Как астролог, я с особым интересом занимался такими исследованиями. Проделав большую серию наблюдений, мы с СарториИрврашем подкрепили их расчетами. Вскоре, изучив их фазы, мы смогли с убедительной точностью предсказывать их. Установив общее в поведении каждого планетного тела, мы вывели законы небесной геометрии, которые, как нам потом стало известно, были открыты ещё ЯрапРомбри, претерпевшего за свои передовые взгляды мучения от рук Церкви. В частности, в одном из законов, которые мы взяли на себя смелость определить как закон Рашвена-Бардола, говорится, что радиус-векторы кругового движения планет и Баталикса покрывают в одинаковые промежутки времени одинаковые площади пространства, иными словами, скорость их обращения изменяется по строгим закономерностям, зависящим в свою очередь от расстояния от Баталикса и Фреира соответственно. Кроме того, мы установили, что самая быстрая из планет, Кайдау, обращается не вокруг Баталикса, а вокруг самой Геликонии и может полноправно именоваться нашим спутником или луной. Однако до сей поры мы держали эти открытия при себе, так как в краю, где направляющая рука Панновала ведет народы неотступно, такой предмет, как изучение небесной механики, доселе не пользовался большой популярностью.
Остановившись, король повернулся к анатому и вдруг быстро спросил:
— Возможно ли, что на Кайдау тоже живут люди?
Тон, которым был задан вопрос, настолько отличался от прежних угрожающих и скучливых интонаций короля, что КараБансити растерялся.
— По моему мнению, государь, Кайдау не является настоящей планетой в том же смысле, в каком ими являются Копайз, Агнип и Ипокрен — это лишь шар блестящего металла, диаметром никак не более мили. Поверхность его совершенно безжизненна, я наблюдал это лично.
Король хлопнул в ладоши.
— Всё, объяснения закончены! С меня хватит. Вижу, ты кончишь точно так же, как СарториИрвраш — я ничего не понял из того, что ты тут наболтал!
КараБансити вновь поклонился.
— Тем не менее, если бы нам удалось довести мои открытия до понимания Панновала, это могло бы значительно освежить несколько устаревшие воззрения Священного Города. Как вам известно, там считают, что небесная геометрия есть образец для геометрии человеческой. По моему глубокому убеждению, как только святейший Це'Сарр узнает правду о небесной геометрии, он изменит свои взгляды и на геометрию человеческую, предоставив людям и двурогим возможность в мире и согласии обращаться друг около друга, как это несчетные века делают Баталикс и Фреир, вместо того чтобы то и дело раздувать пламя священных походов по истреблению фагоров, по сути дела только вносящих сумятицу в упорядоченность нашей жизни.
Верноподданные разглагольствования КараБансити, которым он предавался уже с видимым увлечением, прервал нетерпеливый жест короля.
— Продолжим в другой день. Мне трудно воспринять столько ереси сразу, хотя нужно отдать должное остроумию твоих суждений, анатом. Насколько я понял, ты, как и я, предпочитаешь исходить из данности, из обстоятельств. Так зачем же ты пришел — позабавить меня своими хитроумными россказнями?
КараБансити поднял глаза, с достоинством встретив пронзительный взгляд короля. Выдержав паузу в несколько ударов сердца, он ответил:
— Нет, ваше величество, я пришел не за этим. Подобно большинству ваших подданных, я имел намерение извлечь из нашей встречи личную выгоду.
Расстегнув потайной карман на поясе, крайне похожем на тот, который он недавно снял с выловленного в море трупа, анатом достал оттуда браслет с тремя группами извивающихся в постоянном изменении цифр, найденный им на всё том же трупе, и с нижайшим поклоном протянул его королю.
— Приходилось ли вам видеть нечто подобное раньше, ваше величество?
Приняв странный браслет, король пораженно повертел его перед глазами.
— Да, — наконец ответил он. — Я уже видел этот браслет раньше, в Матрассиле. Эта удивительная вещь попала ко мне от не менее удивительного человека, утверждавшего, что он прибыл из другого мира. С твоего якобы лишенного жизни Кайдау, анатом!
Проговорив это, король поджал губы, сразу пожалев о сказанном, имеющем более чем еретический смысл. После этого он какое-то время наблюдал, как извиваются и меняются цифры за стеклышком браслета, а потом сказал:
— В другой раз, когда у меня будет больше времени для бесед, ты расскажешь, каким образом эта кощунственная вещь оказалась в твоём распоряжении, анатом, ибо я вручил её ледяному капитану Криллио Мунтрасу — за тем, чтобы он вывез её за пределы моего королевства! Теперь же аудиенция окончена. Меня ждут неотложные дела. Я уже потратил слишком много моего драгоценного времени, слушая твои бредни!
Король стиснул браслет в кулаке. КараБансити невольно потянулся к нему. Лицо короля мгновенно преобразилось, ярость вспыхнула в каждой его черточке. Подобно хищной птице, он быстро наклонился вперед.
— Тебе, жалкому атеисту, не понять, что Борлиен живет одной только верой в Акханабу, объединяющей его народ и три страны нашей Священной Империи. Не будь её — нас давно бы растоптали грозящие нам со всех сторон варвары. Без веры наша страна не сможет существовать, без веры она ничто! Браслет, который ты посмел требовать от меня назад, величайшая угроза вере, а значит, и всей Священной Империи. Эти мигающие цифры порождены ужасным знанием со звезд, которое может принести нам всем погибель...
Понизив голос, король глухо прибавил:
— Таково моё убеждение, а убеждение — это то, с чем мы должны жить и умирать. Эту еретическую игрушку я оставлю себе. Как ты и хотел!
КараБансити прикусил костяшки кулака и промолчал. Он и сам теперь понимал, что поступил крайне неумно, отдав удивительные часы королю и тем самым навсегда лишив себя возможности разгадать их удивительные тайны.
Задумчиво оглядев анатома, король продолжил:
— Ты смелый человек. Я ценю это. Наш разговор может быть продолжен. Так что, анатом, — согласен ты стать моим главным советником?
Проследив за тем, как браслет исчезает в кармане королевской туники, КараБансити вздохнул.
— Благодарю вас, ваше величество, за столь лестное предложение. Но прежде чем принять окончательное решение, я должен посоветоваться со своим главным советником — с женой...
ЯндолАнганол хмыкнул, в упор глядя на него.
— Ты дерзок, анатом. Но я по-прежнему предлагаю тебе пост моего главного советника — подумай, и если решишься принять его, то приходи во дворец завтра. Иначе же не попадайся мне впредь на глаза!
Король повернулся и без дальнейших слов покинул залу. КараБансити согнулся в запоздалом поклоне.
* * *
В это время в комнате неподалеку от приемной залы посланник святейшего Це'Сарра готовился предстать пред королевские очи. Портрет королевы королев, счастливым обладателем которого стал Элам Эсомбер, был вырезан на овальной костяной броши из бесценного бивня морского змея, а затем тщательно раскрашен, что, несмотря на небольшой размер, делало его почти идеальной копией оригинала. Несравненное лицо МирдемИнггалы с четким очерком безупречных бровей, в обрамлении продуманного беспорядка густых локонов, бесспорно, было прекрасно. Глаза королевы, цвета темной морской голубизны, были затенены густыми ресницами, а аккуратный, но упрямый подбородок придавал лицу повелительное выражение. Всё это посланник Эсомбер уже видел наяву не раз, в Матрассиле и не только, — красота королевы королев славилась очень широко, даже за пределами её страны.
Рассматривая прекрасный портрет королевы, посланник святейшего Це'Сарра позволил своим мыслям принять весьма фривольное и даже сладострастное направление. Судьба благоволила ему. Совсем скоро, может быть всего через день-другой, он сможет поиметь прообраз этого чудесного портрета — и эта мысль отдавалась тягучим трепетом в его чреслах.
Элам Эсомбер был не один. Перед ним стояли два шпиона святейшего Це'Сарра, принесшие свежие новости. Не отрывая глаз от лица королевы королев, посланник выслушивал последние оттасольские сплетни. Главной темой разговоров на рынках и в тавернах была та опасность, которой королева королев подвергнется, как только её брак с королем ЯндолАнганолом будет расторгнут. После подписания грамоты король скорее всего приложит усилия к тому, чтобы удалить МирдемИнггалу со сцены совершенно. Окончательно.
С другой стороны, подавляющее большинство простолюдинов и знати отдавало предпочтение королеве перед самодуром ЯндолАнганолом. Элам Эсомбер был вполне согласен с тем, что короля нельзя было назвать святым, — он уморил в застенке собственного отца, свел с ума сына и дотла разорил страну бессмысленными войнами, — и недовольное большинство вполне могло взбунтоваться, убить короля и возвести на престол королеву. Что, вдобавок, не противоречило закону наследования. А если рядом с королевой окажется верный и надежный викарий, например он...
Заставив себя наконец оторвать взгляд от прекрасного портрета, Эсомбер злобно взглянул на шпионов.
— Ах вы, черви, — тихо проговорил он. — Еретики. Собиратели грязных сплетен. Короли всегда разоряют свои страны — на то они и короли, это их первейшее исконное занятие. Мало кто из монархов, захватив власть, не бросал в темницы своих отцов. Разве быть королевой — не смертельно опасное занятие? А простолюдины? Разве не мечтает любое быдло взбунтоваться и кого-то свергнуть, всё равно — этого короля или другого, безразлично? То, о чем вы решаетесь судить, — обычные в нашем мире дела владык. В том, о чем вы мне донесли, нет ничего нового. В Олдорандо шпионов за такие жалкие донесения просто порют!
Старший шпик виновато склонил голову.
— Мы хотели также доложить вам, что встречали в Оттасоле агентов Олдорандо, господин.
— Уверен, что в отличие от вас они не проводят всё время за бутылкой дешевого вина в припортовых кабаках! В следующий раз я ожидают от вас действительно ценных сведений, а не сплетен! Пошли вон!
Отвесив поклоны, шпионы удалились, счастливо улыбаясь, как люди, получившие награду, значительно превышающую ту, на которую рассчитывали. Они прекрасно понимали, что находясь в столь возбужденном настроении их господин и впрямь мог приказать их высечь — а то и придумать что похуже.
Элам Эсомбер вздохнул, попрактиковал перед зеркалом суровое выражение лица и снова принялся глядеть на портрет королевы.
— Наверняка она глупа или имеет какой-то тайный изъян, уравновешивающий такую поразительную красоту, — наконец тихо проговорил он, убирая миниатюру в потайной карман. — Что ж, тем лучше!
Личный посланник Це'Сарра Киландра IX в Борлиене происходил из благородной, глубоко религиозной семьи Берущих, обладающей обширными связями в подземельях Святого Города. Его отец, суровый член Верховного Суда, которого Элам всегда презирал, считал, что успех в карьере пришел к его распутному сыну незаслужено. Но он, к большому облегчению сына, давно отбыл в царство Акханабы. Поездку же в качестве свидетеля развода своего друга, короля ЯндолАнганола, Эсомбер и в самом деле считал лучшим из выпавших на его долю развлечений. По особому благоволению Святейшего, которому он недавно оказал несколько ценных услуг самого тонкого свойства, ему выпали внеочередные каникулы — а на каникулах не грех и развлечься. Планы развлечений посланника изначально были связаны с королевой МирдемИнггалой. Теперь же они могли перерасти в нечто, несравненно большее, принеся очень крутой, но захватывающий дух поворот в его блистательной карьере...
Наконец он решил, что настала пора предстать перед королем. Вызвав слугу, он потребовал, чтобы его отвели к ЯндолАнганолу. Через несколько минут старые друзья заключили друг друга в объятия.
Эсомбер отметил, что с последней их встречи король стал ещё более нервным и озабоченным. По пути в пиршественную залу, где веселье всё ещё шло полным ходом и куда король повел его, посланник несколько раз пристально посмотрел на орлиный монарший профиль, стараясь делать это незаметно. Рунт Юли неотступно бежал следом за королем. С отвращением взглянув на фагора, Эсомбер всё же промолчал. Будучи отнюдь не дураком, он прекрасно понимал, что лекция на тему нечестивых двурогих — вовсе не то, что ожидает от него король.
— Итак, Ян, милостью господней мы оба добрались в Оттасол в целости и сохранности, — наконец начал он. — Меч недругов, многочисленных в это неспокойное время, миновал нас на нашем пути.
Дружба короля и посланника была дружбой в той степени, какая была принята в высших кругах. Более всего короля привлекало в Эсомбере циничное отношение к жизни и манера всегда держать голову чуть набок, словно от вечного желания задать кому-то каверзный вопрос. Доверия же к нему он не испытывал, прекрасно зная о его беспредельном эгоизме.
— Да, Ундрейд Молот пока истребляет остатки нечестивых дриатов. Думаю, что о моей компании, покончившей с Дарвлишем Черепом, ты тоже наслышан?
— Уверен, что названные тобой проходимцы так же ужасны, как и их имена, — хмыкнул посланник. — Интересно, если бы они назвались по-другому, не так нескладно, это отразилось бы как-нибудь на их манерах?
— Надеюсь, тебя хорошо устроили? — ощутив разражение посланника, король перешел на деловой тон. Эсомбер тоже нахмурился.
— Сказать по правде, Ян, я всегда чувствовал себя в твоем подземном дворце неуютно. Что будет, если Такисса вдруг выйдет из берегов? Такое бывало.
— Горожане воздвигнут на пути паводка дамбу, только и всего, — равнодушно ответил король. — Как ты смотришь на то, что мы отплывем в Гравабагалинен завтра же? Приближается сезон муссонов, а дело уже и без того слишком сильно затянулось. Чем раньше я получу развод, тем лучше!
Эсомбер недовольно кивнул. Такое радикальное сокращение его неожиданных каникул совсем ему не нравилось. Он рассчитывал провести в Оттасоле как минимум неделю, принимая в своих покоях лучших шлюх из знаменитых оттасольских борделей и попутно готовя почву для неких крупных перемен, причиной которых он вскоре надеялся стать. Но тут он, увы, ничего не мог поделать. Спор с королем точно не улучшил бы его жизнь, а возможно и сократил бы её.
— Хорошо, можно отплыть и завтра — ты же знаешь, я ничего не имею против морских прогулок, конечно непродолжительных и в близком виду берега.
Им подали вино с колотым льдом. Тем не менее, лицо короля по-прежнему оставалось хмурым.
— Что-то беспокоит тебя, брат? — наконец вежливо спросил посланник.
— Причин для беспокойства у меня множество, Элам. Столько, что говорить о чем-то конкретно я сейчас не хочу. Сказать по правде, в последнее время причиной для беспокойства стала для меня даже собственная вера!
Король замолчал и глянул через плечо, глядя, не подслушивают ли их разговор слуги.
— А если что-то угрожает мне, государю, это означает, что весь Борлиен под угрозой. Твой повелитель, святейший император Це'Сарр, понял бы меня. Наша вера — это то, чем мы живем. А моя вера заставляет меня отказаться от МирдемИнггалы!
ЭламЭсомбер усмехнулся. Его откровенно забавляло беспокойство загнанного в угол короля.
