Ответный удар

Первую сверху занимали системы связи и контроля окружающего пространства, а также противометеоритные орудия, основанные на тех же принципах, что и у центаврских авианосцев, но основательно доработанные земными инженерами.

На второй (командной) располагались боевая рубка и многочисленные служебные помещения экипажа. Там же в особо защищённой камере был установлен квантовый суперкомпьютер уровня "Стратег", отзывавшийся на имя Аристотель.

Третья палуба была жилой, но вмещала не только каюты для семей всех членов экипажа крейсера и авиаполка, базирующегося на авианосце, но и рекреационные помещения, спортивные и детские площадки, бассейны, тиры, зимние сады и оранжереи. На ней же были зарезервированы помещения, в которых в дальнейшем будут размещены школа и детские сады. Имелись библиотека, видеотека и аудиотека.

Четвёртая и шестая палубы были царством артиллеристов. Там размещались пушки Гаусса, ракетные установки и новейшие артиллерийские системы, предназначенные для ведения боевых действий на субсветовых скоростях.

Пятая палуба, занимающая почти четверть от внутреннего объёма корабля, вмещала гравитационный двигатель, накопители, аккумуляторы и преобразователи энергии.

На седьмой палубе были установлены термоядерные реакторы и сгруппированы всевозможные технические системы, обеспечивающие жизнедеятельность космического корабля.

Восьмая (сельскохозяйственная) палуба почти целиком была отдана под гидропонные фермы, на которых выращивались лук, чеснок, укроп, петрушка, кинза, шпинат, огурцы, томаты, болгарский перец, фасоль, кабачки, баклажаны, капуста, редис; а также огородные хозяйства под грибы и корнеплоды. Здесь же занимались приготовлением еды и выпечкой хлеба.

Девятая палуба по сути являлась трюмом и представляла собой зону складирования запасов кислорода, воды и провианта, а также многочисленных предметов ширпотреба, рассчитанных на долгие годы межзвёздного перелёта. При расходовании этих запасов они должны были пополняться из трюмов монитора. Здесь же собирались отходы жизнедеятельности для последующей переправки на монитор.

Десятая (транспортно-перегрузочная) палуба вмещала шлюзовые устройства, ангары для малых носителей, ботов и космодесантных ступ, а также противометеоритные орудия для защиты нижней полусферы.

Экипажи всех трёх тяжёлых крейсеров были примерно одинаковыми, но на "Аляске" планировалось отправить практически вдвое больше народу, чем на "Техасе" и "Бангалоре". Разница образовалась потому, что на "Аляске" летели пилоты истребительного полка вместе со своими семьями и экипаж авианосца. Это объяснялось конструктивными особенностями бывшего центаврского авианосца, изначально предназначенного для перевозки пассажиров только в анабиозных камерах. Изменения, внесённые землянами в его конструкцию, позволяли экипажу присутствовать на авианосце в течение большей части полёта, но были явно недостаточны для обеспечения комфортного проживания.

Между Землёй, Луной и кораблями эскадры сновали транспортные челноки, загружая в трюмы всё необходимое для длительной экспедиции. Члены экипажей обживали выделенные им каюты, зачастую привлекая к этому непростому делу своих жён, значительно лучше разбиравшихся в том, каким образом стальную коробку можно превратить в уютное гнёздышко.

Константину Николаевичу приходилось вникать во множество мелочей, с которыми он раньше никогда не сталкивался, и оперативно принимать решения по самым неожиданным вопросам, некоторые из которых временами ставили его в тупик. Один раз подобным образом его ошарашила собственная жена:

— Костя, тут у Оли, это жена Шамиля Песке, ты её на нашей свадьбе видел, проблема образовалась, — начала издалека Екатерина Андреевна. — Я понимаю, что тебе сейчас не до всякой ерунды, но для неё это очень важный вопрос.

— Катя, не тяни кота за хвост, говори сразу. Если смогу — решу.

— Вот, как раз кота это и касается.

— Я должен решить проблему кота?! — удивлению Константина Николаевича не было предела. Услышать такое от своей жены он точно не ожидал.

— Не совсем кота, это скорее Олина проблема.

— Катенька, ты меня совсем запутала, говори прямо: в чём состоит Олина проблема?

— У Оли есть кот, семейный любимец, очень достойная между прочим зверюга, я его видела. Так вот Оля хочет взять его с собой к Альфе Центавра. Она спрашивает, не будешь ли ты возражать?

А как тут возразишь, когда любимая женщина так на тебя смотрит?

— "С другой стороны", — раздумывал Константин. — "Раньше коты на кораблях даже приветствовались. И их присутствие было совершенно в порядке вещей. Не на космических кораблях, разумеется, на морских и речных. В том числе и военных, кстати. А на космических пока не было. Хорошее слово "пока", многозначное. Не было, так будет!".

— Пусть берёт своего кота, — ответил вице-адмирал жене, понимая, что в таких вещах женщинам нельзя отказывать. — Командира крейсера я предупрежу. Но и ты предупреди свою подругу, что она будет нести за него полную ответственность, убирать за ним, кормить. Что он ест, кстати, Вискас какой-нибудь?

— Да ты что? Это же домашний кот, из хорошей семьи. Рыбу он ест. Варёную. Колбаску, только хорошую, котлетку может навернуть, сметану любит.

— А к лотку приучен? В тапки не будет гадить?

— Как можно в тапки? Он же умный у неё. Только в лоток.

— Ладно, узнай у подруги, какую именно рыбу предпочитает этот котяра, как его звать, кстати, и какой марки ему необходим наполнитель? Я прикажу, чтобы того и другого тонн по двадцать загрузили. Хватит ему двадцати тонн?

— Васей его зовут. Ест путассу, это я знаю, а насчёт наполнителя сейчас уточню. Хватит ли двадцати тонн, непонятно. Мы ведь там и задержаться можем. Пусть лучше по тридцать грузят.

Про закон парности, один из фундаментальных законов природы, Константин Николаевич тогда не подумал, но тот напомнил ему о себе уже на следующее утро, когда вице-адмирал ставил в известность о хвостатом пассажире командира "Аляски" капитана первого ранга Измайлова.

— Может быть, тогда и нам с Леной можно Муську взять? — поинтересовался Александр Константинович у своего прямого начальника. И так посмотрел при этом...

— Муся — это кто? — осторожно поинтересовался Петров, уже понимая, что опять не сможет отказать.

— Это наша кошечка. Она маленькая совсем, ей всего три месяца. И весит немного, всего три с половиной килограмма.

— Три с половиной килограмма в три месяца?! Это что, рысь?

— Ну, какая рысь? Наша сибирская кошечка. Просто крупная.

— Рыбу, небось ест?

— Да, а вы откуда знаете?

— Какую именно?

— Она у нас привередливая, только камбалу.

— Берите Муську, — дал отмашку вице-адмирал. И запоздало пожалел, что вчера не поинтересовался породой, весом и возрастом Васи. Исправляя свою ошибку, он тут же связался с женой и уточнил. Котик оказался мейкуном. Ему уже было пять месяцев, и весил этот паршивец добрых восемь килограммов.

— А потом ведь котята пойдут, — сообразил вице адмирал. — И наверняка прожорливые.

Пришлось связываться с Бернардом Леру, командовавшим монитором.

— Доброе утро, Бернард! Запишите новую вводную. Нужно загрузить в холодильник монитора по сто тонн мороженых путассу и камбалы, которые будут использоваться в полёте в качестве кошачьего корма. Пусть тушки без голов берут. И ещё разместите где-нибудь в трюме двести тонн наполнителя для кошачьих лотков, — вице адмирал назвал марку и производителя.

— Вы берёте с собой зоопарк? — поинтересовался француз.

— Нет, кисок пока только две, но они разнополые.

— Всё обеспечу в лучшем виде! Но один котёнок с первого приплода — мой.

— Будет вам котёнок, если зверюги между собой поладят.

— А куда они с космического корабля денутся, — философски заключил капитан де весу.

Два месяца пролетели быстро. Незадолго до отлёта Константин прибыл к своему отцу для получения окончательного инструктажа. Большую часть вопросов они давно обговорили. Остались лишь небольшие заключительные штрихи.

— Запомни и заруби себе на носу, — втолковывал Николай Александрович Константину. — Ваша эскадра должна разминуться с центаврским караваном таким образом, чтобы вас не заметили. Поэтому уже на разгонном участке уйдите немного в сторону. Новые радары позволят вам засечь центаврские транспортники заблаговременно, но сближение будет слишком быстрым для последующего манёвра уклонения. Поэтому выполнить его надо заблаговременно. Заметив караван, сообщите о нём на Землю остронаправленным сигналом. И на этом всё. У вас есть своя задача. Всё остальное — не ваша забота. Уяснил?

— Папа, я уже давно не маленький, всё понимаю.

— Все вы так говорите. А потом проявляете инициативу. Вот долетите до Альфы Центавра, там можешь действовать по обстановке. А тут я приказываю, а ты отвечаешь: есть!

— Есть, товарищ маршал. Уяснил.

— Хорошо, проехали. Теперь дальше. Учти, что караван может быть не один. И постарайтесь не стрелять в сторону Земли и созвездия Девы. Понимаешь, к чему я это?

— Понимаю естественно. Не дурак. Нас же предупредили.

— На обратном пути сразу сделайте крюк побольше, чтобы не попасть под дружественный огонь. Я буду передавать координаты опасных секторов, но поймаете ли вы сигнал — бабка надвое сказала.

— За это, папа, не беспокойся. Но учти, что назад мы будем возвращаться дольше. Так что, скорее всего, нас не будет не двенадцать с гаком, а добрых тринадцать лет.

— В данном случае разница не принципиальна. И последнее, Костя. Будь готов к тому, что всё может измениться кардинальным образом, и тебе придётся на ходу корректировать план действий. И не в мелочах, а по серьёзке.

— Что ты имеешь в виду?

— Я сам не знаю, что я имею в виду. Просто седалищем чувствую, что наши планы могут пойти вразрез с чужими. Слишком много тут значащих факторов, о части из которых мы с тобой не имеем ни малейшего представления. Некоторые предположения у меня имеются, но очень смутные. Тебя я ими грузить не буду, чтобы ненароком не повлиять на твои решения. Ваша задача заключается в том, чтобы очистить от осьминогов звёздную систему Альфы Центавра. Кардинально. А потом вернуться назад и доложить о проделанной работе. Всё остальное — на твоё усмотрение. Понятно?

— Так точно!

— Молодец. Иди, я тебя обниму на прощанье.

Эскадра состояла из разнотипных кораблей, поэтому стартовала не одновременно. Первым ушёл в разгон "Хайнань". Двадцатикилометровый монитор был на порядки тяжелее всех остальных кораблей и, как следствие, более инертным. Совершив оверсан, он встал на курс и продолжал неторопливо разгоняться уже за счёт энергии термоядерных реакторов.

Спустя сутки с высокой земной орбиты один за другим пропали все три крейсера. Тихо, без шума, пыли и ажиотажа. Обогнув Солнце, они шустро устремились вдогонку за монитором, быстро нагоняя его.

Ещё через двое суток ушёл в оверсан "Сталинград". Авианосец летел без экипажа, стартовавшего на "Аляске" и мог разгоняться с ускорениями, в принципе недоступными всем остальным кораблям. Но только вблизи от массивных тел, разумеется. Установленный на нём единственный термоядерный реактор выполнял лишь вспомогательные функции. Примерно, как маневровые двигатели космических аппаратов XX века. Ну и позволял подпитывать системы во время полёта.

После того, как "Сталинград" догнал эскадру, успевшую улететь далеко за пределы облака Оорта, и уравнял с ней скорость, корабли прекратили разгон и начали перестроение. Эскадра мчалась сквозь космическое пространство со скоростью лишь в два раза уступающей световой, но относительно друг друга корабли визуально казались неподвижными. При полном отсутствии каких-либо близких ориентиров отследить это движение мог разве что Аристотель.

Авианосец очень медленно и осторожно приблизился к днищу "Аляски", войдя выступами на своей "крыше" в специальные стыковочные пазы. Теперь два дисковидных корабля, один из которых был вдвое больше другого, составляли единое целое.

После окончания стыковки корабли в очередной раз перестроились. Теперь тандем, образованный "Аляской" и "Сталинградом", занял место впереди. По бокам от него в качестве мателотов пристроились "Техас" и "Бангалор", летящие с отставанием примерно в полтора корпуса. Вслед за лидером, поддерживая дистанцию в пару десятков километров, следовал "Хайнань".

Завершив перестроение, эскадра вновь начала неторопливо разгоняться, чтобы со временем выйти на крейсерскую скорость в семьдесят процентов от световой. Медленно, потому что никто из людей до этого ещё ни разу не перемещался в пространстве со скоростью, превышающей половину от световой, и учёные могли лишь предполагать о том, что произойдёт с человеческим организмом и его психикой при более сильном разгоне.

Скорее всего, по крайней мере до семидесяти процентов от скорости света включительно, с ним не произойдёт вообще ничего. По крайней мере головоногие уже летали с такой скоростью. Но они её почему-то не превышали, хотя, технически, их корабли были на это способны.

Достигнув крейсерской скорости в семьдесят процентов от световой, эскадра прекратила разгон. Теперь корабли летели по инерции.

Эскадра мчалась сквозь пустоту. Не совсем полную. Некоторое количество межзвёздного газа там всё-таки присутствовало. Примерно один атом на кубический сантиметр. И мельчайшие вспышки от релятивистских столкновений с молекулами водорода и отдельными протонами постепенно истачивали внешний металлокерамический слой корабельной брони. Константин Николаевич предполагал, что их будет слишком мало, чтобы создать видимое человеческому глазу свечение. Оказалось, что он ошибался. Передние части кораблей окутывало зловещее тёмно-красное сияние. Вице адмирал предположил, что в случае ещё большего увеличения скорости, корпуса светились бы на манер галогеновых ламп и толщины защитного слоя металлокерамики не хватило бы даже на путь в один конец. А попадись по дороге пылевое облако...

Спокойный полёт продолжалось немного меньше месяца. А потом антенны крейсеров почуяли некую многомиллиарднотонную массу, летящую на чудовищном расстоянии в многие тысячи мегаметров во встречном направлении. В том, что это был именно центаврский караван, сомнений ни у кого не возникло. Но посчитать количество составляющих его кораблей не смог даже Аристотель. Он определил, что кораблей было очень много, по крайней мере несколько сотен, и они шли компактной группой с такой же скоростью, как и корабли эскадры. А вот определить сколько их и к какому типу они относятся, не был способен даже приблизительно. Слишком велико оказалось расстояние.

Сообщение о встрече, включающее координаты, скорость и ориентировочную массу центаврского каравана, было направлено на Землю с помощью сверхмощного импульса остронаправленной антенны. Оно достигнет Солнечной системы раньше, чем до неё доберутся центаврийцы, но опередит их не на много. Дней на девять, в лучшем случае на десять.

Сообщение от ушедшей в дальний рейд эскадры опередило центаврцев на девять дней. Оно пришло слишком поздно для того, чтобы командующий планетарной обороной успел предупредить дежурную пару перехватчиков, но дало возможность Космофлоту Земли организовать незваным гостям достойную встречу.