Никто не любит пришельцев-нахлебников.
Вообще Ниллима немало удивилась, когда я рассказал ей об уязвимостях больших кошек. Раньше ей как-то в голову не приходило задуматься, как много территории нужно одному-единственному мечезубу, чтобы просто не протянуть лапы с голодухи. И то: поди-ка, прокорми этакую машину для убийства, имеющую массу тела под 450 кило, если не все полтонны! Ей по пятнадцать, а лучше двадцать или двадцать пять кило мяса ежедневно требуется. Меж тем скотоводством мечезубы, конечно, не занимаются.
О том, что средний срок жизни мечезуба чуть превышает один ванаг, хотя в благоприятных условиях они могут жить втрое дольше, ученица тоже не подозревала. И рассказ мой об экологических нишах, пищевых цепочках, природном равновесии между хищниками и жертвами встретила с большой задумчивостью.
Но вернёмся к Братцу и проблеме передвижения.
Известно выражение про трудность выпаса кошек. Мечезуб в этом смысле оказался таким же, как всё кошачье племя. Две пятых марог, если не больше, Братец норовил проспать, а из оставшегося времени не менее половины — проваляться на мягких мхах, переваривая съеденное. Когда же он изволил вставать на лапы и направляться в путь, то двигался немногим быстрее, чем ученица — на двух ногах своего изначального облика. Боюсь, остатки романтического отношения Ниллимы к мечезубам уже на третьи сутки "выпаса", то бишь движения к цели в более-менее прямолинейной манере, испарились без остатка.
Ей приходилось в разных обличьях отмахивать по джунглям в несколько раз большие расстояния, чем проходил исцелённый лентяй. Охотиться за ради прокорма себя и Братца, чтобы тот ещё и на охоту время не тратил. Следить, чтобы подопечный не сошёл с курса (а он оказался очень даже горазд на такие фокусы...). Про решение проблем с недовольством мечезубов, чьи территории мы пересекали, я вообще молчу. Исцелённый, помолодевший и сверх того слегка усовершенствованный при помощи моей магии, хищник оказался совсем даже не дураком насчёт подраться. А позволять ему победить никак не следовало: отвоевав место главы прайда, он бы совсем утратил стремление куда-то там тащиться. Без того не особо выраженное.
В общем, вскоре я начал всерьёз опасаться, как бы при такой нескучной жизни Ниллима не утратила приличествующую девушке романтичность в отношении не только мечезубов, но и мужчин вообще, как класса...
Я ещё дважды повторял своё предложение насчёт оставить Братца в естественной среде обитания. И, разумеется, Ниллима меня (надо отдать должное: довольно вежливо) посылала. Ей не улыбалось признать свою ошибку. Ну, и обессмысливать уже затраченные усилия не хотелось. Так что выпас Братца благополучно продолжался.
И продолжался. И продолжался...
В итоге путь, на который красноклювая орлица потратила бы максимум две трети марог, занял так много времени, что ученица дозрела до обретения шестого обличья. После краткой, но бурной дискуссии для пятого ритуала выбрали крапового геккона (основной аргумент: а что, если придётся куда-то карабкаться, просачиваться в узкие щели и прятаться? вспомогательный аргумент: на удержание в "кладовке" живой души, принадлежащей небольшому существу, уйдёт меньше энергии). Весь ритуал от начала и до конца Ниллима провела сама, без моих подсказок, и провела успешно. Если забыть о том, что новый облик получился для геккона аномально крупным, мало способным к перемещению по нижней стороне веток из-за собственной тяжести. А всё потому, что ученица в один из ключевых моментов перенасытила заимствуемую душу энергией... Впрочем, недостаток, связанный с размером и массой, без труда исправляла всё та же несложная магия, благодаря которой Ниллима-геккон могла не то, что ползать по потолку, а — при желании — хоть птиц ловить в полёте.
Летучий геккон — это сильно. Почти так же, как летучая самка мечезуба... или, тем паче, омутница. И не надо мне про абсурд.
Мы рождены, чтоб странность сделать былью!
Как бы то ни было, а добраться до населённых краёв, причём вместе с Братцем, нам в итоге удалось. После чего у моей ученицы испортилось настроение. О причинах гадать не требовалось: вид простеньких хижин в окружении возделанных полей живо напомнил ей о прошлом. Да-да, о том самом, дымно-кровавом. Хорошо ещё, что в этом конкретном поселении жили в основном разумные из Линни Рога... точнее, не сами линейные, а так называемые "ничтожные": имеющие разум и наделённые речью, но практически не имеющие магии. Вид смуглых, рогатых и бородатых двуногих неизвестной расы Ниллиме оказался в новинку (лишнее напоминание о том, насколько всё-таки она молода и не искушена), так что любопытство быстро вытеснило из её души тёмные эмоции даже без моей активной помощи.
Долго наблюдать за чужой жизнью со стороны не получилось. Может, саму Ниллиму и не обнаружили бы. А вот Братца, с недвусмысленно гастрономическим интересом глядящего из джунглей в сторону вырубки, засекли оперативно. Видимо, местный шаман, колдун или как там его ещё недаром принимал знаки почтения поселян вместе с их немудрящими подношениями. Навстречу мечезубу он вышел уверенно, вооружённый лишь маской-шлемом (изготовленной, к слову, из черепа невезучего самца-мечезуба) и чем-то вроде пары маракасов.
Что характерно, воинов колдун-резидент с собой не взял.
Ожидаемо. Зачем они опытному и уверенному в себе, хотя и не самому могучему (а говоря прямо — слабому) сарье для усмирения одиночного хищника?
Увидеть, как к неподвижно стоящему мечезубу подходит и спокойно кладёт на ему спину руку незнакомая двуногая, колдун не ожидал. Что ему не удалось скрыть не только от меня, но даже от Ниллимы, несмотря на заслоняющую лицо маску.
Что, не ждали? Сюрприз!
Когда колдун остановился, чтобы переварить этот самый сюрприз, ученица оставила хищника и сделала десяток шагов вперёд. Так, что меж нею и колдуном осталось ещё шагов сорок. Самое то расстояние, чтобы не пришлось глотку драть.
— Назовись! — потребовала она вполне уверенно.
Небольшая пауза.
— Меня обычно зовут Погонщиком Клыкастых из Нового Заводья, — изъяснялся колдун достаточно разборчиво, пусть и с тягучим "мычащим" акцентом, съедая некоторые согласные. — Ранг мой — вольный младший сарье, получил я его в Лабиринте. Кто ты такая? И чего хочешь?
— Я — Ниллима, — отрекомендовалась ученица. — Мы с Братцем поселимся в той стороне, — лёгкий взмах рукой, — так что я буду заглядывать к вам в гости, Погонщик Клыкастых. Передай своим, что нас не нужно бояться. Захочешь пообщаться, приходи к онгру с тремя верхушками, что растёт над родником. Если что случится, можешь и помощи просить. Ну, до встречи!
Засим она развернулась, приняла положение "полулёжа" на спине мечезуба, в два прыжка оказавшегося рядом, и уехала на нём в сторону того самого приметного онгра.
Разумеется, всю сцену знакомства мы заранее срежиссировали и даже отрепетировали. Я создавал говорящие иллюзии, ученица реагировала, после чего я давал ей оценить своё поведение со стороны. Снова пришлось читать лекции.
"Пойми: то, что именно ты говоришь, может быть важным и даже очень важным, но часто ещё важнее, КАК ты говоришь. Если с уверенным видом нести полную чушь, тебе поверят — по крайней мере, в первое время. И отвернутся, вещай ты хоть общепринятые истины, одновременно всем своим телом и каждым жестом сообщая: "Не верьте мне, я сама себе не верю". Есть поговорка про инфанта, которого узнают в лохмотьях... но верно также обратное: если обрядить нищего в богатый наряд, изобразить властное и могущественное существо он не сможет. Если не имеет актёрского дара, конечно".
"Так мне что, кривляться прикажешь?"
"Упаси тебя Разум, нет! Но вот тщательно отобрать то, что ты оставишь на виду в своём Лице, а что до поры скроешь в Тени — необходимо. Наибольшую пользу техника "двоемыслия" приносит там и тогда, когда её применяют расчётливо, с дальним прицелом. Ты же хочешь не просто показаться на глаза разумным, но и произвести правильное впечатление?"
"Ну..."
"А раз так — запомни: ничто не разрушает желаемого впечатления сильнее и надёжнее, чем кривляние. Да, на первых порах может оказаться необходимым следить за собственной мимикой, контролировать осанку, управлять походкой. Но если не изображать из себя невесть что, а просто позволить себе не скрывать ряд фактов — то и спина сама собой распрямится, и взгляд наполнится уверенностью, и жесты станут плавными, исподволь внушающими почтение собеседникам. Накрепко запомни: ты — хоть начинающая, но уже не самая слабая сарье, чувствующая себя среди джунглей, многим внушающих страх, как у себя дома... потому что джунгли — это и есть твой дом. Ты владеешь навыками, Силами и знаниями, о которых в целом силгаме имеем понятие лишь мы двое. Ты не стремишься внушать страх, но при этом сама никого не боишься. А кого бояться той, у кого матёрый мечезуб в побратимах ходит? Всё это — часть твоей сути. Покажи её другим! Зачем себя стесняться?"
В итоге первое выступление перед Погонщиком Клыкастых прошло на твёрдую четвёрку, даже с плюсом. Во всяком случае, я остался доволен. Ниллима не мямлила и не частила, не стала скрывать своё имя (и упоминать свою территориально-вассальную принадлежность), уведомила колдуна о своих намерениях (а не стала спрашивать разрешение на проживание поблизости)...
В общем, качественно вошла в образ, который требовалось создать.
Разумеется, Погонщик Клыкастых не замедлил настучать о появлении Ниллимы, то есть отослать весточку в Лабиринт. Это предусматривалось планом. Однако поведение ученицы во время столкновения с тремя посланцами Лабиринта в рамки плана влезло уже не полностью. То есть я её вполне понимаю: троицу молодых хамов и я бы захотел окоротить...
Увы, окорот вышел уж больно эффективный.
О физических щитах хамы — точнее, их амулеты — позаботились. Нейтрализовать эту защиту сразу у всех троих Ниллиме не хватило бы энергии и умения, а грубый силовой взлом только одного щит-амулета привёл бы к гибели атакованного — опять-таки из-за недостатка умения у атакующей. Причём оставшиеся двое, пока суд да дело, успели бы напасть сами. С неизвестным, но вряд ли приятным для нас результатом.
В итоге обозлённая ученица не ко времени вспомнила о моих уроках по тактике и ударила в плоскости, где противник не ждал подвоха, чарами "общей паники". Комбинированная атака на физиологическом и эмоциональном уровнях оказалась успешна сверх всяких ожиданий. Вот разве что вышла дополнительная накладка: Братец, задетый эхом чар, наскочил на того из троицы, который не смазал пятки, а застыл в ступоре. И, прежде чем Ниллима его оттащила, успел продавить физический щит... к счастью, не истощить или сломать, а именно продавить — иначе хам не отделался бы всего-то полудюжиной ран, обильно кровоточащих, но не особенно опасных для здоровья. Увы, пока она усмиряла Братца и спасала жизнь очередному раненому (на сей раз уже сама, пользуясь теми азами целительской магии, которые я ей преподал), двое хамов успели убежать так далеко и быстро, что догонять их, чтобы сдаться им в плен, уже не имело смысла.
Итог: вместо того, чтобы тихо-мирно прибыть под конвоем в Лабиринт, нам пришлось волочь хама-подранка к Новому Заводью, сдавать его на попечение Погонщика Клыкастых и ждать следующего хода сарье. Хотя Ниллима хорохорилась, я-то прекрасно осознавал, что второе приглашение пойдёт в комплекте не с одним лишь хамством. И что удержать контроль над Лицом моей ученице будет гораздо, гораздо сложнее...
Увы, сложность этой задачи я недооценил.
Долиг Рэхлонд
Найдя нужное место, он заставил шхарта опуститься на ближайшей к поселению вырубке. Ограничил свободу своего верхового зверя опутывающим заклятьем, затем наведался в само поселение. Местная пародия на сарье (хотя — а чего ещё ждать от принадлежащего к Линии Рога?) чуть не переломился от поклонов, называя Долига — раа. Ничтожные вообще валились ниц. Всё привычно, предсказуемо и скучно.
Потратив ровно столько времени, сколько нужно, чтобы выяснить, где искать дикарку, Смотритель на ходу развернул дополнительные магические щиты, разбудил живую плеть и углубился в джунгли.
Дикую растительность в таких количествах, в отличие от неба, Смотритель не любил. Развёрнутый физический щит, который также приходилось протаскивать через подлесок, отнюдь не добавлял приятных ощущений. Шуршали, а порой и ломались раздвигаемые Силой ветви. Разбегались прочь какие-то мелкие, возможно, даже ядовитые твари. Возмущённо, противно и на редкость громко орала над головой какая-то чёрно-зелёная птаха. Поорёт, перелетит следом за пришельцем — и снова надрывает глотку. Что ж, дооралась. Резко удлинившаяся живая плеть рассекла нахалку пополам — только перья полетели.
Увы, расправиться так же быстро и просто с зарослями Долиг не мог...
К счастью, "онгр с тремя верхушками над родником" нашёлся быстро. Ведьма — тоже. Прятаться или драться она не попыталась, что могло свидетельствовать не только о глупости, но и о некотором уме. А вот внешний вид дикарки Смотрителя разочаровал. Она оказалась совсем молоденькой, всего лишь считанные бирелл назад созревшей, да ещё — одной из машир.
Ведьма, по рождению принадлежащая одной из слабейших рас Линии Клыка. Но при этом победившая разом трёх старших. Что за позор!
"Впрочем, — отметил Смотритель машинально, — если раса её слаба, то сама она имеет не самый скромный потенциал. Благородным не чета, но вот по меркам полукровок вполне, вполне. Неплохая заготовка, определённо".
Меж тем дикарка решила, что может подать голос.
— Приветствую вас, танш сарье, — сказала она. — Я...
Не дожидаясь дальнейшего, Долиг прижал её заранее сплетённым Серым Параличом.
— Тявкать будешь, когда я разрешу, — сообщил он, неторопливо сокращая дистанцию и поигрывая живой плетью. — Для тебя, безродная, я — раа Рэхлонд. А ты для меня — меше. Право обращаться ко мне "танш сарье" ещё предстоит заслужить. Удастся ли это тебе? Не факт.
Остановившись в пяти шагах, Долиг заглянул дикарке в глаза. И обнаружил на их дне... не страх, нет. И даже не бессильную ярость, что ещё можно было бы понять.
Сдержанное раздражение — вот что он там нашёл.
Это ему не понравилось.
Отвечая воле хозяина, живая плеть метнулась к цели и обвила горло ведьмы, выделяя не смертельный, но весьма болезненный яд.
Пять бун пытки. Десять. Пятнадцать. Двадцать...
В начале третьего десятка плеть разжала хватку и отпустила жертву: задыхающуюся, с потемневшим лицом, закатившимися глазами. Но так и не издавшую ни единого крика. Даже хрипа себе не позволившую. Это Смотрителю скорее понравилось: стойкость он ценил.
— На первый раз, — сказал он, — наказание за неуместные речи было кратким. А теперь ответь: где твой ручной мечезуб?
— Зачем... он... вам? Танш сарье.
"А дрянь упряма. Тем лучше".
Живая плеть обвила талию дикарки. И сжалась — сильнее, чем перед тем на горле. Из-за спазма мышц у ведьмы вновь возникли трудности с дыханием, причём более серьёзные, чем недавно. О причиняемой ядом боли даже говорить нечего. Кстати, смертельной применённая отрава не являлась, но эффект её применения зависел от дозы. В частности, учитывая вес, пол и расу дикарки, после объятий плети длительностью десять нохх она должна была потерять сознание, а после двенадцати или пятнадцати нохх непрерывного впрыскивания яда — умереть.
