Появление служанок и вина отчасти развеяло атмосферу общей подавленности и сняло напряжение — даже король, освежившись, стал прохаживаться по комнате, хотя и с таким видом, словно только-только учился ходить. Женщины-служанки, едва стало ясно, что никто не пытается обидеть их, быстро освоились, и, заулыбавшись, принялись оказывать мужчинам всяческие знаки гостеприимного внимания, по большей части выражавшиеся в том, чтобы напоить всех как можно сильнее и как можно быстрее. Капитаны королевской стражи и солдаты приняли приглашение короля и охотно присоединились к питейным забавам.
К ночи буря не утихла. В зале зажгли лампы. Дворец ещё раз обыскали, в результате чего были обнаружены и захвачены новые нежные пленницы, доставленные в зал к пирующим, где наконец-то заиграла музыка. В просторных погребах дворца нашлись и съестные припасы, которые тотчас были приготовлены и поданы к столу. Король жадно пил сладкое хурмяное вино, заедая его приправленным шафраном рисом. С крыши текло.
— Я хочу поговорить с МирдемИнггалой и увидеться с дочерью, Татро, — сказал он по прошествии какого-то времени посланнику.
— Нет. Я бы не советовал — это глупо, — раздраженно ответил Эсомбер. — Ты король, а она теперь никто. Когда ты решишь уезжать, советую забрать твою дочь с собой — она станет отличной заложницей и навсегда оградит тебя от возможного заговора со стороны королевы. Кроме того, лишив её последней отрады, ты нанесешь ей тяжелейший удар. Клянусь, всего-то через год она тихо исчахнет от тоски, избавив тебя от необходимости прибегать к... непопулярным мерам.
— Хорошо, отплывем немедля, едва море успокоится, — мрачно согласился король.
— О, зачем же так спешить? — усмехнулся Эсомбер. — Я за то, чтобы провести эту ночь здесь — в этом уютном, ныне принадлежащем тебе пристанище. Завтра ты сможешь сжечь его и пустить бывшую королеву по миру, как последнюю бродяжку. Это было бы пожалуй забавно.
Помолчав немного и не дождавшись от короля ожидаемого согласия, Эсомбер льстиво продолжил:
— Знаешь, Ян, ведь у меня есть для тебя подарок. Сейчас самое время его преподнести, пока мы ещё не слишком пьяны и наши глаза не утратили способность четко видеть.
Посланник небрежно вытер руки о свой роскошный шелковый чарфрул и достал из кармана маленькую деревянную шкатулку с расписной крышкой.
— Эта вещица — личный подарок тебе, я получил её из собственных рук Бакхаарнет-она, королевы Олдорандо, на руку чьей дочери ты претендуешь. Королева расписывала эту шкатулку собственноручно!
Король ЯндолАнганол открыл шкатулку. Внутри, на шелковой подушечке, лежал миниатюрный портрет принцессы Симоды Тал, писанный с натуры в её одиннадцатый день рождения. Волосы принцессы были подвязаны лентой, а лицо отвернуто от художника словно бы в смущении, хотя это должно было означать покорность. Волосы принцессы ниспадали густыми локонами, но её знаменитые птичьи черты, которые художник даже не попытался скрыть, были видны очень явственно. Тонкий выдающийся нос и характерный разрез глаз мадис невозможно было спутать ни с чем. В руках принцесса Симода Тал держала искусно изготовленный макет замка Вилворак, своего главного приданого.
Отстранив шкатулку и держа её на расстоянии вытянутой руки, король ЯндолАнганол попытался увидеть в портрете то, что попытался бы увидеть в нем любой мужчина.
— А ведь она и впрямь хорошенькая, — одобрительно хмыкнул Эсомбер. — Одиннадцать с половиной лет, самый горячий возраст, — со знанием дела прибавил он. — Что бы ни говорили, но это так, Ян. Завидую тебе. Хотя ходят слухи, будто младшая сестра Симоды, Милуя Тал, ещё горячей... во всех отношениях.
— Она умеет читать и писать? — вдруг спросил король.
— Эта полумадис? — презрительно хмыкнул Эсомбер. — Сомневаюсь, что в Олдорандо вообще есть грамотные — они все берут пример со своего короля!
Рассмеявшись, друзья со звоном сдвинули кубки и выпили хурмяного вина за будущие радости жизни.
* * *
На заходе Баталикса буря наконец утихла. После того, как улегся ветер, деревянный дворец ещё долгое время скрипел старыми балками и стонал сохнущей обшивкой, точно корабль перед тем, как окончательно стать на якорь и успокоиться. Королевские солдаты нашли дорогу в подвалы, к хранящимся там глыбам льда и вину. Вскоре все они, даже фагоры, забылись тяжелым хмельным сном.
О часовых никто и не заикнулся. Дворец находился слишком далеко от любого возможного врага, к тому же мрачная репутация Гравабагалинена могла отпугнуть даже самого храброго недоброжелателя.
По мере того как вечер сменяла ночь, шум внутри дворцовых залов утихал. Кого-то выворачивало, кто-то смеялся, кто-то сыпал проклятиями, но все эти звуки один за другим стихали. Король ЯндолАнганол заснул, положив голову на колени юной служаночке. Посидев немного с государем, девица освободилась от августейшего бремени и ушла, оставив короля валяться в углу, на полу, как простого уличного забулдыгу.
Не спала только королева королев — в своих покоях на верхнем этаже дворца она не смыкала глаз. Более всего она боялась за свою малолетнюю дочь, но место для их изгнания выбрали превосходно — бежать отсюда было просто некуда. Наконец, немного успокоившись, королева отослала фрейлин. Воцарившаяся внизу тишина придала ей уверенности, но бдительности она не теряла и осталась сидеть в маленькой комнатке-прихожей большой королевской спальни, за дверью которой почивала принцесса Татро. Внезапно в покои постучали. Королева встала и подошла к двери.
— Кто здесь?
— Панновальский посланник, нижайше прошу вашего позволения войти.
Помедлив немножко, королева вздохнула. Потом отодвинула засов. В комнату ступил Элам Эсомбер. На его бледном лице светилась сальная улыбка.
— Простите, миледи, я сейчас пьян, но всё же нижайше прошу принять меня, тем более что благословение, которое я намерен вам даровать, вряд ли сравнится с искусством нашего забавника ЯндолАнганола, который обучался манерам любви у фагоров...
Королева отшатнулась в ужасе и отвращении.
— Прошу вас, уходите! Я не желаю говорить с вами. За дверью спит моя дочь, и, смею надеяться, это вам известно. Я сейчас же позову стражников!
Королева тоже была бледна. Рука, которой она опиралась о стену, заметно дрожала. Циничная улыбка, в которую сложились тонкие губы посланника, заморозила кровь в её жилах.
— Все мертвецки пьяны — во дворце нет ни одного бодрствующего мужчины, кроме меня. Но и я, посланник Це'Сарра, образец совершенства, сын достойнейшего отца, даже я — и то, как видите, теряю терпение.
Решительно захлопнув дверь, Эсомбер схватил королеву за руку и силой усадил рядом с собой на низкую кушетку.
— Вот так-то лучше — где же ваше гостеприимство, сударыня? Это неразумно — отнеситесь ко мне со вниманием, ибо я на вашей стороне. Точнее, могу принять вашу сторону. Я пришел с тем, чтобы предупредить — ваш бывший муж решил убить вас. Ваше положение безнадежно, вам и вашей дочери крайне нужна защита. Предоставить которую могу только я — если вы проявите ко мне чуточку теплоты и внимания.
— Я проявила к вам достаточно внимания, — процедила королева. — Мне страшно, господин посланник, но всё же не настолько, чтобы расстаться с честью!
Эсомбер сжал обе руки королевы, игнорируя отчаянные попытки той высвободиться. Он не отличался могучим сложением — но всё же, был мужчиной, и гораздо сильнее её.
— Вам ни о чем не придется жалеть, я знаю толк в обращении со слабым полом — уж поверьте! — сально усмехнулся он. — Вечно эти сомнения! Вот в чем разница между полами — мужчиной и женщиной; женщин всегда беспокоит, что же потом! Вам природой предназначено давать жизнь, и возможная беременность всегда заставляет вас смотреть в будущее. Но пустите меня сегодня ночью в своё душистое гнездышко — и клянусь, впоследствии вам не придется об этом сожалеть. Я возьму вас под свою защиту и доставлю в Священный Панновал — вместе с вашей драгоценной дочерью, в целости и сохранности. Платой за это станет всего лишь одна ночь любви. Вы обретете будущее, в то время как я скромно удовольствуюсь настоящим.
Всё же вырвав руку, МирдемИнггала отвесила Эсомберу звонкую пощечину. Посланник ответил ей ещё более крепкой оплеухой, а потом схватил рукой за горло.
— Не испытывай моё терпение, шлюха! Ещё раз поднимешь на меня руку — и я просто удавлю тебя, а потом и твою драгоценную дочь! — он брезгливо оттолкнул королеву и поднялся, зловеще нависая над ней. — Ты написала письмо святейшему Це'Сарру, препоручив доставку письма адресату моим заботам, не так ли, моя дражайшая бывшая королева? — наконец сказал он уже совершенно другим, сочившимся ядом тоном. — В письме, среди прочего, ты заявила, что король Ян твердо вознамерился убить тебя. Твой гонец тебя предал — сам король рассказал мне об этом. Он продал это письмо твоему бывшему мужу, которому теперь отлично известна твоя неблагодарность и злонравие — он прочитал это письмо до последней строчки!
— СкафБар предал меня? — пробормотала королева. — Нет, это невозможно — он всегда был так предан, столько лет служил мне...
Эсомбер свысока взглянул на МирдемИнггалу. Тон его стал сухим и официальным.
— После развода ваш титул упразднен, ваш двор распущен. Вы теперь никто, обычная простолюдинка, и любой мужчина в Борлиене может безнаказанно поиметь вас. Так-то! Но, к вашему глубочайшему счастью, есть ещё я — тот, кто уже давно мечтает удостоиться чести называть себя вашим личным викарием. Будьте покорны мне — и я поднесу вам корону Борлиена! Его фагоролюбивый король не пользуется любовью в Панновале, уж поверьте. Если он вдруг скончается, никто там не прольет и слезинки. Буду откровенен: если ваше величество соблаговолит принять меня как своего личного викария — а также, само собой, своего главного советника и тайного любовника — ваш обезумевший муж вряд ли переживет это утро. Результаты такого злоупотребления вином могут быть поистине ужасны... Я же, со своей стороны, сделаю всё возможное и даже невозможное, чтобы убедить святейшего Це'Сарра в том, что такая кроткая дочь Церкви, как вы, заслуживает всяческой поддержки. Быть может, он даже отсрочит священную войну с Сиборналом, чтобы панновальские армии помогли вам сокрушить врагов вашего величества и очистить Борлиен от нечестивых фагоров прежде, чем их поголовье здесь возрастет чрезмерно, — посланник понимал, что дает обещания, которые едва ли сможет выполнить, но сейчас это ничуть не трогало его. Мечта доброй половины его жизни была крайне близка к исполнению. Всё остальное сейчас ничуть не волновало его. Королева разрыдалась, не вполне понимая, о чем идет речь.
— Ян любит меня, я знаю. Я понимаю его, он тоже страдает...
— Он ненавидит вас, мечтает избавиться и думает только об одном — как можно скорее оказаться в объятиях юной Симоды Тал, — брезгливо ответил посланник. — Послушайте, сударыня, у нас не так уж много времени. Уже утром король казнит и вас, и вашу дочь. Давайте наконец перейдем к делу — а поутру, клянусь вам, я огражу вас от гнева короля угрозой отлучить его от церкви, как вы и просили. Думаю, потом вы проявите ко мне больше внимания — в качестве благодарности за то, что я спас вашу драгоценную жизнь!
Королева не ответила. Не слыша более возражений со стороны несчастной и поняв, что её воля сломлена, Эсомбер начал раздеваться.
Но не успел он распустить и половину шнурков на своем вычурном чарфруле, как дверь королевской опочивальни распахнулась и перед королевой и посланником предстал не кто иной, как сам КараБансити, новый королевский главный советник. Осмотревшись, анатом сразу же нахмурился и положил ладонь правой руки на рукоять своего зловещего тесака. Вскочив на ноги, Эсомбер торопливо запахнул чарфрул, спеша скрыть от лишних взоров своё тощее тело.
— Убирайся вон, болван! — гневно потребовал он. — Это не твоего ума дело!
— Нет, господин посланник, я никуда не уйду до тех пор, пока вы не оставите несчастную королеву в покое, — мрачно, но твердо произнес анатом. — Я пришел сюда потому, что во всём дворце нет ни стражи, ни даже часовых. Хочу доложить вам, господин посланник, что с севера ко дворцу приближается неизвестный отряд.
— Разбудите капитана стражников — это не моё дело, — брезгливо отмахнулся Эсомбер. — Я не солдат.
— Увы, все стражники пьяны, а дело не терпит отлагательств — речь идет о жизни и смерти. Нашей жизни и смерти, идиот!
С этими словами КараБансити повернулся и вышел в коридор. Оглянувшись на МирдемИнггалу и прочитав в её лице только ненависть и страх, Эсомбер грязно выругался и вышел следом за анатомом. Друг за другом они прошли по коридору и вышли на балкон над главным входом дворца. Посланник остановился рядом с КараБансити и вместе с ним принялся всматриваться в ночь. Было тепло и душно, воздух казался столь густым, что звуки моря словно вязли в нем. Горизонт, казалось, прогибался под тяжестью бескрайних небес.
Впереди, совсем рядом, так близко, что, казалось, можно достать рукой, мигали язычки нескольких факелов, вспыхивали и снова гасли. Перебарывая хмель, Эсомбер уставился на скачущие огоньки, пытаясь угадать, что всё это значит.
— Люди с факелами идут между деревьями, — раздался у него под ухом низкий голос КараБансити. — Сейчас я вижу, что их не так много, гораздо меньше, чем мне показалось сначала, ведь у страха глаза велики. Там всего двое или трое.
— Но что им здесь нужно? — возмутился Эсомбер.
— Мне тоже хотелось бы это знать, господин посланник. Вот что: я спущусь сейчас вниз и разберусь, что там к чему, а вы постоите пока здесь. Если это враги короля, вы сможете предать их анафеме их или прыгнуть им на головы, как вам будет угодно!
Астролог искоса брезгливо оглядел вздрогнувшего от испуга посланника, и едва заметная презрительная усмешка мелькнула на его губах. Потом он ушел.
Эсомбер взглянул вниз, чуть не свалился в потемки, облокотившись о прогнившие перила, и, торопливо отпрянув, осторожно прислонился спиной к стене. Постояв так немного, он наконец услышал внизу окрик КараБансити и ответ неизвестных ночных пришельцев.
Посланник закрыл глаза и принялся прислушиваться к пререкающимся внизу голосам. Он напряг внимание и постепенно ему начало казаться, что к голосам астролога и пары незнакомцев присоединились другие, причем эти новые голоса звали его, безбожно ругаясь при этом, но слов он разобрать не мог. Мир покачнулся и начал переворачиваться...
Лишь через несколько секунд до него дошло, что КараБансити зовет его снизу и уже довольно давно.
— Что вы сказали? — крикнул он вниз, очнувшись от пьяного сна.
— Скверные новости, господин посланник. Очень скверные. Будет лучше, если вы спуститесь вниз. Я не хочу кричать такое во весь голос.
Оттолкнувшись от стены, Эсомбер сделал несколько шагов вперед — и едва не полетел кубарем с лестницы.
— Вот же балбес, надо же было так набраться, — злобно сказал он себе. Теперь он понимал, что, выпив лишку, лишил себя величайшего подарка судьбы. Не будь он столь пьян, он верно догадался бы запереть за собой двери покоев королевы — а КараБансити вряд ли посмел бы ломиться в них...
