"Зря ты так с этим гадюшником", — снова ожил Сосед.
"Зато, как ты выражаешься, душу отвела", — парировала она.
"Как бы впоследствии они тебе чего-нибудь не отвели", — сумрачно выдал учитель и снова намертво умолк. Раньше Ниллима не преминула бы уточнить причины такой сумрачности, но теперь... особенно после лекции "прекращай дуться, начинай думать"...
Как вскоре выяснилось, мастер Глам являл собой не то жертву проклятия, не то итог какого-то заковыристого эксперимента. Полностью лишённый волосяного покрова как минимум на голове, а как максимум — вообще на всём теле, он отличался неестественной бледностью, глазами без белков, лицом без носа (вместо которого красовались две чуть изогнутые щели) и безгубым ртом. Кисти рук у него заканчивались шестью длинными гибкими пальцами, лишёнными когтей. Прямо не пальцы, а корни какие-то. В общем, смотреть на него было не очень приятно; хорошо ещё, что всё, кроме головы и кистей, прикрывал свободный тёмно-коричневый балахон до пола.
Известие о том, что отныне у него появилась новая ученица — да, именно вот эта клеймёная машир — мастера Глама в восторг не привело, но свалить нежданную обузу на кого-то третьего он всё же не попытался. То ли, в отличие от мастера Винаме, не имел достаточно власти, то ли внял аргументу о слишком малом числе закреплённых за ним учеников, то ли ещё по какой-то причине. Но в то, что он внезапно и страстно воспылал желанием передать ей свои знания и навыки, Ниллима не верила совершенно. Пока отсутствовал отправленный за старшим учеником Глама крысоморф, мастер даже не попытался выяснить её имя. И вообще старательно делал вид, будто находится в полном одиночестве... сколь старательно, столь же и безуспешно.
Ожидание тянулось, и тянулось, и тянулось... окончательно заскучав, девушка отвлеклась от украшающей помещение системы иллюзий и принялась изучать клеймо, старательно вникая в собственный организм. Впрочем, полного сосредоточения на задаче не вышло, да и выйти не могло, пожалуй. Углублению в разбор магической структуры, здоровенным пауком вцепившейся в левое плечо, сопутствовало сохранение в Лице раздражённого равнодушия. Сверх того, параллельно с попытками вникнуть в сущность клейма, Тень продолжала удерживать полог и следящую сеть (сокращённую ради удобства до сферы шагов двадцати в поперечнике).
Чем дальше, тем очевиднее становился неприятный факт: если даже Ниллиме удастся понять, что к чему и почему в тонких магических связках клейма, то удастся ей это не с наскока и не между делом. Одно лишь только отделение активных линий от паразитных, гоняющих туда-сюда слабые импульсы энергии и маскирующих этой активностью по-настоящему важные части структуры, обещало стать задачей непростой. Как минимум — затратной по времени и в целом весьма муторной. Не говоря уж о сопутствующем риске.
"Вот если бы Соседа попросить о помощи...
Нет уж. Что я, без подсказок вообще ни на что не годна? Сама справлюсь!"
К счастью, тут на сцене наконец-то появился Жанкарн, так что глухое, копившееся в Тени искреннее раздражение Ниллимы поутихло, вытесняемое лёгкими всплесками любопытства.
В отличие от своего жутковатого учителя, старший ученик выглядел вполне нормально... то есть для полукровки нормально. Сходу определить, чей именно союз породил Жанкарна, оказалось сложно. Похоже, родители его сами не отличались чистокровностью. Бросались в глаза большие, с ладонь, плохо держащие форму уши, вытянутые на манер жерма челюсти, грязно-синие радужки, рассечённые вертикальным зрачком. И — небольшие бугорки над висками, подозрительно напоминающие рога. Телосложением полукровка не выдался: от Ниллимы он отставал в росте на целую голову, имел узкие плечи и отнюдь не богатырскую грудь. Хиловатым, да к тому же ещё коротковатым рукам составляли контраст мощные задние конечности.
Тем удивительнее было обнаружить у столь причудливого смеска довольно мощную ауру Дара, всего лишь раза в полтора уступающего Дару мастера Глама. А резерв самой Ниллимы, к слову, превосходящий примерно вдвое. Похоже, из правила "чем чище кровь, тем больше Сила" имеются исключения...
Следом за старшим учеником Ниллима совершила третий и последний в этот марог переход по недрам Лабиринта. Когда же этот переход завершился, Сосед неожиданно оживился и со странным воодушевлением выдал не менее странное, но смутно понятное слово:
"Общага..."
"Ты о чём?"
"Да всё о том же. Это — жилой блок, предназначенный для проживания двух десятков рыл. Жить в нём всего вдвоём — почти роскошь".
"Вдвоём — это вдвое больше, чем нужно!"
"Ой, брось. Ты только посмотри, какой милый куратор тебе достался! Сейчас, например, он смутился, не решаясь настаивать на общественно рекомендованном обращении. Можешь поверить: ни один чистокровка на его месте твоё панибратство терпеть бы не стал. Причём половина при этом воспользовалась бы в воспитательных целях возможностями клейма, если не вообще плетью. А этот, быть может, даже знаниями станет делиться без особого скрипа".
Ниллима посмотрела на полукровку по-новому.
— Лан Жанкарн?
— А?
— Ты хотел что-то сказать? Наверно, насчёт учёбы?
Чужое смущение усилилось — и пошло на спад, старательно вытесняемое лёгкой злостью. Не вовне направленной, а на себя самого. Какое знакомое чувство...
— Гм? Ну да. Точно. Раз я твой куратор, то... а что ты знаешь о путях Сил?
"Только не вздумай хвастаться!"
"Да я и не думала. Я просто..."
"Ты пока даже не понимаешь, насколько всё не просто! Даже самые безобидные вещи из числа тех, которым я тебя учил, могут вызвать настоящий взрыв!"
"Но тогда что мне ему ответить?"
"Скажи, что не знаешь ничего".
"Но это же ложь!"
"Да. Необходимая".
"Я не хочу врать! Не хочу!"
Тяжкий мысленный вздох был ответом на этот беззвучный крик. И Ниллима немедленно ощутила себя капризной малолеткой... каковое ощущение усугубилось, когда Сосед, убрав все следы эмоций из "голоса", сказал:
"Правда предпочтительнее вранья. Но при этом правда, к сожалению, уместна далеко не всегда. Очень часто для того, чтобы получить возможность высказать правду, следует сначала нагородить три большие кучи лжи. Хотя ты-то в данном случае можешь утешиться тем, что ответ "ничего не знаю" не будет чистой ложью".
"Да неужели?"
"Именно так. Разве ты знаешь хоть что-нибудь о том, как принято обучать юных Сильных в Доме Зверей? Нет. Ты Идущая, но твой путь благодаря мне, не побоюсь громкого слова, уникален. Поэтому скажи ему, что не знаешь основ. Ведь общепринятых основ ты действительно не знаешь".
"Но это всё равно обман..."
"Умолчание. Вообще, с чего ты решила, будто этот юноша достоин твоей откровенности? Или ты воспылала к нему..."
"Нет!!!"
Сосед мерзко хихикнул.
"Скажи уже хоть что-нибудь, малышка, — добавил он с внезапной, какой-то бережной мягкостью, мгновенно разоружившей Ниллиму. — Он ждёт твоего ответа".
Тихий вздох. Взгляд глаза в глаза:
— Знаешь, лан... считай, что ничего.
— Это как?
— Обыкновенно. Начни моё обучение с основ, с общих истин, с... чистого листа. Поверь: так будет гораздо лучше. Для всех.
Сосед
Всё в мире относительно. Какая-нибудь принцесса на горошине пришла бы в ужас, увидев, в каких условиях Ниллиме предстоит жить. Что творилось на территории Жанкарна — вопрос открытый, сотканные артефактами иллюзии сплошных бархатно-чёрных занавесей не позволяли разглядеть его жильё. Но вот в любой из семнадцати остававшихся свободными спален блока картина царила примерно одинаковая. Слой пыли на всём и вся, мелкий мусор, валяющийся на виду, тяжёлый запах нежилья и полностью отсутствующее освещение...
Но таких ли мелочей бояться девушке, считавшей ночёвку в каменной пещерке на свежих листьях онгров вполне обычным делом?
Выбрав ту спальню с правой стороны, что поближе к кухне, ученица выпросила у куратора кожаное ведро и тряпку. Вооружившись подобным образом и зарядив ведро в бассейне первой обоймой чистой воды, Ниллима принялась за решительную борьбу с грязью. Отсутствие света в самой спальне ей не мешало: при заимствовании "теневого зрения" у мечезуба тех отблесков, что давали "вечные" светильники в центральном проходе, становилось достаточно для уверенного опознания мест, которые ещё не свели близкого знакомства с влажной тряпкой.
Наблюдая, с каким ожесточением ученица расправляется с пылью, рассказ про бытовую магию я мудро решил отложить. Пусть сбросит пар, развеется... порычит немного...
Так, а вот эту самодеятельность лучше пресечь.
"Стой!"
"Ну что там ещё?!"
"Ты что, собираешься лежать на голом камне?"
"Лучше уж на голом камне, чем на этой... этой..."
"Не спеши. Конечно, сейчас эта колония спального мха находится не в лучшем состоянии, но она ещё не усохла на корню. А всё остальное поправимо".
"И что мне с этим делать?"
"Для начала — просто увлажнить. Не сильно. Набери в рот чистой воды и спрысни ложе".
"Это как?"
Я объяснил, транслировав короткий образ-инструкцию и картинку — этакое приложение, демонстрирующее, "как это должно выглядеть со стороны".
"А что потом?"
"Спальный мох питается органикой. Ну, там, выпавшими волосками, отшелушившимися клетками эпителия, выделениями сальных желёз. Так что чем больше ты будешь на нём лежать, тем он станет пышнее и мягче. Для ускорения процесса можно спрыскивать его не водой, а бульоном. Ещё его можно подкормить напрямую от ауры".
"Погоди-погоди! То есть он — родня лам-лианы?"
"И глайховой лозы, и живых плетей. Да. Троюродная".
"Жуть какая..."
"Чего же жуткого? Нормальный биомагический продукт. Очень удобный в быту. Так что не надо его сдирать и заменять каким-нибудь суррогатом, проще использовать по назначению".
"Ну, раз ты так говоришь... а как его "подкармливают" от ауры?"
Я объяснил, как. На что Ниллима задумчиво выдала:
"Похоже на целительство..."
"Верно подметила. Оно и есть. Если конкретно — энергетическое донорство. Вот только с этой самой подкормкой надо быть осторожнее. Тут как с угольками: если не добавить топлива, причём сухого и легко воспламеняющегося, можно не разжечь огонь, а задуть его".
"Ну, это понятно. А чем можно заменить бульон?"
"Быстрее и проще всего — кровью".
"Что-о-о? То есть вот это... это..."
"Опять бурная реакция на пустом месте? Ну да, спальный мох может утилизировать твою кровь. И что в этом такого страшного? От тебя ведь не литр ценной жидкости требуется. И даже не половина литра. Кстати, заодно в быстром магическом исцелении мелких порезов можно будет попрактиковаться..."
Ниллима фыркнула.
"Слушай, Сосед! Вот как получается, что ты что угодно способен наизнанку вывернуть?"
"Ну, насчёт "что угодно" ты преувеличиваешь. Но если имеется в виду способность найти положительные моменты в даже достаточно мерзких обстоятельствах..."
"Ой, не начинай снова! Лучше покажи, как надо лечить эти самые мелкие порезы. ДО того, как я начну кропить своей кровушкой плотоядное ложе".
"Ну что ж. Начнём с кусочка теории. Как нетрудно догадаться, простые физические повреждения мягких тканей являются простейшим из случаев, с которыми приходится на практике сталкиваться целителю. И осваивать азы лучше всего на царапинах и порезах. При естественном заживлении полное восстановление повреждений невозможно из-за так называемого рубцевания. Проще говоря, на месте повреждения образуется масса особой соединительной ткани. Шрам. А вот если процесс рубцевания отменить или — что даже проще — залечить рану до того, как она начнёт рубцеваться, то, естественно, никакого шрама на месте раны не останется..."
Ниллима
Прямо как в старые добрые времена, до гибели Братца и принудительного переселения в Лабиринт. Сосед объясняет и подсказывает, ученица слушает, запоминает и пытается применить его указания на практике. Как правило, не без успеха.
Вот только старые добрые времена всё-таки позади. Их уже не вернуть, как ни старайся...
"А как насчёт уже имеющихся шрамов? Их можно исцелить полностью?"
Пауза.
"Можно. Свести клеймо — не такая уж непосильная задача..."
"И? Что молчишь? Не хочешь в очередной раз успокаивать юную дурочку, талдыча про необходимость и полезность этого... этой дряни?"
"Именно так, — мысленный голос Соседа стремительно обрастает инеем и колючей сталью. — Ты сама всё прекрасно понимаешь. Это раз. И, во-вторых, сам я сводить клеймо не буду".
"Этим займусь я сама, когда освою нужные заклятья... так?"
"Снова в точку. Кстати, ты так и не удосужилась подумать над проблемой в целом".
"А что, обязана была?"
Идущего изнутри холода становится больше.
"Придётся прибегнуть к наглядному примеру. Смени облик".
"Что? Прямо здесь?"
"Жанкарн занят шлифовкой основы для "вечного" светильника. Кроме того, ты заметишь, если он вдруг направится сюда: твоя собственная следилка развёрнута и бдит. Других возможных свидетелей рядом нет. Давай, меняйся".
Ниллима поёжилась. Учитывая настрой Соседа, желание поартачиться начисто пропало.
Что ж. Сказано сменить облик? Сменим.
Ощущение времени на пороге изменения стало другим. Пульс мира замедлился, а вот мысли — наоборот, резко ускорились. Когда это произошло в первый раз, она не на шутку испугалась. Но позже Сосед её успокоил, заметив, что "применение по-настоящему сложной и мощной магии часто включает в себя эффект искажения субъективного времени". Так что Ниллима сначала успокоила свои страхи, а чуть позже привыкла и даже начала находить в ощущении "остановленного мира" особую прелесть. Последовательность действий при смене облика тоже стала привычной. Мягко развернуть "фокус" связи к нужному облику (пусть на этот раз им станет краповый геккон), укрепить связь текущего и целевого обликов, дать команду — и резко "сжать" нить связи!
Душа двуногого тела устремилась "вверх", забирая с собой собственно тело. На самом деле она ничего не забирала, процесс параморфоза происходил по-другому... но как именно, Сосед отказался объяснять под старым предлогом: мол, "недостаточное знание теории", "пока ты не владеешь нужным комплексом терминов"... душа геккона летела "навстречу", наполняясь Силой и энергией самой жизни. Что же до Ниллимы, то она своей частью (в основном той, которая звалась Лицом) словно "подпрыгнула", на мгновение зависая в паутине реальности вообще без какого-либо плотного тела, а потом "упала" туда же, где была до этого, привязанная к телу ящерицы в целый локоть длиной. Ну, это если считать с хвостом.
Вся смена облика, если верить Соседу, занимала не более двух или трёх бун, хотя "изнутри" меняющегося тела параморфоз растягивался на целый нохх, если не больше.
"Замечательно. А теперь — риторический вопрос. Где клеймо?"
Ниллима застыла на месте. Впрочем, для крапового геккона полная неподвижность во время охоты на неосторожных насекомых — норма.
"Оно... исчезло?"
