На это Мугрин промолчал. Но Кальфа, как оказалось, ещё не закончила.
— Выяснить, как я её отравила, не сложно. Следов я не прятала. То, что я изготовила отраву в лаборатории моего мастера, также установить не сложно. В последнее время я только там и работала. Ну а родственница мужа матери, моя наследница... долги завещателя тоже входят в наследство, не правда ли? Пусть объясняет, за что я так радостно её благодарила... если, конечно, сумеет. Стерва безмозглая, безногая, ползучая! — сорвалась-таки на шипение целительница. — Надеюсь, фантазия, столь богатая, когда требовалось меня оболгать, при оправданиях ей откажет!
— Не боишься, что после этого тебя и на границе достанут?
— Меня уже достали, — отрезала Кальфа. — До печёнок. Пусть теперь кушают. Бессмертный Свет свидетель: я терпела так долго, как только могла!
...Мугрин мотнул головой, стряхивая не ко времени накатившие воспоминания. И во все глаза уставился вперёд, на хорошо знакомый приграничный форт.
Знакомый-то знакомый, но... изменившийся.
Внешне укрепление осталось прежним. Верхушку скального гребня, высящегося на границе "светлой" и "сумеречной" сторон тобрасса, стесали при помощи соответствующей магии. То, что осталось, всё равно торчало над зелёной пеной древесных крон, да ещё тянулось вверх грубым, но мощным и крепким частоколом. Последний почти полностью скрывали стебли глайховой лозы. За частоколом росли основные строения форта. Да-да, именно росли: усилия сарье Линии Рога поддерживали существование примерно трёх десятков анморгиз, радикально не схожих с обычной, естественной растительностью. Плоские, чётко делящиеся на горизонты кроны анморгиз также заплетала глайхова лоза, в защитном покрове которой имелся лишь один довольно узкий проход, ведущий прямиком к загону для шхартов.
Всё это ничуть не изменилось — не удивительно, если учесть, что Мугрин возвращался в Двадцать Первый Скальный форт после неполного десятка марог отсутствия. Но изменился он сам, причём сильно. И теперь, к изумлению полукровки, на привычное зрелище накладывались ауры Силы, накопленной анморгиз, заодно с меньшими и более бледными, но зато более "живыми", не по-растительному подвижными аурами защитников. Под этими аурами стыли следы торопливого вмешательства в естество, которые он распознал после некоторого колебания как тень заклятья, которым меняли форму скалы. А ещё слоем ниже таилась голодная тьма, опознать которую Мугрин уже не мог... да не очень-то и стремился, говоря по чести.
Эта самая тьма нешуточно пугала. Сама мысль о том, что это, голодное, всегда ждало здесь, а он просто не обладал чувствительностью, нужной для осознания присутствия вот этого, вязко-голодного... брр.
Но всё-таки насколько сильно меняется восприятие после Раскрытия Связей! Раньше-то Мугрин не видел, а просто чувствовал ауру анморгиз. На малом расстоянии, сосредоточившись. Если сотворить "глаз духа", то отчётливее и шагов за сто. О том, чтобы вот так, на расстоянии пары тысяч шагов, оценить магические особенности местности — причём вообще без ритуалов и почти без сосредоточения! — да ещё подметить то, чего не воспринимал даже в плотном контакте... а скорее, воспринимал, но не мог толком отделить от других, более мощных раздражителей... не-е-ет, подарок Ниллимы — это что-то!
Гм. Подарок? Как же. Только потому, что удивительная машир не потребовала плату сразу и не указала конкретные формы этой самой платы, Раскрытие Связей не становится бесплатным. Что характерно, благородным она ничего не предлагала. Не потому ли, что особой благодарности от них не ждала? Или всё несколько проще и она ждёт, чтобы те сами обратились за помощью?
"Долго ждать будет", — решил полукровка.
Зарм Хоррев
Очень хотелось что-нибудь разнести. Что-нибудь большое и твёрдое. Не важно, насколько ценное. Главное, чтобы в клочья. В пыль. В ничто.
Лучше, конечно, придушить мастера Двадцать Первого Скального. Ме-е-едленно. Так, чтобы ясно увидеть изменение цвета кожи под слоем лицевой шёрстки, понаблюдать за беспомощно и беззвучно раскрывающимся ртом, тщетно пытающимся втянуть в лёгкие хоть немного воздуха; насладиться видом лопающихся капилляров в выпученных от усилия глазах... потом можно ослабить хватку и всё-таки позволить ему вдохнуть. Чуть-чуть. Ровно столько, чтобы продлить агонию.
И снова сильнее сжать руки, ощущая, как хрустят чужие хрящи под безжалостной хваткой. Поймать в мутнеющем взгляде мольбу и отчаяние от сознания, что милости не будет. Втянуть раздувающимися ноздрями сладкий аромат страха, боли и подступающей смерти. Позволить удушаемому ещё один глоток воздуха. Или даже два. Или все три, чего уж там!
А потом сместить направление усилий и услышать, как под пальцами хрустят уже не хрящи, а лопающиеся позвонки.
То-то славно...
К сожалению, истинное желание Зарма отличалось ещё большей невыполнимостью, чем жажда ломать и крушить. Если бы он на самом деле попытался придушить Уэрна, тот, скорее, сам бы придушил Зарма. Несмотря на то, что харав, душащий грерод — зрелище странное до нелепого.
В конце концов, магам не обязательно душить врага руками.
"Хорь мерзкий! Крыса подземная! Выродок мелкочешуйный! Р-р-р!!!"
Увы, мысленная ругань, перемежаемая проклятиями, помогала слабо. Ситуация от этого не менялась ни на волосок. И достойных выходов из неё не просматривалось.
...на свой первый доклад мастеру форта Зарм прихватил Ниллиму, потому что всё-таки заместитель, Мугрина, потому что тот знал дорогу, и Найзе, которая просто увязалась следом. Мастер форта обнаружился в толстом корневище внешне довольно скромного анморгиз, по насыщенности запасённой энергией, правда, не то третьего, не то даже второго из трёх десятков.
Зал в корневище (в здании это звалось бы минус вторым этажом) имел форму правильного шестиугольника, по пять шагов Зарма на каждую из граней, и сводчатым потолком. В самом центре зала вырастал из пола стол, также шестиугольный, но с гранями всего в один шаг или даже чуть поменьше. Над столешницей мерцало облако ориентированной иллюзии, для входящих кажущееся всего лишь ярко светящимся туманом. Но для стоящих по ту сторону шестиугольного стола, то есть для здоровенной жермар и тощего харава, иллюзия наверняка выглядела вполне осмысленно. При виде вошедшей четвёрки оба умолкли, оторвались от рассматривания иллюзии и принялись без особого дружелюбия рассматривать нежданных гостей.
Грерод решил, что молчание затягивается и неплохо бы представиться.
— Я — Зарм Хоррев, командир отдельного отряда усиления. Направлен на границу приказом Старшего мастера Крыла Битвы в Лабиринте, Эхенда Лорвамэтеша.
Жермар, к которой он обращался, промолчала. А вот харав сказал, глядя на Стопу:
— Что-то ты рановато вернулся.
— Приказ танш сарье Эхенда, мастер Уэрн.
— Ясно.
Зарм закаменел. "Мугрин! Не мог предупредить, м-м-морда?!"
Почему-то сразу и без тени сомнений поверилось, что именно вот этот харав является мастером форта. Хотя жермар, на первый взгляд, казалась в плане Силы даже чуть помощнее...
— Ну-с, командир Хоррев, — слегка растягивая гласные, протянул Уэрн, продолжая глядеть на Мугрина, — доложите, кто именно входит в... ваш отряд. Имя и раса, специализация, несколько слов о способностях и особенностях.
Зарм помолчал. Недолго. Зато ответил голосом безупречно ровным... адресуясь не мастеру Уэрну, продолжающему его игнорировать, а словно бы по-прежнему молчащей жермар:
— Найзе Абреш, кулаз. Старшая ученица, уклон в боевую магию. Отправилась на границу добровольно. Ниллима, машир. Артефактор и мастер боевой магии. Мой заместитель. Из всех разумных, кого я знаю, не самая опасная, но самая непредсказуемая. Мугрин, полукровка. Его умения и силы мастеру известны лучше, чем мне. Онгер Хоррев, грерод. Мой ученик, младший. И родственник. Сорх, полукровка. Ученик Ниллимы. Как и она, вошёл в отряд по прямому приказу Старшего мастера Эхенда. Кальфа, ункале-квартерон. Целитель сильный и знающий, близка к уровню мастера... кажется. Её специальность — растительные яды. Но и в искусстве общего целительства не новичок. Это всё.
— Очень интересно, — сказал Уэрн, продолжая упорно глядеть на Мугрина. — Почему вы избрали именно такой порядок при перечислении?
— Это порядок по убыванию личного резерва, мастер, — сообщил Зарм переносице жермар.
— Очень интересно, — повторил харав. — Очень. Да. Мугрин, сколько в сказанном этим... юношей правды?
— Оценки командира вполне точны, — сообщил полукровка. — Неполны, но точны.
— Ясно.
Уэрн наклонил голову набок, и...
Шестиугольный зал кружился, кружился, но всё никак не мог повернуться. Ноги дрожали, в ушах звенело. Найзе Абреш сидела на полу с обалделым, мягко говоря, видом, а по ту сторону стола, как обнаружил Зарм, возникла любопытная... композиция. Почти скульптура.
Мастер форта стоял у стены, прикрытый в два слоя щитами изумительной мощи — не иначе, влил часть накопленной анморгиз Силы, не пожалел. Его вполне можно было понять: Ниллима с минимальной дистанции направляла на него свой жезл, на кончике которого медленно угасало недосформированное заклятье. При этом стояла она в позе напряжённой до неестественности, так как за спиной машир, блокируя её левую руку и сцапав в локтевой захват шею, высилась жермар. В затылок которой, в свою очередь, почти упирался жезл Мугрина.
— Медленно и аккуратно отпусти её, Хабо, — посоветовал полукровка. — Медленно и очень-очень аккуратно. Проверка уже закончена... не так ли, Уэрн?
— Ты станешь стрелять? — хрипло поинтересовалась жермар с непонятной интонацией.
— На твоём месте я бы считал меня за угрозу.
— И меня, — сказал Зарм, осторожно вставая на ноги. Живая плеть в его руке ожила, готовая исполнить приказ лишь самую малость медленнее, чем его отдаст тренированная мысль. — Отпусти моего заместителя, ты!
— Твой заместитель напал на...
— Не напала бы, если б не провоцировали, — оборвала Ниллима. — И все присутствующие прекрасно это знают. — Она разжала кисть, позволяя жезлу упасть. Но саму руку не опустила, продолжая направлять её на мастера форта.
Выглядело это куда опаснее, чем когда рука была занята жезлом. Хотя бы потому, что жезл мог выпускать только заряды одного типа, а вот его хозяйка...
— Ты опускаешь руку, медленно и аккуратно, — я отпускаю тебя.
Машир засмеялась.
— Ты умеешь быть очень шустрой, подружка, — сообщила она, — а вот лгунья из тебя... так скажем, не очень. Один раз ты застала меня врасплох, но второй раз не выйдет.
— Хабо?! — рыкнул Мугрин. Никакой реакции. Чуть повернулся, — Уэрн, прекращай это!
— Уговорили, — сказал мастер форта. И свет для Зарма погас.
Очнувшись в следующий раз, грерод обнаружил себя на полу другого зала. Пятиугольного. Рядом с ним валялись Найзе и Онгер Хоррев, пребывающие в забытьи. Да и сам Зарм очень быстро пожалел, что сознание к нему вернулось. Ныла каждая жилка в его большом и сильном (точнее, теперь уже довольно слабом) теле. Голову сдавили раскалёнными обручами явно не по размеру. В кости словно свинец залили. Впрочем, всё это меркло на фоне двух главных новостей.
Единственный выход из зала, тот, что на потолке, перегораживала решётка. Конечно, при помощи заклятия до неё можно было допрыгнуть, а то и вообще выбить.
К сожалению, в резерве Зарма не нашлось бы Силы даже на пару искорок, едва годных на разжигание костра. Где уж там выбивать напоённые энергией анморгиз решётки! И резерв его, увы, оставался пустым, потому что связь с тотемом сунувшие троих благородных в темницу каким-то образом блокировали. По крайней мере, Зарм до своего тотема добраться не смог. При попытке заорал от резко усилившейся на несколько нохх боли, разом выбившей его из медитативного сосредоточения, — и только.
"Уэрн! Сволочь! Мразина вонючая! Дай только выбраться отсюда, я..."
Увы, шансов выбраться у Зарма имелось не больше, чем задушить хитрозадого харава при личной встрече. Причём грерод крепко подозревал, что его жизнь вскоре закончится так же, как закончилась свобода.
Самым поганым же в его положении стали подозрения. Зарм прекрасно понимал, кто, ему же адресовал лишённые Силы проклятия — но при этом мог лишь гадать, почему... и почти любое предположение на сей счёт заставляло шипеть сквозь плотно стиснутые зубы.
Да ещё плотно связанный с этим вопрос: почему они трое всё-таки живы?
"Узнав ответ, я вряд ли стану счастлив..."
Зарм терпел боль, вроде бы медленно стихающую, терпел сосущую пустоту в душе, где раньше жила Сила, гнал прочь мрачные подозрения. Изобретал для Уэрна новые эпитеты.
Ждал.
А потом очнулась от беспамятства Найзе Абреш, и ждать сразу сделалось втрое труднее...
Глава 9. Кровь
Мугрин
Сознание всплывало из тёмных вязких вод беспамятства медленно. Так же медленно возвращались власть над собственным телом и Силой. Которой оказалось слишком мало... и которую полукровка начал тянуть из окружающего мира автоматически, по недавней, но уже прочно закрепившейся привычке.
— Эх, Мугрин... — знакомый голос. — Как же тебя угораздило, а?
— Уэрн, — констатировал полукровка. — С тебя куча объяснений.
И открыл глаза.
Обратная версия физического щита (не препятствующая проникновению материальных предметов снаружи, а удерживающая окружённый щитом объект внутри) мягко прижимала Мугрина к стене. Точнее, к пульсирующей от накопленной энергии растительной плоти анморгиз. Стоящий напротив, в трёх шагах, мастер форта разглядывал своего пленника (пленника?) с грустью и каким-то примешивающимся к ней странным чувством. Ожесточением, что ли?
Никого больше в скудно освещённом и тесноватом помещении не наблюдалось.
— Ты, никак, решил выехать на старой дружбе? — хмыкнул Уэрн. — Нет уж. Объяснения давать будешь ты, а никак не я.
— Объяснения чего? Ты сам решил проверить, по праву ли Ниллима названа мастером боевой магии. Но о ней я бы рассказал тебе и так...
— Вот и расскажи.
— Нет уж. Проверку с применением несмертельных заклятий я бы понял. Но это, — Мугрин мотнул головой, обозначая своё нынешнее положение (так как более ничем пошевелить не мог), — я не понимаю и понимать не хочу.
— Ясно, — Уэрн снова хмыкнул. — В таком случае, я, как мастер этого приграничного форта и твой непосредственный начальник, приказываю тебе говорить.
Мугрин помолчал.
— Что желает услышать мастер? — вопрос прозвучал холодно.
— Для начала — как давно ты увлекаешься запретной магией.
Полукровка моргнул.
— Мне ничего не известно о запретной...
— Не сметь врать! — внезапно взорвался харав, раздувая ноздри и оскалившись. — Ты думал, я не замечу, как ты восполняешь опустошённый резерв? Это запретный навык, в чистом виде!
— Запретная?
— Вот ещё скажи, — вернувший спокойствие Уэрн не удержался от сарказма, — что твоя Ниллима не предупреждала тебя об опасности Прямого Доступа!
— Во-первых, Ниллима называет эту... технику Раскрытием Связей. О Прямом Доступе, как и о каких-то запретах на магию, я впервые услышал от тебя. Сейчас и здесь. А во-вторых, никаких опасностей Раскрытие Связей не несёт.
