Ответный удар

— Поможем. А куда вы Европу собираетесь пристроить?

— На земную орбиту с противоположной стороны от Луны. Чтобы симметрично получилось. Европа примерно соответствует Луне по размерам, но первое время будет светить ярче.

— Почему первое время?

— До тех пор, пока не растает лёд на поверхности и Европа не нарастит атмосферу.

— Предположим, что у вас получится, — всё ещё сомневался председатель КПК. — А в чём тут наш интерес? Для чего Земле вторая луна?

— Земле — исключительно для симметрии. Ну и для солидности, конечно. Вон даже у захудалого Марса имеется целых два спутника. А землянам она очень пригодится.

— И чем же?

— В первую очередь океаном.

— Там большой океан?

— Огромный! В нем больше воды, чем в земном Мировом океане.

— Каким образом это возможно?

— Там глубина около ста километров!

— Фантастично! А в нём может быть жизнь?

— Сейчас — максимум бактерии. А когда перетащим и вода прогреется, можно будет разводить рыбу, китов, дельфинов.

— Без атмосферы?

— Атмосфера там есть. Кислородная. Разреженная, конечно. Но если добавить азота...

— Удержит Европа плотную атмосферу?

— Не знаю. Тут считать надо. Но можно ведь и помочь. Мы теперь кое-что умеем по части гравитации. Но в любом случае там работы будет не на годы, а на десятилетия.

— Заманчиво. Тут я вас тоже поддержу. Есть ещё какие-нибудь мысли?

— Имеется ещё один аспект, где мне понадобится ваша поддержка. Распределение новых тяжёлых межзвёздных крейсеров. Не хотелось бы ни одного из них передавать американцам. Для них можно будет построить внутрисистемные транспортники.

— Согласен. Что вы предлагаете?

— Мы уже давно не выделяли крейсеров индусам. Никаких. А ещё можно добавить в список формирующих экипажи стран Вьетнам и Кубу.

— Логично. Их истребители в 2055 году отработали вполне достойно. Есть у этих ребят боевой дух. Знаний вот только маловато.

— Это поправимо. Будем учить. Причём сразу с перспективой на дальнюю разведку.

— Когда, кстати, вы планируете начинать ей заниматься? Мы бы своих тоже отправили.

— Точно не раньше середины 2068 года. Если у эскадры не получится помножить на ноль осьминогов, то нам понадобятся абсолютно все корабли.

— И что, есть вероятность такого исхода?

— Вероятность всегда есть. Я надеюсь, разумеется, на благоприятный исход, но рассматриваю оба варианта.

— А предсказатели что-нибудь говорят?

— Вообще ничего. Начиная с января 2065 года у всех как отрезало.

— У наших то же самое.

— Это говорит о том, что ещё ничего не решено. Впереди точка бифуркации. И нам остаётся только ждать.

— Что это за точка такая? — удивился Чжан Шаоцзюнь. — Никогда про такую не слышал.

— Это критическое состояние системы, при котором она становится неустойчивой относительно флуктуаций и возникает неопределённость. Невозможно предсказать, куда в этот момент склонится чаша весов. Представьте себе обычную железнодорожную стрелку, переложив которую, можно пустить поезд по другому пути. Точка бифуркации как раз и является такой стрелкой. Только число аттракторов (устойчивых направлений движения системы) в данном случае может оказаться и больше двух. Заранее предсказать, какой именно аттрактор займёт система, в данном случае невозможно.

— А повлиять можно?

— Повлиять может эскадра. Всё будет решаться там.

— Получается, что от наших действий здесь вообще ничего не зависит?

— Теоретически ничего.

— А практически? — в голосе председателя КПК звучала боль. Он смотрел на Петрова так, как будто от ответа маршала зависело абсолютно всё. Очень страшно, когда ты ни на что не можешь повлиять. И Николай Александрович не мог его не обнадёжить.

— На практике возможно всё. Даже то, что невозможно теоретически. То, что я вам сейчас скажу — насквозь ненаучно. Но оно работает. Теорема Томаса звучит так: "Если человек воспринимает ситуацию как реальную, то она реальна по своим последствиям". Официально считается, что это не влияет ни на что, кроме поступков человека и поведения общества. А неофициально — может слегка подтолкнуть курбель, находящийся в неустойчивом положении.

Улететь сразу у Петрова не получилось. Чжан Шаоцзюнь не отпустил его без обеда. Нет, ни в коей мере не торжественного. Всего восемь перемен блюд и трое участников. Третьим был генерал Вэй Цзоген, командующий наземными силами КНР. Китай имел самую большую на планете армию и тоже не торопился с проведением демобилизации.

Вернувшись в Москву, Николай Александрович посмотрел проект объекта, предназначенного для проведения заседаний Совета Конфедерации, и забраковал место его расположения, предложив перенести строительство на другую площадку, расположенную на северной окраине Новосибирска, где в основании имелся сплошной гранитный массив Барлакского комплекса. А ещё порекомендовал использовать для освещения залов позаимствованную у центаврийцев технологию.

В Большую Индию он полетел только на следующий день. С Райханом Ганди они общались долго. Прожжённый политик в пятом поколении иногда мог дать фору даже Шаоцзюню. В принципе, Большую Индию и так всё устраивало в намечающемся раскладе — большие объёмы производства означают не только трудоустройство миллионов, но и огромные прибыли. Тем не менее, Райхан не был бы сыном своих родителей, если бы не постарался выторговать что-нибудь ещё. И нацелился он, разумеется, на крейсер. Почему бы и нет? Николай Александрович не стал ему говорить, что этот вопрос уже решён положительно. Потому что дополнительная мотивация — это великая вещь. И обнадёжил индуса, что если он сможет убедить Совет, что новый межзвёздный крейсер надо будет передать не США, а Большой Индии, то так тому и быть.

А потом был обед. Маршал Космофлота уже начал привыкать к этому обязательному приложению к аудиенции и почти не сопротивлялся. Тем более, что этот праздник живота сопровождался ещё и созерцанием танцев живота в исполнении задорных молоденьких индусок.

"Хорошо ещё, что без слонов обошлось", — подумал Петров, забираясь в адмиральский катер. Не угадал. В коробке, которую ему всучил Райхан Ганди, их было целых два. Небольших, сантиметров десять высотой, искусно вырезанных из слоновой кости. Один с задранным вверх, а другой с опущенным хоботом. А ещё Ганеша, разумеется, куда же без него. Бог мудрости и благополучия с телом упитанного четырёхрукого мужчины и слоновьей головой, отлитый из жёлтого металла, был меньшего размера, но значительно тяжелее, навскидку побольше килограмма. Перевернув статуэтку, Николай Александрович рассмотрел маркировку — 22К916. Это было двадцатидвухкаратное золото. Маршал Космофлота был не бедным человеком, но этот подарок тянул примерно на его годовое денежное содержание. Вокруг пробы было по-русски выгравировано: "Командующему планетарной обороной Земли Николаю Александровичу Петрову в знак безграничного уважения и признательности от правительства Большой Индии". Значит, не взятка, подарок.

На этом слоны не кончились. Ещё несколько было нарисовано на двух жестянках с отборным цейлонским чаем.

Пришлось завозить это всё домой. Немного подумав, Николай Александрович отпустил катер, предупредив пилота, что утром они полетят во Вьетнам.

Елена Сергеевна была дома.

— Что-то ты рано сегодня. Ужинать будешь? — спросила она, чмокнув мужа в щёку.

— Нет, спасибо, только из-за стола. Чаю попью.

— Где это ты сподобился?

— В Дели. Вот подарки от Райхана привёз. Этот тебе, — вручил он жене слона с опущенным хоботом, — а этот мне.

— Точно не наоборот? Мне этот больше нравится.

— Нет, с поднятым хоботом — это мужской, — объяснил Николай Александрович, успевший по дороге посмотреть информацию в сети. — А вот это Ганеша — бог мудрости и благополучия. Он считается повелителем препятствий и защитником от негативной энергетики.

— Тяжёлый какой! Это что, золото?

— Да, двадцать два карата. Там внизу проба стоит.

— Ух ты, дар от правительства, — Елена Сергеевна прочитала надпись на нижнем торце. — Ты его на работу заберёшь?

— Нет, пусть здесь стоит и защищает наше семейное гнездо от всякой пакости. Райхан ещё чай передал. Давай его и заварим.

Утром Петров улетел в Ханой на встречу с президентом Вьетнама. Нгуен Лонг Ван был ненамного младше Николая Александровича, но выглядел максимум на пятьдесят. Если бы не сеть морщинок вокруг глаз и начинающие седеть волосы, ему не дали бы и пятидесяти. Худощавый, юношески подвижный, невысокий, как большая часть вьетнамцев, и чисто выбритый, он при первой встрече производил впечатление обычного руководителя среднего звена. До тех пор, пока не посмотришь в его узкие драконьи глаза, жгучий, пронзительный взгляд которых полностью соответствовал значению его второго имени. С Николаем Александровичем они уже давно были на "ты". При разговорах тет-а-тет, разумеется.

— Есть мнение, Дракон, что вашей стране уже пора заиметь тяжёлый межзвёздный крейсер.

— Поясни свои слова, Николай, в собственность? — уточнил опешивший вьетнамец.

— Нет, конечно. Принадлежать, как и все остальные, он будет Земной Конфедерации. Ваша страна сформирует для него экипаж. На первое время крейсер войдёт в состав базирующегося на Весте первого флота, которым командует вице-адмирал Новиков. А в дальнейшем перейдёт во Флот Дальней Разведки.

— И что сейчас требуется от нас?

— До 23 февраля, когда мы встретимся на Совете Конфедерации, ничего. А потом надо будет придумать название для корабля и подготовить для него экипаж. Желательно молодёжный. Потому что полёты предстоят долгие.

— С подготовкой экипажа у нас могут возникнуть проблемы. Нет у нас своих космонавтов. Мы всё больше на земле, в океане и в воздухе. Желающие-то будут, а где взять специалистов?

— С этим у вас никаких проблем не будет. И специалисты найдутся. Набирайте пилотов истребителей и военных транспортников, подводников, энергетиков. И направляйте их к Новикову на Весту. Подготовим из них космонавтов. Там ведь не так уж много придётся переучиваться. Это будет скорее переподготовка. Сначала походят с нашими в качестве стажёров, а потом начнут осваивать собственный крейсер. Первое время под присмотром, а дальше самостоятельно. Все через это проходили.

— Так — справимся, — повеселел Нгуен Лонг Ван. — А когда к звёздам?

— Не ранее середины 2068-го года. Когда появится уверенность, что сюда не придёт центаврский флот. С караванами-то мы уже вполне уверено разделываемся, а флот — это совсем другое. Тут все силы понадобятся.

— А караваны долго ещё будут идти?

— До середины 2070-го. По нашим расчётам, последним должен оказаться тот, который выйдет из системы Альфы Центавра в январе 2064-го года. А в декабре туда доберётся наша эскадра.

— Она справится?

— Я очень на это надеюсь. Именно из этого расчёта мы и планируем начинать перевод производства на мирные рельсы. Ближайшие шесть лет будем заниматься Солнечной системой, а потом, когда всё окончательно прояснится, можно будет замахнуться и на межзвёздные полёты.

— Здесь нас ждут какие-нибудь осложнения?

— Они возможны.

— Какие именно?

— Неудовлетворённые амбиции США.

— Что, янки за это время так и не успокоились?

— Пока существовала экзистенциальная угроза для всей нашей цивилизации, они были вынуждены наступить на горло своим претензиям на всемирное господство и действовать в одной упряжке с остальными. Сейчас, по их мнению, опасность миновала, и бывшие союзники вновь стали соперниками.

— Это действительно так?

— Нет, разумеется, это всё происходит исключительно в головах американской финансовой элиты.

— Ваши люди заглядывали им в головы?

— Можно, я не буду отвечать на этот вопрос? — смутился Петров. — Дело на самом деле заключается не в мыслях, а в действиях. Всё это время в США сменялись разные президенты, но у них было одно общее — ни один из них не имел прямого отношения к глубинному государству. А в конце позапрошлого года к власти неожиданно для всех пришёл Джаспер Клинтон Мезвински. Практически ничем себя до этого не проявлявший. Он не просто член семьи. Это родной внук Хиллари Клинтон. Вы должны помнить эту женщину.

— Конечно, помню. Мерзейший экземпляр нелюди. У меня нет для неё других слов.

— Не могу с вами не согласиться. Хиллари давно нет, но внезапно всплыл на самый верх её прямой потомок, плоть от плоти и кровь от крови. И это жу-жу-жу, как у нас говорят, явно не просто так.

— Может быть, его просто устранить?

— Это ничего не даст. Сам по себе Джаспер полное ничтожество. Глубинное государство просто заменит его кем-то другим. Тут нужно глобальное решение.

— У вас есть какие-нибудь мысли на этот счёт?

— Есть. Нам с ними тесно на Земле, и надо отселить их на другую планету.

— На какую?

— На Марс. Это одна из причин, по которой мы созываем это заседание. Но тут сложность в том, чтобы они сами захотели туда переселиться.

— Когда я ещё был студентом и учился в Москве, — задумчиво произнёс Нгуен Лонг Ван, — мне рассказали один смешной анекдот о том, как проще всего накормить кота горчицей.

— Чтобы сам и с песнями, — рассмеялся Николай Александрович. — Было такое. Только кота жалко.

— Мне американцев не жалко! — жёстко отреагировал президент Вьетнама.

— Американцы бывают разные. В 2055 году мы с ними бились спина к спине. Они тогда потеряли четырнадцать крейсеров из пятнадцати. Но суть не в этом. Что именно надо намазать горчицей?

— Йеллоустоун. Если напугать янки приближением его взрыва, эти крысы сами убегут с корабля.

— Спасибо, мудрый Дракон, — расчувствовался Петров. — Я себе уже несколько месяцев ломал голову над тем, как мне их убедить плотно заняться колонизацией Марса, а тут вы мне на блюдечке подносите такое изящное решение.

— Надеюсь, вы не собираетесь на самом деле провоцировать извержение?

— Нет, конечно. Я буквально на днях рассказывал Чжану про теорему Томаса.

— Если человек воспринимает ситуацию как реальную, то она реальна по своим последствиям, — по памяти процитировал Нгуен Лонг Ван. — Ты прав, Николай. Последствия будут именно такими.

— Но учти, Дракон, то, что мы сейчас обсуждали, не должно никуда уйти из этой комнаты, — предупредил Николай Александрович своего собеседника.

— Что не должно уйти? — сделал удивлённое лицо вьетнамец. — Мы с тобой обсуждали только подготовку экипажа для крейсера.

— Ах да, — хлопнул себя по лбу Николай Александрович, — действительно, мы разговаривали лишь про крейсер. Именно ради этого я к тебе и прилетал. А сейчас мне уже пора возвращаться в Москву. У меня там появилось срочное дело.

— Что, и чаю не попьёшь?

— Нет, дело не настолько срочное. Попить чаю можно. Только пусть твои повара отнесутся к этому без фанатизма. Меня вчера Райхан так накормил, что я с трудом в катер забрался.

Вернувшись в Москву, Николай Александрович сразу отправился по давным-давно известному ему адресу для встречи с Котом. Тот проникся и после ухода Петрова вызвал к себе Василия и Романа (см. роман "Вторжение на Землю") и объяснил им задачу. Вечером оба вылетели в США.