— Только что вы видели перед собой оружие, которым было совершено жестокое убийство, — объявил заупокойным тоном Криспан Морну. — Теперь же суду будет представлен негодяй, державший в тот роковой день это оружие в руках!
В зал суда был наполовину введен, наполовину втащен отчаянно вырывающийся мужчина. Голову его всё ещё закрывал рогожный мешок, но король ЯндолАнганол немедленно узнал несчастного, привезенного ночью ко дворцу в деревянном фургоне.
Приведенный был представлен пред очи суда. Прозвучал приказ и мешок с головы пленника был сдернут.
Явившийся зрителям юноша, казалось, состоял только из яростно взъерошенных длинных волос, покрытого синяками лица и рваной робы мадис. Он яростно вырывался — но один из приведших его громил жестоко ударил его сапогом в пах, он обмяк, перестал сопротивляться и захныкал. Король ЯндолАнганол тут же узнал в нем своего сына, РобайдайАнганола.
— Роба! — крикнул король, за что незамедлительно получил такой удар по почкам, что сам согнулся от боли пополам. Продохнув, он упал на пол, совершенно лишившись сил при виде сына, попавшего в неволю, — и это Роба, который неволи боялся больше всего на свете!..
— Этого молодого негодяя агенты его величества задержали в порту Оттасол в Борлиене, — гордо объявил Криспан Морну. — Его не так-то просто оказалось выследить, поскольку он выдавал себя за мадис, ловко имитируя манеру поведения этих нечестивых протогностиков и одеваясь в их традиционную одежду. Тем не менее, как видите, он человек. Его имя РобайдайАнганол. Он сын обвиняемого и его необузданный и дикий образ жизни уже давно стал всем известен.
— Это ты убил мою дочь, принцессу Симоду Тал? — грозно потребовал ответа Сайрен Станд. Его голос напоминал сейчас треск рвущегося пергамента.
— Никаких принцесс я не убивал, в Олдорандо никогда прежде не был и сейчас прошу только об одном — как можно скорее отпустить меня туда, где я мог бы продолжать жить своей прежней жизнью, простой и понятной! — Робайдай разразился рыданиями, прерываемыми судорожным лепетом о том, что всё это подлое судилище бесчестно и ужасно.
— По чьему наущению ты совершил убийство? — потребовал ответа Криспан Морну, и каждое его слово напоминало стук топора, опускавшегося на плаху. — Твой отец велел тебе?
— Я ненавижу отца! Я боюсь его! — сквозь слезы выкрикнул принц. — О чем бы он ни попросил меня, я никогда не исполнил бы его просьбы!
— Тогда почему ты убил принцессу Симоду Тал? — потребовал ответа Сайрен Станд.
— Я не убивал её. Не убивал! — выкрикнул Роба. — Я невиновен, клянусь!
— Не убивал её? Тогда кого же ты убил, мерзавец? — продолжал настаивать сам король Олдорандо.
— Никого! Я никому не причинял зла. Я невиновен!
Криспан Морну, словно всю жизнь только и ожидал этих слов принца, вскинул над головой покрытую старческими пятнами руку и вслед за рукой задрал тонкий нос, да так высоко, что тот засиял, пронизанный лучами солнца, словно кусок медвяного воска.
— Только что вы все слышали, как этот молодой негодяй заявил, что в жизни никого не убивал. Сейчас мы представим вам свидетеля, который уличит его во лжи. Приведите свидетеля!
В зал суда вошла молодая женщина, девушка, вошла вполне добровольно, хотя и в сопровождении двух стражников. Пока она шла от двери зала к свидетельскому месту перед столом судей, где в конце концов остановилась, весь зал с живейшим интересом рассматривал её фигуру и лицо. Девушка была молода, красива и соблазнительна. Щеки были ярко нарумянены. Чистые тщательно расчесанные волосы блестели. На ней был обтягивающий бедра чаргирак, его цветочный рисунок выгодно подчеркивал роскошную фигуру. Остановившись перед судейским столом, девушка уперла одну руку в крутое бедро, чуть вызывающе, что придавало ей вид одновременно невинный и манящий.
Кимон Эурас качнул своим алебастровым черепом вперёд и вниз, быть может для того, чтобы лучше оценить тугие формы свидетельницы, поскольку голос его в этот момент прозвучал чуть человечнее, чем несколькими мгновениями раньше:
— Назови своё имя, девица.
— Извольте, ваша честь, — меня зовут АбазВасидол, — кротко отозвалась девушка. — Друзья обычно называют меня Абази.
— Уверен, что друзей у тебя немало, шлюха! — выкрикнул со своего места ЯндолАнганол.
Криспан Морну, которого этот обмен репликами совершенно не затронул, объявил:
— Сия молодая девица также привезена во дворец агентами его величества. Она согласилась ехать без принуждения, по собственной доброй воле, за что, после того как истина восторжествует, получит щедрую награду. Абази, не расскажешь ли ты нам, когда ты в последний раз видела этого молодого человека и при каких обстоятельствах?
Прежде чем заговорить, Абази соблазнительно облизала и без того уже ярко блестевшие губы.
— О, сударь, это было в моей комнате — в моей комнатушке в оттасольском порту. Со мной был мой добрый друг по имени Див Мунтрас, сын достопочтенного ледяного капитана Криллио Мунтраса из Димариама. Мы сидели за столом и разговаривали. Внезапно дверь распахнулась, и этот страшный негодяй...
Абази замолчала, пошатнувшись.
— Продолжай, девица, — мягко потребовал судья.
— Это ужасно, ваша честь...
В зале суда повисла напряженная тишина, словно всё, даже прохладительные травяные сборы в пучках на стенах, потонуло в удушающей жаре.
— В общем, сударь, этот негодяй вбежал в мою комнату с кинжалом в руке. Он хотел увести меня с собой, но я отказалась. Я — достойная девушка и не позволяю с собой ничего такого. Див пытался защитить меня, и тогда этот негодяй... он ударил Дива своим кинжалом — это был рог фагора, хотя вы наверно и так это знаете — и убил. Он ударил Дива кинжалом прямо в сердце!
Свои слова девушка сопроводила плавным жестом, указав себе куда-то между тугих грудей, отчего все присутствующие невольно вытянули шеи.
— И что же произошло после этого?
— Сударь, я всё открою вам — я чудом спаслась из его алчных лап, а этот негодяй забрал с собой тело бедного Дива и выбросил его в реку, чтобы скрыть следы своего омерзительного злодеяния!
— Всё это ложь, всё специально придумано, чтобы опорочить Робу! — закричал со своего места король ЯндолАнганол. — Ах ты, лживая сучка!
Ему ответила не кто иная, как сама девица-свидетельница, которая уже совсем освоилась при дворе и начала получать удовольствие от своей новой роли.
— В том, что я сказала, нет ни слова лжи. Всё истинная правда. Обвиняемый забрал из моего дома тело Дива и выбросил в реку. Но удивительнее всего то, что несколько дней спустя это самое тело вернулось в Оттасол, в тот самый дом, в повозке со льдом! Вторично я видела его, то есть мертвого Дива, в доме моего опекуна и хозяина, Бардола КараБансити — впоследствии ненадолго ставшего личным советником короля Борлиена!
Издав сдавленный смешок, король ЯндолАнганол на этот раз обратился прямо к судье:
— Эта история — жалкая выдумка, ибо она совершенно невероятна. Как вы могли поверить такому?
— Здесь нет ничего невероятного и я сейчас докажу это! — дерзко отозвалась Абази. — У Дива был при себе удивительный предмет, драгоценность, представляющая собой часы с тремя рядами цифр. Эти цифры менялись сами собой, словно живые. Див хранил эти часы в потайном кармане, который носил на поясе.
С этими словами Абази указала на сокровеннейшее место своего тела, — и присутствующие опять вытянули шеи, чтобы увидеть это манящее местечко получше.
— Труп Дива был по воле судьбы возвращён к КараБансити вместе с драгоценными часами. Он нашел эти часы и передал его величеству, королю ЯндолАнганолу, у которого они, должно быть, находятся и посейчас!
С этими словами девушка драматически указала пальцем на короля Орла.
Король ЯндолАнганол мгновенно сник и замолчал. Часы действительно были у него — лежали забытые в кармане туники. Только сейчас, когда стало уже слишком поздно, он вдруг вспомнил, как всегда страшился этой чужеродной вещи, произведенной силой искусства, приводящей его в трепет. Когда БиллишОвпин, человек, объявивший, что он прибыл из другого мира, с бродячей звезды Кайдау, преподнес ему в дар эти часы, он с отвращением бросил их ему обратно. Таинственным образом эти часы вернулись к нему позднее, через оттасольского анатома и астролога. Как он ни старался, избавиться от этого странного предмета он так и не смог. И теперь эти часы сыграли в его судьбе роковую роль.
Говорить он больше не мог, да и сказать ему было нечего. Злой рок вёл его: теперь он видел это и не сомневался, что всё началось с проклятой бойни при Косгатте. Ничто не спасло его от исхода, предрешенного судьбой, даже неистовая верность Акханабе. Акханабе, который тоже подло предал его, своего верного сына...
— Итак, ваше величество, мой дорогой брат, при себе ли у вас эта драгоценность? — спросил, наслаждаясь триумфом, король Сайрен Станд. — Боюсь, что мне придется приказать стражникам обыскать вас — и я не сомневаюсь, что она будет найдена в вашем кармане, на глазах всех собравшихся.
— Эти часы мне подсунул сам Вутра, чтобы погубить меня... — слабым голосом пробормотал ЯндолАнганол, окончательно сломленный.
Под сводами зала суда разнесся негодующий гул. Даже почтенные церковники пришли в не свойственное им возбуждение и носились по залу туда-сюда. Король Сайрен Станд спрятал лицо в руках, чтобы скрыть злорадную ухмылку. Признание непреклонного короля было подарком, которого он не смел и ожидать...
Когда порядок был наконец восстановлен, Криспан Морну задал Абази новый вопрос:
— Решительно ли ты, девица, убеждена в том, что этот молодой негодяй, сын злодейского короля ЯндолАнганола, безумный принц РобайдайАнганол, и есть тот самый убийца, чья рука оборвала жизнь твоего друга Дива? Ведь со дня убийства ты его не видела?
— Сударь, насколько вы понимаете, жестокое убийство моего друга стало для меня страшным потрясением. Но меня ждало ещё худшее, ибо недавно РобайдайАнганол вернулся. Я не знаю, что бы со мной было, если бы ваши люди не пришли и не схватили его!
Вслед за словами Абази в зале на миг суда наступила тишина — все присутствующие пытались представить себе, что могло бы случиться с такой привлекательной молодой девушкой в руках жестокого злодея.
— Позволь, шлюха, задать тебе последний и отчасти личный вопрос, — заговорил наконец ЯндолАнганол, пригвоздив Абази к месту своим оцепенелым взглядом. — Ты простолюдинка, но у тебя много высокопоставленных друзей, обладающих обширными связями. Мои шпионы узнали, что ты была любовницей самого сиборнальского посла. За это ты сама подлежишь казни!
— Смерть шлюхе! — раздался возглас со зрительских скамей, но Абази была спокойна, как и прежде.
— Я действительно имела удовольствие быть знакомой со многими знатными господами, сударь. Но среди них никогда не было нечестивых сиборнальцев! Всё это просто ложь, ложь и клевета!
— Благодарю тебя, девица, твои показания были для нас очень ценны, — проговорил Криспан Морну ледяным тоном, сопроводив свои слова острой, как лезвие стилета, улыбкой. После этого он опустился на место и вновь заговорил лишь после того, как Абази покинула зал, показав всем на прощание свой туго обтянутый чаргираком роскошный круглый зад.
— По моему мнению, доказательств вины достаточно. Эта достойная девушка сообщила нам всё, что мы хотели услышать. Благодаря её показаниям сын короля Борлиена уличён как убийца сына и наследника известного здесь ледяного капитана Криллио Мунтраса. Только что мы слышали, как он совершил это гнусное убийство в Оттасоле, возможно по наущению отца, а может быть, по собственной прихоти, по капризу развращённого сознания. Его излюбленным оружием был рог богопротивного фагора. Прежде он тем же рогом злодейски убил невинную Симоду Тал , чтобы придать своему преступлению ещё и оттенок богохульного кощунства. Всё это время его отец выжидал в своём дворце, чтобы, как только убийство совершится, отправиться в наш город, насладиться нашим гостеприимством и осуществить свой замысел до конца — на этот раз совершив злодейство над последней оставшейся в живых дочерью нашего несчастного короля, младшей принцессой Милуей Тал. Здесь, господа, перед нами окончательно раскрывается ужасный план, беспримерно жестокий и кровожадный... Мы без колебаний требуем — не только перед несчастным отцом убиенной, перед всем народом Олдорандо — смертной казни и для отца, и для сына!
Всякие попытки выразить несогласие РобайдайАнганол прекратил, едва в зале суда появилась АбазВасидол. Он превратился в обычного мальчишку, способного только на то, чтобы просить тихим умоляющим голосом:
— Пожалуйста, отпустите меня. Я рожден для жизни, а не для смерти, не для придворного коварства, а для свободного и простого степного ветра. Я не был исполнителем воли отца, да и ничьей другой воли, и никого не убивал — я отвергаю предъявленные мне обвинения!
Медленно и театрально повернувшись, Криспан Морну взглянул на молодого человека.
— Итак, ты не убивал Симоду Тал?
РобайдайАнганол торопливо облизнул губы.
— Разве может лист дерева убить? Я лишь древесный лист, сударь, не более того, листок, подхваченный всемирной бурей!
— Её величество Бакхаарнет-она опознала тебя как особу, посетившую её во дворце некоторое время назад в обличье мадис, кем ты повторно прикинулся, чтобы совершить своё злодеяние, — грозно заявил судья. — Желаешь ли ты, чтобы её величество указала на тебя при всех, в этом зале? Как и добрая дюжина слуг, которая видела чужака в облачении мадис здесь, в день убийства? На тебе до сих пор это нечестивое облачение, пусть и порванное при твоем аресте!
Робайдай отчаянно задрожал.
— Нет, не желаю.
— В таком случае доказательств более чем достаточно, — постановил Сайрен Станд. — Этот молодой негодяй, борлиенский наследник, пробрался в наш дворец, и по приказу своего отца убил нашу возлюбленную дочь, принцессу, Симоду Тал!
Всё взгляды устремились на судью. Прежде чем объявить приговор, он какое-то время смотрел в пол перед собой, словно бы размышляя, хотя приговор, конечно, был подготовлен им заранее, по приказу самого Сайрена Станда.
— Вердикт будет следующим. Рука, совершившая убийство, принадлежит сыну. Разум, управляющий всем делом и направляющий руку, принадлежит отцу. Кто виновен больше? Ответ ясен. Король ЯндолАнганол подлежит смертной казни через повешание, тотчас же! Судьбу его преступного сына мы решим позже. На этом заседание королевского суда за...
Робайдай испустил стон подлинной муки. Выбросив вперед руку, он вскочил с места, отчаянно желая помешать роковым словам сорваться с губ Кимона Эураса.
— Ложь! Всё ложь! Всё, что сейчас прозвучало в этом зале, — от начала до конца ложь! Я скажу вам правду, пускай тем самым подпишу свой смертный приговор! Признаюсь: Симоду Тал действительно убил я! Но не потому, что был в сговоре с отцом. Нет, это невозможно! Мы с ним — как день и ночь. Я сделал это, чтобы причинить ему боль! Вот он стоит пред вами — подлый негодяй, не король! Да, подлый негодяй — до тех пор, пока моей матерью остается королева королев. Вы утверждаете, что я был с ним в сговоре? Я не желал по его просьбе жениться на ней, а вы говорите, будто я по его просьбе согласился отнять у неё жизнь! Говорю вам, этот злодей невиновен! Пусть я обречен на позорную смерть после никчемной жизни, но никогда, слышите — никогда я не войду в сговор со своим отцом, и пусть это услышат все под сводами этого зала! Мне хотелось жить в согласии с отцом, но это было невозможно. Зачем мне было помогать тому, кто никогда не помогал мне?
