— Разве я так сказал?— устало потерев глаза, Сай открыл ящик секретера и, достав из него небольшой пузырек, быстро закапал несколько капель из него в глаза.
— Эй, что ты делаешь? У тебя какие-то проблемы? — как он с беспокойством заметил, после этого Сай вновь вернулся к работе.
— Никаких проблем, просто болят глаза.
— Если так пойдет и дальше, тебе понадобятся очки,— представив себе эту картину, он не смог удержаться от смеха.— Но знаешь, вот так эксплуатировать собственных подданных....
— Разве ты не мой друг? — голос Сая звучал как-то странно. Он даже оторвался от работы и полуобернулся через плечо.
Кальвин вздохнул.
— Ну конечно, я твой друг. Но знаешь, ты слишком много хочешь от своих друзей. Ладно я, но Гвен не из тех, кто будет вот так просто все сносить.
Кальвин говорил правду,— терпение девушки закончилось уже через час после начала работы по сверке налоговых отчетов. Но его немало удивил Тенио. Несмотря на то, что мальчишка явно никогда не учился ни в какой школе, у него явно была способность к счету и цифрам. Когда Кальвин пытался произвести какие-то расчеты, которые никак не желали складываться в нужную сумму...
— Братец Кальвин, ты — дурак,— внезапно заявил ему Тенио, заглянув в его документы.— Здесь и так все явно. Просто сложи это и это, а затем раздели на полученную сумму, и затем вычисли проценты и через крестик выясни пропорцию. Если получится один к одному, значит все верно, если же нет, значит, кто-то набил себе карман,— вот так он и выразился. После того, как все в комнате уставились на него, включая Сая, о тут же залился краской и сбивчиво пробурчал:
-Ну... мне приходилось много чего делать в нашей общине, нужно уметь считать деньги, если хочешь выжить...
Если подумать, то он мог дать фору даже Крису Энн.
Так вот, через час Гвен сказала, что ее сил больше нет и, забрав с собой Тенио заявила, что уходит. И если король хочет, чтобы они помогали ему и дальше, то пусть купит ей самых редких цветов из списка, необходимого для устраиваемой на следующей недели сельскохозяйственной ярмарки. Насколько понял Сай, на ней планировалось соревнование лучших мастеров, в том числе и цветоводов. После этого заявления она выкрикнула:
— Давай, Тенио!
Тот повернулся к Саю с извиняющимся видом.
-Прости, господин король, но кто будет защищать сестрицу Гвен, если она уйдет одна в это позднее время... — с этими словами он приложил руку к дверям, и те на миг стали полупрозрачными. Сай с Кальвином уставились на них. 'Так вот, каково умение Тенио. Сила Дитей Хаоса... С этим он легко может проникнуть куда угодно. Очень интересная способность' — подумал Сай.
Эвенка обернулась через плечо.
— Мы ушли, Сай,— и просто сбежала вместе Тенио. После того, как они прошли сквозь двери, она вновь стала такой же плотной и непрозрачной, как и раньше.
-Просто сбежала, бросив меня здесь подыхать от работы...— с тоской пробормотал Кальвин. — Слушай, если уже мне нельзя выти отсюда, дай мне хоть поспать чуток. Ну если не поспать, то хотя бы почитать книгу,— Кальвин завистливо взглянул на книжную полку над секретером короля, на которой стояли толстенные книги в дорогих переплетах.
-...
— Эй, Сай, ты слышишь меня?
-...
— Сай, госпожа Торн пришла...
Вздрогнув, Сай откинулся на спинку кресла, обернувшись к Кальвину.
-Да пошутил я, а ты действительно боишься госпожи главной горничной,— нахальная улыбка появилась на лице его друга. Но тут его выражение изменилось. -Слушай, ты ведь не обиделся?
Но прежде, чем Кальвин успел произнести что-то еще, Сай вновь отвернулся к письменному столу и взял в руку стило.
— ...скажи, Кальвин, ты веришь, что древние легенды могут говорить правду? О том, что ценой за создание мира, который мы знаем, может быть всего лишь один человек, принесший себя в жертву ради того. Ради того, кого он считал своим лучшим и единственным другом?
-Сай, о чем это ты... ты, должно быть, переутомился...
— Что бы спасти своего единственного друга, тот человек отправился сражаться вместо него, хотя его друг больше всего на свете хотел защитить именно его. И все же, тот человек принял такое решение... Должно быть, он думал так: 'Если он мой единственный друг, лучше я защищу его, лучше я умру, но он останется жить'.— Сай замер, приподняв голову и ожидая ответа. Но...
— Погоди ка, сейчас я заварю тебе чаю,— Кальвин смущенно почесал нос и направился к небольшому буфету, где предусмотрительная Дана Торн держала в термосе горячую воду и чашки.
— Кальвин, не нужно так беспокоиться обо мне.
— Но ты же мой друг, хоть и порядочный эксплуататор. Даже Тенио сумел заставить работать на тебя. Это же естественно, что друзья беспокоятся друг за друга, и иногда можно и помочь. Ты не думай, я не жалуюсь, вовсе нет, но я все еще рассчитываю, что однажды твоя совесть скажет тебе: 'Кальвин уже много потрудился во имя страны, пора бы и мне наградить его. Назначу ка я его главой Академии наук', ну или что-то вроде этого — усмехнулся Кальвин. -Поэтому, иногда некоторые жертвы вполне допустимы.
— Нет...
— Эхх, чай расплескался,— с досадой Кальвин начал вытирать горячую жидкость, растекшуюся по буфету.
— Кальвин, ты не должен... ты не обязан так многим жертвовать. Ты должен жить для себя...
-Да что с тобой такое? Совсем нервный стал,— Кальвин с беспокойством взглянул на Сая, поднявшегося с кресла. Рука короля с силой вцепилась в его спинку так, что, казалось, дерево вот-вот раскрошится под его пальцами. Покачав головой, Кальвин вернулся к своему занятию.
— ...Чашка, другая. О, еще и печенье есть! Совсем не плохо, а эта Дана Торн балует тебя...
— Кальвин, ответить мне.
— ААХ, ну что еще? — протянул Кальвин.
— Если когда-нибудь я попрошу тебя о большем, нет, если когда-нибудь ты решишь помочь мне большим, чем это возможно, ты...
— Ну уж нет,— бодро отозвался тот, присвистнув, когда обнаружил еще и конфеты в небольшой хрустальной вазочке,— я и пальцем больше не пошевелю, пока ты не назначишь меня главой Академии наук. Только в этот раз. Но это в качестве извинения, запомни ИЗВИНЕНИЯ. Ведь я сам был немалым дураком. Сбежал тайком из лагеря, решил, что справлюсь со всем сам, смогу защитить вас. Нет, определенно, я не собирался умирать, это было бы уже слишком. Но оказалось, что Йон был намного слабее, чем я ожидал, да и еще и эти странные типы из Инквизиции...
— Значит, ты бы не умер за своего короля, если бы пришло такое время? — фиолетовые глаза Сая пристально следили за малейшими изменениями на лице друга.
— Определенно нет, в смерти нет смысла. А те, кто так легко говорят о ней — просто отчаявшиеся люди или несчастные, покорившиеся судьбе,— Кальвин пожал плечами.
— Я рад.
— А??? — Кальвин обернулся на голос Сая, едва ли не с облегчением сказавшего эти слова.
— Ты настолько растрогался?
Сай с удивлением ощутил слезы в уголках своих глаз. Он смущенно отер их.
— Нет, просто я рад, что у меня есть такой друг, как ты. Я рад. Что ты помогаешь мне с обязанностями, которые я должен выполнять в одиночку. Но большего не нужно.
— А? — отхлебнув из своей чашки, Кальвин пододвинул другую ему и с подозрением взглянул на друга.— С чего это ты стал таким добреньким? Ух, а этот чай действительно вкусный. Откуда ты берешь его?
— Семья Кларио подарила мне небольшую коробку. Они получают его из Сон.
— А, вот оно что. Думаю, нужно будет попросить Гвен принести и мне немного. Она ведь из этой же семьи. Кстати, этот чай только что натолкнул меня на одну прекрасную мысль. Я вспомнил, что собирался прочесть одну книгу в библиотеке. Так что сейчас открой эту дверь и дай мне покинуть эту клетку.
' эту клетку'.
— Да-да, кстати, ты ведь интересуешься древними легендами о сотворении мира? Я захватил с собой одну очень интересную сказку, пока был с Йоном и его детьми. Принесу тебе ее в следующий раз, можешь читать сколько захочешь. Я сам еще не дошел до конца. Что-то там про Бифуркатора и демона среди цветов.
'Цветы... демон... Бифуркатор...'
Дрожащей рукой Сай поднес чашку к губам и сделал небольшой глоток.
-Вкусно,— прошептал он, мягко улыбнувшись. Должно быть, эта улыбка выглядела усталой.
-Кальвин, скажи, ты любишь цветы?
— А?! Сай, ты ведь не... а, пусть его... что за странный разговор у нас получается...— протянул Кальвин.— ...Цветы? Мне они порядком надоели, особенно, если Гвен о них трещала не переставая.
— А я ненавижу цветы...
— Правда? — переспросил, Кальвин несколько удивленный.— Ну ладно,— наконец он отставил пустую чашку в сторону.— На сегодня я перевыполнил свою норму. Если хочешь видеть меня завтра, то не раньше, чем после обеда. И не вздумай будить меня рано по утру. А сам, ради Древа, поспи уже, или обещаю...— голос Кальвина стал нахальным, а на лице появилось хитрое выражение,— что расскажу все Дане Торн о том, чем мы занимались сегодня ночью.
— Нет, только не Дане Торн! — в голосе Сая появился настоящий испуг.
-Ну хорошо, а ты ложись в постель, и немедленно,— приказным тоном Кальвин показал на кровать короля. — Я не уйду, пока не удостоверюсь, что ты собираешься видеть десятый сон уже через пять минут,— он злорадно навис над другом.
— Ничего не поделаешь, если это совет друга,— под строгим взглядом Кальвина, Сай скинул свой камзол, оставшись в одной тонкой белоснежной рубашке. Он прилег на кровать, подставив руку под голову.— Ты доволен?
-Эх, не доверяю я тебе. Ну не сидеть же с тобой до утра, мой тебе совет — не можешь заснуть, закрой глаза и считай до тысячи. Мне всегда помогало,— с этими словами Кальвин покинул кабинет, освобожденный магией короля и пожелав Саю спокойной ночи.
Когда друг ушел, Саю показалось, что весь мир погрузился во тьму. В комнате остался гореть лишь один приглушенный магический светильник. Он подавил в себе желание вновь вернуться к работе. Несмотря на то, что капли помогли, и резь в глазах немного утихла, он заставил себя остаться в постели, укрывшись одеялом и вытянув руки вдоль тела. Глаза Сая медленно закрылись, и он знал, что со всей определенностью он снова увидит этот сон. И каждый раз он продолжался и продолжался, вновь и вновь. Скорее всего, это воспоминания Зоара. Но зачем, с какой целью он заставлял Сая смотреть его? Чтобы убедить, что Кальвин может быть кем? Нет, Кальвин живой человек, а не призрак из прошлого и поэтому я...
'...Все начиналось с неба, расчерченного решеткой. Вновь Сай обнаружил себя в той клетке...
....— если хочешь, чтобы я снова пришел, спроси мое имя,— повторил Демон цветов на следующий раз. И на следующий раз. Так повторялось до тех пор, пока дни, проведенные в этой клетке, не показались Бифуркатору бесконечной чередой сменяющихся вопросов об имени. Если придумать ему имя, он действительно выпустит меня? — подумал он. Если так, то я...
-Микалика...— произнес он, когда в очередной день услышал один вопрос, ставший уже привычным. Демон застыл, пораженный, не в силах вымолвить ни слова.
— Микалика,— повторил Бифуркатор.— 'Демон цветов', — мне не нравится это имя. Оно слишком длинное, поэтому я буду называть тебя Микаликой, теперь ты доволен?
Внезапно Микалика резко отвернулся.
— Я приду,— произнес он. Только эти слова. И ушел, оставив Бифуркатора гадать, что он сделал не так.
Но, несмотря на слова демона, тот не пришел на другой день, не появился он и на следующий после того. Хотя Бифуркатор называл время днями, он не смог с точностью сказать, прошло ли два дня или два года, так как время здесь было столь же бессмысленным, как и все окружающее. На третий день он забылся коротким тревожным сном, а когда открыл глаза, увидел сидевшую по ту сторону клетки, закутанную в шаль фигуру. В руках у него была тетрадь. Бифуркатор удивился, что демон умеет писать. Он спросил об этом у Микалики, а тот рассмеялся.
— Конечно, умею, а что? Я записываю все, что меня интересует, а мне интересно вес что не похоже на меня, все, что не похоже на мое окружение. Ты, — он указал на Бифуркатора концом тонкого, серебряного стила,— крайне интересен. Я хочу изучить тебя как можно лучше.
— Для чего?
— У,— Микалика постучал стилом по губам и снова улыбнулся.— Ты мне нравишься...'
Часть 5.
Ночь опустилась на Торквемаду внезапно. Далеко внизу под ним простирались огни города, башни сигнальным маяками вставали на его пути. Но он продолжал бежать, не обращая внимания на красоту его этого города, потому что красота была абсолютно бесполезна, а Мизар Фон Грассе никогда не делал ничего бесполезного.
Он оглянулся назад, одновременно с силой оттолкнувшись от края крыши. Ночные огни улиц завертелись под ним. Приземлившись уже через десяток метров впереди и чуть ниже, он перекатился через голову и не останавливаясь продолжил бежать. Он прошептал: 'Структура, слияние', и уже через несколько секунд позади себя услышал сдавленный стон. Он не оглянулся на и сей раз, так как доверял действию такого заклинания. На таких, как те, кто его преследовал, оно должно было подействовать верно. В тот миг, когда трое из группы его преследователей перемахнули через край крыши и их ноги коснулись края крыши напротив, сила заклинания вступила в действие. Таким образом, их тела и материал крыши стали единым целым, а затем Мизар произнес: 'Структура, распад, полностью...' — их тела превратились в каменные статуи и рассыпались в пыль. Но... за своей спиной Мизар услышал еще шаги. Не все оказались настолько глупы, чтобы бежать вслед за ним. Другие преследователи только что перемахнули с соседних крыш, и не обращая внимания на то, что стало с их товарищами, продолжали преследование. Он насчитал, по — крайней мере, с пятнадцать пар ног. Поэтому просто продолжал бежать. На самом деле, он мог бы с легкостью расправиться со всеми ними, но... приступ кашля сотряс его тело, сплюнув, он обнаружил на своей ладони, затянутой в синюю кожаную перчатку капли крови,— вот такова была плата, рано или поздно это должно было произойти. Он прекрасно осознавал, какую цену платил каждый раз, когда от его слов в мире становилось на несколько частичек хаоса больше. Он ничего не приносил взамен,— лишь разрушение. Мир противился этому, как и это его тело. Тело, рожденное от человеческого мужчины и его матери, происходящей из Хаоса. И из-за крови мужчины, что текла в его жилах, ему приходилось платить такую цену. Но это был всего лишь пустяк по сравнению с тем, что он получал взамен. Если такова была плата,— он без раздумий заплатит и ее. Но...
Впереди крыши вновь расходились на расстояние куда большее, чем способно было преодолеть даже это его тело.
'Структура — диссонанс' — звуковая волна, порожденная этим заклинанием, заставила обрушиться небольшую башенку, стоящую на краю крыши. Оттолкнувшись от самого края рушащейся башни, Мизар взвился в воздух. Несмотря на то, что его грудь горела, а пальцы дрожали. Он потерял слишком много жизненной энергии, расходуя ее снова и снова на ту силу, что была ему нужна, выкачивая ее из своих клеток, подавляя в себе человеческую слабость и страх. В его памяти возникли слова, сказанные кем-то давным-давно: '...Но помни, если ты будешь слишком много пользоваться этой силой, не отдавая ничего в замен, твое тело просто исчезнет, лишившись человеческой оболочки...'
