Ответный удар

Здесь тоже досталось электросетям. Взрывались фарфоровые и стеклянные изоляторы высоковольтных линий электропередач, провода провисали, в некоторых случаях падая на землю. Всё это приводило к многочисленным коротким замыканиям, вызывавшим пожары. Сгорали трансформаторы и не отключённые от сети электроприборы.

Над Тихим океаном произошло всего три взрыва с эквивалентами меньше мегатонны. После этого всё закончилось. Облако осколков миновало Землю и понеслось дальше.

Некоторое количество взрывов наблюдалось и в более высоких широтах, вплоть до тридцатой параллели на севере и сороковой на юге. Но порождающие их осколки входили в атмосферу под более острыми углами и, соответственно, взрывались намного дальше от земной поверхности. И если Тибетские горы ещё периодически озарялись всполохами высотных взрывов, происходивших где-то над Египтом, то над Москвой уже были видны только отдельные метеорные росчерки, вспыхивающие у одного горизонта и в этот же самый миг пропадающие за другим. Это ни коим образом не походило на привычный метеорный дождь. Не было никаких падающих звёзд, при виде которых традиционно загадывали желания. Осколки центаврских кораблей пронзали термосферу Земли по касательной, проводя в её чрезвычайно разреженном воздухе лишь несколько десятков миллисекунд. И уносились дальше. Но не все. Некоторые осколки сталкивались в полёте между собой, и это существенно изменяло направление их полёта.

Один из таких "заплутавших" камешков умудрился взорваться аж над Северной Европой, куда, по идее, не мог залететь даже теоретически. Кусок керамики размером с мандарин весил около двухсот граммов. Он вызвал полуторамегатонный взрыв на стокилометровой высоте, озарив всю Скандинавию, и на время обесточив большую часть её электросетей.

После того, как облако осколков миновало Землю и понеслось дальше, ночь вновь вступила в свои права, но небеса ещё долго озарялись причудливыми сполохами северных сияний. Многочисленные взрывы в термосфере Земли привели к образованию нового радиационного пояса, рассосавшегося только через несколько суток.

Луна получила шесть ударов, один из которых был весьма серьёзным, но все они пришлись по дальней, невидимой с Земли стороне, и не привели к какому-либо ущербу для Лунной верфи, подземных ангаров и поселений, находившихся на обращённой к Земле стороне. Ну, появились шесть новых кратеров, и что? У Луны ими испещрена практически вся поверхность. Есть и намного крупнее. Некоторые — в десятки и сотни раз.

Венеру спасла толстая атмосферная "шуба", полностью защитившая поверхность от каких-либо повреждений.

Меркурий приобрёл несколько новых метеоритных кратеров, но на параметрах его орбиты это почти не отразилось. А в Палладу, Гигею и Психею вообще не было ни одного попадания.

Без потерь переживший атаку космического мусора Космофлот приступил к боевому развёртыванию, чтобы во всеоружии встретить нового противника, уже вошедшего к этому времени в пределы Солнечной системы.

Орбитальные крепости выстраивались в додекаэдр, Веста неслась к точке Лагранжа L1, вслед за ней от Паллады и Гигеи выдвигались крейсера и мониторы второго и третьего флотов. Их было совсем немного. Во втором флоте, которым командовал вице-адмирал Майкл Томпсон, было четыре монитора и два тяжёлых внутрисистемных крейсера. В третьем у вице-адмирала Ранджита Сингха — три монитора и два тяжёлых внутрисистемный крейсера, один из которых — "Калькутта", только недавно вышел из ремонта, а второй — "Карачи", в прошлом году сошёл с Лунной верфи. Семь тяжёлых внутрисистемных крейсеров вице-адмирала Новикова пока "ехали" в чреве Весты.

Семь китайских крейсеров четвёртого флота, которым командовал адмирал Шэнь Хуацин, пока оставались на лунной базе в качестве последнего резерва, а единственный монитор курсировал в промежутке между Землёй и орбитальными крепостями.

В дополнение к перечисленному, в капонирах Психеи ждали шесть внутрисистемных перехватчиков и летели к Солнечной системе ещё пять новейших перехватчиков дальнего радиуса действия.

Во время прохождения метеорного ливня Психея находилась по другую сторону Солнца, и операторы Центр контроля космического пространства "Полусфера" не могли видеть нырок в него восьми повреждённых центаврских транспортников, но аналогичные системы Паллады и Гигеи его зафиксировали. После выхода Весты за пределы возмущённой ионосферы Земли связь с астероидом возобновилась, и Николай Александрович Петров получил сразу два доклада об этом событии. Почти одновременно.

— Баба с возу — кобыле легче, — заявил маршал Космофлота вице-адмиралу Новикову. — Теперь в центаврской армаде осталось всего девяносто пять кораблей. Это уже не страшно, управимся.

— Даже не сомневайся, — ответил ему Пётр Николаевич. Их почти вдвое больше, но это не боевые корабли, а транспортники. Осьминоги не станут жертвовать собой, поэтому среди них не будет камикадзе. Разве что случайно кто-нибудь напорется. Раскатаем головоногих, как бог черепаху.

Именно под таким названием вошло в учебники истории уничтожение остатков центаврской армады. Головоногих подвела самонадеянность. В их межушные ганглии даже не закралась мысль о том, что флот вторжения, направленный к Земле семью годами ранее, не сможет подавить жалкое сопротивление недоразвитых аборигенов. Поэтому в этот раз они прислали не военный флот, а караван с переселенцами. Очень большой караван. Четыреста пять транспортных "бочонков" трёхкилометрового диаметра и лидера, диаметр которого достигал аж восьми километров. Лидер 14 октября поймал своей необъятной тушей аж три снаряда из десяти тысяч, выпушенных картечницей "Лиона". Дальнейший путь к Солнечной системе он продолжил уже в качестве облака керамического щебня.

В одночасье лишившись общего командования, центаврийцы, несмотря на потери в три четверти кораблей, продолжали действовать в соответствии с ранее утверждёнными планами и стройными колоннами пошли в оверсан, сбрасывая скорость с релятивистской до умеренной, одновременно пополняя опустевшие накопители гравитационных двигателей.

Командующий планетарной обороной тоже не стал изобретать велосипед и выстроил наличные силы в виде расширяющейся к Солнцу воронки. В её основании, находящемся в точке Лагранжа L1, покоилась Веста. На удалении от неё в три мегаметра выстроились семилучевой звездой двадцатикилометровые мониторы. Еще тремя мегаметрами дальше расположилось кольцо из одиннадцати тяжёлых внутрисистемных крейсеров.

В этот раз корабли трёх флотов действовали под единым командованием. Слишком мало их осталось. Втрое меньше, чем в июне 2055 года перед битвой за Землю. Но теперь большая часть командиров кораблей имела боевой опыт и хорошо понимала, что можно ждать от противника.

После того, как на фоне Солнца появились первые чёрточки центаврских транспортников, маршал Космофлота провёл по радио последний инструктаж:

— Товарищи адмиралы и офицеры, вы все знаете общий замысел боя, свой манёвр и задачу. Но не забывайте в пылу атаки про два категорических императива. Первый: ни при каких условиях не стрелять из электромагнитных орудий в направлении созвездия Девы, Земли и кораблей Космофлота. Даже в тех случаях, когда будете пребывать в твёрдой уверенности, что ваш снаряд непременно попадёт в центаврский корабль. И второй: зря не рискуйте, берегите корабль и экипаж. Это приказ. В противном случае встречать следующий караван будет уже некому. Первый выстрел мой, потом стрелять без команды. Распределение первоочередных целей каждому из вас подсветит "Сократ", последующие будете определять самостоятельно с учётом сложившегося положения. На этом у меня всё. Удачи вам!

Николай Александрович не знал, что к тому моменту, когда он начал инструктаж, "Лилль" умудрился догнать хвост огибающей Солнце армады. Перехватчик дальнего действия мчался на семидесяти процентах скорости света, огибая Солнце по более широкой дуге, проходящей с внешней стороны орбиты Меркурия. Но даже там плотность плазмы солнечного ветра была в девять раз выше, чем у межзвёздного газа за пределами Солнечной системы.

"Лилль" окружало светло-вишнёвое сияние, порождённое нагретым до девятисот градусов Цельсия внешним слоем керамической брони. При такой скорости перехватчик должен был совершить полуоборот вокруг Солнца за две с половиной минуты. Корветтен-капитан Матео Шамплен засёк хвост растянувшегося по дуге каравана на сорок второй секунде. Тот двигался примерно вдвое медленнее и на пятьсот мегаметров ближе к Солнцу. На изменение положения корабля, при котором стволы картечницы окажутся направленными под углом к осевой линии каравана, и открытие защитных затворов у него ушло ещё шесть долгих секунд.

Палец утопил кнопку пуска, и десять тысяч трёхкилограммовых снарядов устремились к цели, а начавший торможение перехватчик уже отворачивал в сторону от Солнца. Свечение корпуса к этому моменту заметно усилилось, став ярко-вишнёвым.

"Уже больше тысячи градусов Цельсия", — успел подумать корветтен-капитан, перед тем, как его сознание помутилось под действием чудовищной перегрузки.

Искусственный интеллект "Лилля", мгновенно определивший по резко изменившимся показаниям медицинского диагноста, что командир корабля потерял сознание, перехватил управление перехватчиком и снизил скорость торможения до приемлемой для человеческого организма. Одновременно с этим он закрыл затворы картечницы и слегка подкорректировал курс перехватчика. Потом путём нехитрых медицинских мероприятий привёл Матео в чувство.

— Где мы? — с трудом выдавил корветтен-капитан, шаря по экрану расфокусированным взглядом покрасневших глаз.

— Сто семь миллионов километров от Солнца, тридцать от плоскости эклиптики.

— Сколько целей мы поразили?

— Четырнадцать.

— Экипаж цел?

— Все в сознании, но передвигаться смогут только после уменьшения перегрузки.

— Запиши сообщение для командующего планетарной обороной: товарищ маршал, докладываю об уничтожении четырнадцати совершавших оверсан транспортов противника. Потерь не имею. Торможусь и иду на Психею. Командир перехватчика "Лилль" корветтен-капитан Шамплен.

— Куда отправить сообщение?

— На Весту в точку Лагранжа L1. Он сейчас должен находиться где-то там. Потом продублируй сообщение на Психею для вице-адмирала Кинтена.

— Отправил.

Сияние корпуса, несколько минут назад имевшее оранжевый цвет, возвращалось к ярко-вишнёвому — скорость перехватчика снижалась. Параллельно с этим за бортом уменьшалась плотность плазмы солнечного ветра. Перегрев, немного не дошедший до критической отметки, "Лиллю" больше не грозил, но средний ремонт, в процессе которого следовало полностью заменить прогоревшие керамические плиты внешнего слоя брони и наружную антенну, ему теперь был гарантирован.

На одном из экранов Ситуационного центра Весты в режиме текущего времени обновлялось изображение солнечного диска с медленно увеличивающимися чёрточками центаврских кораблей.

Внезапно поперёк экрана пробежала ещё одна более узкая чёрточка.

— Что это было? — спросил Петров, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Перехватчик, — ответил Сократ. — С вероятностью девяносто восемь процентов "Лилль". Дистанция восемьдесят семь миллионов километров, скорость — двести пять тысяч километров в секунду.

— Сумасшедший! — Николай Александрович не смог удержаться от возгласа, в котором одновременно слышались восхищение и негодование. — Он же сгорит к чёртовой матери!

— Вероятность критических повреждений корабля составляет сорок семь с половиной процентов, — прозвучал в установившейся тишине безэмоциональный ответ Сократа.

— Вернётся живым — шкуру спущу, — пообещал маршал.

Спустя несколько минут Сократ сообщил, что получил сообщение с "Лилля".

— Выводи на экран! — потребовал маршал.

На экране возникло бледное, расплюснутое перегрузкой лицо корветтен-капитана Шамплена. Француз с большим трудом выдавливал из себя слова:

— Товарищ маршал, докладываю об уничтожении четырнадцати совершавших оверсан транспортов противника. Потерь не имею. Торможусь и иду на Психею. Командир перехватчика "Лилль" корветтен-капитан Шамплен.

— Будете спускать шкуру? — деловито поинтересовался контр-адмирал Громов, командовавший гарнизоном Весты.

— Не буду, Александр Фёдорович. Даже если он полностью угробит перехватчик, то сейчас для нас размен один к четырнадцати чрезвычайно к месту. А победителей вообще судить не принято. Их награждать надо.

Немного подумав, Николай Александрович обратился к ИИ Весты:

— Сократ, отправь командующему пятым флотом мой приказ о награждении корветтен-капитана Матео Шамплена золотой звездой героя Космофлота.

Прошло два часа. Оттормозившиеся межзвёздные корабли центаврийцев приблизились к точке Лагранжа L1, где их поджидала Веста.

Командующий планетарной обороной испытал дежавю — повторялась прошлогодняя ситуация. Опять панорамный экран рябил от десятков приближающихся к астероиду засечек центаврских кораблей, подсвеченных Сократом голубым цветом. Все было так же, как и в прошлый раз, да не совсем так. Тогда он не знал, кто или что находится внутри несущихся навстречу межзвёздных кораблей противника. Теперь знал доподлинно. Допросы пленных осьминогов дали землянам очень много нужной информации. В июне 2055 года у него не было уверенности в грядущей победе, только чудовищное, сводящее с ума желание победить. Любой ценой. Тогда натянутые, как струна, нервы буквально звенели от напряжения.

Сейчас маршал был спокоен, как танк. Он знал наперёд, как именно будет действовать и что из этого должно получиться, хорошо представлял себе поведение и ближайшие ходы противника. Воображаемый чёрный шлем с односторонней прозрачностью надёжно защищал его мысли. Телепатом Николай Александрович так и не стал, не дано ему это было, но защищаться от внешней ментальной атаки уже мог даже не на мастерском, а, пожалуй, гроссмейстерском уровне. Три с лишним десятка лет постоянных тренировок — это вам не фунт изюму.

— Начинай вот с этого, — указал Николай Александрович Сократу на не самую близкую засечку. — Потом отстреливай вырвавшихся вперёд. Дальше по обстоятельствам.

"Всё, пора начинать", — принял решение маршал, когда расстояние до указанной им цели сократилось до тридцати мегаметров.

— Огонь!

Первый снаряд — стальной цилиндр метровой длины и тридцатисантиметрового диаметра, обладающий массой покоя в пятьсот пятьдесят пять килограммов, ушёл к цели. Установленные на Весте пушки Гаусса были самыми мощными из всех артиллерийских орудий, когда-либо созданных человеческой цивилизацией. Пара сотен километров разгонной шахты и энергетическая мощь самого большого в Солнечной системе двигателя Песке позволяли разогнать снаряд до скорости в тридцать тысяч километров в секунду — одной десятой от скорости света.

Спустя четыре десятых секунды снаряд встретился с центаврским транспортником. При этом произошёл энергетический выплеск, эквивалентный взрыву шестидесяти мегатонн тринитротолуола.