— Не только. Но... как насчёт трёх запретных Сил? Ты пользовалась ими?
— Если честно, подобрать ключик к прямой манипуляции энергиями эмерон мне хотелось и хочется. Но дальше создания артефактов-проводников я не зашла. Времени не хватило. Вот Хаоса не касалась и пока что не стремлюсь коснуться: этот источник не для недоучек.
— Ну-ну.
— А что такого? Хаосом манипулировали многие сарье, причём достаточно успешно. Само существование нашего Дома это доказывает. Просто я сама, в отличие от Древних, пока не готова работать с Хаосом, вот и всё.
"Самомнения у неё — на всех благородных Лабиринта... да ещё останется".
— Предположим, я тебе поверил. Тогда скажи, каковы твои отношения с тремя запретными направлениями магии?
— Объясни, что это за направления. Жанкарн о них ни слова не обронил.
— Кто такой Жанкарн?
— Мой куратор. Старший ученик, артефактор, ученик мастера Глама. Я ведь уже говорила.
— А, да-да. Действительно. Что ж, старший ученик мог не знать, предположим, что я и тут верю. Придётся о запретных направлениях объяснять мне.
Ниллима заинтересованно дёрнула ушами.
— Эти три направления суть: магия мысли, магия творения, магия изменения.
— Ух. А подробнее?
— Можно и подробнее. Магия мысли позволяет читать в сердцах и умах других, при соответствующем искусстве — даже без опоры на заклятия. Глубокий Луч, Бледная Радуга и подобные им чары, таким образом, являются заклятьями с сильно ограниченным применением. Использование их по отношению к равным и тем более вышестоящим карается смертью.
— А если их используют сами вышестоящие?
— Можно поднять вопрос о правомерности их применения перед кругом мастеров. Бывали случаи, когда злоупотребление этими заклятьями вело к поражению в правах, ссылке и отправке на границу... даже когда злоупотребляли благородные по отношению к ничтожным. Но заклятья эти — лишь тень истинной магии мысли, запрет на каковую куда строже. Практика в магии мысли карается со всей суровостью.
— Угу. А что там с двумя другими направлениями?
— Магия творения... её возможно называть также магией разрушения, потому что это две стороны одной ладони. Привнесение в Нарадум нового, создание небывалого, изменение границ реального — всё это творение-разрушение, Путь, которым шёл Предтеча. В отсутствие которого даже Лучи не посягают на магию этого направления, храня неизменность мира... по крайней мере, не посягают открыто. Мастерами становятся сарье, заново открывшие секреты древности, а не создатели нового — постольку, поскольку новое под запретом.
— Ух. — Машир выглядела искренне (и неприятно) удивлённой. — А магия изменения?
— Это направление связано с чужой магией. Сам по себе маг-изменник может быть слаб, но за счёт нечестивого искусства, меняя чужие чары, одолевать сильнейших. Полагаю, подробно объяснять тебе, в чём тут суть, не требуется: ты ведь явно практикуешь магию изменения. Да и другие запретные направления вниманием не обошла. Откуда тебе стало известно, что говорил мне Сорх? Откуда взялись те чары, которые ты во всеуслышание называла новыми?
Ниллима усмехнулась.
— Ладно, подловил. Виновна по всем трём пунктам. Хотя опыта у меня покамест маловато, особенно в ментальной магии...
— Какой?
— В магии мысли, если обычными словами говорить. Интересные вещи ты рассказал... и у меня есть к тебе встречные вопросы. Сам-то ты давно практикуешь запретное? И — как именно караются занятия запретной магией, кстати?
— Кара, — хмыкнул Уэрн, — всегда одна: смерть. Разве что наиболее злостных нарушителей, если удаётся взять их живыми, убивают медленно. Иногда — очень медленно...
— И кто этим занимается?
— А то ты не догадываешься.
Ниллима вздохнула:
— Так ты решил, что я — посланный по твою душу ликвидатор?
— Кто, прости?
— Тот или та, кто ликвидирует. Убийца. А что, логично: раз клеймёная — значит, полностью подконтрольна, раз мастер битвы — значит, способна привести в исполнение приговор... кстати, а кто эти самые приговоры выносит-то? Благородные, что ли?
— Они. Мастерам сарье, ну, иногда ещё наиболее перспективным старшим ученикам, тайно сообщают о сути запретных направлений и о наказании за практику в них. Впрочем, — вздох, — не в одной только практике дело. Видишь ли, я зажился...
— В каком смысле?
— В прямом, — оскалился Уэрн. — Я помню две Орды и, если ты не ошибаешься, имею шанс вскоре увидеть третью. Но я попал на границу, уже будучи... не молод. Причём я — харав. Имею сильный тотем, но не имею шансов войти в один из благородных родов через брак. Ну, ты же не дурочка, понимаешь, что к чему.
— Предположим, что не понимаю. Объясни.
Оскал стал шире.
— Ты говоришь, что Дом Рептилий избавляется от избытка своей молоди. Но ведь наш Дом тоже не очень-то рад наплыву юных и дерзких разумных. Конечно, многие гибнут на границе. Или на дуэлях. Или из-за интриг. Или по собственной дурости, в конце концов. Но всё равно выживает слишком много... а сарье, преодолевший рубеж в сто двадцать бирелл, вряд ли так просто сгинет из-за своего характера или по неосторожности. Зрелые сарье умеют выживать... регулярный же контакт с магией тотема, наипаче — тотема сильного, продляет жизнь даже без специальных к тому усилий. В разы продляет... что, тебе всё ещё нужны объяснения?
— Твой тотем силён, — раздумчиво констатировала Ниллима. — Ты опытный сарье, к тому же практикующий запретную магию... хотя это уже не так важно. И ты способен основать новую Линию... что не по нраву Узлам тех Линий, что уже существуют. Так?
— Хех! Не так. Точнее, не совсем так. Чтобы основать Линию, надо стать анмир лерре, а мне до этого состояния почти так же далеко, как до какого-нибудь Луча. Но в принципе, если бы кто-нибудь позволил мне перелинять в Старшего мага... пожить ещё две-три сотни бирелл, подкопить опыта и Силы, в идеале — сделаться Старшим мастером... и если бы судьба оказалась ко мне по-настоящему благосклонна... Да только кто ж из родовитых позволит, чтобы какой-то там неумытый харав посмел поднять свою морду выше, чем положено? Или даже — чтобы посмел надеяться поднять её?
— Я позволю.
— Да? И кто же ты?
Машир легко и непринуждённо шагнула к Уэрну. Удерживавший её физический щит без каких-либо эффектов преобразился в обычный, оборонительный щит, дополненный какими-то сложными структурами, нацеленными на... вообще-то мастер форта не взялся бы определить вот так, сходу, на что именно. Но интуиция подсказывала ему, что попытка проломить эту защиту грубой Силой вряд ли окончится успешно. Да и в надёжность остальных, не тронутых изменением щитов после этой демонстрации верилось слабо.
"Похоже, как изменник она лучше меня... ещё бы, если она даже не активированные структуры видит! Это должно давать такие преимущества, что голова кругом...
Убивать поздновато. И рискованно. Продолжать переговоры?"
Тут бывшая пленница сильнее прежнего удивила мастера форта: подобрала-переплела ноги и уселась перед ним прямо в воздухе, как в удобном кресле, скрестив лодыжки и положив раскрытые ладони на колени. Довольно мирная поза... хотя это само по себе ещё ни о чём не говорило и по-прежнему могло оказаться попыткой усыпить бдительность.
— Я — та, кто может стать тебе другом. И союзником.
— Прости, но ты вряд ли вправе раздавать такие обещания.
— Почему?
— Не знаю, кто за тобой стоит, но...
На удивление властный жест руки заставил Уэрна замолчать. А неподдельно, ненатужно повелительный тон — удивиться. В очередной раз.
— Скажи мне, мастер: когда Предтеча творил Лучи — ограничивал ли он их волю?
— Считается, что нет. Он формировал суть своих Лучей как свои продолжения. Воля Лучей требовала ограничения не большего, чем воля самого Предтечи, ибо...
Харав снова умолк и воззрился на слегка улыбающуюся парящую девушку.
Ниллима
— Догадался. Да, я совершенно свободна. Чтобы выполнять роль, назначенную мне моим наставником, необходимо и достаточно быть собой. Будь иначе, вместо меня выбрали бы кого-то другого... благо, в Нарадуме обитают триллионы разумных и недостатка в выборе нет.
Вид у мастера Уэрна по-прежнему оставался обалделый, что искренне веселило машир. Правда, заметив это веселье за свой счёт, он быстро вернул контроль над эмоциями.
— Не надо меня бояться: пока меня не трогают, я — существо мирное и дружелюбное, — продолжила она уже без улыбки. — Также не надо подозревать во мне невесть кого и пытаться перетянуть меня на свою сторону. Я понимаю, чего ради ты рисковал с этим разговором нос к носу и без посторонних, хотя уже имел частичное представление о моих возможностях. И догадываюсь, чего ты хочешь. Не так уж сложно догадаться, прямо скажу. Но сделать из меня младшего партнёра по играм в выживание не получится.
— Почему? Или ты не хочешь...
— Хочу. Просто я крупновата для роли младшего партнёра.
— А для партнёра старшего, значит, не мелковата?
— Лан сарье Уэрн, почему ты так упорно отрицаешь равные отношения?
— Потому что их не бывает, — отрезал харав. — Кто-то всегда выше, кто-то ниже.
— Что ж, разберём конкретный случай. Ты старше меня, причём в разы — если не в десяток раз. Значит, в части опыта ты выше меня. Но у тебя нет ни благородных предков, ни высокого покровителя, ни наставника... в общем, никого, кто служил бы тебе опорой. У меня такая опора есть. Значит, в этом я выше тебя. Если брать размер резерва, ты выше меня. Но вот если сравнить способность к использованию резерва, тогда, боюсь, я окажусь выше тебя, несмотря на разницу в опыте. Ты — мастер форта, имеющий в подчинении десятки сарье, тогда как у меня подчинённый лишь один: Сорх... и даже он не столько подчинённый, сколько ученик и потенциальный союзник. В этом ты выше меня, тут говорить не о чем. Но...
— Достаточно. Я понял.
— В таком случае нечего цепляться за правило "я начальник, ты дура".
— Но тогда как определить, кто отдаёт распоряжения, а кто подчиняется?
Ниллима фыркнула.
— Вот уж это не проблема. Во-первых, два умных существа всегда договорятся, особенно имея общие цели, а во-вторых, при посторонних для меня будет естественно выполнять распоряжения мастера форта... конечно, если Зарм не прикажет иного. Кстати, о Зарме и прочих. Как будем объясняться с невинными жертвами твоей... нашей, — как бы оговорилась, но быстро поправилась она, — ситуации?
Уэрн неожиданно помрачнел.
— Жертвы, — буркнул он, закусив губу. — Твой жезл...
— Сколько пострадавших? — быстро спросила девушка.
— Один клеймёный полукровка, ты его не знаешь. И анморгиз, в котором мы... хм.
— Что с полукровкой?
— Ничего хорошего. Хабо его добила на месте.
— Но...
— Если бы я сам стал калекой без правой руки и обеих ног, предпочёл бы сдохнуть. А ты?
Ниллима помолчала. Сказала без подлинной уверенности:
— Конечности можно заменить протезами.
— Их даже отрастить можно было, — проворчал Уэрн. — Если бы их потерял не клеймёный полукровка — и не по собственной неосторожности, вызванной наглостью. Но какой из истинно искусных целителей станет возиться...
— Я бы повозилась, не побрезговала!
Мастер едва ли не впервые посмотрел на неё, как на юную дурочку. Но спросил лишь:
— Так ты ещё и целитель?
— Начинающий... не важно. Раз вы поспешили с милосердием, тема не актуальна.
— Так, — Уэрн нахмурился. — Давай-ка по порядку: что ты можешь, что знаешь, что умеешь? — Легко читаемым подтекстом: если мы заключаем союз на деле, а не на словах, мне надо знать о твоих возможностях больше, чем сейчас.
Проснувшаяся в мастере привычная властность почти заставила Ниллиму ответить без раздумий и расчёта... почти. Она всё равно покорилась — но на свой манер:
— Говоря об умениях, которые не особо скрываю... — "Да-да, у меня есть и другие, о которых я пока предпочту промолчать. Но скрывать само существование того, о чём умолчала, не стану... договор так договор!" — Пользуюсь всеми преимуществами, которые даёт мне Раскрытие Связей. Помимо пополнения резерва, более быстрого, чем даже у обладателей сильных тотемов, это сказывается на тонкости чувств. Могу распознать структуру заклятия, уже сформированного, но ещё не пущенного в ход — и даже заклятия, только-только формируемого. Скорость, с которой я сама плету чары, в три-четыре раза выше того, что считается нормой... для сарье моего возраста и опыта. При этом сами чары у меня, как правило, сложнее классических. Ещё могу на ходу подбирать нужные элементы заклятий, даже новые заклятия творить при необходимости, хотя это, конечно, гораздо сложнее.
— А что с целительством?
— Опыта мало. Пока я ограничена быстрым исцелением простых ранений: порезы всякие, переломы, вывихи, всё такое — и оптимизацией состояния для сравнительно здоровых существ. Иммунитет поднять, органы и системы в тонус ввести, нарушения обмена исправить... в общем, всё, с чем можно работать интуитивно, запрашивая у самого организма, как ему будет лучше. Ещё одно следствие Раскрытия Связей, кстати. Так... про артефакторику забыла. Могу делать не самые скверные предметы Силы, в том числе тянущие энергию из каналов эмерон, её накапливающие и пополняющие резерв сарье. Этакие протезы связи с сильным тотемом. Для создания уникальных артефактов опять же опыта мало: мой предел — объединение в одном предмете пяти-семи функций.
— Это уровень мастера, — заметил Уэрн.
— Прости, но мастерский уровень артефакторов Лабиринта — это даже близко не сияющая недостижимость. Кто в основном занимается созданием предметов Силы? Полукровки всяческие. Причём с действующим запретом на "магию творения"... сам понимаешь, к чему это ведёт. Ничего странного, что "уровень мастера" мне покорился очень быстро.
— Помогала себе при обучении магией мысли? Читала наставников?
— Нет. С ментальной магией у меня плоховато и однобоко. Могу защищаться от просмотра мыслей и вторжения в них, причём на довольно приличном уровне. А вот просматривать содержимое чужих голов... да, это я могу — но в этом самом содержимом свободно понимаю лишь эмоциональные слои. Мгновенно и точно определяю ложь, разбираюсь в основных мотивациях, но — немногим более. Ещё одно прямое следствие недостатка опыта. Чтобы верно интерпретировать цепочки ассоциаций и без заклятий просматривать хотя бы внешние слои памяти, словно раскрытую книгу, нужно практиковаться много бирелл — да и тогда свободно читать в умах мало-мальски опытных сарье не выйдет.
— Почему? — искренний интерес.
— Мышление более глубокое, структура памяти более тонкая и плотная. Да к тому же чем сарье опытнее, тем лучше самоконтроль, а это делает незаметное вторжение в разум задачей более сложной. Я уж молчу о том, что хороший самоконтроль самим своим фактом затрудняет чтение ментального фона. Так что, — усмешка, — твой ум для меня подобен скорее плотному туману, чем чистому воздуху: очень мало что видно ясно, остальное либо достраивается за счёт ненадёжных догадок, либо вообще остаётся неопределённым.
