведуща в неожиданных областях. В сфере тайной магии, к примеру, или деятельности теневых клинков.
Уже за порогом Джей задержался на секунду:
— Я это… В общем, извиняюсь за потолок.
Эзора вскинула злой взгляд, но дверь была закрыта.
Круглый двухэтажный домик, жилище и лавка лучшего алхимика в городе, прятался в западной части Старых шпилей, в глубине запутанного лабиринта у Подножья богини, соседней с Троном террасы. Покинув тёмный переулок, наёмники пошли в восточном направлении.
— Она на тебя лезла, — словно продолжая разговор, сказал вдруг Джей.
— Твои манеры с дамами вне категорий.
— Нет, я серьёзно, — настаивал тот. — Но… какого дьявола? Она же дроу!
Кей промолчал.
— И в крепости тогда… — протянул мечник. — Это. Не. Нормально. Женщины дроу должны шипеть и плеваться ядом при одном нашем приближении! А не тискаться как молочницы…
Маг сдержанно вздохнул, припоминая ауру уверенной эльфийской красавицы. В ней и впрямь не было и капли сомнений — белая кожа чужака была совершенно безразлична, всё затмевала тяга к тайной магии. Ей жутко понравился лунный свет…
— Может, даже здесь боги не настолько всемогущи, как принято думать.
* * *
На площади перед Троном Богини лежала почтительная тишина.
Приближаться без дела к обители Тёмной Матери было запрещено. Любой завернувший сюда возница либо вёз кого-то важного в храм, либо желал на собственной шкуре ощутить гнев взбешённых непочтительностью жриц. Пустовали тротуары под стенами резиденций благородных семей, благословлённых близостью к крепости веры их народа. Все ворота находились на дальней от храма стороне. И даже паломников не было сегодня на окончательно затихших улицах у Собора Тёмной Матери.
Здание возвышалось над всем городом как скала. Однажды это и была скала. Дроу любили изменять мир вокруг себя, подстраивать его под свои нужды. Они разводили растения, грибы и животных, какие сами желали, и прокладывали дороги там, где им было удобно. Разумеется, здания являются одним из важнейших символом власти во владениях тёмных эльфов. Власти над самой природой. Любые каменные образования, превращаясь в дома тёмных эльфов, изменялись неузнаваемости. Их естественное происхождение было забыто, и дозволена лишь та форма, которую желали видеть новые хозяева.
На стенах Собора не было ни единого места, к которому не прикоснулись бы руки резчика. Сверху донизу их покрывали узоры, барельефы и орнаментны. Изображения змей и пауков, летучих мышей и ящеров — всем любимцам Матери было уделено место. Также здесь во множестве изображались дроу — воины и маги, фермеры и ремесленники. Самыми изощрёнными были скульптурные композиции исполняющих ритуалы Матери жриц, они украшали фасад. Всё сливалось в одну огромною ребристую сеть, сияющую под сотнями белых огней — благородный «чистый» цвет считался почти священным, и церковь не жаловала нахалок. Мощные ворота из чёрного адамантина смотрелись бы уместнее в крепости дворфов.
Но каким-то образом чернокаменный собор Тёмной Матери сохранил в своих очертаниях дух массивного выступа базальта, просто и грубо прущего из северной стены.
По пустой площади, прямо по центру, двигались две фигуры. Капюшоны скрывали белую кожу, за которую в этой части города их бы убили на месте. Или как минимум попытались.
Чужаки пришли сюда по делу — важную миссию им поручила Старшая мать Правящего дома.
У ворот наёмники с поверхности остановились. Образовалась пауза.
— Я как знал, что нужно было подождать паломников каких, — пробурчал Джей.
— Времени нет, — отрезал Кей. — Может, ещё заночуем тут?
— А как теперь ворота открывать?
Маг хмыкнул и поднял руку с посохом, указывая на массивные створки.
— По-моему, уже поздно играть в прятки с местными освящёнными.
Огромная призрачная ладонь соткалась из воздуха и упёрлась створки. Мощные врата Собора дрогнули — и распахнулись.
Взглядам пришельцев открылся зал храма Тёмной Матери — самое важное помещение во всём городе, считая зал совета правящих домов.
Центральный неф храма тянулся на пять сотен шагов, свод поддерживали десятки колонн в четыре ряда. Каждая была искусно вырезана из базальта скалы. Все стены покрывали религиозными изображениями, сценами кар и испытаний, такого мастерства, что даже самых маловерящих пробирало до костей осознание могущества Матери. Под потолком парило два десятка белых сверхмощных призрачных огней оформленных в сияющие пирамиды. Полированный пол сиял чёрным зеркалом.
На противоположной стороне зала находился массивный трон на высоком постаменте. Путь к нему пришельцам перекрыли двадцать шесть воинов-жриц в покрытых серебром черных мантиях высшего духовенства.
— Нас ждали, — констатировал мечник.
— Хорошо, — заметил маг. — Нам нужны свидетели.
— От них не избавятся?
— Это высшие жрицы — видишь наряды? Не посмеют.
— Ты или я?
Кей с ноткой издёвки рассмеялся, заставив друга кисло поморщиться. Дроу не дожидаясь приглашения, выбросили перед собой правые руки с синхронным зовом к Матери.
— Я.
Его голос потонул в вихре магической энергии. Дымчатые чёрные потоки сплетались в могучую волну всепоглощающей тьмы. Такой «Гнев матери» не знал преград. Дочери тёмной богини выплеснули на пару нарушителей всю свою ярость, злобу и подавленное раздражение по самым разным поводам.
Бессчётное количество врагов народа тёмных эльфов погибло от этих заклинаний. Дроу умели причинять боль и вырывать из противников всякую волю к сопротивлению, а если желали, то и к жизни. Сотни рабов в стенах Собора умирали от «гнева» на тренировках каждый год, и столько же в домах самих жриц. Они доводили магию до совершенства, упиваясь своей силой, и мастерством восславляя Тёмную Мать.
Одновременный удар больше чем двадцати дочерей превратил бы в пыль даже камень. Чёрное зеркало пола пошло трещинами.
Врезавшись в личный щит Мудреца Востока и Запада, чёрная волна медленно растворилась в воздухе.
— Что ж. Это было познавательно.
Кей выбросил руку вперёд. Вспыхнул магический круг, испещрённый запутанными формулами на языках как забытых, так и ещё не существующих. Посох ударил в пол, и круг исчез.
Всё вокруг застыло на секунду. Будто сам воздух вдруг парализовало.
Затем неведомая сила оплела всех двадцать шесть жриц, связав их невидимыми путами, и как маленьких детей, которых тащат на порку, протянула каждую к ближайшей колонне. Многие вскрикнули от неожиданности — но из сдавленного горла каждой вырвался только слабый хрип. Оружие с грохотом посыпалось на пол, крепкие доспехи ударялись о колонны, причиняя хозяйкам больше вреда, чем пользы. Невидимые канаты ощутимо пульсировали, сжимали тела женщин. Сначала сильнее, затем слабели, только чтобы снова сдавить до боли. Словно едва удерживались, чтобы не смять их в кровавую кашу.
Прекрасные шедевры архитектуры, которым была каждая колонна, обзавелись необычными украшениями. Придушенно хрипящие жрицы слабо шевелились, вжатые в холодный камень.
Путь освободился, и наёмники не мешкая прошли в дальнюю часть зала. К трону Темной Матери. В данный раз не к символу, не в переносном значении, как звали Кворват, а самому настоящему — трону богини.
Неровные края базальта трона блестели. Но это было не отражение белых огней. Его покрывал сверхъестественный узор, что тёк и менялся, будто поток антрацитово-чёрной воды. Именно здесь по преданию однажды лично восседала богиня тёмных эльфов. Когда она «ушла во тьму», чтобы следить за всеми своими детьми в нижнем мире, её место заняла Первая Дроу, легендарная послушница самой Матери.
Никто на протяжении нескольких тысячелетий не смел даже прикоснуться к священной реликвии тёмных эльфов.
Но всё же он оказался осквернён. Сам трон был неприкасаем, но его пьедестал покрывали десятки полупрозрачных чёрных драгоценных камней, выложенных в базальтовой плите замысловатым узором.
Одного камня, рядом с подножкой трона, не хватало.
Наёмники молча замерли у пьедестала реликвии древних времён. Напряжение трещало в воздухе — как бывало каждый раз, когда кто-то из них приближался к чему-то подобному.
Маг покосился на мечника. Тот молча вынул из подсумка на поясе блестящий чёрный камень, который принесли в город дочери Правящего дома три дня назад.
— По воле Темной Матери украденное у богини возвращается на законное место, — звучно произнёс Джей, кладя камень у подножья.
— Как было велено Правящему дому Молув’итар, Одиннадцатому дому Кворвата, — в тон ему закончил Кей.
Так подносили свои дары — обычно что-то невероятно ценное — паломники из дальних городов. С той разницей, что их голоса срывались от благоговения.
Ведь это было единственное место в мире, где богиня всё ещё самолично являла свои силы верующим.
Вновь воздух будто зазвенел от напряжения. На троне сгустился тёмный образ. Изящный контур очертил женскую фигуру в просторном чёрном платье. Лицо скрывал капюшон, и под ним клубилась непроницаемая тьма. На высокую грудь опускались блестящие черные локоны, кончики которых растворялись полупрозрачной дымкой.
Даже те жрицы, которым не посчастливилось висеть лицом к трону, замерли, оглушённые всепоглощающим ощущением присутствия Тёмной Матери. Те же, кто её видел, забыли как дышать.
В непроглядной тьме под капюшоном медленно разгорелись ослепительно белые раскосые глаза. Волна темноты, в единый миг поглотила всё за плечами воплощения богини — и рванулась к наёмникам.
— Вам здесь не место!!!
Громогласная ярость врезалась в уши пленённых магией дроу, заставляя едва не лишиться сознания. Они лишь иногда слышали, что когда богиня гневается, можно ощутить такое — совершенную беспомощность. Теперь это чувство прошло сквозь верных дочерей Матери как волна, лишая на секунду рассудка.
Пришельцев с поверхности поглотила тьма. Не такая, как магия жриц. Куда темнее, она словно высасывала свет из огней под потолком. Белые пирамиды медленно угасли, погружая всё в звенящий мрак. Кольца темноты сжались, разрывая образ чужаков на куски, распыляя в ярости Тёмной Матери мерзких ничтожных смертных червей, посмевших нарушить её покой.
Затем тьма рассеялась. Маг и мечник стояли на месте, всё также глядя на чёрную фигуру богини.
Затем, без единого слова они развернулись и пошли к арке дверей. Лишь тихие даже под гулким сводом огромного храма шаги нарушали тишину.
В спину им ударила волна беззвучного бешенства. Пол под основанием трона тихонько захрустел, покрываясь глубокими трещинами. Самая младшая жрица обмякла в путах, потеряв сознание от ужаса, несомого в её разум бесконтрольным гневом богини. Изящная фигура Тёмной Матери рассеялась в воздухе в тот момент, когда наёмники пересекли порог Собора.
В следующую секунду на пол попадали пленённые неведомой силой белокожего мага жрицы, да так и остались лежать, полумёртвые не столько от удара чужака, сколько от явления своего свирепого божества.
