Над лужайкой разнеслись вялые хлопки. Выпивка и непристойные развлечения с малолетками обоего пола интересовали подавляющее большинство собравшихся значительно больше, чем любые открытия.
Под жалкие аплодисменты на помост взошел СарториИрвраш. Приглаживая привычным жестом усы, он быстро посмотрел направо и налево. Он казался совершенно спокойным и уверенным. Вместе с ним на помост поднялась Оди Джесератабхар в красивом чаргираке с цветочным рисунком. Уже совершенно оправившись от раны, нанесенной ей ассатасси, она чувствовала себя отлично и была очень подвижна. На присутствующих она взглянула как типичная ускутка, холодно и надменно. Но когда глаза её наконец остановились на СарториИрвраше, взгляд их смягчился.
На его голове красовалась полотняная шляпа, прикрывающая от солнца его лысину. Бывший советник матрассильского двора принес с собой несколько книг, которые, прежде чем начать говорить, тщательно разложил на стоящем на помосте пюпитре. Академический бесстрастный тон, в котором он начал свое выступление, ничем не предвещал оцепенение и ужас, которые вскоре должны были породить слова советника...
— Я искренне благодарен королю Сайрену Станду за предоставленное мне при дворе Олдорандо убежище, — наконец начал он. — За свою долгую жизнь я познал немало превратностей судьбы — и даже здесь, в этой древней процветающей столице, оказалось, что я по-прежнему не вырвался из грязных рук того, кто издавна был известен как злейший враг знания... Однако, волею судьбы, нередко именно те, кто презирают знания и ненавидит науки, способствуют их развитию. Много лет я служил советником у короля-узурпатора ВарпалАнганола, а после перешел на службу к его сыну, сегодня утром испытавшему на себе всю силу правосудия и сейчас присутствующему здесь. Этот негодяй, король Борлиена, в пылу животной ярости совершенно беззаконно изгнал меня с поста советника... — СарториИрвраш недовольно пожевал губами, стараясь поймать ускользнувшую при виде короля-обидчика мысль.
— Итак, состоя советником при королевском дворе Борлиена, я имел возможность в течение многих лет проводить розыск накопленных в нашем мире знаний и описывал их в труде, названном мною 'Азбукой Истории и Природы', — наконец продолжил он. — Причем одной из главных своих целей ставил отделение домысла и мифа от того, что имело место на самом деле. О том же я собираюсь говорить и сейчас.
После того, как я попал в немилость и был изгнан, все мои бумаги были безжалостно сожжены жестоким королем, и труд всей моей жизни погиб. Но знание я сохранил в неприкосновенности в своей голове. Используя это знание и соединив его с полученным после изгнания из Борлиена опытом, а также в большой степени благодаря помощи прекрасной дамы, что стоит рядом со мной, Оди Джесератабхар, бывшего адмирала воинов-священников сиборнальского флота, я сумел разрешить многие из тех важнейших загадок, над которыми ломал голову с давних пор. Среди них есть и загадка, ответ на которую показался мне чрезвычайно важным, имеющим поистине космологическое значение, — это то, с чем мы сталкиваемся ежедневно...
Среди собравшихся разнесся недовольный шум. Они надеялись услышать из уст бывшего советника нечто непристойное, даже кощунственное — и космологические рассуждения интересовали их мало.
СарториИрвраш назидательно поднял палец.
— Прошу вас, господа, потерпеть немного, и, несмотря на жару, выслушать меня до конца, — а я в свою очередь постараюсь быть как можно более краток, хотя, как известно, это не всегда входит в мои привычки.
Криво улыбнувшись, он ещё раз огляделся. В глазах, устремленных на него со всех сторон, читались презрение и скука, или, изредка, нетерпеливый интерес. Недовольный, он прямо перешел к делу, пропустив финал своего пространного предисловия:
— Смею надеяться, что я никого не задену тем, что скажу сейчас. Решившись поведать свету о своём открытии, я уповаю на то, что каждый честный человек любит правду более всего на свете. Итак, погрязнув в житейских заботах, мы редко поднимаем взгляд, чтобы окинуть им перспективу всего, что творится на планете вокруг нас. То, что происходит с Геликонией сейчас, воистину подобно чуду. Наш мир напитан жизнью до краев. Но жизнь, копытная и крылатая, существует повсюду, от одного полюса до другого, во всякое время Великого Года. Неисчислимые стада фламбергов, не менее миллиона голов в каждом, без видимой цели мчатся по бескрайним равнинам Сиборнальского материка. Я был свидетелем нашествия такого стада — и поверьте, это нельзя забыть. Откуда же взялись эти рогатые создания? Как давно они существуют на свете? На эти вопросы у нас нет ответа. Нам остается только неметь от благоговейного ужаса при виде подобного множества живых существ. Но тайна древности может быть раскрыта, стоит только отбросить излишнее стеснение перед природой. Причем тайну эту могли бы раскрыть очень давно, если бы все короли обладали мудростью Сайрена Станда!
С этими словами СарториИрвраш поклонился монарху, который ответил ему снисходительной улыбкой, совершенно не догадываясь о той ужасной ереси, что последует далее. С разных сторон донеслись разрозненные хлопки самых верных лизоблюдов короля.
— В пору моего мирного существования при дворе в Матрассиле, мне доводилось наслаждаться обществом МирдемИнггалы, прозванной за свою несравненную красоту королевой королев — только потому, что люди, давшие МирдемИнггале такое имя, не знали королевы Бакхаарнет-она... — льстиво продолжил СарториИрвраш. — Вместе с МирдемИнггалой всегда была её дочь, юная принцесса ТатроманАдала. Я часто играл с принцессой и читал ей сказки из ярких детских книжек, которых у той было великое множество. Мои бумаги уничтожены — но по счастью книжки принцессы Татро не постигла та же участь, даже после того как её жестокий отец изгнал её вместе с матерью на побережье. Вот та самая книга, которую я читал когда-то Татро...
В этом месте он взял со стола большую книгу и поднял её так, чтобы было видно всем.
— В книге Татро есть сказка 'Серебряный глаз'. Много раз я читал её принцессе, не вникая во внутренний смысл этой странной истории. И лишь по воле случая пустившись в плавание, я сумел открыть правду. Открыть потому, что стада фламбергов напомнили мне примитивных странствующих фагоров древности...
До этих слов СарториИрвраша слушатели внимали ему, говорящему с обычным для него педантизмом, с ленивым равнодушием. Но многие из присутствующих в этом саду были ярыми приверженцами — и даже организаторами — святых походов против фагоров, исконными, природными ненавистниками анципиталов. Заслышав знакомое слово 'фагор', они начали прислушиваться с интересом.
— Тут, в сказке о Серебряном Глазе, упоминается фагор. Точнее, речь идет о гиллоте, состоявшей советницей при дворе короля сказочной страны Понптпандум. Хотя страна эта не такая уж сказочная — и сегодня Понптпандум, ныне называющийся Понипот, благополучно существует к западу от Барьерных Гор. Гиллота, наделенная магической силой, направляла короля и давала ему мудрые советы, касавшиеся управления королевством. Король стал зависеть от любого слова гиллоты, как малый сын от матери. В конце король, конечно, убивает гиллоту... Серебряный глаз, о котором идет речь в этой сказке, представлял собой нечто вроде солнца серебристого цвета, но не дающего тепла и тускло светящего по ночам. Глаз этот по своей природе был схож с близкой планетой Кайдау, только намного больше. Когда король убил гиллоту, Серебряный Глаз уплыл в небо и больше не вернулся. 'Что всё это может означать? — спросил я себя тогда. — Нет ли в сказке скрытого смысла?'
Подойдя к самому краю помоста, СарториИрвраш, уже очень взволнованный и желающий как можно скорее выложить наконец сокровенное, склонился через хлипкие перила к аудитории и простер руку.
— В конце концов я нашел ответ во время плавания на ускутском военном корабле. Наше судно попало в штиль в проливе Кадмира. Присутствующая здесь дама, Оди Джесератабхар, и я отправились в шлюпке на остров Глиат, где нам удалось захватить живьём гиллоту с черной шерстью. Известно, что перед началом брачного периода и гона у гиллот в течение одного дня бывают месячные. Всю жизнь пренебрегая двурогими и питая к ним справедливое предубеждение, я никогда не изучал их языков, ни родного, ни хурдху, но общаясь с гиллотой через переводчика, я вдруг выяснил, что на хурдху месячные гиллот называются 'теннхрр'. Вот это-то и послужило ключом!
Собрание недовольно зашумело. Подробности половой жизни фагоров мало интересовали его.
— Прошу у присутствующих прощения за столь продолжительное вступление, а также за то, что вещи, о которых я говорю, на первый взгляд кажутся незначительными, — торопливо извинился СарториИрвраш. — Но в своих записях — как я уже говорил, злодейски уничтоженных королем ЯндолАнганолом, — я отмечал, что и у фагоров, как бы примитивны они ни были, тоже существуют легенды, передающиеся из поколение в поколение. Конечно, трудно было ожидать, что в этих легендах может крыться хоть какой-то смысл... Однако мне стало известно, что когда-то давным-давно вокруг Геликонии обращалось некое дочернее тело, как сама Геликония обращается вокруг Баталикса, а Баталикс вокруг Фреира. Когда вблизи нашей планеты появился Фреир и на ней зародилось человечество, это дочернее тело по какой-то причине уплыло. Причем называлось это пропавшее небесное тело не иначе, как Т'Сехн-Хрр! 'Не может ли оказаться, что слова 'теннхрр' и 'Т'Сехн-Хрр' означают одно и то же?' — задал я себе вопрос.
Всем известно, что гон случается у гиллот десять раз в течение малого года — то есть каждые шесть недель. Таким образом легко предположить, что Серебряный Глаз в небесах, или же луна, являлся мерилом для срока их месячных. Но могла ли луна Т'Сехн-Хрр, если допустить её существование, облетать Геликонию один раз за шесть недель? Каким образом проверить события такой давности, что даже в человеческой истории о них не сохранилось ни документальных свидетельств, ни записей, ни рисунков — ничего? Ответ вновь нашелся — он тоже крылся в сказках Татро!
В сказке Татро говорится, что небесный глаз открывался и закрывался. Это могло означать, очевидно, что 'глаз' менял фазы, в зависимости от положения относительно Геликонии, как это происходит теперь с Кайдау и тремя остальными планетами. По сказке Глаз широко или полностью открывался десять раз в году. Понимаете? Снова десять. Взятые из разных мест фрагменты головоломки совпали! Надеюсь, теперь вам понятен вывод, к которому я тотчас же пришел?..
СарториИрвраш обвел глазами скучающую аудиторию и совершенно ясно увидел, что никакого понимания здесь ожидать не приходится, тем более немедленно. Слушатели нетерпеливо ждали продолжения и ответа. Он снова заговорил, не заметив, что его собственный голос от волнения поднимается до крика.
— Когда-то у нашего мира был второй, намного больший спутник, серебряная луна, Глаз в Небесах, которого он лишился во время невероятных древних катаклизмов, связанных с появлением Фреира. Луна эта уплыла прочь, куда и каким образом — увы, нам неизвестно. Важно лишь то, что луна называлась Т'Сехн-Хрр, и имя ей дали фагоры!
Заглянув в свои записи, СарториИрвраш коротко переговорил с Оди; в продолжение паузы его слушатели недовольно елозили на своих местах. Когда СарториИрвраш заговорил снова, в его голосе появилась суровая нотка.
— Откуда же, спросите вы, у древней луны могло быть имя, данное ей именно фагорами? Почему в анналах человечества нет никаких записей о небесной сестре Геликонии? Ответ также можно найти в хитросплетениях и перипетиях древности. Оглядевшись вокруг, я, представьте себе, нашел-таки потерянную луну. Но не в небе, а в совершенно ином месте — луна эта светила из оборотов нашей повседневной речи! Каким образом, скажите, устроен наш календарь? Восемь дней в неделе, шесть недель в теннере, десять теннеров в году из четырехсот восьмидесяти дней... Никто из нас никогда не спрашивал себя, почему наш календарь устроен именно так. Никто из нас не догадывался задуматься над тем, отчего теннер зовется именно теннером и никак иначе, и почему в году ровно десять теннеров. Но и это ещё не всё! Наше всем известное слово 'теннер' на родном языке фагоров означает ночь, когда Небесный Глаз бывал полностью раскрыт. Так люди приняли в свою речь слово фагоров 'теннхрр'. Наш 'теннер' — это 'теннхрр' фагоров и он же — луна Т'Сехн-Хрр!
Гневный ропот, зародившийся среди слушателей, постепенно набирал громкость. Сайрен Станд оглядывался по сторонам и чувствовал себя полным ослом — он ожидал услышать унижение фагоров, а не унижение людей. Ещё раз взяв со стола книжку Татро, СарториИрвраш призвал присутствующих к молчанию. Он настолько увлекся своим рассказом, что уже не замечал пропасть, разверзшуюся прямо у его ног...
— Вот, друзья мои, первый вывод, к которому я пришёл. Среди вас стоит король ЯндолАнганол и вы можете спросить его — я уверен, он знает правду и не посмеет опровергнуть мои слова, ибо ни кто иной, как он всеми силами способствует тому, чтобы на землях его королевства двурогие спокойно селились и плодились во множестве!
Но король ЯндолАнганол больше никого не интересовал. Злобные глаза собравшихся уставились на СарториИрвраша, атеиста и еретика. Он решил побыстрей закончить дело.
— Окончательный вывод также ясен и очевиден. Раса двурогих, которая в течение многих Великих Сезонов служит источником всех бед человечества, вовсе не раса недавних пришельцев-захватчиков, вроде, например, дриатов. Нет. Анципиталы — невероятно древняя раса. Некогда фагоры населяли всю Геликонию, как ныне фламберги населяют тундры Сиборнала. Фагоры пришли в этот мир не в начале последней Вейр-Зимы, как полагают темные невежды. Нет. Считать так — означает расписываться в своём невежестве. Правда кроется, как ни странно, в сказке. Она в том, что на Геликонии фагоры появились задолго до людей. Фагоры владели Геликонией прежде, чем в её небе появился Фреир — и очевидно, это продолжалось очень и очень много веков. Люди появились много позже... В самом начале люди зависели от фагоров, были накрепко привязаны к ним. Именно фагоры научили людей речи, и потому в нашем языке до сих пор сохранилось много слов двурогих. 'Кхмир' на родном означает 'период гона'. Даже само имя нашего мира, 'Геликония', вышло из языка фагоров. Оно...
Король ЯндолАнганол наконец нашел в себе силы заговорить. То, о чем говорил его бывший советник, настолько потрясало сами основы веры, что в течение довольно долгого времени король Орел стоял словно в трансе, выпучив глаза и приоткрыв рот, напоминая больше рыбу, чем гордую птицу.
— Ложь, ересь, святотатство! — выкрикнул он. — Заткните ему глотку, навсегда!
При знакомом слове 'святотатство' зашумели и другие. Но вмешательство короля Сайрена Станда остановило зарождавшийся скандал — монарх направил к ЯндолАнганолу гвардейцев, которым поручено было следить за тем, чтобы вспыльчивый борлиенец впредь не мешал выступлению. К королю Орлу устремились несколько дюжих воинов — чтобы остановиться перед сверкнувшими остриями мечей борлиенских капитанов, в любую секунду готовых к драке. Вот-вот могло начаться кровопролитие.
