— Через полтеннера после посева? — воскликнул СарториИрвраш. — Невероятно!
— Однако же это так, — ответил Указатель. — Тамошние фагоры честно делят урожай между всеми членами своего племени и никогда не ссорятся, поскольку у них нет в ходу денег. Их белые птицы-коровы не хуже орлов гоняют с полей всех прочих пернатых. Я видел это собственными глазами. Знаете, в один прекрасный день я возьму, да и вернусь в горы, доживать там свой век.
— Если вы не возражаете, я запишу ваш рассказ, — вежливо предложил СарториИрвраш.
Но, скрипя пером по бумаге, он почему-то вспоминал короля ЯндолАнганола, который тоже часто разгуливал ночью по пустынным залам дворца.
* * *
На смену Мадуре пришло долгое одиночество Нижнего Хазиза, тоже безначальной и пустынной страны, примыкающей к Чалсе. В один из дней над степью извивающийся полосой, напоминающей след змеи, пронесся странный, высыхающий прямо на лету дождь. Два раза путники пересекали бесконечно длинные полосы зелени, протянувшиеся от края до края бледного горизонта подобно живым изгородям самого Бога. Деревья, кустарники, разнообразие цветов прочерчивали длинную линию на унылом лике степи.
— Это есть/будет укт, — сказала Денью Пашаратид, иногда прибегавшая в разговоре к приблизительному переводу принятой в Сиборнале грамматической формы настоящего-продолженного времени. — Такие полосы пересекают весь Кампаннлат с востока на запад, отмечая маршруты миграции мадис.
Но мадис оказались не единственными обитателями зеленой полосы бесконечной тропы. Среди зарослей укта они иногда видели иных.
Заметив иных на деревьях, Указатель Тропы ловко подстрелил одного из сиборнальского ружья. Пролетев между ветвями, существо упало к их ногам, трепеща в агонии. Вечером иного освежевали и изжарили на ужин, к отвращению СарториИрвраша. На его взгляд это отдавало людоедством.
При въезде в первое же сиборнальское поселение Указатель Тропы и другие рунсмурские проводники покинули караван, да так незаметно, что СарториИрвраш узнал об этом только по чистой случайности, заметив, как кочевники получают свою плату. Коротко распрощавшись с сиборнальцами, рунсмурцы направились обратно на юг.
— Я не успел пожелать им доброго пути, — с сожалением сказал СарториИрвраш.
Денью Пашаратид успокоительно подняла руку.
— В этом нет необходимости. Им хорошо заплатили и они уехали довольные. Больше нам не понадобятся проводники — дальше лежат уже наши земли. Дорога через них безопасная и свободная.
— Мне понравился Указатель и я просто хотел с ним попрощаться, — пробормотал СарториИрвраш. Он не ожидал, что попадет на земли Сиборнала так быстро.
— Ни он нам, ни мы ему больше не нужны, — отрезала госпожа Пашаратид. — Он отправился на поиски нового источника пропитания. Дальше можно ехать ничего не опасаясь, от одного поселения к другому. А все эти туземцы просто дикари. Вообще-то мы расстаемся с проводниками гораздо раньше — Указатель заехал с нами так далеко только потому, что на этой стороне Мадуры лежит земляная октава его предков.
Озадаченно подергивая себя за усы, СарториИрвраш проговорил:
— Иногда в старых традициях кроется правда. Очень многие из моих знакомых в столице уделяют большое внимание своей земляной октаве. Люди считают, что если поселиться в октаве своего рождения, то успех и процветание им гарантированы почти наверняка. Иногда в подобных взглядах заключен практический смысл. Земные октавы зачастую пролегают в направлениях геологических напластований и отложений минералов и ископаемых, наличие которых влияет на жизненные силы и здоровье.
Худощавое лицо госпожи Денью исказила брезгливая улыбка.
— То, что у примитивных людей примитивны и верования, нас никогда не удивляло — это предсказуемо. Примитивная вера — это якорь, удерживающий их у их примитивизма. Там, куда мы направляемся, дела идут всё лучше и безо всяких октав!
Последняя фраза, очевидно, содержала буквальный перевод на олонецкий одного из множества сиборнальских времен.
Как великосветская дама и жена посла, Денью Пашаратид получила отличное образование и обращалась к СарториИрврашу на хорошем натуральном олонецком, хотя в Кампаннлате на натуральном олонецком, в противоположность местечковому олонецкому, говорили только в высшем свете, да среди церковного руководства и преимущественно в пределах Священной Панновальской Империи. Постепенно натуральный олонецкий всё больше становился прерогативой Церкви и его изучение дозволялось теперь лишь в церковных школах.
Главным же языком северного континента был сибиш, запутанный, неудобный для изучения язык с собственным алфавитом. За последние века олонецкий обнаружил лишь небольшие сдвиги в сторону освоения его в землях, традиционно говорящих на сибиш; исключение составляли южные побережья Сиборнала, где процветала запретная торговля с Кампаннлатом.
Сибиш характеризовало обилие сложных временных форм и выражений причинно-следственной связи. В языке этом не было также звука ю. Аналог и произносился гораздо более твердо, в то время как ч и ш почти высвистывались. В результате для слуха кампаннлатцев родная речь жителей Сиборнала звучала весьма зловеще. Бытовало мнение, что история северных войн во многом коренилась в насмешливом, по мнению панновальцев, звучании слова 'Панновал' в устах надменных сибов. Однако главным виновником привычки даже при разговоре держать губы поджатыми был свирепый климат Сиборнала, жуткий мороз, заставляющий сибов большую часть Великого Года держать рот закрытым.
Расставшись с Указателем в самом южном поселении, путники там же обменяли своих кайдавов на хоксни и дальнейший путь продолжили уже на них. Сиборнальские поселения попадались всё чаще, наконец караван стал устраиваться на ночевки только в поселках сородичей.
К удивлению СарториИрвраша, все сиборнальские поселения строились одинаково: снаружи располагались большие участки возделанной земли, внутри круга, образованного большими, 'сторожевыми' домами, соединенными высоким частоколом, жили люди. 'Сторожевые дома' с плоскими, обнесенными зубцами крышами занимали амбары, конюшни и стойла, за ними тянулись ряды убогих внутренних строений, где обитали сами поселяне. Между ними, как спицы колеса, проходили разделявшие их улицы, сбегаясь к 'ступице' круглой поселковой площади. Обрамлявшие её конторы и лавки тоже жались в кружок вокруг мрачной Церкви Недосягаемого Мира, стоявшей точно в геометрическом центре поселкового круга. Эта геометрическая идиллия очень раздражала СарториИрвраша, привыкшего к вольной планировке Матрассила.
В этих близнецовых поселениях, словно вылупившихся из одного яйца, за порядком надзирали одетые в серое воины-священники и милиция. Они же встречали прибывающий из пустыни отряд, обеспечивали его бесплатной едой и ночлегом, а на следующее утро провожали в путь. Серая милиция, вовсю распевающая хвалебные гимны богу Азоиаксику, носила на одежде знак Колеса и имела на вооружении ружья-мушкеты нового образца, с кремневым замком. Никто и никогда здесь не забывал, что находится на территории, с давних пор традиционно принадлежащей Панновалу. Такое проявление сиборнальского могущества очень не нравилось СарториИрврашу.
За двенадцатым поселением местность начала незаметно, но постоянно повышаться. Подъем продолжался на протяжении нескольких миль. Довольно скоро караван вынужден был спешиться и продолжить дальнейшее восхождение рядом со своими хоксни.
На гребне холма стоял ровный ряд райбаралов, тонких и высоких деревьев с листвой светло-зеленой, как сельдерей. Добравшись до них, СарториИрвраш первым делом приложил руку к стволу ближайшего дерева. Кора была мягкой и теплой на ощупь, как бок хоксни. Задрав голову, он долго смотрел на мотавшиеся на жарком ветре широкие ветви.
— Не вверх надо смотреть, а вперед! — сказал ему один из спутников.
С гребня холма открывался отличный вид на долину, утопающую в голубоватой тени. Дальний край долины был глубокого, удивительно голубого цвета, переходящего в синий, — то было Панновальское море...
Лихорадка СарториИрвраша ушла и он забыл о ней. Воздух был напоен новыми, незнакомыми ароматами. Когда караван наконец добрался до порта, замыкавшего юго-восточный залив моря, разволновались все, даже доселе невозмутимые северяне.
Порт носил сложное название, типичное для говорящих на сибише, — Рангобандриаскош. Он играл роль столичного центра для всех сиборнальских поселений в Кампаннлате, через которые путники порой проходили, и повторял их планировку, за одним исключением: он представлял собой не полный круг, а половину круга, с высокой церковью на вершине прибрежной скалы; в традиционной башне на крыше был устроен маяк. Другая половина порта-полукруга символически лежала в Аскитоше, за водами Панновальского моря.
Ночь они провели в строгом гостевом доме при церкви. Измученный дорогой СарториИрвраш немедленно повалился на кровать и заснул.
Когда он наконец проснулся, все уже снова собирали вещи. Уже на восходе Фреира посольская делегация вместе с другими пассажирами поднялась на борт одного из ожидавших у причала кораблей, который уже готовился отчалить от берега. Здесь всё и вся было по-морскому чисто выдраенным и экономным. В отличие от большинства народностей Кампаннлата сиборнальцы были прирожденными мореходами.
СарториИрвраш, который прежде ни разу не бывал на судне крупнее ялика, немедленно был водворен в отведенную ему каюту. Исполненный любопытства, он тут же бросился к квадратному иллюминатору.
От стоящего низко над водой Баталикса стелилась серебристая дорожка. Соседние корабли выделялись в тумане голубыми силуэтами, их детали были неразличимы, а мачты походили на безлистый лес. Совсем рядом с бортом какой-то парень в лодке, с силой налегая на весла, греб по волнам. Лучи Баталикса, падая почти параллельно морю, скрадывали детали, молодой человек и его лодка сливались перед глазами СарториИрвраша воедино, в маленького черного водяного кентавра, который, как заведенный, откидывался назад, поднимал весла и снова подавался вперед. Медленно, гребок за гребком, лодка продвигалась по водяной шири с мелкой волной. Весла с плеском падали в воду, спина гребца ходила мощным шатуном, и в конце концов советник заметил сквозь слепящий свет, тут же вновь поглотивший картину, как лодка добралась до осклизлых камней мола.
Глядя на молодого гребца, СарториИрвраш вспоминал, как сам, ещё мальчиком, возил кататься на озеро двух младших сестер. Он увидел перед собой как наяву их улыбавшиеся лица, их маленькие руки, пропускающие между пальцев бегущую воду. Сколько её с тех пор утекло, сколько всего перемололось!..
Но ничто не ушло без следа. СарториИрвраш посмотрел на свои сморщенные трясущиеся руки. Его труд, его бесценная 'Азбука', обошлась ему недешево. Он отдал ей две трети своей долгой жизни. И всё это было за один день уничтожено его жестоким королем!..
С причала раздались прощальные крики, на палубу полетели швартовы. Сверху донесся быстрый топот босых ног, громкие выкрики, скрип такелажа — команда ставила паруса. Когда свежий ветер надул парусину, толчок почувствовался даже в каюте. Бывший советник начал плавание к северному континенту...
* * *
Плавание растянулось на семь дней. Корабль плыл на норд-вест и дни Фреира становились всё длиннее. На закате сверкающее светило медленно утопало в море где-то на северо-западе, точно по курсу судна, и каждое утро на рассвете восходило из воды на северо-востоке, всякий раз проблуждав в неизвестности на равное количество минут меньше.
Госпожа Денью и её спутники не переставали расписывать СарториИрврашу радужные перспективы его предательства, в то время как прозрачность окружающего мира с каждым часом уменьшалась. Довольно скоро корабль окутало то, что один моряк, как удалось подслушать бывшему советнику, назвал 'Ускути-болтушка'. Густая белесоватая хмарь, смесь тумана и дождя, опустилась на корабль со всех сторон, заглушив плеск волн под носом судна, покрыв всё, что можно, тонкой пленкой ледяной влаги.
Однако это явление природы не обеспокоило никого, кроме СарториИрвраша. Он обратился с вопросом к капитану, но тот быстро его успокоил.
— В моём распоряжении достаточно навигационных инструментов, чтобы провести корабль даже по подземным пещерным морям, буде таковые существуют. Хотя наши новейшие разведывательные корабли оснащены ещё лучше.
И капитан предложил СарториИрврашу заглянуть в его каюту. На столе в капитанской каюте лежала подробнейшая таблица полуденной высоты солнц в каждый день года, необходимая для определения широты, а также плавающий компас и инструмент, который капитан назвал 'ночным ориентиром': с его помощью можно было отмечать высоту некоторых звезд первой величины в полночь по хронометру и оценивать таким образом долготу. Корабль был также оснащен лагом и циркулем для навигации вслепую путем сложения отрезков пути, измеренных по морю и карте.
СарториИрвраш, внимательно и с интересом слушавший рассказ капитана, принялся делать в своем дневнике пометки...
* * *
На шестой день плавания стена тумана начала медленно редеть, хотя видимость ещё долго оставалась неважной. Завтра их кораблю предстояло войти в бухту Аскитош, находящуюся, насколько помнил СарториИрвраш, на 30-м градусе северной широты, всего пятью градусами южнее тропика Каркампана.
Мало-помалу смутная тень, растянутая вдоль горизонта, начала превращаться в берег северного континента. При ближайшем рассмотрении берег оказался грязной полосой песка, отделявшей начинавшуюся далее плодородную почву от моря.
Очевидно взбодренная видом своей родины и её близостью, госпожа Денью Пашаратид неожиданно разразилась целой лекцией на географическую тему, обращаясь к СарториИрврашу. Прислушиваясь к излияниям жены посла, бывший советник узнал о небывалых урожаях на двух равнинах страны, её главных житницах, упоминание о которых госпожа Пашаратид сопроводила неопределенным движением руки в западном направлении. Равнины находились очень далеко отсюда.
— Насколько далеко? — спросил СарториИрвраш.
Пропустив его вопрос мимо ушей, госпожа Денью заговорила о населении Сиборнала, отзываясь о разных народах коротко и точно, но с разной степенью почтительности и уважения, словно знала всех их представителей лично. Представители этих народностей словно выстроились перед нею в ряд, а она поименно называла их бывшему советнику, после чего подробно рассказывала о каждом. Сиборнал состоял из пяти отдельных стран, разделенных горами и ледниками: Ускутошк, Лорай, Шивенинк с его Великим Колесом, Брибахр, Каркампан. Главными житницами были Брибахр и Каркампан. Две других страны — Кай-Джувек и Верхний Хазиз — играли роль не более чем бесправных колоний.
'Такое впечатление, что они все готовы немедленно выступить на завоевание Кампаннлата' — мрачно подумал СарториИрвраш.
Когда жена посла закончила долгое подробное перечисление, её палец указал на восток, а затем описал полный круг.
— Вот таким образом наши народы взяли в кольцо весь шар Геликонии. Как видите, каждый народ сиборнальцев проживает в почти полной изоляции от соседей, стиснутый между льдами и морем. Живется нам тяжело, зато свободно. В Кай-Джувеке нас донимают повстанцы — ведь снабжать там войска крайне трудно; кроме того, неспокойно в областях Верхнего Хазиза, где есть проход в Кампаннлат через перешеек Чалсе. В Ускутошке мы чувствуем себя в безопасности, там проживает цвет нашей цивилизации. В гости к нам вы прибыли в лучшее время Года, когда в небе стоят одновременно и Баталикс, и Фреир. В остальное время Великого Года, когда Фреир большую часть дня скрывается за горизонтом, в нашей стране царит холод и климат существенно ухудшается. Когда-то говорили, что тогда правит Вейр-Зима, знаменитый персонаж наших сказок и легенд. Тогда льды движутся с севера на юг, оттесняя к югу и нас, ускутов, как мы иногда себя называем. Не многим из нас удается/удастся пережить эту тяжелую пору. Многие умирают. Очень многие.
