Билли улыбнулся.
— Смотрел, Криллио, и очень часто. На Аверне несколько отсеков отведено для отдыха и расслабления, так вот, там есть точная копия этого хребта и свой последний отпуск я провел именно там. Правда, подножия Нктрикха почти всегда закрыты облаками, поэтому для наблюдения и съемок там мы используем инфракрасные камеры, а они не слишком-то точны. Но самые высокие плато находятся на высоте девяти миль, в стратосфере, где вершины гор на большом протяжении словно срезаны гигантским ножом — эрозия там очень слаба. Виды, которые открываются оттуда, потрясают, да что там, вселяют благоговейный ужас! На этих ужасных плато снега нет, нет там и фагоров. Жаль, что у меня нет фотографий показать вам, но жизни там нет, какой бы неожиданностью это для вас ни оказалось. Извините, если разочаровал.
— Ты сказал — фотографии ? — с интересом спросил ледяной капитан. — Что это такое?
Билли нахмурился. Он понимал, что рассказ выйдет долгим, а он уже устал и потерял ясность мысли, да и настроение его было испорчено пошлостью Паллоса и доносившимися снизу звуками. Кроме того, он осознал, что не стоит выкладывать сразу все козыри. Пока что Мунтрас был им заинтересован — но это пока. Нрав капитана был крутым, и он явно надеялся извлечь из него некую практическую пользу — в возможности чего Билли очень сомневался. И ему не хотелось, чтобы разочарованный капитан высадил его где-нибудь в Оттасоле, обрекая на жалкое нищенство, а то и вовсе смерть от голода или рук портового отребья.
— Я расскажу обо всём подробно, но только в Лордриардри, хорошо?
Капитан вздохнул, неохотно, но признав его право.
— Идет. Если рассказ окончен, давайте спускаться, а то достоимся до того, что сам Акханаба спустится к нам с небес. Предлагаю перекусить и завалиться спать — Дева отвалит завтра поутру, ещё до восхода светил.
Билли выпросил на минутку свои драгоценные часы.
— Аверн взойдет через час, — наконец сказал он, что-то подсчитав. — За двадцать минут он пересечет весь небосклон от одной стороны горизонта до другой.
Капитан нахмурился.
— Биллиш, всего полдня назад ты валялся в лихорадке. Через час ты должен не наблюдать за Аверном, а лежать в кровати — имей в виду, один! — и спокойно спать. Я буду твоим отцом на Земле, — Вутра, я хотел сказать, на Геликонии! Ведь твои родители наверняка сейчас смотрят на нас сверху — зачем их расстраивать?
— У нас нет родителей, нас воспитывает клан, — объяснил Билли, когда они уже ступили под арку и подошли к началу сбегающей вниз лестницы. — На Аверне в обычае искусственное оплодотворение и выращивание плода в искусственной матке.
— С нетерпением жду подробностей того, каким образом это вам удается, — и с картинками, с картинками! — хохотнул Паллос.
Спускаясь к подножию скалы, Билли крепко сжал зубы. Он уже понимал, что побывал на вершине — во всех возможных смыслах — и теперь вся его жизнь пойдет под уклон. Время суровой расплаты за выпавшее ему счастье неотвратимо приближалось...
* * *
Ниже Осоилима береговой пейзаж сильно изменился. Сначала с западной, а потом и с восточной стороны замелькали возделанные поля. Джунгли отступили, дав место плодородному лёссу. То, что Лордриардрийская дева пересекла городскую черту Оттасола, заметили только бывалые матросы, да сам капитан — настолько непривычен был для остальных вид города, перенесшего свою жизнедеятельность с поверхности земли в её благословенно прохладные недра.
Вновь поставив Дива следить за выгрузкой товаров на пристань, капитан Мунтрас взял Билли за руку и отвел его вниз, в один из пустых отсеков трюма, в маленькую кладовую для пряностей, сейчас пустую.
— Как самочувствие — в порядке? — спросил он.
Билли вздохнул. Недавняя бодрость уже покинула его, и он понимал, что это значит. Таблетки в аптечке закончились — да они, как он знал, больше ничем ему не помогли бы. Время данной ему ими отсрочки истекало. Уже совсем скоро вирус гелико возьмется за него всерьёз, а тогда он протянет недолго.
— Неплохо. Но это уже не надолго — неделя, а то и того меньше. А где Абаз?
Капитан положил ему руку на плечо.
— Послушай, Биллиш. Я хочу, чтобы ты остался тут, в трюме, и сидел здесь, пока я буду в городе по одному очень важному делу. Я должен проститься с друзьями, заглянуть к паре человек. При мне очень важное письмо и нужно обеспечить его доставку по назначению. А здесь, в Оттасоле, ребята дошлые, не то что эти деревенские дурни. Я не хочу, чтобы тебя даже видел кто-нибудь, не то, что разговаривал. Понял?
— Но почему? — возмутился Билли. Мысль о том, что он так и не увидит великого города, самого крупного на Геликонии, наполнила его середце тоской и гневом. Ведь он лишался возможности в последний раз окунуться в кипевший вокруг океан жизни! Это было невыносимо обидно и несправедливо.
Мунтрас твердо взглянул ему в глаза.
— Потому что я и сам дурень, раз поверил твоей сказке. И не хочу, чтобы какой-нибудь полоумный святоша проломил тебе голову, как безбожнику и еретику.
Билли от удовольствия улыбнулся.
— Спасибо вам. У вас гораздо больше здравого смысла, чем у короля и даже самого СарториИрвраша. От него я ожидал куда большего. Но он оказался злобным и ограниченным человеком — не то, что вы!
Они с удовольствием пожали друг другу руки. Потом Мунтрнас вновь нахмурился.
— Надеюсь, ты не забыл, как эти две матрассильские шишки обращались с тобой? Поэтому если не хочешь, чтобы и здесь повторилось то же самое, носа не высовывай из трюма. Это для твоей же пользы.
— Значит, я должен сидеть в трюме, пока вы будете развлекаться со шлюхами и пировать с друзьями, набираясь до чертиков? — тут же возмутился Билли. — Почему мне нельзя хотя бы увидеть Абаз?
Тяжелая рука капитана поднялась в предостерегающем жесте.
— Знаешь что, парень, я стар и шума не люблю. И никогда не напиваюсь. Я вернусь, как только закончу все свои дела, не тратя ни минуты лишней. Потому что тут собирается гроза, а я хочу, чтобы ты добрался до Лордриардри в целости и сохранности — и ты, и эти твои волшебные часы. В Лордиардри ты сможешь жить спокойно, моя жена сможет о тебе позаботиться. Там у нас будет время поговорить обо всём — неторопливо и обстоятельно, и о том корабле, что доставил тебя сюда, и о других удивительных вещах, о которых ты постоянно упоминаешь вскользь. Но сначала я должен доделать своё дело, отправить письмо. Это очень важно.
Но Билли не желал успокаиваться.
— Криллио, где Абаз? Почему вы не хотите сказать?
Ледяной капитан усмехнулся.
— Избавившись от одной болезни, ты подхватил другую — любовную горячку. Абаз ушла, Биллиш. Ушла навсегда. Почему ты спрашиваешь меня об этом? Ты же и так прекрасно знал, что она плыла с нами только до Оттасола!
— Ушла, даже не повидавшись со мной? — возмутился Билли. — Не сказав ни слова на прощание? И это после того, как она назвала меня лучшим парнем в её жизни? Простите, сударь, я в это не поверю. Вы нарочно отослали её — зачем же? В этом нет смысла!
Мунтрас угрожающе надвинулся на него. Билли показалось, что плечистая фигура капитана заполнила собой почти всю кладовую.
— Не пререкайся со мной, парень. Див ревнует к тебе Абази, и я попросил её убраться поскорее, пока он не решил проломить тебе голову. Как видишь, всё это для твоего же блага, так что впредь будь со мной повежливей. Ах да, она передавала тебе привет, сказала, что ты был очень мил и всё такое. Но Абаз некогда сидеть сложа ноги, ей нужно зарабатывать на жизнь, как и всем остальным в этом грешном мире.
— Зарабатывать на жизнь... — потерянно прошептал Билли и замолчал, поняв о какого рода работе идет речь.
Воспользовавшись паузой, Мунтрас выскользнул из кладовой, затворил и запер за собой дверь. Убирая в карман ключи, он улыбался.
Поняв, что его снова посадили под замок, Билли яростно забарабанил в дверь.
— Не шуми, парень, я скоро вернусь! — ободряюще крикнул ему капитан.
Поднявшись по трапу, Мунтрас быстро прошел к сходням и вскоре уже тяжело шагал по набережной. В конце порта, в высоченном береговом обрыве, зияло жерло тоннеля, уводившего под землю, в глубины лёсса. Над дырой в земле красовалась вывеска: ЛОРДРИАРДРИЙСКАЯ ЛЕДОТОРГОВАЯ КОМПАНИЯ. ТРАНЗИТНЫЕ ПЕРЕВОЗКИ .
Представительство компании Криллио Мунтраса размещалось в малом порту Оттасола. Главный порт располагался милей ниже по реке; туда могли заходить и большие морские корабли, и, само собой, торговый оборот там был куда больше, но ледовый капитан не любил шума — во всех смыслах.
Войдя в тоннель, Мунтрас остановился у конторки. Двое клерков, испуганных столь неожиданным появлением хозяина, торопливо вскочили на ноги, в суматохе рассыпав по полу колоду карт. Кроме клерков, в конторе были лишь Див и Абаз. Дела тут явно шли неважно.
— Привет, Див, — улыбнулся капитан. — Будь добр, окажи мне услугу, уведи отсюда этих парней и позволь мне несколько минут побыть наедине с Абаз.
Надутый от такого указания, Див неохотно исполнил его. Когда дверь за ним и клерками закрылась, Мунтрас запер её и повернулся к девушке.
— Если хочешь, можешь присесть, дорогая. У нас будет важный разговор.
— Что вам ещё от меня нужно? — надула губки Абаз. — Плавание закончено, хотя и продлилось дольше, чем было обещано. Я хочу заняться личными делами, у меня их непочатый край!
Девушка держалась задиристо, но в то же время было видно, что она взволнована и даже испугана. То, что капитан запер дверь, определенно встревожило её. Уголки рта Абаз опустились точно так же, как это бывало в тяжелые минуты у её матери. Мунтрас улыбался, глядя на неё.
— Тебе нечего бояться, дорогая. И не дерзи, пожалуйста, это может повредить лицу. До сих пор ты вела себя образцово, и я очень доволен тобой. На тот случай, если ты ещё не поняла, запомни — сопливой шлюшке вроде тебя всегда полезно сохранять хорошие отношения с таким значительным и важным человеком, как капитан Криллио Мунтрас, хоть он уже и старик. По большому счету ты мне нравишься, я доволен тобой и собираюсь тебя наградить. Повторю — ты была добра ко мне и к Билли, и за это ты получишь награду.
Абаз немного успокоилась.
— Я погорячилась, извините. Просто... вы вечно всё окружаете тайной. Почему например вы не позволили мне попрощаться с Билли? Что-то с ним опять неладно, да?
Кивая словам девушки, капитан одну за другой доставал из кошеля серебряные монеты. Подняв на девушку глаза, он с улыбкой протянул ей деньги.
Когда, увидев на ладони капитана серебро, Абаз простодушно потянулась за деньгами, он крепко схватил её за запястье свободной рукой. Девушка вскрикнула от боли.
— Терпение, дорогая, ты сейчас получишь эти деньги. Но прежде я должен убедиться, что могу доверять тебе и впредь. Надеюсь, ты знаешь, что Оттасол большой порт? Может, самый большой на Геликонии?
Сказав это, Мунтрас сжимал запястье Абаз до тех пор, пока та не прошипела в ответ:
— Да, знаю.
— Тогда, думаю, для тебя не секрет и то, что в каждом порту, особенно в морском, всегда бывает множество иноземцев?
Запястье снова сжато. Снова в ответ шипение.
— Знаешь ли ты, что среди иноземцев попадаются люди с других материков?
Запястье сжато — шипение.
— Например, из Геспагората?
Шипение.
— Или даже из далекого Сиборнала?
Шипение.
— Даже ускуты, владыки Сиборнала?
Запястье сжато — молчание, потом — шипение.
Продолжая хмурить брови в знак того, что наставления ещё не закончены, капитан отпустил многострадальное запястье Абаз, на котором от кольца его пальцев осталась красная полоса. Быстро схватив серебряные монеты, Абаз, дрожа то ли от злости, то ли от страха, молча спрятала их в свой узел с вещами.
— А ты вспыльчивая. Это ничего, вспыльчивая, зато отходчивая. Берешь от жизни всё, что подвернется? Прекрасно. Если не ошибаюсь, в Матрассиле ты имела дело с неким важным ускутом, с которым познакомилась на почве своего обычного занятия. Правильно?
На лице девушки снова мелькнул вызов — сделав шаг назад, она хищно посмотрела на капитана, словно прикидывая с какой стороны лучше напасть.
— Какого это обычного занятия ?
— Того, которому тебя научила мать — за деньги ты даешь мужчинам попользоваться твоей кууни, — усмехнулся капитан. — Видишь ли, дорогая, твоя мать — моя давнишняя и хорошая знакомая, и потому ты для меня раскрытая книга, так что не крути — бесполезно. То, о чем я сейчас говорил, дело давнее, а потому сделай милость, напомни имя ускута, получавшего от тебя запретные услады в обмен на звонкую монету.
Абаз отрицательно потрясла головой. В её глазах заблестели слезы.
— Вутра, а я-то думала, вы друг! Я не хочу об этом говорить! Этого мерзавца всё равно больше нет в Матрассиле, он вернулся на родину. Он запутался в делах и влип... Если хотите знать, из-за него и я подалась на юг! Мать никогда не умела держать язык за зубами. Когда-нибудь болтовня дорого ей обойдется.
Ледяной капитан хмыкнул и покачался с пятки на носок.
— Ясно. Так значит, твой источник доходов иссяк — или, точнее говоря, подался на север, только пятки засверкали... Всё, что мне нужно от тебя, это услышать его имя. Скажи мне его имя, и можешь быть свободна.
Закрыв лицо руками, Абаз прошептала в ладони:
— Иоскега Сардал Пашаратид.
На мгновение в оттасольской конторе Компании повисла тишина. Потом капитан присвистнул.
— Ты взяла отличный разгон, маленькая потаскушка. Я с трудом верю тому, что слышу от тебя. Посол Сиборнала, ни больше, ни меньше! Ведь это ж надо! И не только в кууни тут дело, тут и ружья замешаны. Его жена-то это знает?
— А вы как думаете? — тон Абаз снова стал вызывающим. Сердясь, она ужасно напоминала мать.
Пожав плечами, капитан быстро проговорил:
— Что ж, ладно. Это действительно не моё дело. Спасибо тебе, Абази. В конечном итоге, ты обернула всё дело к моей пользе. Но теперь у меня есть на тебя управа. Не забывай об этом.
— Да и у меня есть управа на тебя, — дерзко сказала Абаз. — Я знаю про Биллиша.
Ледяной капитан нахмурился.
— Да. Но кроме тебя больше никто о нем знать не должен. Держи рот на замке и никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах не называй его имени, даже во сне. Ты получила свою плату, и он должен покинуть Кампаннлат беспрепятственно. Если я когда-нибудь узнаю, что ты кому-то проболталась о Биллише, хотя бы намекнула на его существование, я немедленно отправлю письмо в борлиенское посольство в Оишате — и у тебя начнутся неприятности. В такой религиозной стране, как Борлиен, связь с чужеземцем, а тем более сиборнальцем и послом, строжайше воспрещена, и нарушительница этого запрета наверняка понесет крайне суровое наказание. Тебя либо превратят в рабыню, либо казнят. А стоит только королю узнать, что именно ты и твоя неуёмная жадность подвигли Пашаратида продать ружья дриатам, как о тебе можно будет забыть — ты исчезнешь, и очень скоро. Поняла, о чем я?..
— Да, старый мерзавец, я всё поняла! — крикнула Абаз. — Я поняла.
