О-о. Жанкарн, да ты стал мастером!
Если бы! — ломкая горечь. — Будь я признанным мастером, мне бы не требовалось сбывать артефакты попроще через Глама, я мог бы САМ делать себе имя...
Я имела в виду не это. Ты достиг уровня младшего мастера артефактов по критериям, перечисленным в "Полном и точном своде стандартов, применяемых для своих изделий Единым Союзом Создателей Артефактов и Предметов Силы", сокращённо ЕССАИПС. Точнее говоря, достиг во всём, кроме формального статуса и возраста. По "Своду стандартов" младшим мастером артефактов нельзя признать кого-либо моложе шести ванаг. Разве что в порядке редчайшего исключения.
Да? И каковы же тогда возрастные требования для Старших мастеров?
Если сложить все факторы — что-то от пятнадцати-двадцати ванаг и выше. Не менее полутысячи бирелл. Правда, в явном виде возраст не назван... не важно. Ты передал мне схему своего нового жезла. Я тоже кое-что тебе передам. Вот!
Жанкарн принял новое знание немногим медленнее Ниллимы. И тотчас заинтересовался:
Что это?
Туманная Рука. Последняя модификация, адаптированная для закрепления на материальном носителе (у меня это заклятье "живёт" на перчатке под левую руку). Как показывает практика, Туманная Рука проникает даже сквозь многослойные боевые щиты Погонщиков, а в сочетании с пробойными заклятьями — сквозь физические щиты тоже. И рвёт их в клочья. В смысле, не щиты, а Погонщиков. Хорошая замена живой плети — и, что важнее, имеет больше функций, разве только травить и парализовать не может. Хотя над добавлением контактных проклятий с нужным действием ещё можно подумать...
Ты... ты успела подраться с...
Подробности узнаешь у Сорха, в третий раз повторю. Он же сообщит тебе новые вводные. Желаю дальнейших успехов, друг.
И тебе успехов. Только... не умри там, слышишь?
Постараюсь.
Вздохнув едва слышно, Ниллима оборвала связь двух сознаний. Потом вздохнула чуть громче и встала, а потом, переставляя ноги с очевидной медлительностью, пошла к берегу озерца. Туда, где её дожидался верный Осс.
Глава 11. Удар
Сосед
Да-а-а... забыл я о хрупкости живых и чувствующих существ. Забыл. А ведь Ниллима-то ещё долго продержалась. Окажись на её месте кто-то другой, поплоше и помягче, — вообще мог на хнычущие кусочки развалиться.
То, что она всего лишь на время утратила рабочий/бойцовский задор — истинное чудо!
Что с того, что женщины Дома Зверей не делают из своей внешности такого фетиша, как человечки? Лицо есть лицо, увечье есть увечье, и никакая интровертированность не поможет совсем уж наплевательски воспринимать подобное. Опять же, если бы суть заключалась только в этом... но уничтожение поселения Рептилий растревожило больную память, Кобьер предал, Кальфа умерла у неё на руках — и ни она, ни я НИЧЕГО не смогли с этим сделать...
О том, как близко прошлась смерть в ситуации с Погонщиками, не стоит даже говорить. Миг, когда убиваешь сама и отчётливо — до крайнего предела — понимаешь, что могут убить тебя, всегда меняет душу. Всегда оставляет шрамы.
Невидимые, конечно. Рубцы не тела, души. Но разве от этого легче?
Отпустить бы вожжи, дать ученице "на расслабиться" не жалкие четверть марог, а раз этак в десять-двадцать-тридцать больше... слишком давно она не отдыхала по-настоящему...
Но когда она верхом на Оссе, вновь вернувшись в обличье машир, возвращалась в форт, туманная стена границы Домов начала отодвигаться вдаль, в сторону территории Рептилий. И по этому признаку, подобному в чём-то отступлению моря перед тем, как на сушу обрушится тяжкая ярость цунами, старожилы определили: вот оно. Начинается.
Орда идёт!
Сорх
"Летать мне нравится. Очень нравится".
Раньше шхарты пугали смеска. А кого бы не напугали хищные твари, весящие раз в десять больше тебя и вдобавок обладающие мерзким взрывным характером? Однажды Сорху довелось стать свидетелем пренеприятной сцены, в результате которой ничтожный, принёсший корм одному из этих выплодышей Дома Рептилий, заполучил глубокую, до кости, рваную рану на предплечье. А если бы не отшатнулся — вполне мог и вовсе лишиться руки: когда шхарт разевал на кормящего свою пасть, он явно нацеливался на добавку к своей обычной диете.
Однако нынче Сорх стал другим. Но, пожалуй, лишь в седле шхарта он осознал, насколько другим. Разучивая новые заклятья и осваивая новые артефакты, не осознавал; останавливая своё сердце во время допроса, вливая всю, без остатка, Силу в магический щит во время драки с Погонщиками, замирая от ужаса и гнева рядом с Ниллимой над заживо сгнивающим от подлого проклятия телом Кальфы — тоже не осознавал. Другим был занят по самое горло.
А вот в небе... поднявшись в этот светящийся вольный простор, ощущая рядом биение природной магии шхарта и его чувства, как продолжение собственных чувств...
"Ниллима. Кажется, я незаметно задолжал тебе гораздо больше, чем думал раньше.
Спасибо, наставница. Спасибо!"
Только одно омрачало искристую, доселе неведомую радость, усиленную неожиданно лёгкой победой над старым страхом: Сорх летел в Лабиринт, чтобы найти Кобьера... или, на худой конец, хотя бы слабый след этого вероломного поганца.
Не самый радостный повод, да.
"С другой стороны, будет время и повод повидаться с Жанкарном. Давно хотел потолковать с ним насчёт кое-каких тонкостей в использовании артефактов... а если удастся выпросить у него перчатку с заклятьем Туманной Руки, как у Ниллимы, — совсем хорошо выйдет.
Гм. А он вообще знает это заклятье?
А, не важно. Не знает, так научу".
Настроение снова поползло вверх, и потому в Крыло Верхних Путей смесок прибыл в самом что ни на есть радужном настроении. Даже необходимость раза так в три сократить свой текущий потенциал, чтобы ненароком не поразить многочисленных знакомых слишком быстрым ростом личной Силы, не согнала с его физиономии вполне искреннюю ухмылку. В конце концов, этот самый потенциал в случае чего можно быстро, всего за несколько бун, довести до максимума — на то и существует висящий в петле у пояса жезл-накопитель...
Но Лабиринт быстро продемонстрировал, что искренность в его тоннелях и переходах не котируется. Точнее, котируется не самым приятным образом.
— Чего лыбишься, урод? Зубкам в пасти тесно стало?
"Ну вот, магию поубавил, а спину согнуть забыл. Нехорошо".
— Благородная танш сарье, безусловно, права... со всем почтением готов признать, что у неё зубов гораздо больше! — прострекотал Сорх и вовремя юркнул в боковой проход, для громоздких туш встретившейся пары вуллан несколько узковатый.
— Да ты!!...
— Оставь уродца, сестра. Нет смысла за ним по крысиным лазам бегать.
"Сказал бы я, кто тут урод... моральный. А то и продемонстрировал, что острота зубов важнее количества. Скажите спасибо, что уроду жаль на вас время тратить, выползки смрадные. Увы, все мешки спеси одной палкой не проткнёшь".
Но неприятная встреча и привычная мысленная отповедь вдогонку не сильно испортили Сорху настроение. Более того: спустя пару нохх он и думать забыл про тех двоих вуллан, что стало ещё одним неосознаваемым признаком изменений в характере смеска. Раньше он бы довольно долго исходил бессильной злобой, скроив подобающую мину, да и дерзить в ответ даже намёком не посмел. Ну а теперь...
Он обрёл новую Силу и, что важнее, познания в магии. Он дрался с Погонщиками — или, во всяком случае, не сбежал от них, как другие, начиная с Зарма. Он сумел бы прикончить в круге ту вуллан. Возможно, даже в том случае, если бы она вышла на бой вместе со своим родственником, таким же молодым, но чуть более рассудительным. А раз так — стоит ли нервничать по поводу того, что ляпнула эта толстощёкая дура?
Вот именно.
Так что пусть живёт. Не до неё сейчас.
И вообще: доблесть бывает разная. Как Ниллима говорила, доблесть воина очень сильно отличается от доблести разведчика. Бегство от пары благородных этой последней ущерба не нанесло. Так что тем более не стоит вспоминать о них.
И Сорх не вспоминал.
Зато кое-что другое постучалось в двери его памяти, и он от избытка чувств даже хлопнул себя по уху раскрытой ладонью.
"Вот же ж балбес плосколобый! Наставница что говорила насчёт рожи, а? Вот именно.
Всё-таки дурной из меня покамест разведчик. Малоопытный и растяпистый. Это надо было додуматься: потенциал убавил, а иллюзию на зубки свои приметные и на прочие выступающие элементы физиомордии не наложил. Несмотря на фактически прямой приказ!
Эх, Сорх, Сорх... вот кто ты после этого есть, а?"
Однако с наложением иллюзии — тем более такой, какую просила изобразить Ниллима, динамической или, проще говоря, подвижной — имелись сложности. То, что смесок знал нужные рунные связки в основном теоретически и никогда ещё не применял их к себе, полдела. Хуже, на его вкус, то, что он не очень-то представлял, как именно надо отражать мимику реального лица на иллюзорной "маске". Опять-таки, какую "маску" лучше выбрать? И где добыть зеркало, чтобы убедиться в адекватности результата?
С последней проблемой Сорх разобрался быстрее всего. Нашёл отнорок подальше от глаз случайных прохожих, заканчивающийся тупиком и с полом, покрытым слоем пыли изрядной толщины. Набросил на вход в отнорок простенькую и "тонкую", едва ощутимую даже его собственным магическим чутьём, сигналку. И наложил на часть стены чары "ледяного зеркала". В именно таком заклятии особой необходимости не было, ему требовалась просто отражающая свет поверхность, а не фокус-плоскость одноразового рунного аркана. Впрочем, тающее по полном исчерпании вложенного заряда "ледяное зеркало" удобно ещё и тем, что все остаточные следы магии буквально утекают с талой водой. Раз уж прокололся, продемонстрировав в Крыле Верхних Путей настоящее лицо, — надо хоть колдовать так, чтобы оставить минимум следов.
"Ладно. Начну по порядку. Кого бы мне изобразить? Желательно, чтобы прятать Силу не требовалось и чтобы всякие там благородные не особо приставали... а ещё — чтобы даже самые чуткие сарье не спешили показывать пальцем и, подскакивая от радости, пищать: смотрите, вон идёт смесок под иллюзией!
Ну, кого же изобразить?
Ага. Какой вопрос, такой и ответ. А клеймо замаскирую... да. Именно так".
Пара нохх на доработку придуманного облика — и Сорх криво улыбнулся своему новому фальшивому отражению. Из "ледяного зеркала" на него смотрел суровый пограничник-харав, чьи левая рука и шея скрывались под лёгкими, нарочно ослабленными повязками (ибо ожоги ни один нормальный целитель туго бинтовать не станет). Щёку, висок и не забинтованную половину предплечья покрывали свежие, ещё не начавшие лопаться волдыри. За наведёнными запахами обожжённой плоти и противовоспалительной мази собственный запах Сорха искажался до полной неузнаваемости. И хорошо. Хорошо.
— Никакая это не иллюзия, если кто заинтересуется, а вовсе даже обезболивающее плетение, — сообщил он отражению, губы которого задвигались в такт. Уши дрогнули, на первый взгляд тоже вполне натурально. — Так. Голос сделаем пониже и погрубее... вот так примерно. Да. Хм. И стиль речи поправим. В сторону этакой суровой краткости, как будто бы из бронзы чеканенной. "На пограничье движется новая Орда. Но наши сарье отведут беду. Не сомневайтесь!" Хм. Хм. Ай да Сорх... то есть Хорс. По прозвищу... хм... Ушан. Почему именно Ушан? А потому, что любит отрезать уши. И съедать. На глазах у поверженного обладателя ушей. Брр! Какой жуткий тип... и чувства юмора — ну ни малейшего. По глазам видно.
Новорождённый Хорс Ушан мерзко оскалился, ещё немного погримасничал и подвигал ушами, проверяя выразительность мимики. Обнюхал иллюзорные бинты. Фыркнул. И, решив, что вполне готов к появлению на публике, вытянул из "ледяного зеркала" остатки энергии. А затем, не дожидаясь, пока оно растает полностью, отправился в сторону более обжитых мест.
Ниллима
"Ты чуешь ЭТО?"
"А как же. Разве можно такое — не почуять?"
Граница двух Домов снова смещалась. Только теперь в обратную сторону, в сторону Зверей. А "наш" анмир лерре при всём желании не мог сдержать напор извне.
"Вот зачем им нужны именно огромные толпы молодняка, как можно более голодного — и потому агрессивного до самоубийственности даже без влияния Погонщиков..."
Мощь родовой магии, как любая мощь вообще, обладала рядом неизбежных слабостей. В частности, та Сила, что поддерживала магический барьер между двумя Домами, сейчас слабела и колыхалась, испытывая давление даже не тысяч, а многих миллионов аур с "той стороны".
Да, один из древних, держащий границу, самим фактом своего существования ослаблял магию Рептилий, когда они оказывались на враждебной территории. Он (или, возможно, она — для анмир лерре половая принадлежность значит очень мало) с лёгкостью угнетал колдовскую власть единичных сарье врага. Мог вдвое или даже втрое снизить возможности нескольких Погонщиков. Но сейчас через границу — Ниллима со странной ясностью ощущала это — только на участке их форта шли шесть нестройных колонн молодняка. В каждой не менее сорока-пятидесяти тысяч живых разумных и одни Сияющие знают, сколько групп Погонщиков. Может, сотня, может, две... за колышущимся, рваным, яростным облаком Голода не сосчитаешь.
Потому-то и отступала колдовская граница, словно вспарываемая шестью громадными тупыми когтями, а неведомый древний маг Зверей сдавал позиции своему не менее древнему оппоненту. Одну за другой.
Солому Сила, как известно, ломит. Без вариантов.
— Ниллима? Ниллима!
Машир вздохнула. Развернулась к пытающемуся дозваться её Зарму.
— Началось, командир. Орда идёт.
— Вот как. Надо сообщить Уэрну!
— Думаю, он знает. Моей чувствительности у него нет, но заклятия дальнего слежения тоже не просто так придуманы.
— Всё равно надо поговорить с ним. Получить указания.
— Да. Идём.
Тут над центральным анморгиз форта воспарила сфера, сотканная — для Ниллимы — из "лохматой" пряжи трёх основных оттенков, среди которых главенствовал тон магии воздуха.
— БОЕВАЯ ТРЕВОГА, — с заметными искажениями, хрипом и гулом сообщила сфера во всеуслышание. Машир, слух которой из-за увечья обострился, недовольно дёрнула обоими ушами: слишком громко! — КОМАНДИРАМ ОТРЯДОВ НЕМЕДЛЕННО ЯВИТЬСЯ К МАСТЕРУ ФОРТА ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ УКАЗАНИЙ.
— Ну вот, не дали проявить инициативу, — хмыкнул Зарм.
— Ничего. Скоро Рептилии такую инициативу нам предъявят...
— Что, много их?
— Устанешь убивать, — мрачно предрекла Ниллима.
Как вскоре выяснилось, командиры отрядов прекрасно знали, что им делать, даже без детальных указаний Уэрна. Они заходили в заклинательный центр форта, иногда сопровождаемые заместителями, иногда без них, обменивались с мастером краткими репликами, смысл которых сводился к "держите оборону на своём участке, в случае чего помощь пришлю, не в первый раз Орду встречаем" — и тут же выходили.
