В прошлом он не всегда поступал мудро. Например, не стоило становиться генералом. Природного дара командовать людьми, такого, каким, к примеру, был наделен Ланстатет, у него не было. Но, тем не менее...
С тех пор как в Орделее он узнал об обращенной к нему лично, пусть и через вторые руки, просьбе королевы, он не переставал думать о решении короля Орла развестись с женой. Перед королем ТолрамКетинет испытывал безотчетный страх. Он был предан королевскому дому — но теперь, когда монаршья чета разделилась, разделилась и его преданность. Он видел в жестоком решении ЯндолАнганола смысл и даже необходимость, понимал все выгоды, которые сулил династический брак с наследницей Олдорандо, — но коль скоро королева королев страдала, равнодушно взирать на это он не мог. Бесчестные действия короля изменили и отношение к нему. Прежде ТолрамКетинет твердил себе едва ли не по десять раз на дню, что чувства, которые он питает к королеве королев, сродни государственной измене. Теперь же всё переменилось. Королева в разводе уже официально не была королевой; вопрос об измене родине и сюзерену больше не стоял перед генералом. Не последнюю роль тут сыграло и коварство короля, из ревности пославшего его умирать в гиблые джунгли Рандонана. Ни о какой верности такому монарху речи быть не могло. Генерал вскочил и что есть духу побежал к залегшим за песчаным валом борлиенцам.
Его люди приветствовали появление своего командира победными криками. Он хлопал солдат по плечу и коротко обнимал, сам то и дело посматривая на маневрирующие перед косой сиборнальские корабли.
Тем временем обстановка изменилась, и весьма благоприятно для борлиенцев. Жрец Ривенинка попал в отраженное течение и сейчас беспомощно кружил в водовороте вместе с Доброй надеждой . Союз медленно тащился вперед по течению. Золото дружбы тоже убрало паруса и отдало носовой и кормовой якоря, чтобы стрельба с его борта стала точнее. Но флагман отделяло от берега примерно две сотни ярдов, и пока он не представлял опасности.
Злобно оскалившись, ТолрамКетинет отдал короткий приказ. Он не очень-то доверял чужеземному оружию, поэтому, вооружившись мушкетами, борлиенцы не расстались и с луками, в стрельбе из которых были весьма искусны; теперь по команде генерала приготовили зажигательные стрелы.
Несколько удачно выпущенных с косы стрел подпалили паруса опрометчиво остановленной Дружбы — и пока матросы карабкалась на мачты, чтобы сбить пламя, борлиенцы вновь взялись за мушкеты, метким залпом сбив с них ещё нескольких сиборнальцев.
На этом их везение кончилось: стрелки с двух кораблей открыли беглый огонь, не давая борлиенцам даже высунуться. Пожар был потушен, под прикрытием огня на воду были спущены две весельные шлюпки с моряками-пехотинцами. Одной из шлюпок командовала лично адмирал Оди Джесератабхар — отважно стоя на носу, она неотрывно глядела на приближающийся берег. СарториИрвраш настоял на том, чтобы сопровождать подругу и теперь испуганно сидел возле её ног. Он уже понимал, что эта глупая вылазка не кончится ничем хорошим.
Ситуация, между тем, развивалась неоднозначно. Союз подошел вплотную к косе несколько южнее залегших борлиенцев, отдал якорь и тоже начал высадку десанта — вооруженные мечами и мушкетами солдаты спускались по веревочным лестницам прямо на мелководье и вброд добирались до суши. Жрец Ривенинка застрял на мели и потерял ход, спущенная с него на воду шлюпка с солдатами, относимая сильным течением, шла к берегу гораздо менее уверенно, чем те, что отваливали от Дружбы . С этой стороны по ним никто не стрелял, и ТолрамКетинет быстро понял, что шлюпка Жреца была самой выгодной целью. Он приказал сосредоточить на ней весь огонь.
Лежа на земле, перезаряжать ружья было очень неудобно и борлиенцы смогли дать только один залп, но и он вызвал немалые потери. Меткие пули борлиенцев убили и ранили нескольких гребцов. Уцелевшие испуганно легли на дно, бросив весла, и шлюпка беспомощно закружилась на месте.
Теперь им угрожала только Добрая надежда . Выиграв сражение с густым коричневым течением Касола, каравелла вырвалась на чистую воду, взяв курс на остров Кивассиен, грозно указывая на него рострой, но не внося пока никакой лепты в сражение.
— Им должно быть кажется, что здесь весь гарнизон Кивассиена, — горько заметил лейтенант ГорторЛанстатет.
— Помощь гарнизона действительно была бы очень кстати, — проворчал генерал. — Наша позиция слаба, к тому же нас слишком мало. Если сиборнальцы задержатся здесь ещё хотя бы на полчаса, они наверняка нас прикончат.
Генерал понимал, что их положение безнадежно. Двенадцать даже отлично вооруженных борлиенцев не могли оказать сколько-нибудь долгое сопротивление четырем военным кораблям, под завязку набитым солдатами с мушкетами новейшей системы.
Вот что происходило за мгновение до того, как море вздыбилось, ощетинилось, и на землю излился дождь ассатасси.
Местные народности, понимающие толк в море, знали этот день и ждали его, чтобы запастись легкой добычей и попировать от души. День этот, настающий раз в году каждым летом Великого Лета во время самого высокого прилива, отмечали празднеством по всему побережью. В Оттасоле вдоль всего берега расстилали промасленную парусину. В Гравабагалинене местные жители предупредили королеву о грозящей на побережье опасности. Ибо то, что было источником дармовой добычи для понимающих толк в море, грозило мучительной и неизбежной смертью несведущим.
Огромные косяки ассатасси из далеких морских глубин стремились к берегу. Рыбы-мигранты, ассатасси за свой жизненный цикл несколько раз огибали Геликонию. Местом нереста и выкармливания молоди ассатасси было море Ардент, на южные берега которого очень редко ступала нога человека. Достигнув зрелости, косяки ассатасси начинали долгое плавание на восток, преодолевая на своем пути океанские течения. Путь рыб лежал через океан Климента и узкие врата пролива Кадмира.
Косяки из многих миллионов рыб проходили узкий пролив в страшной давке. Теснота и скученность, вместе с переменой солености воды, происходящей при встрече с морем Нармоссет, значительно меняли поведение рыб. То, что начиналось как ленивое, неторопливое плавание без определенной цели, оборачивалось сумасшедшей гонкой, в конце концов изливавшейся на землю полетом смерти . По всему морю Орла, от берега до берега, из воды к суше подобно бесчисленным дротикам летели ассатасси.
Однако так случалось не всегда: чтобы полет смерти во всей своей красе развернулся по всему побережью, необходимо было соблюсти ещё одно условие — приближение ассатасси к берегу должно было совпасть с моментом наивысшего прилива.
За долгие века Зимы моря Геликонии забывали о приливах. После апоастра Фреир, приблизившись к планете, снова начинал напоминать о себе. Гигантская масса звезды не только возрождала замерзшую планету к жизни, но и принималась раскачивать её моря. Теперь, когда до периастра оставалось всего 118 лет и массы Баталикса и Фреира суммировали своё воздействие, подъем океана становился весьма существенным. Результатом совместного действия двух соседних солнц было увеличение высоты прилива на 60 процентов сравнительно с зимними показателями.
Узость морей между Геспагоратом и Кампаннлатом, а кроме того, мощное течение с запада приводили к тому, что в дни своей наивысшей силы приливы налетали с пугающей внезапностью и мощью. На гребне этих нежданных волн и неслись к берегам косяки ассатасси.
Внезапно море ушло из-под сиборнальских кораблей, обнажив дно, — и вслед за тем из океана сразу, без всякого предупреждения, на берег хлынула огромная приливная волна. Прежде чем команды успели понять, что происходит, ассатасси обрушились на них во всей своей мощи.
Ассатасси была рыбой-некрогеном, а ещё точнее, рыбой-пресмыкающимся, полуящерицей. К наступлению полной половой зрелости эти рыбы достигали восьми футов, их глаза имели весьма примитивное устройство — но главным отличительным признаком ассатасси был острейший костяной рог на лбу, венчающий мощный череп. В своём полете смерти ассатасси развивали такую высокую скорость, что, попав человеку в грудь, без труда могли пронзить своим рогом его сердце.
Близ Кивассиена, где рыбы-ящерицы летели особенно густо и быстро, косяк ассатасси вырвался из воды всего в ста футах от Золота дружбы . Воздух на сорок футов от поверхности мгновенно наполнился летучей смертью. В полете рыбы сверкали, подобно мириадам обнаженных мечей.
Флагманский корабль подвергся удару косяка ассатасси на всём протяжении, от носа до кормы. Казалось, что по нему прошлась коса самой Смерти: все, кто находились в тот момент на палубе, были убиты или тяжело ранены. Борт, которым корабль был повернут к морю, оказался сплошь утыкан ассатасси, вонзившимися в дерево своим рогом. Примерно то же самое случилось и с тремя другими кораблями сиборнальской флотилии. Но более всего пострадали шлюпки, которые приливные волны наполнили водой и лишили всякой возможности маневра. Все гребцы и солдаты были ранены, многие убиты на месте. Борта шлюпок были пробиты сразу во множестве мест, и они начали быстро тонуть, обрекая всех раненых на ужасную гибель в волнах. Полет смерти удался на славу.
Ничего не случилось только с людьми ТолрамКетинета. Приливная волна прошла у них над головами, оглушив и затопив, и они, полузахлебнувшиеся и ослепленные, ещё только приходили в себя, когда дождь из ассатасси поутих и сошел на нет.
Волна ассатасси длилась не больше двух минут. Над морем разнеслись крики ужаса и боли, совсем скоро заглушенные другими, более пронзительными криками птиц, которые ринулись за дармовой добычей, хватая её прямо из волн или подбирая с земли.
Едва живой град закончился, борлиенцы подняли головы и увидели, что за хаос творится вокруг. Высадившиеся с Союза сиборнальские солдаты в агонии корчились в воде, пронзенные рогами ассатаси, глубоко впившимися в плоть. Добрую надежду несло на рифы. Вся её палуба была устлана трупами и она осталась совсем без управления. Наконец она ударилась о камни с такой силой, что фок-мачта корабля треснула и повалилась.
Всё вокруг — и камни, и деревья — в общем всё, что только возможно, было усеяно блестящими телами ещё живых рыбин, по большей части разбитыми и кровоточащими. Очень много ассатасси висели высоко на стволах и сучьях деревьев, вонзившись туда своим рогом. Некоторые, угодив в небольшие расселины на скалах, застряли там. Полет смерти занес немалое количество рыб далеко в глубь суши. Мрачные заросли джунглей стояли потрепанные недавним удивительным дождем из живых рыб, теперь умиравших прямо на глазах. Ещё до заката Баталикса всё выброшенное на сушу превратится в гниль, испускающую невыносимую вонь разлагающейся плоти.
Странности мрачноватого стиля поведения ассатасси объяснялись не чем иным, как одной из многообразных попыток представителей животного мира сохранить род. Подобно местным разновидностям копытных, таких как йелки, бийелки и гуннаду, в пору Зимы в больших количествах населяющих ледяные равнины Кампаннлата, некрогены-ассатасси могли производить потомство и давать начало новой жизни только через собственную смерть.
Ассатасси были гермафродитами. Снабженные от природы одновременно двумя органами размножения, рыбы-ящерицы могли продолжить род только самоуничтожением. Созревающие во внутренностях рыб зародыши походили на нитевидных червей. Под защитой родительского тела зародыши в целости и сохранности переживали полет смерти , после чего продолжали расти и развиваться, питаясь продуктами разложения.
Подрастая, зародыши прогрызали себе ходы в лесной земле. На следующей стадии развития зародыши-черви претерпевали метаморфоз, становясь снабженными лапками личинками, напоминающими миниатюрных игуан. С наступлением осени малого года маленькие ассатасси, до тех пор проживавшие только на суше, пускались в дальний путь к прародине-морю и бесследно исчезали в его глубинах, подобно упавшим в воду бесчисленным крупицам песка, чтобы следующим летом вновь исполнить заключительную необходимую часть великого круговорота жизни.
Этот поворот в развитии событий был столь крутым и неожиданным, что ошарашенные ТолрамКетинет и лейтенант Ланстатет, как только пришли в себя, поднялись и стали озираться вокруг в величайшем недоумении. Первая высокая приливная волна, перехлестнувшая через косу, оказалась лишь прелюдией к последующей череде волн, сделавших и без того бедственное положение сиборнальских солдат совершенно отчаянным.
Преодолев косу, прилив устремился вверх по Касолу. Излитая вода вернулась в реку и тотчас же, поднявшись до предела, рванулась обратно, на этот раз увлекая с собой черный донный ил, быстро смешавшийся с водоворотами прежнего однотонного коричневого выноса. Словно для того, чтобы ещё более усугубить зловещую атмосферу, из устья реки в море вдруг устремился целый поток мертвых тел, сопровождаемых пронзительно кричащими морскими птицами. Как догадался генерал, то были погибшие жители Кивассиена, без долгих церемоний брошенные в реку мстительными рандонанцами и ныне несомые к месту своего последнего упокоения на морском дне.
Напор приливной волны перевернул шлюпки, спущенные с Золота дружбы . Те, кто вынырнул на поверхность раньше других, приняли на себя всю силу последующего удара полета смерти .
СарториИрвраш, к счастью, не относился к ним. Он был стар и слаб, и пробарахтался под водой больше других, молодых и здоровых. Это спасло ему жизнь. Оказавшись на поверхности, он обнаружил вокруг себя расплывавшуюся кровяную муть, бьющихся и захлебывающихся раненых и умирающих, среди которых он довольно быстро сумел разыскать Оди Джесератабхар. У адмирала была разорвана щека, а одна рыба-ящерица свисала сзади из её плеча, удерживаясь рогом. Раненые уже стали объектом пристального внимания хищных чаек. Сам СарториИрвраш не пострадал. В несколько сильных гребков подплыв к Оди, он подхватил её на руки и направился к берегу. Схлынувшая было вода начинала быстро прибывать, помогая ему.
Когда вода поднялась ему до груди, он, держа адмирала как можно выше, взглянул в глаза засевшей в её плече ассатасси, в чьем оке, уставленном на него из отверстия в костяном панцире черепа, ещё теплилась жизнь.
— Как человеку надеяться оградить себя от буйства природы, если та готова нести ему любые бедствия, каких бы жертв они ей ни стоили? — пробормотал он себе под нос. — Когда же ты, Акханаба, насытишься людским страданием!..
До берега оставалось каких-нибудь несколько футов, но течение и водовороты не давали ему преодолеть их. Теперь он был способен только на одно — удерживать голову бесчувственной бедняжки Оди над бурлящей водой. От страха и отчаяния советник закричал — и словно в ответ на его призыв на песке появился размахивающий мечом мужчина, до крайности напомнивший ему матрассильского генерала, столь ненавистного королю ЯндолАнганолу, Ханру ТолрамКетинета. Увидев его, СарториИрвраш подумал, что сошел с ума.
* * *
Опомнившись от потрясающих событий, генерал ТолрамКетинет и его лейтенант продолжали следить за шивенинкским кораблем, Жрецом Ривенинка , находившимся справа от них, совсем неподалеку. Прилив выбросил корабль на берег, но обратный водяной вал, хлынувший из Касола, опять отнес Жреца в море, хотя и оставил на мели. За исключением увешанной ассатасси надводной части левого борта, теперь смахивающей на рыбный прилавок, судно было в хорошем состоянии. Но перепуганная и полностью деморализованная команда поспешно покидала Жреца , и, вплавь добравшись до суши, разбегалась по кустам кто куда.
