Король стиснул браслет в кулаке. КараБансити невольно потянулся к нему. Лицо короля мгновенно преобразилось, ярость вспыхнула в каждой его черточке. Подобно хищной птице, он быстро наклонился вперед.
— Тебе, жалкому атеисту, не понять, что Борлиен живет одной только верой в Акханабу, объединяющей его народ и три страны нашей Священной Империи. Не будь её — нас давно бы растоптали грозящие нам со всех сторон варвары. Без веры наша страна не сможет существовать, без веры она ничто! Браслет, который ты посмел требовать от меня назад, величайшая угроза вере, а значит, и всей Священной Империи. Эти мигающие цифры порождены ужасным знанием со звезд, которое может принести нам всем погибель...
Понизив голос, король глухо прибавил:
— Таково моё убеждение, а убеждение — это то, с чем мы должны жить и умирать. Эту еретическую игрушку я оставлю себе. Как ты и хотел!
КараБансити прикусил костяшки кулака и промолчал. Он и сам теперь понимал, что поступил крайне неумно, отдав удивительные часы королю и тем самым навсегда лишив себя возможности разгадать их удивительные тайны.
Задумчиво оглядев анатома, король продолжил:
— Ты смелый человек. Я ценю это. Наш разговор может быть продолжен. Так что, анатом, — согласен ты стать моим главным советником?
Проследив за тем, как браслет исчезает в кармане королевской туники, КараБансити вздохнул.
— Благодарю вас, ваше величество, за столь лестное предложение. Но прежде чем принять окончательное решение, я должен посоветоваться со своим главным советником — с женой...
ЯндолАнганол хмыкнул, в упор глядя на него.
— Ты дерзок, анатом. Но я по-прежнему предлагаю тебе пост моего главного советника — подумай, и если решишься принять его, то приходи во дворец завтра. Иначе же не попадайся мне впредь на глаза!
Король повернулся и без дальнейших слов покинул залу. КараБансити согнулся в запоздалом поклоне.
* * *
В это время в комнате неподалеку от приемной залы посланник святейшего Це'Сарра готовился предстать пред королевские очи. Портрет королевы королев, счастливым обладателем которого стал Элам Эсомбер, был вырезан на овальной костяной броши из бесценного бивня морского змея, а затем тщательно раскрашен, что, несмотря на небольшой размер, делало его почти идеальной копией оригинала. Несравненное лицо МирдемИнггалы с четким очерком безупречных бровей, в обрамлении продуманного беспорядка густых локонов, бесспорно, было прекрасно. Глаза королевы, цвета темной морской голубизны, были затенены густыми ресницами, а аккуратный, но упрямый подбородок придавал лицу повелительное выражение. Всё это посланник Эсомбер уже видел наяву не раз, в Матрассиле и не только, — красота королевы королев славилась очень широко, даже за пределами её страны.
Рассматривая портрет королевы, посланник святейшего Це'Сарра позволил своим мыслям принять весьма фривольное и даже сладострастное направление. Судьба благоволила ему. Совсем скоро, может быть всего через день-другой, он сможет поиметь прообраз этого чудесного портрета — и эта мысль отдавалась тягучим трепетом в его чреслах.
Элам Эсомбер был не один. Перед ним стояли два шпиона святейшего Це'Сарра, принесшие свежие новости. Не отрывая глаз от лица королевы королев, посланник выслушивал последние оттасольские сплетни. Главной темой разговоров на рынках и в тавернах была та опасность, которой королева королев подвергнется, как только её брак с королем ЯндолАнганолом будет расторгнут. После подписания грамоты король скорее всего приложит усилия к тому, чтобы удалить МирдемИнггалу со сцены совершенно. Окончательно.
С другой стороны, подавляющее большинство простолюдинов и знати отдавало предпочтение королеве перед самодуром ЯндолАнганолом. Элам Эсомбер был вполне согласен с тем, что короля нельзя было назвать святым, — он уморил в застенке собственного отца, свел с ума сына и дотла разорил страну бессмысленными войнами, — и недовольное большинство вполне могло взбунтоваться, убить короля и возвести на престол королеву. Что, вдобавок, не противоречило закону наследования. А если рядом с королевой окажется верный и надежный викарий, например он...
Заставив себя наконец оторвать взгляд от прекрасного портрета, Эсомбер злобно взглянул на шпионов.
— Ах вы, черви, — тихо проговорил он. — Еретики. Собиратели грязных сплетен. Короли всегда разоряют свои страны — на то они и короли, это их первейшее исконное занятие. Мало кто из монархов, захватив власть, не бросал в темницы своих отцов. Разве быть королевой — не смертельно опасное занятие? А простолюдины? Разве не мечтает любое быдло взбунтоваться и кого-то свергнуть, всё равно — этого короля или другого, безразлично? То, о чем вы решаетесь судить, — обычные в нашем мире дела владык. В том, о чем вы мне донесли, нет ничего нового. В Олдорандо шпионов за такие жалкие донесения просто порют!
Старший шпик виновато склонил голову.
— Мы хотели также доложить вам, что встречали в Оттасоле агентов Олдорандо, господин.
— Уверен, что в отличие от вас они не проводят всё время за бутылкой дешевого вина в припортовых кабаках! В следующий раз я ожидают от вас действительно ценных сведений, а не сплетен! Пошли вон!
Отвесив поклоны, шпионы удалились, счастливо улыбаясь, как люди, получившие награду, значительно превышающую ту, на которую рассчитывали. Они прекрасно понимали, что находясь в столь возбужденном настроении их господин и впрямь мог приказать их высечь — а то и придумать что похуже.
Элам Эсомбер вздохнул, попрактиковал перед зеркалом суровое выражение лица и снова принялся глядеть на портрет королевы.
— Наверняка она глупа или имеет какой-то тайный изъян, уравновешивающий такую поразительную красоту, — наконец тихо проговорил он, убирая миниатюру в потайной карман. — Что ж, тем лучше!
Личный посланник Це'Сарра Киландра IX в Борлиене происходил из благородной, глубоко религиозной семьи Берущих, обладающей обширными связями в подземельях Святого Города. Его отец, суровый член Верховного Суда, которого Элам всегда презирал, считал, что успех в карьере пришел к его распутному сыну незаслужено. Но он, к большому облегчению сына, давно отбыл в царство Акханабы. Поездку же в качестве свидетеля развода своего друга, короля ЯндолАнганола, Эсомбер и в самом деле считал лучшим из выпавших на его долю развлечений. По особому благоволению Святейшего, которому он недавно оказал несколько ценных услуг самого тонкого свойства, ему выпали внеочередные каникулы — а на каникулах не грех и развлечься. Планы развлечений посланника изначально были связаны с королевой МирдемИнггалой. Теперь же они могли перерасти в нечто, несравненно большее, принеся очень крутой, но захватывающий дух поворот в его блистательной карьере...
Наконец он решил, что настала пора предстать перед королем. Вызвав слугу, он потребовал, чтобы его отвели к ЯндолАнганолу. Через несколько минут старые друзья заключили друг друга в объятия.
Эсомбер отметил, что с последней их встречи король стал ещё более нервным и озабоченным. По пути в пиршественную залу, где веселье всё ещё шло полным ходом и куда король повел его, посланник несколько раз пристально посмотрел на орлиный монарший профиль, стараясь делать это незаметно. Рунт Юли неотступно бежал следом за королем. С отвращением взглянув на фагора, Эсомбер всё же промолчал. Будучи отнюдь не дураком, он прекрасно понимал, что лекция на тему нечестивых двурогих — вовсе не то, что ожидает от него король.
— Итак, Ян, милостью господней мы оба добрались в Оттасол в целости и сохранности, — наконец начал он. — Меч недругов, многочисленных в это неспокойное время, миновал нас на нашем пути.
Дружба короля и посланника была дружбой в той степени, какая была принята в высших кругах. Более всего короля привлекало в Эсомбере циничное отношение к жизни и манера всегда держать голову чуть набок, словно от вечного желания задать кому-то каверзный вопрос. Доверия же к нему он не испытывал, прекрасно зная о его беспредельном эгоизме.
— Да, Ундрейд Молот пока истребляет остатки нечестивых дриатов. Думаю, что о моей компании, покончившей с Дарвлишем Черепом, ты тоже наслышан?
— Уверен, что названные тобой проходимцы так же ужасны, как и их имена, — хмыкнул посланник. — Интересно, если бы они назвались по-другому, не так нескладно, это отразилось бы как-нибудь на их манерах?
— Надеюсь, тебя хорошо устроили? — ощутив разражение посланника, король перешел на деловой тон. Эсомбер тоже нахмурился.
— Сказать по правде, Ян, я всегда чувствовал себя в твоем подземном дворце неуютно. Что будет, если Такисса вдруг выйдет из берегов? Такое бывало.
— Горожане воздвигнут на пути паводка дамбу, только и всего, — равнодушно ответил король. — Как ты смотришь на то, что мы отплывем в Гравабагалинен завтра же? Приближается сезон муссонов, а дело уже и без того слишком сильно затянулось. Чем раньше я получу развод, тем лучше!
Эсомбер недовольно кивнул. Такое радикальное сокращение его неожиданных каникул совсем ему не нравилось. Он рассчитывал провести в Оттасоле как минимум неделю, принимая в своих покоях лучших шлюх из знаменитых оттасольских борделей и попутно готовя почву для неких крупных перемен, причиной которых он вскоре надеялся стать. Но тут он, увы, ничего не мог поделать. Спор с королем точно не улучшил бы его жизнь, а возможно и сократил бы её.
— Хорошо, можно отплыть и завтра — ты же знаешь, я ничего не имею против морских прогулок, конечно непродолжительных и в близком виду берега.
Им подали вино с колотым льдом. Тем не менее, лицо короля по-прежнему оставалось хмурым.
— Что-то беспокоит тебя, брат? — наконец вежливо спросил посланник.
— Причин для беспокойства у меня множество, Элам. Столько, что говорить о чем-то конкретно я сейчас не хочу. Сказать по правде, в последнее время причиной для беспокойства стала для меня даже собственная вера!
Король замолчал и глянул через плечо, глядя, не подслушивают ли их разговор слуги.
— А если что-то угрожает мне, государю, это означает, что весь Борлиен под угрозой. Твой повелитель, святейший император Це'Сарр, понял бы меня. Наша вера — это то, чем мы живем. А моя вера заставляет меня отказаться от МирдемИнггалы!
ЭламЭсомбер усмехнулся. Его откровенно забавляло беспокойство загнанного в угол короля.
— Брат, в частной беседе с глазу на глаз мы всегда можем допустить, что вера — предмет всё же недостаточно овеществленный. Что же касается твоей красавицы королевы...
Свои слова Эсомбер сопровождал изящной жестикуляцией. В отличие от королевских, томные взмахи рук посланника были не случайными, а хорошо отработанными и продуманными. Слушая его, король ощупывал в кармане браслет, принесенный ему КараБансити. Браслет был предметом материальным. И, как подсказывала ему интуиция, вышел из рук врага чрезвычайно могущественного, способного разом положить конец существованию его королевства, пусть даже не очень благополучному. Подумав так, король крепко сжал металлический браслет, словно горло врага.
— Мир развратен и катится под гору, брат, и Фреир тут ни при чем, — между тем продолжал Элам. — Видел бы ты, что творится в покоях некоторых святых отцов, утомленных бесконечными молитвами! Даже смазливые послушники — ещё не худшее, что можно там встретить, уж поверь мне. Кое-кто из наиболее высокопоставленных духовных лиц испустил дух во время таких удивительных развлечений, что я не решусь описать тебе их, чтобы не смущать твоё воображение. Во всём виновата порочная природа человека, тут уж ничего не поделаешь — переделать её не под силу даже Акханабе! Что касается меня, то вера никогда не становилась причиной моей бессонницы. Напротив, священные тексты всегда заменяли мне доброе снотворное. Любой народ гнетут свои беды. Например, твоя головная боль — дикий Рандонан и этот кровожадный Молот. Олдорандо терзает бесконечная война с Кейце. Панновал также страдает от коварных вылазок сиборнальцев, приплывающих к нашим берегам с севера и приходящим через Чалсе — по всему видно, что отвратительный климат своей родины они больше не в силах терпеть. Укрепление блока Панновал-Олдорандо-Борлиен — залог выживания всего Кампаннлата. Ведь остальные народности, наши соседи, всего лишь жалкие варвары, бессильные против орд коварных сиборнальцев.
Король ещё больше нахмурился, услышав всё это.
— Не узнаю тебя, Элам, — раньше, понимая моё уныние ввиду предстоящего развода, ты постарался бы подбодрить меня, а сейчас ты, напротив, ещё больше нагоняешь мрака!
Посланник спокойно допил остатки вина из своего кубка, поняв, что позволил себе сказать лишнее.
— Я придерживаюсь мнения, что в темноте все женщины похожи одна на другую. И не сомневаюсь, что довольно скоро тебе удастся найти успокоение и отраду в объятиях юной Симоды Тал.
Посланник замолчал. От едва сдерживаемой боли лицо короля дрогнуло. Устремив взгляд на кружащихся полуголых танцовщиц, ЯндолАнганол ответил:
— Сказать по правде, я собирался женить на Симоде Тал своего никчемного сына, но эта затея не увенчалась успехом — с наследником меня постигло несчастье. МирдемИнггала поймёт, что мой шаг продиктован только интересами Борлиена...
— Священные камни, и ты в самом деле так думаешь? — вдруг хмыкнул Эсомбер. Сунув руку за отворот своего шелкового чарфрула, посланник выудил оттуда так кстати достигшее его письмо королевы. — Я думаю, тебе будет небезынтересно прочитать то, что лишь по счастливой случайности попало в мои руки!
Узнав размашистый решительный почерк МирдемИнггалы, король вздрогнул, и, приняв письмо, углубился в чтение. Руки его дрожали.
Святейшему Императору Це'Сарру Киландру IX, главе Панновальской Империи, в город Панновал, в страну с тем же названием.
К Вашему Святейшеству — в безграничной преданности которому нижеподписавшаяся спешит принести заверения, и с надеждой на Ваше благоволение к одной из Ваших несчастных дочерей взываю.
Я, королева МирдемИнггала, несу наказание за преступление, которого не совершала. Мой муж, король ЯндолАнганол и его отец обвинили меня в тайном сговоре с Сиборналом против Борлиена и моя жизнь теперь подвергается смертельной опасности.
Ваше Святейшество, мой муж, король, выдвинув против меня это ничем не подтвержденное обвинение, с тех пор обращается со мной в высшей степени несправедливо. Отослав меня в уединенную приморскую местность, в провинцию, он запретил мне покидать её. Здесь мне суждено оставаться, покуда король, чей рассудок, без сомнения, помутился под влиянием очередного приступа кхмира, не избавится от меня, по всей видимости наиужаснейшим способом.
Тринадцать лет я была королю верной женой и родила ему сына и дочь. Малолетняя дочь сейчас также со мной в изгнании. Узнав о содеянной со мной несправедливости, мой сын, законный наследник борлиенского престола, потеряв рассудок, бежал, и я по сей день не знаю, где он скитается.
С тех пор как мой муж незаконно захватил трон и заточил в темницу своего отца, беды не перестают сыпаться на наше королевство — что конечно же есть небесное возмездие за сотворенные узурпатором беззакония. Перессорившись с соседями, король окружил нашу страну смертельными врагами. Дабы вырваться из круга несчастий, он решил заключить брак по расчету с наследницей дома правителей Олдорандо, Симодой Тал, дочерью короля Сайрена Станда. Как мне стало известно, королю ЯндолАнганолу удалось получить на это Ваше согласие. Взываю к Вам как к высшему судье, наделенному правом вершить правосудие от лица самого Господа, поскольку знаю точно, что король Борлиена замышляет не только лишить меня трона путем политических манипуляций, но и окончательно устранить из мира живых путем злодейского убийства.
