— О, боже мой! Он убил Кенни! — вырвалось у Стэна.
— Сволочь! — выдохнул Майк в лицо ошалевшего Харпса.
— А где этот, другой? Ну, который вкатился?
— А он, вообще, был? — скептически спросил Дэн, зажигая новую спичку, и быстро взяв себя в руки, — Харпс, положи пулемет, немедленно, и если еще раз к нему прикоснешься, — я тебя сам пристрелю. Рой, проверь ту часть гаража… Рой?!
Дэн с удивлением смотрел на кучу одежды в углу, возле которой на полу, привалившись спиной к стене, сидел Рой. Тот выглядел совершенно спокойным, руки лежали на коленях поверх обреза, — верный себе, Рой при первых же признаках опасности взялся за оружие. Но во лбу у Роя появилась новое отверстие. Совсем маленькое, черное в свете спички. Будто шилом ткнули, и даже кровь толком не успела натечь…
— Чёрт, — Дэн хотел что-то сказать, но в этот момент практически такое же отверстие появилось у него в виске. Он застыл на полуслове, в горле у него что-то булькнуло, и его тело упало на пол, будто из него разом вынули все кости.
Хоскинс оставался на своем месте, слушая, как трое оставшихся бандитов мечутся по гаражу туда-сюда. Время от времени ругательства прерывал хлопок выстрела из обреза или револьвера, кажущийся в замкнутом пространстве оглушительным, и заставлявший его сжаться за машиной еще сильнее. Сам Ричард был безоружен, и подозревал, что будь у него пистолет, для него лично ситуация бы изменилась не особенно сильно. В конце концов, он не удивился, когда его крепко схватили за плечо, и дернули.
— Эй, мужик! — это был Майк, что, с одной стороны, сильно порадовало Хоскинса, а с другой, — опечалило, ведь это значило, что история еще не кончилась, — Надо нам тикать отсюда. Харпс и Стэн оба дохлые! Этот хмырь и нас привалит! Вот, бери шпалер, давай вместе дернем к воротам! — он сунул Хоскинсу в руки револьвер, показавшийся ему ледяным. Хоскинс не держал в руках «Вебли» со времен войны. Да и тогда знакомство с этим тяжелым, но изящным предметом ограничивалось тиром во время сдачи обязательного зачета по стрельбе. В послевоенные годы сотрудники MI-5 практически не носили оружия, и, хотя пару раз Ричард стрелял в тире из «Вальтера», делал он это, главным образом, для развлечения. Таким образом, револьвер не внушал ни уверенности в себе, ни чувства безопасности, и был просто холодной тяжелой железякой.
— Мужик, ну чего ты замер? — оглушительно прошептал Майк, — Давай прорвемся, или завалим его, а?
В этот момент где-то в глубине гаража прозвучал отрывистый шипящий звук, и у Майка словно что-то оборвалось внутри.
— Чёрт, — прошептал он, медленно оседая на пол, — Чёрт…
Только когда Майк окончательно затих, уткнувшись головой в колесо, Ричард заметил, что на его свитере, в районе сердца, набухает темное пятно.
И что делать? Хоскинс, судорожно сжимая револьвер обоими руками, осторожно высунулся из-за кузова «Форда», пытаясь что-либо разглядеть в тусклом свете, поступающим в помещение сквозь пулевые пробоины. Ничего особого, естественно, он там не увидел, и, когда внезапный жестокий удар по голове оборвал его старания, даже не успел удивиться…
…Когда Энди Макнаб вышел из гаража, с бесчувственным агентом на плече и пистолетом с длинным глушителем в свободной руке, все, кто напряженно ждал исхода событий снаружи, облегченно выдохнули.
— Чёрт, мистер, что вы там устроили, Сомму? Мы уж думали идти вам на помощь,— бледный от холода и волнения Эдвард Лаймон подскочил к шотландцу первым, пытаясь перехватить его ношу.
— Во-первых, — не я устроил, а они. Во-вторых, не Сомму, а так, постреляли немного. Вот под Мадридом, в 36-м, — там было весело… На помощь вам идти не надо было, никому бы вы там не помогли, уж не обижайтесь. В третьих… молодой человек, какой я вам еще «мистер»?! С утра был товарищ, а теперь, — мистер?
— Простите, товарищ Макнаб.
— Липкая лента, веревки?
— Все тут.
— Ну, так, спеленать его, и в багажник. Ко мне, ваши машины пачкать не надо… Закурить у кого есть?
Когда все уже собрались, агент был со всем тщением упакован и загружен, а бойцы заняли места в машинах, Энди, наконец, докурил последнюю сигарету. Лаймон, стоявший рядом с ним, уважительно смотрел на простоватое лицо толстяка, и недоумевал.
— Мистер, тьфу, товарищ Макнаб! Неужели в Коминтерне у всех такая подготовка? Я бы никогда не поверил, что один человек может справится с семерыми, причем, с таким, как у вас, оружием…
— А что не так с моим оружием? — поднял бровь Макнаб, — Это «Хай Стандарт-Милитери», 22-го калибра, с интегрированным глушителем, штучной работы. Он стоит почти три сотни фунтов. А что до подготовки, — то не все, конечно! Большинство готовят намного лучше. Я ведь человек в возрасте, форма уже не та, что у вас, молодых. Видели ли вы, когда-нибудь, русский спецназ в деле, Эдвард?
— Нет, конечно, о чем вы, Энди?
— Ну, вот и очень славно, что не видели. Потому что тогда бы вы уже ничему не удивлялись, как я… А это скучно, должен вам сказать. Ладно, товарищи, давайте, уже, сваливать отсюда. Место тут нежилое, но кто-нибудь мог услыхать пальбу.
Но пальбы никто не услыхал. И, вообще, про историю эту власти узнали только через пять дней, когда коллеги хватились Хоскинса, и, наводя справки через сложную схему, ведущую через суперинтенданта полиции Лондона, добрались до засыпанного гильзами гаража с шестью трупами. Далее поиски зашли в тупик: больше агента Хоскинса никто и никогда не видел. Впрочем, несмотря на прочувственную речь шефа на очередном совещании, вкупе с минутой молчания, никто о нем особо не жалел. Друзей в службе Ричард не нажил, с родней многие годы назад прервал общение, все контакты были завязаны на него и никак не документировались. Поэтому, исчезновение несговорчивого агента никого особо не расстроило, кроме, разве что, некоторых информаторов, которым он подкидывал, временами, десятку-другую.
Впрочем, как раз информаторам вскоре пришлось не до скорби по куратору. Один за другим они стали вылетать из CPGB, РСЛ, профсоюзов и кооперативов, которые начали весьма жесткую и быструю очистку рядов от предателей, будто точно знали, кто есть кто. Но, поскольку все пострадавшие были мало связаны друг с другом, а зачастую и вовсе не знали о существовании коллег, ничье внимание этот факт особо не привлек.
Вся Британия в этот момент смотрела по телевизорам и обсуждала визит Хрущёва в США, который, стараниями Никиты Сергеевича, превратился в настоящее шоу. От этого визита многого ждали, правда насчет того, чего именно ожидать, окончания «Холодной войны» или начала войны горячей, было слишком много мнений.
Потом на финишную прямую вышла предвыборная гонка, и всем стало, как-то, не до этих мелких происшествий криминального характера.
Выборы прошли успешно для Лейбористской партии. На фоне крупных политических провалов консерваторов (избиратели долго не в силах были забыть «Суэцкий позор» и советский линкор «Октябрьская Революция» в водах Ла-Манша), а также общего ухудшения экономической ситуации, связанной с медленным, но стабильным ростом цен на нефть, правые набрали куда меньше голосов, чем планировали. В Палате Общин, едва ли не впервые за многие годы, установился почти полный паритет. Возглавил правительство, все-таки, Гарольд Макмиллан, однако, уже самые первые законопроекты, принятые в парламенте, показали, что отныне правые в стране — не хозяева.
РСЛ успешно внедрились в Лейбористскую партию, проведя 23 «своих» депутата.
В их числе были как «старые» партийцы (Джок Хастон, Джимми Дин и др.), так и совсем молодые рабочие, пришедшие в партию через кооперативное движение. Вместе с наиболее радикальным крылом лейбористов, возглавляемое марксистом Джерри Хили, они образовали весьма серьезную политическую силу. Сам Грант отвел свою кандидатуру на выдвижение, несмотря на более чем очевидные перспективы. Он считал, что подготовка к назначенному на январь 1960-го года внеочередному мировому конгрессу 4-го Интернационала важнее парламентской возни. Кроме того, он терпеть не мог Хили, так и не простив ему диктаторских замашек, в свое время приведших к распаду РКП. Хастон же, глядя на перспективы, плюнул и махнул рукой.
(Джеймс «Джок» Ричи Хастон (1913-1986) политик-троцкист и генеральный секретарь Революционной Коммунистической Партии (РКП) Великобритании. Член РСЛ, друг и сподвижник Теда Гранта.)
(Джимми Дин (англ. Jimmy Dean 1915-1974) политик-троцкист, вместе с братьями Артуром и Брайаном, — многолетний участник тенденции Гранта, в партиях РКП, МСГ, РСЛ и в группе «Милитант».)
(Дже́рри Хи́ли (англ. Gerry Healy; 3 декабря 1913 года — 14 декабря 1989 года) — британский троцкист, лидер Международного комитета Четвёртого интернационала с 1953 по 1985 год.)
(Тут надо бы отметить, что вообще вся история троцкизма (и отнюдь не только английского), это история расколов и ссор, причем, постороннему крайне сложно понять их причины. Я бы рекомендовал даже не вникать (прим. М.Б.)
Конгресс планировалось проводить в Британии, что делало работу по его подготовке еще более ценной и ответственной. Наибольшее значение имело то, к какой позиции удастся склонить американскую Социалистическую рабочую партию, где с 1957-го года тоже протекали довольно необычные изменения, весьма похожие на те, что произошли с РСЛ. Однако, европейский представитель СРП, Сэм Гордон, по крайней мере, на словах, оставался ортодоксальным троцкистом, и ни на йоту не поменял позиции в отношении СССР и сталинизма. С точки зрения Теда, это, безусловно, делало Гордону честь, но было тактически безграмотно и лишено смысла с точки зрения развития международного коммунистического движения. Однако, у американских товарищей Гордон был в большой чести, и пытаться найти с ним общий язык было, в итоге, необходимо.
(Сэм Гордон (1910-1982) — проживающий в Британии деятель Социалистической Рабочей Партии США, деятель троцкистского движения Британии, неофициальный европейский представитель СРП.)
Уже когда послевыборная чехарда закончилась, все шампанское было выпито, и все вернулись к каждодневной работе, Тед в короткой записке, переданной, по сложившейся традиции, Аланом, выразил желание переговорить с Сергеем.
Встречу начали на Хайгейтском кладбище. Оба мужчины пришли с цветами, которые молча возложили на могилу великого мыслителя.
— Иногда, я думаю, — нарушил тишину, прерываемую лишь шумом опадающих листьев, Тед, — А тем ли мы заняты, чем должны бы?
— Я тоже, — серьезно ответил Сергей, — Но, как говорится, не ошибается тот, кто ничего не делает.
— Мне кажется, впереди еще масса трудностей, — вздохнул Тед, и они двинулись по аллее в сторону кладбищенских ворот, — И мне не кажется, что этот самый путь, экономизм и парламентаризм, способен привести пролетариат к власти. Буржуазия явно сильнее и в том, и в другом.
— Мой дорогой товарищ! — воскликнул Сергей, — Разумеется, не способен. Это, — только начало. А в конце нам, или тем, кто придет нам на смену, придется брать эту гадину за горло. Железной рукой, без всяких парламентских штучек. Но, я думаю, — справимся.
— Я тоже так думаю, — задумчиво согласился Тед, — Но только если мы будем не одни. Наш пример, всего полутора лет, показывает, как много мы потеряли, пытаясь действовать поодиночке. Это был путь в никуда, пустая трата сил… А ведь в молодости мы винили в нашей слабости кого угодно: рабочих, которые недостаточно сознательны, друг друга, коммунистов других стран, коварство реакции… Как, на самом деле, все оказалось просто!
— Да, Тед, так и есть, но не надо забывать и то, как сильно нам противодействуют, — печально покачал головой Сергей, — Мы тоже совершили много ошибок. Но, я думаю, будущее за нами, и все жертвы были не зря.
— Знаете, Сергей, когда вот такие вещи говорите вы, это невольно обнадеживает, — улыбнулся Грант, — Потому, что вы, на моей памяти, ни разу сильно не ошиблись!
— Желаете? — Сергей достал из кармана пальто плоскую фляжку, — Это армянский бренди, его еще, кажется, любил Уинстон Черчилль.
— Во-первых, после Черчилля точно не буду, — засмеялся Грант, — А во-вторых, нам еще пиво пить и о серьезных вещах говорить.
— Ну, как желаете. А я выпью. За победу коммунизма во всем мире!
— Чёрт с вами, уговорили, давайте свою фляжку…
Колледж не решал кадровых проблем мгновенно, они по-прежнему стояли очень остро. Однако, Грант и его товарищи нашли временный выход, — вербовку работников осуществляли на континенте, особенно много в Германии. Найти инженера, имеющего достаточно левые взгляды для работы в шельмуемых прессой кооперативах оказалось несложно — безработица там была, по-прежнему, довольно высокая, и многие выпускники-технари ходили без работы. Благодаря этому удалось не только расширить практику строительства с узко-жилищного направления на строительство мостов, дамб, путепроводов и индустриальных сооружений, но и расширить производство, в том числе и весьма сложной продукции.
Так, помимо одежды и обуви, в СССР и страны социализма теперь стали поставляться разнообразные инструменты, замки, ножи, пневматическое и охотничье оружие под марками «Highlander» и «Enfield Co.», оптика гражданского назначения — бинокли, монокуляры, лупы и микроскопы, велосипеды, швейные машинки и многое другое. Кооперативы не оставались в убытке: советская сторона была аккуратным и обязательным партнером, спрос был стабилен, и совершенно не зависел от колебаний на рынке, свойственных капитализму. Это позволяло планировать производство на годы вперед, заключать выгодные контракты с поставщиками, и спокойно планировать расширение предприятий, не оглядываясь на изменчивую рыночную конъюнктуру. Все эти товары шли по низким ценам, отличались хорошим качеством и постоянно обновляемым ассортиментом, за что их достаточно высоко ценили покупатели в СССР и других социалистических странах.
Вскоре, в этот список вошли, даже, мотороллеры, мотоциклы и легковые автомобили. Последние выпускались на выкупленной кооперативом в 1959-м фирме Reliant, выпускавшей небольшие трехколесные автомобильчики, по британским законам числящиеся «мотоциклами». На экспорт поставлялась, преимущественно, модель Reliant Regal Mark I, несколько улучшенная, в том числе и советскими специалистами НАМИ. Так, оригинальный кузов с деревянными панелями был заменен на стеклопластиковый, благодаря чему дизайн автомобильчика приблизился к более позднему Regal 3/30. Поставки осуществлялись в популярной тогда английской форме «кит-кар» — в виде упакованных в ящики наборов запчастей для домашней сборки. «Horns and Hoofs» осуществляла закупку всех этих замечательных вещей, после чего перепродавала их швейцарской фирме-посреднику, которая, в свою очередь, осуществляла поставку в бельгийскую фирму «Scaldia-Volga», которая, в свою очередь, на легальной основе, перепродавала «запчасти» для сборки на ГАЗ, в Горький.
