Но. Возможна ли неожиданная атака, на которую надо реагировать мгновенно, когда по ближним окрестностям частым гребнем скользит следилка? Теоретически — да, возможна. Но вот на практике подобраться к отряду в таких условиях... кстати, очень интересная задача, надо бы подумать, какими способами она сама обманывала бы следилку... но это позже. А пока можно принять как наиболее вероятный следующий исход: злоумышленник, пытающийся приблизиться и напасть, будет обнаружен следилкой (ещё одна интересная задача на будущее: какими способами можно обнаружить подобные заклятья, не тревожа создателя раскинутой сети?). Причём заранее. А раз неожиданного нападения не получится, значит, появляется время сплести основу защиты.
А чтобы не нарушать приказ Зарма, можно подготовить к активации вместо собственной разработки простейший физический щит. Так, на всякий случай. Вдруг на голову гнилая ветка начнёт падать или ещё что-нибудь этакое случится? Держать наготове только физический щит и следилку, ограниченную радиусом шагов в двести, — это, считай, почти отдых. Конечно, если "двоемыслие" при этом не практиковать. А зачем "двоемыслие" во время движения по джунглям? Правильно, незачем.
Найдя выход из положения и незамедлительно его воплотив, Ниллима повеселела.
Мугрин
Ощущения, с недавних пор постоянно сопровождающие полукровку и служившие для него источником неиссякаемого восхищения, мог бы понять разве что неожиданно прозревший слепец. Но у слепца прорезается лишь одно ранее неведомое чувство. У Мугрина же прорезался как будто не один десяток их. У Кальфы тоже — они украдкой, полушёпотом, поделились друг с другом впечатлениями от Раскрытия Связей и нашли много общего.
...Чуть больше трёх бирелл назад Мугрин участвовал в рейде по территории Дома Рептилий и попался в ловушку — как поначалу казалось, несерьёзно. Подумаешь, ногу пропорол... конечно, Стопа на всякий случай активировал кровоостанавливающий амулет и ещё один, нейтрализующий яды (известное дело: Линия Змея — большие мастера по части хитрых отрав, и магических, и обычных). Вроде бы этих мер хватило: рана затянулась быстро, Мугрин перестал хромать уже на третий марог.
Но вот после рейда, во время обряда очищения, который должен был снять с вернувшихся бойцов наведённые чары, проклятия и прочую подобную пакость (у противника на этом специализируется Линия Ящера), ему неожиданно стало дурно. Причём проявились разом несколько классических признаков отравления: тошнота, липкий и дурно пахнущий пот, судороги, потеря сознания... как выяснилось позже, вместе с дозой яда та ловушка, в которую угораздило попасть полукровку, наградила его специфическим проклятьем-нейтрализатором. Когда же обряд очищения это проклятье снял, отрава, успевшая разойтись по всему организму, начала действовать в полную силу. Но поначалу происходящее казалось совершенно непонятным, и Мугрин, пока над ним колдовали спецы по отложенным проклятиям, едва не умер.
Спасло его решение отправить "пример столь необычного отложенного воздействия" в Лабиринт, для консультации у более опытных специалистов по малефицистике. Причём не на суркахе, а по воздуху, на шхарте. И ещё то, что в Крыле Верхних Путей он попался на глаза Кальфе. В отличие от специалистов по проклятиям, целитель сразу решила, что всему виной отравление, даже распознала яд по характерным симптомам, и взялась лечить полукровку прямо на месте соответствующими специализированными чарами. Это быстро дало положительный эффект, а между Мугрином и его спасительницей возникли узы взаимной приязни, нередкие между целителями и исцеляемыми.
Нельзя сказать, что они так сразу сделались друзьями — но вот назвавший бы их "хорошими знакомыми" ошибся не сильно. А дружба... что ж, членство в одном отряде и в особенности результаты Раскрытия Связей сблизили их сильнее прежнего.
Правда, "членство в одном отряде" без особой натяжки приравнивалось к общей беде.
После смерти отца-полукровки (приказом Старшего мастера Эхенда отправленного на границу и не вернувшегося) мать Кальфы прикладывала тайные, но строго последовательные и продуманные меры к избавлению от живого компромата. То бишь дочери. Наличие которой вместо радости вызывало у неё только и исключительно злость. Как же, зримое напоминание о молодости, слабости и неосторожности!
Окажись Кальфа бездарностью, годной лишь компрессы менять, мать с радостью забыла бы о существовании этого "нечистокровного недоразумения"... так ведь нет! Мерзавка будто назло ей сделалась в Крыле Исцеления заметной величиной как один из ведущих специалистов по ядам, особенно растительным. Это при том, что наивысшим достижением родительницы стал брак с весьма чистокровным, в полной мере благопристойным членом одного из благородных родов ункале. Однако лично ничем особенным не выделяющимся, даже статуса старшего ученика сумевшим для себя добиться с изрядным скрипом... но зачем личные достоинства тому, за чьей спиной стоит мощь многочисленного и древнего семейства?
А мощь эта, на горе Кальфе, была поистине велика.
Действуя одними лишь намёками, деликатными советами, щедрыми посулами и тому подобными окольными методами, мать Кальфы накинула на шею дочери невидимую удавку. Как токсикологу, всерьёз претендующему на ранг мастера, Кальфе полагалась личная лаборатория. И ей выдали лабораторию... но не средства на содержание оной. Причём довольно быстро перевели "для повышения квалификации" в заместители одного выдающегося светила; лабораторию отдали другому токсикологу, с кровью почище и родословной подлиннее. А то, что это самое выдающееся светило в своей личной лаборатории (богатой, большой и удобной, тут спору нет!) не позволяет навязанной заместительнице даже мусорные корзины выносить без пригляда, потому как заместительница, ясное дело, подослана кем-то из его тайных недругов для выведывания профессиональных секретов — это так, мелочи...
Чуть позже по Крылу Исцеления пополз гнилой слушок, что Кальфа для сбора материала на свою мастерскую работу тайком экспериментирует на собственных пациентах. А какого рода эксперименты может ставить будущий мастер-токсиколог? Вот-вот. Потом поползли другие слухи, ничуть не более приятные. Одно время по углам шептались, что Кальфа переборщила с приёмом гормональных препаратов до полного бесплодия. Этот слух она тоже опровергла, причём быстро — вот только переговоры о заключении брака с одним приятным молодым ункале (тоже квартероном, но полноправным членом своего рода) успели сорваться. Потом...
Много чего было потом. Слишком много.
Последней каплей стал резкий, как быстро выяснилось, хорошо оплаченный отказ мастера-куратора Кальфы дать свою рекомендацию для рассмотрения её доделанной-таки мастерской работы. Вот бирелл через пять... само по себе это не стало бы катастрофой, но терпеть ещё пять бирелл? Причём без всяких гарантий? Без лаборатории, без планомерно разрушаемой репутации, без нормального дохода и перспектив?
Квартерон накапала себе успокаивающего зелья собственной выделки, полуторную дозу. Подождала, пока подействует. Без лишних нервов оценила своё будущее. Спокойно так, трезво.
Оценивала она его примерно пять нохх. Потом потратила около четверти марог, тщательно обдумывая план действий. А когда закончила обдумывать — начала действовать.
Очень спокойно. Очень методично. Так же, как лечила больных.
С полной отдачей.
Первым делом — поскольку это требовало наименьших усилий — Кальфа написала письмо; впрочем, по размерам это больше походило на записку. Вот такую:
Дорогая моя мать!
Полагаю, Вам известно, что в этой жизни ничто не даётся даром. Ну, разве что кроме родительской любви и детского счастья.
Поскольку очевидно, что Вы не желаете иметь со мной что-либо общее, за вычетом некоторых моментов давнего прошлого, спешу Вас обрадовать. В самом скором времени я перестану обременять Вас и Лабиринт своим присутствием. Считайте, что Вы успешно добились желаемого. Аванс Вы уже раздали разным разумным, малыми порциями и в разное время. Осталось выплатить основную сумму.
Искренне надеюсь: Вы не сочтёте исполнение своего заветного желания непомерно дорогим.
С неизменным почтением, Ваша дочь
Кальфа
Письмо она запечатала и спрятала. Время передать его адресату ещё не пришло. В сущности, ей даже было безразлично, получит ли мать это послание — потом. И поймёт ли. А если поймёт, то как именно. Эти строки имели гораздо большее значение для самой Кальфы. Они словно отменяли возможность отказаться от исполнения плана. Ведь он уже начал исполняться, а значит, обратного хода больше нет. Не должно быть.
Уже на следующий марог Крыло Исцеления обсуждало свежую новость: отказ мастера-куратора Кальфы дать ей рекомендацию и уединение жертвы этого отказа в спальне. Да не просто уединение, а... нет-нет, она вовсе не напилась! Но клиническая картина кристально ясна: эта недостаточно стойкая духом полукровка, избегая разочарования, нагрузилась успокоительным в многократно превышенной дозе. Лежит и пялится в потолок, пульс замедлен, зрачки расширены. Ну ещё бы, на её месте почти любая так же бы...
Многие злорадствовали. Правда, кое-кто сочувствовал — преимущественно тайно и молча. Активно сочувствующих как-то не сыскалось. Ибо активное сочувствие подразумевало риск неудовольствия со стороны членов того самого чистокровного рода, к которому принадлежал отчим несостоявшегося мастера токсикологии.
Кальфа медитировала, за неимением лаборатории рассчитывая в уме эффекты смеси зелий, которая в её богатой практике грозила стать одной из самых сложных.
"Оправившись", на что потребовалось добрых десять марог, она отправилась на поклон к своему мастеру. Тому самому, отказавшему в рекомендации за взятку. Говорила необычно тихо, пряча глаза, старательно (но не слишком успешно) тая звучащие в голосе нотки уныния и мольбы. Помурыжив её, куратор смилостивился и разрешил-таки пользоваться его лабораторией и материалами. Разумеется, внося за то и другое плату. Чуть завышенную в сравнении с общепринятой. Где-то примерно на треть. По-прежнему пряча глаза, Кальфа долго и нудновато благодарила мастера за его роскошную щедрость.
Ещё думала при этом: почует? Не почует? Неужто примет как должное?
Принял. Не почуял. Может, списал на остаточные эффекты успокоительных зелий, а может, просто решил, что выскочка сломалась. Во всяком случае, в его голосе к лёгкому презрению подмешивалось сожаление. И даже, возможно, вина...
Плевать. Теперь хоть обрыдайся, почтенный куратор. Это ничего не изменит, план всё равно будет приведён в исполнение в полном объёме.
Ведь ничто не даётся даром. За всё надо платить. Да.
По доброй воле (и во исполнение плана) Кальфа превратилась в лаборанта. В молчаливую исполнительную подай-принеси-вскипяти-отфильтруй. Новых пациентов она не брала, ела что попало (пожалуй, один из самых сложных в исполнении пунктов: вкусно поесть она всегда любила...), медленно, но верно тратила небогатые накопления, работая фактически себе в убыток. Несколько раз её пытались вытащить из ямы, в которую она свалилась — всё же некоторый альтруизм среди целителей встречается чаще, чем среди, например, боевиков. Однако доброхоты помнили о риске и, вероятно, поэтому не слишком усердствовали. Как итог, их усилия повлиять на состоянии "сломавшейся" коллеги заканчивались одинаково.
Ничем.
Последнюю по времени попытку помочь Кальфе предпринял Мугрин, в очередной раз вернувшийся с границы ради короткого отдыха после очередного ранения. Ему она украдкой сунула записку, в которой назначила встречу. А на этой самой встрече рассказала почти всё. Даже часть понемногу реализуемого плана.
Во время рассказа она голову не опускала, взгляд не прятала. Зато прятать взгляд довольно быстро начал Мугрин. В своей новой, мстительной ипостаси целитель-токсиколог его пугала.
Задавая решающий вопрос, он, однако, посмотрел прямо — и угрюмо.
— Уверена, — был ответ. — Полагаю, на границе целители нужны больше, чем здесь... а их происхождению там придают меньше значения.
— Тогда будь готова к отъезду. Пять марог тебе на завершение всех дел.
Они немного ошиблись. Волей Эхенда отдых полукровки-ветерана сократился на два марог. Но закончить осуществление плана Кальфа успела всё равно. Благо, смесь зелий уже давно лежала в тайнике, незаметно приготовленная в той самой лаборатории, работать в которой ей "любезно" позволял мастер-куратор по завышенной цене. Перед отъездом Кальфа просто выбрала момент и распылила смесь в нужном ответвлении вентиляции (оставшемся единственным, так как все не нужные ответвления она заблаговременно закупорила пробками из пропитанной алхимическими нейтрализаторами ваты).
А ещё — уже совсем перед отъездом, буквально за несколько нохх — торжественно, при свидетелях, поблагодарила сплетницу, состоявшую в отдалённом родстве с новым мужем матери. Ту самую, которая болтала по секрету всем желающим про эксперименты Кальфы на пациентах, про её бесплодие и прочее подобное. Токсиколог так и сказала: "благодарю от всей души за всё, что ты для меня сделала". И присовокупила к благодарности нажитое имущество, сделав сплетницу своей единственной наследницей (правда, не особо богатой, но тут дело в принципе).
— Чего это на тебя нашло? — сплетница чуть заикаться не начала.
— Да так. Я просто собралась на границу. Думаю, там я смогу принести Дому Зверей больше пользы, чем... здесь.
О! Это самое "здесь" стало отдельным шедевром многозначительности.
— Ах да, — добавила Кальфа, пока присутствующие не опомнились, — передай, пожалуйста, это письмо моей... матери. Клянусь, что ни бумага, ни чернила не отравлены. Ха-ха. Пусть читает смело. Ну, а теперь осталось сказать одно: прощайте. Надеюсь, больше не увидимся.
И ушла под фанфары вибрирующего молчания.
— ...что за смесь зелий? Это не важно, Мугрин.
— А что важно?
— Общий эффект. Я рассчитала и смешала медленную отраву, действующую сильнее всего на чистокровных ункале. Причём на женщин больше, чем на мужчин. Смертью она отравленным не грозит, на этот счёт можешь быть спокоен...
— И что же делает твоя отрава, если не убивает?
— Эффекты идут по нарастающей. Сперва лёгкая чесотка и кожная сыпь, небольшое, но неприятное раздражение слизистых. Дальше — больше: язвочки и полноценные мокрые язвы, нарывы, воспаление. На этом этапе отравления появляются жжение и боль. Заканчивается список симптомов выпадением волос. Неравномерным, как при лишае.
— Жестоко.
— Это ещё не самое жестокое. Видишь ли, моя отрава не только не имеет запаха и вкуса, она вдобавок ко всему очень, очень медленно выводится из организма. Буквально десятки бирелл, если не лечиться. А лечение... единственное быстрое и эффективное лечение... угнетает функцию органов размножения. Очень сильно. Моей милой мамочке вскоре предстоит выбирать между препоганым внешним видом и весьма вероятным бесплодием. Надеюсь, она выберет второе: этой особи женского пола я, как целитель, не советовала бы размножаться без помех.
