— Я уже говорил тебе, что наш развод продиктован проблемами национальной безопасности, это политический шаг, — голос короля был на удивление слабым. Казалось, силы покинули его.
— Ты можешь приказать мне подписать эту грамоту и расстаться с тобой, — ответила королева, поставив свою угасшую свечу на полку. — Но заставить принять это душой не сможешь никогда!
Растворив второе окно, посланник выглянул наружу и приказал своей свите и АбстрогАзенату со своими послушниками заходить во дворец.
— Уверен, что церемония не покажется вам утомительной, ваше величество, — бархатным баритоном проговорил он затем. Прошествовав на середину комнаты, он церемонно поклонился королеве.
— Я, Элам Зес Эсомбер из рода Эсомберов, ваше величество, посланник и полномочный представитель в Борлиене святейшего Це'Сарра Киландра IX, Верховного Папы церкви Акханабы и Императора Священного Панновала, и прибыл сюда с тем, чтобы стать свидетелем подписания грамоты о разводе, действуя в этой ужасной церемонии от лица самого Верховного Папы. Таков мой официальный долг. Долг же мой как лица частного велит мне сообщить вам, ваше величество, что вы прекрасны, как ни одна женщина на свете, и все слова, когда-либо слышанные мной о вашей красоте, меркнут перед оригиналом, перед вами, ваше величество.
Выслушав посланника, королева тихим и слабым голосом проговорила, глядя только на короля:
— И это после того, чем мы были друг для друга...
Не меняя интонации, Эсомбер продолжил:
— По окончании церемонии король ЯндолАнганол будет свободен от всяких матримониальных уз. Силою грамоты, находящейся сейчас здесь, со мной, и подписанной самим Верховным Папой, вы более не будете считать друг друга мужем и женой, обеты, данные вами друг другу, будут расторгнуты и вы, королева МирдемИнггала, лишитесь всех прав своего титула.
— Господин посланник, я хочу знать, какие основания представил король для развода, — вдруг сказала она. — Мне кажется, я имею на это право. Под каким предлогом королю удалось получить у святейшего Це'Сарра право лишить меня титула? Я хочу знать!
Пока Элам Эсомбер невозмутимо доставал из кармана свиток грамоты, разворачивал его и готовился читать, король стоял, словно погруженный в транс, уставившись застывшим взглядом в воздух перед собой.
— Ваше величество, по свидетельствам, подкрепленным рассказами поклявшихся Акханабой очевидцев, нам стало известно, что во время пребывания в Матрассиле вы позволяли себе, — посланник сделал довольно непристойный жест, — входить в воду обнаженной и вступать в плотскую связь с фрейлинами. Этот противоестественный акт, строго запрещенный Церковью, вы повторяли множество раз, иногда на глазах вашей дочери!
— Злобная клевета от начала до конца, и вы сами знаете это, — ответила королева МирдемИнггала. Её голос звучал глухо, в нем уже не было слышно желания вести борьбу и не было огня. Повернувшись к королю ЯндолАнганолу, она спросила:
— Неужели дела Борлиена так плохи, что единственный способ обеспечить его безопасность — обесчестить моё имя? Ты желаешь унизить меня до состояния шлюхи — но разве в этом спасение?
— Церемония будет проведена королевским викарием немедленно, ваше величество, — как ни в чем ни бывало проговорил Эсомбер. — От вас потребуется только присутствие. Понимая ваше состояние, смею заверить, что всё пройдет максимально быстро и необременительно.
Когда в зал вошел АбстрогАзенат, на всех словно пахнуло холодом — такова была сила его презрения. Подняв руку, он брезгливо проговорил над супругами обычные слова благословения. Два босых мальчика, вошедших вслед за королевским викарием, встали по сторонам от двери и принялись наигрывать на флейтах.
— Если этого святейшего фарса действительно не избежать, то я требую, чтобы фагор был выдворен за дверь, — ледяным голосом заявила королева.
Оторвавшись от своих размышлений, король отрывисто приказал рунту убраться вон. С недовольным шипением тот повиновался.
Выступив вперед, АбстрогАзенат поднял грамоту Киландра IX с подтверждением акта королевского бракосочетания. Взяв за руки короля и королеву, он приказал им держать края грамоты, каждому со своей стороны, что те покорно исполнили, словно загипнотизированные. После этого чистым и высоким голосом викарий аннулировал грамоту от имени Верховного Папы. Прислушиваясь к словам АбстрогАзената, Эсомбер переводил взгляд от короля к королеве. Оба стояли неподвижно, неотрывно глядя в пол. Крепко взяв обеими руками острый как бритва церемониальный меч, королевский викарий поднял его высоко над головой. Прочитав краткую молитву, АбстрогАзенат опустил сталь.
Соединяющая королевскую чету бумажная полоса оказалась ровно разрубленной на две половины. Королева тут же разжала пальцы и её часть венчальной грамоты, кружась как пожухлый лист, упала на доски пола. Забрав после этого у посланника грамоту о разводе, АбстрогАзенат по очереди обошел с ней присутствующих, получив подписи у Эсомбера и его свиты — официальных свидетелей церемонии. Подписавшись после этого на грамоте сам, АбстрогАзенат передал листок посланнику для окончательного подписания Верховным Папой. Молча поклонившись королю, он в сопровождении своих малолетних флейтистов покинул зал.
— Что ж, всё прошло чрезвычайно успешно, — в тишине проговорил Эсомбер. Никто не ответил ему и не двинулся с места.
На улице вдруг застучали по земле тяжелые капли бурного ливня. Солдаты и матросы, толпившиеся у открытых окон, чтобы жадно вобрать глазами все подробности великого события, о котором потом можно будет рассказывать годами, бросились во дворец, торопясь укрыться от безумия стихии. Послышались окрики офицеров, призывающих к порядку. Низвержение воды стало устрашающим. Сверкнула молния и над крышей дворца с ужасающим грохотом разверзлись небеса. Сезон муссонов заявлял о себе в полную мощь своих налитых за долгие теннеры дождевой силой мускулов.
— Ну что ж, — снова заговорил Эсомбер, возвращаясь к своему обычному легкому тону, — теперь, когда дело сделано и унылая официальная часть позади, можно подумать о том, как нам здесь поудобнее устроиться на время дождя. Смею надеяться, что гостеприимная королева — бывшая королева, прошу прощения, — возьмет на себя приятные хлопоты и пришлет к нам нескольких прислужниц с прохладительным.
Обернувшись к одному из своих викариев, посланник приказал ему тихим, но не терпящим возражений голосом:
— Милейший, отправляйтесь-ка в подвалы и разыщите дворцовых служанок — думаю, они прячутся именно там. Если же там паче чаяния никого не окажется, лично узнайте, как обстоит дело с вином.
В раскрытые окна хлестал дождь, ветер хлопал растворенной ставней.
— Эти бури, налетающие словно бы ниоткуда, обычно очень быстротечны, — вдруг подал голос король ЯндолАнганол. Голос его звучал безжизненно.
— Замечательно, Ян, лучше не скажешь, так держать: метафоры — это наш путь! — обрадованно воскликнул Эсомбер, хлопнув короля по плечу. — А вы, милейшая, — он повернулся к бывшей уже королеве, — свободны. В вашем присутствии здесь уже нет необходимости. Думаю, что уже завтра поутру, перед отбытием, король объявит свою волю относительно вашей персоны. Пока же избавьте короля от вашего общества.
Королева молча вышла из комнаты. Взяв два стула с гобеленовой обивкой, Эсомбер отнес их к окну и поставил там рядом, потом прикрыл ставни так, чтобы дождь не хлестал внутрь и в то же время можно было любоваться буйством природы. Они с королем уселись — государь тут же стиснул голову руками.
— Уверяю тебя, Ян, после женитьбы на юной Симоде Тал ты взглянешь на жизнь другими глазами, — развязно начал посланник. — Да и вообще всё должно пойти на лад. Мы в Панновале в свете предстоящей войны с Сиборналом придаем очень большое значение нашим южным рубежам. Кампания по выдворению сиборнальцев с нашего святого континента обещает быть крайне тяжелой, особенно если принять во внимание их фанатичную веру в богохульного демона Азоиаксика и преимущество Сиборнала в вооружении. Скажем прямо, я не берусь предсказать её исход...
Положение в Борлиене гораздо хуже нашего. Но после того, как твой брак станет свершившимся фактом, в Олдорандо ты найдешь доброго друга и союзника, хотя и у него хватает трудностей. Однако — и это, по моему мнению, весьма очевидно, — после того, как борлиенские армии придут на помощь Олдорандо, Кейце поспешит предложить мир. Юная Милуя Тал станет женой короля Кейце и эту страну тоже свяжут с Олдорандо кровные узы. Через земли Олдорандо и Кейце с запада на восток пролегают миграционные пути фагоров и других рас недочеловеков, вроде мадис. Если мы сможем перекрыть их, выстроив на них форты с крепкими гарнизонами, победа над ними станет только делом времени.
— Насколько мне известно, милейшая мать Симоды Тал, королева Олдорандо, сама принадлежит к так называемым недо... скажем лучше, протогностикам, — проворчал король, понемногу оживая. — Понятие, недочеловек , на мой взгляд, несправедливо применять к тем, кто и не был человеком. А Кейце... кейце просто дикари. Не будь король Сайрен Станд таким бездарным полководцем, он бы давным-давно покончил с ними.
— Но если Кейце пойдет на мир с Олдорандо, тебе наверняка удастся заставить их напасть на Рандонан. Это развяжет тебе руки и ты сможешь без хлопот заняться Трибриатом и этим твоим приятелем с забавным именем.
— Что как нельзя лучше устроило бы Олдорандо, — проворчал король ЯндолАнганол. — Ундрейд ведь угрожает также и ему.
— Это устроит не только Олдорандо, это устроит нас всех. И ты и я, мы оба это отлично понимаем. Объединив наши усилия, мы так или иначе вскоре сокрушим всех врагов нашей святой веры!
Под аккомпанемент раскатов грома, в блеске молний в дверях зала появились посланные Эсомбером на поиски вина и служанок викарии из его свиты. За ними в зал вошли несколько женщин с кувшинами в руках. За женщинами появились и солдаты.
Появление служанок и вина отчасти развеяло атмосферу общей подавленности и сняло напряжение — даже король, освежившись, стал прохаживаться по комнате, хотя и с таким видом, словно только-только учился ходить. Женщины-служанки, едва стало ясно, что никто не пытается обидеть их, быстро освоились, и, заулыбавшись, принялись оказывать мужчинам всяческие знаки гостеприимного внимания, по большей части выражавшиеся в том, чтобы напоить всех как можно сильнее и как можно быстрее. Капитаны королевской стражи и солдаты приняли приглашение короля и охотно присоединились к питейным забавам.
К ночи буря не утихла. В зале зажгли лампы. Дворец ещё раз обыскали, в результате чего были обнаружены и захвачены новые нежные пленницы, доставленные в зал к пирующим, где наконец-то заиграла музыка. В просторных погребах дворца нашлись и съестные припасы, которые тотчас были приготовлены и поданы к столу. Король жадно пил сладкое хурмяное вино, заедая его приправленным шафраном рисом. С крыши текло.
— Я хочу поговорить с МирдемИнггалой и увидеться с дочерью, Татро, — сказал он по прошествии какого-то времени посланнику.
— Нет. Я бы не советовал — это глупо, — раздраженно ответил Эсомбер. — Ты король, а она теперь никто. Когда ты решишь уезжать, советую забрать твою дочь с собой — она станет отличной заложницей и навсегда оградит тебя от возможного заговора со стороны королевы. Кроме того, лишив её последней отрады, ты нанесешь ей тяжелейший удар. Клянусь, всего-то через год она тихо угаснет от тоски, избавив тебя от необходимости прибегать к... непопулярным мерам.
— Хорошо, отплывем немедля, едва море успокоится, — мрачно согласился король.
— О, зачем же так спешить? — усмехнулся Эсомбер. — Я за то, чтобы провести эту ночь здесь — в этом уютном, ныне принадлежащем тебе пристанище. Завтра ты сможешь сжечь его и пустить бывшую королеву по миру, как последнюю бродяжку. Это было бы пожалуй забавно.
Помолчав немного и не дождавшись от короля ожидаемого согласия, Эсомбер льстиво продолжил:
— Знаешь, Ян, ведь у меня есть для тебя подарок. Сейчас самое время его преподнести, пока мы ещё не слишком пьяны и наши глаза не утратили способность четко видеть.
Посланник небрежно вытер руки о свой роскошный шелковый чарфрул и достал из кармана маленькую деревянную шкатулку с расписной крышкой.
— Эта вещица — личный подарок тебе, я получил её из собственных рук Бакхаарнет-она, королевы Олдорандо, на руку чьей дочери ты претендуешь. Королева расписывала эту шкатулку собственноручно!
Король ЯндолАнганол открыл шкатулку. Внутри, на шелковой подушечке, лежал миниатюрный портрет принцессы Симоды Тал, писанный с натуры в её одиннадцатый день рождения. Волосы принцессы были подвязаны лентой, а лицо отвернуто от художника словно бы в смущении, хотя это должно было означать покорность. Волосы принцессы ниспадали густыми локонами, но её знаменитые птичьи черты, которые художник даже не попытался скрыть, были видны очень явственно. Тонкий выдающийся нос и характерный разрез глаз мадис невозможно было спутать ни с чем. В руках принцесса Симода Тал держала искусно изготовленный макет замка Вилворак, своего главного приданого.
Отстранив шкатулку и держа её на расстоянии вытянутой руки, король ЯндолАнганол попытался увидеть в портрете то, что попытался бы увидеть в нем любой мужчина.
— А ведь она и впрямь хорошенькая, — одобрительно хмыкнул Эсомбер. — Одиннадцать с половиной лет, самый горячий возраст, — со знанием дела прибавил он. — Что бы ни говорили, но это так, Ян. Завидую тебе. Хотя ходят слухи, будто младшая сестра Симоды, Милуя Тал, ещё горячей... во всех отношениях.
— Она умеет читать и писать? — вдруг спросил король.
— Эта полумадис? — презрительно хмыкнул Эсомбер. — Сомневаюсь, что в Олдорандо вообще есть грамотные — они все берут пример со своего короля!
Рассмеявшись, друзья со звоном сдвинули кубки и выпили хурмяного вина за будущие радости жизни.
* * *
На заходе Баталикса буря наконец утихла. После того, как улегся ветер, деревянный дворец ещё долгое время скрипел старыми балками и стонал сохнущей обшивкой, точно корабль перед тем, как окончательно стать на якорь и успокоиться. Королевские солдаты нашли дорогу в подвалы, к хранящимся там глыбам льда и вину. Вскоре все они, даже фагоры, забылись тяжелым хмельным сном.
О часовых никто и не заикнулся. Дворец находился слишком далеко от любого возможного врага, к тому же мрачная репутация Гравабагалинена могла отпугнуть даже самого храброго недоброжелателя.
По мере того как вечер сменяла ночь, шум внутри дворцовых залов утихал. Кого-то выворачивало, кто-то смеялся, кто-то сыпал проклятиями, но все эти звуки один за другим стихали. Король ЯндолАнганол заснул, положив голову на колени юной служаночке. Посидев немного с государем, девица освободилась от августейшего бремени и ушла, оставив короля валяться в углу, на полу, как простого уличного забулдыгу.
Не спала только королева королев — в своих покоях на верхнем этаже дворца она не смыкала глаз. Более всего она боялась за свою малолетнюю дочь, но место для их изгнания выбрали превосходно — бежать отсюда было просто некуда. Наконец, немного успокоившись, королева отослала фрейлин. Воцарившаяся внизу тишина придала ей уверенности, но бдительности она не теряла и осталась сидеть в маленькой комнатке-прихожей большой королевской спальни, за дверью которой почивала принцесса Татро. Внезапно в покои постучали. Королева встала и подошла к двери.
