У пятого ружья ствол треснул у казенника. Шестое уцелело, но его пуля прошла мимо цели. Сбившись в тесную группку, оружейники стояли, уставив глаза в землю, ожидая наихудшего.
Едва передвигая ноги, СланджнивалИпректира приблизился к королевскому скакуну и снова отсалютовал. Козлиная бородка мастера дрожала от страха.
— С каждым разом ружья становятся всё лучше, ваше величество, — пробормотал он. — Можно сказать, что на этот раз мы почти добились цели. Если вы разрешите заложить заряды пороха поменьше...
— Причина не в силе зарядов: ваше железо — дерьмо! — рявкнул король. — Даю вам ещё неделю срока. Если через неделю вы не представите мне шесть боеспособных ружей, я истреблю всю вашу гильдию до последнего подмастерья, а с тебя, мерзавец, велю содрать кожу, отвезти на соляной склад и бросить там!
Подобрав ружье с разорванным казенником, король свистнул Юли и поскакал по серой траве к дворцу.
Главная, сокровенная часть королевской крепости — её сердце, если только у крепостей бывает сердце — задыхалась. Небо над дворцом было тяжелым, хмурым, и часть небесной тяжести, её следы можно было обнаружить и на земле, в любом углу, на каждом уступе, карнизе и подоконнике, во всех закутках и закоулках, куда забиралось дыхание вулкана Растиджойник и откуда оно уже нипочем не хотело убираться. Лишь закрыв за собой толстую деревянную дверь темницы, а за ней ещё одну, король сумел избавиться от пепла.
Погруженный в свои мысли, ЯндолАнганол вздрогнул, когда холод и влага внезапно пробрали его до костей. Он миновал две проходные комнаты. В третьей, последней комнате сидел ВарпалАнганол.
Старый король кутался в сырое одеяло, его ноги покоились на каминной решетке, за которой еле теплилось коптящее пламя. Через частую оконную решетку под потолком сочился скудный свет, который с трудом разгонял темноту в небольшой части комнаты и едва позволял различить силуэт сидящего короля и его плешивый череп с жалким венчиком седых волос.
Такую картину ЯндолАнганол видел не впервые. Сгорбленная фигура, одеяло на плечах, каминная решетка, стул, каменный пол и даже эти поленья, вяло тлеющие в сыром воздухе, — всё это, казалось, не менялось многие годы. И ещё королю казалось, что только здесь, в подземной темнице, он может найти единственный в целом королевстве образчик подлинного терпения. В глубине его души шевельнулось раскаяние.
— Это я, Ян, — сказал он.
Кашлянув, словно бы прочищая горло, старый король чуть повернул голову к вошедшему. Выражение лица старика было отстраненно-безумным.
— Значит, та самая тропка... где играет рыба... — пробормотал он. — Ты...
С огромным трудом старик сумел вырваться из пут собственных бредовых мыслей.
— А, это ты, Ян? А где Роба? Который сейчас час?
— Почти полдень, если это всё, что ты хочешь у меня узнать, — раздраженно буркнул король.
— Время — такая штука, что ею всегда приходится интересоваться, — ВарпалАнганол издал смешок, который сделал бы честь любому привидению. — Например, в котором часу Борлиен наконец угодит в объятия Фреира, хотелось бы знать?
— Никогда — всё это бабьи сказки, — отмахнулся король. — Я принес тебе кое-что показать.
— О каких 'бабьих сказках' ты говоришь, сынок? — захихикал старик. — Моя бабка давно мертва. Я не видел её с... или, может быть, я ошибаюсь? Она жива? Я забыл. Здесь холодно, нельзя ли похлопотать, чтобы тут как следует протопили? Как можно жить в таком холодном дворце? Я действительно чую запах преисподней или мне кажется?
— Вулкан извергается, — буркнул король.
Старик хлопнул руками по коленям в явной досаде.
— Ясно. Вулкан. А я-то уж решил, что Фреир наконец до нас добрался. Иногда я придумываю такое... Не хочешь ли присесть, сынок?
Старик, кряхтя, принялся с трудом подниматься на ноги. ЯндолАнганол, положив отцу руку на плечо, усадил его на место.
— Роба не появился? Ведь он уже родился на свет, верно? — пробормотал старик.
— Не знаю, где он, — вздохнул король. — По-моему, он просто спятил, с ним невозможно стало разговаривать!
Старый король сухо хихикнул.
— Ловко придумано. Самое глубокое безумие происходит от особой силы разума, вот что я хочу сказать... Помнишь, как играла в пруду рыба?.. А Роба... в нем всегда было что-то дикое, необузданное. Сейчас, наверно, он уже почти мужчина. Выходит, его нет во дворце и он тебе не соперник? Конечно, иначе бы ты не был так спокоен. Женить его ты тоже не можешь. Кстати, как её зовут... Кун? От неё ты тоже избавился?
— Она отправилась в Гравабагалинен, — сухо ответил король.
— Отлично. Хорошо. Мне хотелось надеяться, что ты не станешь убивать её. А что с моим старым другом Рашвеном? Что Рашвен — жив или мертв? Знаешь, примерно половина времени, если время можно делить на половины, ускользает от меня. Я не знаю, чем ты занимаешься.
ЯндолАнганол нахмурился.
— Рашвен сбежал — должно быть пронюхал о том, что я приказал тихо задушить его, едва он покинет дворец. Я уже рассказывал тебе? Моим агентам лишь чудом удалось выйти на его след. Он уплыл в Сиборнал — надеюсь, его корабль затонул по дороге.
Отец и сын замолчали. ЯндолАнганол с негодным ружьём в руках стоял перед отцом, не решаясь прервать несвязное течение его мыслей. Старый король угасал на глазах, с каждым разов он говорил всё безумнее.
— Ладно, будем надеяться, что ему удастся полюбоваться на Великое Колесо Карнабхара, — наконец прокряхтел старик. — Колесо — священный знак сиборнальцев, надеюсь ты знаешь это?..
С огромным трудом, едва не уронив одеяло, ВарпалАнганол умудрился повернуть негнущуюся шею и взглянуть на сына.
— Колесо — их священный символ, вот что я хочу сказать.
— Я знаю! — рявкнул король. Необходимость терперь безумные речи старика довела его до бешенства. — Говори же со мной и отвечай, когда я спрашиваю!
Старик мелко захихикал.
— Что случилось с тем парнем, с ускутом, с этим, как его? Пашаратидом? Его-то удалось изловить?
— Нет, он сбежал и его жена тоже, теннер назад, — отрезал король.
Поудобнее устроившись на стуле, старик вздохнул. Его руки под влажным одеялом нервно дрожали.
— Ну? В Матрассиле вообще никого не осталось, так?
Прежде чем ответить, король ЯндолАнганол долго смотрел поверх головы отца, на серый квадрат света, пытаясь успокоиться.
— Остались только фагоры... и я, — наконец сказал он.
Старик блудливо улыбнулся.
— Хочешь, Ян, я расскажу тебе о моей встрече с Пашаратидом? Это очень интересно. Однажды он добился разрешения на встречу со мной. Так вот, для человека с севера его поведение мне показалось очень странным. Обычно северяне очень хорошо умеют держать себя в руках и прекрасно владеют собой — они не такие вспыльчивые, как борлиенцы.
Король вскинулся. Новость о том, что какой-то наглый чужеземец побывал тут, в самом сердце его тайны, пронзила его, словно удар меча в грудь.
— Вы что же, замышляли с ним заговор против меня?! — взревел он.
Старик снова захихикал.
— Вовсе нет — я сидел тут, где сижу, а он подтащил к окошку вон тот тяжелый стол — веришь, тащил его через всю комнату один! — и поставил прямо под окошком, ведь оно слишком высокое. Ты ведь впервые об этом слышишь, да?..
Сорвавшись с места, король ЯндолАнганол заметался по темнице отца, шаря глазами по углам, словно в поисках возможности вырваться отсюда.
— Он что же, хотел насладиться видом из твоих роскошных апартаментов? — ядовито спросил он.
Старик в кресле издал блеющий смешок.
— Именно так. Хотел насладиться видом. Отлично сказано. Очень точно. Видом на... как бы это сказать... Лучше сам посмотри, подвинь стол к окну и посмотри. В это зарешеченное окошко очень хорошо видны окна покоев королевы МирдемИнггалы, а также её веранда и... — Старик разразился сухим надсадным кашлем. Король уже не ходил по камере, а стремительно бегал. — В моё окно можно увидеть и бассейн, где королева часто купалась со своими фрейлинами. Нагишом. Купалась до того, как ты выслал её из столицы, само собой.
— К чему ты говоришь это, отец? — угрожающе спросил ЯндолАнганол.
— К чему? — удивился старик. — Как это к чему? Ты что, не понимаешь, о чем я? Сиборнальский посол забрался на стол вот у этого окна и смотрел, как твоя жена, королева королев, купалась в пруду в чем мать родила, даже не прикрыв чресла куском кисеи! Очень, очень необычное поведение для сиборнальца. Для ускута. Да и вообще для кого бы то ни было. Страшно представить, сколько он заплатил стражникам, раз это дело до сих пор не дошло до тебя.
Наконец остановившись, король навис над своим дряхлым родителем.
— Почему ты не сказал мне об этом раньше, старый пень?! — гневно заорал он.
Старик снова захихикал.
— Вот ещё. Ты бы убил его на месте.
— Да. Убил бы! — снова заорал король. — И никто не осудил бы меня. Я был бы в своём праве!
— А вот и нет, — спокойно ответил старик. — Сиборнальцы вряд ли поверили бы твоим обвинениям — да и я сам бы не поверил, честно сказать. Ты дал бы им отличный повод начать с нами войну. Упади с головы посла Пашаратида хоть волос, у Борлиена было бы куда больше неприятностей, чем теперь, хотя сейчас это трудно представить. Ты так и не научился дипломатии. Я знал это и потому молчал.
ЯндолАнганол снова сорвался с места.
— Старый дурак! Неужели в тебе ничего не дрогнуло при виде того, что выделывал тут Пашаратид? Ты должен был сразу же возненавидеть его!
Старик хихикнул.
— Правда? А для чего тогда вообще существуют женщины? У меня не было причин ненавидеть Пашаратида. Хотя против ненависти я тоже ничего не имею. Ненавистью я живу, ненависть согревает меня по ночам... Стоит тебе разок спуститься сюда, как я забываю об ушедших в никуда годах, вспоминаю, что такое любовь, а без тебя я только и знаю, что...
— Хватит! — вскричал ЯндолАнганол, топнув ногой по камню пола. — Я не желаю больше слышать про любовь — ни от тебя, ни от других. При мне больше ни слова о любви! Почему ты никогда не хочешь помочь мне? Почему не рассказал про Пашаратида, когда ещё не поздно было схватить его? Он когда-нибудь назначал тайные свидания Кун?
— Ну когда ты повзрослеешь? Сдается мне, он ухитрялся навещать её в теплом гнездышке каждую ночь... — В голосе старика густо булькнула разливающаяся желчь.
Рука короля Борлиена взлетела вверх и старик отшатнулся, загораживаясь руками в ожидании неминуемого удара. Но ЯндолАнганол вдруг упал на стоящий напротив отцовского стул, словно мгновенно лишившись всех сил.
— Я пришел к тебе кое-что показать, — наконец сказал он. — Что бы ты на моем месте сделал с этим?..
Подняв с пола брошенное туда ружьё с разорванным у казенника стволом, он положил его на колени старому королю.
— Тяжелая штуковина, — пробормотал тот. — Убери, от неё пахнет смертью. Сад Кун зарастает сорняками, за ним никто не следит...
Свергнутый король столкнул с колен зловещий предмет из дерева и металла и тот с громким стуком упал на пол. ЯндолАнганол оставил испорченное ружьё лежать там, где оно упало.
— Это новый вид оружия, так называемое ружьё, его сделали кузнецы и слесари Кузнечной гильдии СланджнивалИпректиры, — пояснил он. — От выстрела ствол лопнул у основания. Из шести ружей, которые я велел сделать, только одно сумело выстрелить нормально. Почему наши ружья разрывает, что в них не так, в чем ошибка? Как вышло, что наши кузнецы, чье ремесло восходит к древним векам, — кузнецы, чьи предки первыми научились варить сталь! — не могут сделать жалкое ружьё?
Несколько минут бессильная куча костей и плоти на стуле молчала, бессмысленно теребя одеяло. Потом старик заговорил:
— Годы не всему идут на пользу. Взять хотя бы меня. Взгляни на сидящую перед тобой рухлядь... То же самое могло случиться с нашими ремеслами и тайнами знания — они просто... состарились. Что ещё я могу сказать? Рашвен когда-то рассказывал, что наши кузнецы сумели уцелеть в Великую Зиму и втайне передать свои знания следующим поколениям, с тем, чтобы их искусство, пережив тяжелые времена, дождалось времен светлых, прихода Весны...
— Я тоже слышал от него это, много раз! — гневно заорал король. — И что с того?
Скрипучий голос ВарпалАнганола набрал силу.
— Что с того? А вот что! Вслед за Весной обычно наступает Лето. Сохраняя своё знание в тайне, передавая его из поколения в поколение, кузнецы могли понемногу утрачивать его, но уж никак не приобретать новое. Наши кузнечные гильдии постепенно стали превращаться в узкий круг избранных, вроде священников, а знания об их ремесле — в своеобразное святое писание... Попытайся представить себе, Ян, бесконечные века тьмы и холода — люди валились в бездонный колодец Вечности, вот как я это представляю. Деревья вымерзали. Дров не было. Угля тоже. Невозможно было разжечь нормальный огонь, и выплавка железа становилась делом всё более сложным. Глядя на этот изуродованный ствол, я думаю, что всему виной именно плавка — она недостаточно горяча, оттого-то слаб и сам металл. Доменные печи, в которых наши кузнецы плавят железо... думаю, их нужно перестроить. Плавку нужно вести по улучшенным, современным методам, брать пример с сиборнальцев.
— Я пригрозил этим лентяям смертью! — рявкнул король. — Возможно, это поможет им добиться успеха.
Старик дробно захихикал.
— Не леность здесь виной, а устаревшие традиции. Вот что я предлагаю: отруби голову Сланджу, раз уж он уже дважды подвел тебя, а после предложи щедрую награду за хорошеё ружьё. Может быть, это вдохновит оставшихся на нововведения.
Король задумался.
— Да, может быть, это поможет.
ЯндолАнганол подобрал с пола ружьё и двинулся к двери.
— Для чего тебе ружья? — слабым голосом спросил его в спину старик.
— Чтобы отплатить за Косгатт, — удивился король. — Дать урок Дарвлишу. А за ним и кейце. Чтобы переломить ход Западной войны. Для чего же ещё?
— Тогда сперва советую перестрелять врагов у дверей собственного дома, — предложил старик. — Начни с этих панновальских мерзавцев — они только и думают, как тебя погубить. После этого ты сможешь приступить и к более дальним вылазкам, не беспокоясь за тылы.
— Я сам знаю, как вести войны, мне не нужны твои кретинские советы! — вспылил король.
— Ты просто боишься Панновала, — обвинил старик.
— Я никого не боюсь! — рявкнул король.
— Разве что себя самого иногда, — вздохнул старик. — Ян...
— Что?
— Пришли мне, пожалуйста, сухие дрова, а то эти не хотят разгораться, хорошо?..
Старик зашелся в долгом скрипучем кашле.
Старый хрен обойдется, гневно решил король ЯндолАнганол, повернулся и вышел. Он не знал, что в последний раз видел своего отца живым...
* * *
Тем не менее, угрызения совести всё же жестоко терзали его. Дабы выказать смирение, король отправился к большому храму на площади в центральной части столицы. Возле Северных Ворот храма монарха встретил сам архиепископ БранцаБагинат.
ЯндолАнганол публично вознес молитву, опустившись на колени прямо среди простого народа. Без всякой задней мысли, попросту забывшись, король привел с собой в храм и Юли — и в продолжение того часа, что король стоял на коленях, истово вознося молитвы Акханабе, рунт недовольно топтался позади него.
