Ответный удар

"Хайнань" выпустил малый брандер, роль которого играл загруженный под завязку большой транспортный бот, и, огибая планетоид по большой дуге, полетел к собственной цели, до которой оставалось меньше пяти астрономических единиц.

Собственная масса бота составляла полмиллиона тонн. Ещё два миллиона тонн в него загрузили. Неперерабатываемый мусор, фекалии, мочевина, забитые углекислотой баллоны высокого давления. За шесть лет полёта много всего накопилось.

После атаки истребителей прошла всего одна минута, за это время никто ничего не успел понять, как-то отреагировать на случившееся. А потом понимать стало поздно. Большой транспортный бот был во много раз меньше и примерно на порядок легче самого маленького из центаврских кораблей, накапливаемых на орбите планетоида. Но его скорость составляла двести десять тысяч километров в секунду.

Бот беспрепятственно проскочил через подготовленное для него "окно", пронзил чрезвычайно разреженную атмосферу и врезался в поверхность планетоида. Что там потом происходило в первые микросекунды после удара, можно только гадать. Не существует датчиков, которые могли бы даже не измерить температуру и давление в центре разыгравшегося катаклизма, а просто уцелеть в нём. Может быть, там одновременно шли реакции деления одних ядер и синтеза других, или ещё какие-то пока неизвестные нам процессы. Можно предполагать, моделировать, спорить, но вряд ли суждено докопаться до истины. По крайней мере, в этой жизни.

Судить о происходящем в том месте, которое за несколько микросекунд до этого было поверхностью планетоида, можно было только по внешним эффектам.

Одним из них была вспышка, в которой одномоментно выделилось два процента энергии, которую Солнце излучает в секунду. На первый взгляд много, но не кошмар-кошмар. Если не учитывать, что диаметр Солнца составляет немногим меньше полутора миллионов километров, а у планетоида он был не более двух тысяч. И что продолжительность процесса заняла не целую секунду, а лишь её ничтожную долю. В общем, сверкнуло преизряднейше. Всё-таки процесс, эквивалентный по мощности одновременному взрыву двадцати миллиардов мегатонн тринитротолуола — это определённо не кот чихнул.

К моменту взрыва планетоида крейсера успели удалиться от него на двенадцать с половиной миллионов километров и, пока их догоняли разъярённые фотоны, пролетели ещё двадцать девять миллионов километров. Фотонам на это потребовалось больше двух минут. Ещё через сорок минут они должны долететь до планеты осьминогов, а спустя семнадцать минут после этого её орбиты достигнут земляне.

Дистанция почти в треть астрономической единицы способствовала рассеиванию и ослаблению энергетического выплеска, поэтому крейсера и авианосец практически не пострадали. Скорее всего, этому способствовало своевременное отключение от внутренних электросетей реакторов и полезных нагрузок. После восстановления соединений всё заработало. Монитору, находившемуся значительно ближе, досталось куда сильнее. На нем вышли из строя все электроприборы и датчики, находившиеся вблизи от поверхности задней полусферы. Но гравитационный двигатель работал исправно, и связь с эскадрой спустя несколько минут тоже наладилась.

В первые минуты после прохождения через корабли фронта электромагнитных частиц экраны боевой рубки "Аляски" были покрыты белой рябью, напоминающей мельтешение снежинок. Потом они начали постепенно проясняться. Восстановилась связь. Командиры крейсеров и авианосца доложили о технической исправности вверенных им кораблей. Семён Дубовкин в своём докладе упомянул о том, что с задания не вернулись три истребителя. Вскоре после этого Бернарду Леру удалось связаться с ИИ "Хайнаня".

— Константин Николаевич, — обратился к Петрову Измайлов. — Меня тут грызут смутные сомнения. Если такой эффект произвёл транспортный бот с массой покоя в два с половиной миллиона тонн, то что произойдёт при ударе в планету монитора, масса которого составляет двенадцать с лишним триллионов тонн? Не переборщим ли мы?

— В те времена, когда я начал свою службу в космодесантных войсках, — ответил вице-адмирал, — у нас там бытовала такая поговорка: "Лучше перебдеть, чем недобдеть". Удар монитора не просто уничтожит всех осьминогов, находящихся на планете, но и гарантированно стерилизует всю систему.

— В том числе и нас с вами?

— Нет, разумеется. Мы укроемся от взрыва за Ригелем Кентаурусом, а потом будем оперативно "делать ноги" из этой системы.

— Товарищ вице-адмирал, — вмешался в разговор Бернард Леру. — ИИ "Хайнаня" сообщает, что он не видит цель.

— Аристотель, что с планетой осьминогов? — спросил Константин Николаевич у ИИ "Аляски".

— Её нет, — лаконично ответил не испытывающий каких-либо эмоций искусственный интеллект тяжёлого межзвёздного крейсера.

На экране медленно рос серый с прозеленью шар газового гиганта. На его орбите больше не было голубого шарика.

Заявить, что все были поражены этой вестью — это почти ничего не сказать. Все оказались буквально ошарашены, как будто их из-за угла качественно приложили по головушке пыльным мешком. На некоторое время установилась тишина, изредка прерываемая не слишком цензурными междометиями. А Константин Николаевич вспомнил слова отца, сказанные тем при прощании: " Будь готов к тому, что всё может измениться кардинальным образом, и тебе придётся на ходу корректировать план действий. И не в мелочах, а по серьёзке."

Отец не мог знать, что именно произойдёт, в противном случае обязательно предупредил бы, но он, являясь очень сильным аналитиком, был способен даже не предугадать, а именно просчитать возможные действия не только людей, но и других цивилизаций задолго до того, как те созреют для принятия соответствующих решений.

— Могли осьминоги передвинуть её или как-то замаскировать? — нарушил тишину Измайлов.

— Нет, — ответил враз успокоившийся вице-адмирал. — Они не могли. Не тот уровень. Принципиально другой. Это третья сила. Планеты осьминогов больше нет в системе. Поэтому наша задача меняется.

Петров обратился к Бернарду Леру:

— Капитан де весу, передайте ИИ "Хайнаня", что старая задача снята, а новую мы ему поставим позже. Пусть пока обходит Кандидата по большой дуге. А мы в это время посмотрим, что имеется за этим газовым гигантом в точке Лагранжа L1.

— Так что, получается, что мы можем возвращаться на Землю? — спросил Бенджамин Скотт. Кэптен помнил многочисленные командно-штабные учения, которые не раз и не два заканчивались гибелью кораблей. Нет, он не боялся, иначе просто не пошёл бы в этот рейд, но если появилась возможность обойтись без риска, то почему бы ей не воспользоваться?

— В системе остались корабли и автоматические фабрики по их изготовлению? — задал встречный вопрос вице-адмирал.

— Остались, — нехотя признал командир "Техаса".

— Они могут построить новый флот вторжения и направить его к Земле? Надеюсь, вы обратили внимание, что у планетоида были не только транспортники с лидерами, но и авианосцы? Или осьминоги просто так решили заняться их строительством? — Петров продолжал бомбардировать американца вопросами.

— Могут. Заметил. Не просто так, — понявший, что попал впросак, Скотт отвечал односложно.

— Значит, наша задача не выполнена, — подвёл итог командующий эскадрой.

— Может быть, — тогда имеет смысл ударить монитором по Кандидату? — подумал вслух Ли Чжан. — Этого должно хватить для полной стерилизации всей системы.

— Вы торопитесь на тот свет? — спросил китайца Петров. — Взрыв газового гиганта не только стерилизует систему, но и на короткое время превратит его в маленькую звезду, которая гарантированно сожжёт все корабли нашей эскадры. Это форменное самоубийство. Давайте поищем другое решение. Сейчас следуем на ту сторону Кандидата и уже там определимся с дальнейшими действиями. Сначала пойдём компактной группой. Семён Михайлович, пусть твои орлы бьют всё, что встретится на пути. У вернувшихся истребителей сильная коррозия броневых плит?

— До тридцати процентов толщины. Они разгонялись до больших скоростей.

— Этих больше не трогай. Дай повоевать кубинцам и вьетнамцам. Ближе к звезде плотность плазмы станет ещё выше и её коррозионное действие усилится.

— Тут двое из шестой эскадрильи просятся.

— Я даже знаю, кто. Этих тоже выпускай. Но желательно не вместе. Слишком уж они разные. Дай им индивидуальные задания. Теперь дальше. После прохождения мимо Кандидата разделимся. Крейсера пойдут к Ригелю Кентаурусу, а ваша задача — разобраться с тем, что имеется в точке Лагранжа L1. Если там окажется что-нибудь крупное — используйте брандер.

Константин Николаевич сделал небольшую паузу и продолжил:

— Семён Михайлович, на всякий случай готовьте к вылету не менее двух эскадрилий. Инструктаж проведите заранее, потому что после того, как "Сталинград" выскочит из-за Кандидата, у вас на всё про всё будет всего пятнадцать секунд. Потом проскочите мимо.

Эскадра приближалась к Кандидату. Газовый гигант рос на глазах. На его орбите было пусто — ни кораблей, ни каких-либо спутников. Вот огромный серый шар мелькнул, пролетая вдоль правого борта, и мгновенно остался позади, быстро уменьшаясь в размерах.

Семь десятых от скорости света — это ничтожно мало в масштабах Большого Космоса, но чудовищно много применительно к отдельной звёздной системе. Диаметр газового гиганта составлял пятьдесят пять тысяч километров. Эскадра преодолела это расстояние за четверть секунды. И понеслась дальше.

А на экране появились множественные цели. Не только корабли. В точке Лагранжа L1 висел небольшой астероид, по краям которого громоздились какие-то явно искусственные конструкции. Скорее всего, это была космическая верфь. Но всеобщее внимание в первую очередь привлекла не она. В непосредственной близости от короны Ригеля Кентауруса пряталась ещё одна планета. На этот раз каменная. Размером немного превышающая Меркурий. Аристотель оценил её диаметр в пять с половиной тысяч километров. Кроме этого он сообщил, что планета находится в приливном захвате, поэтому всегда обращена к звезде одной стороной.

Именно на её орбите, по его мнению, и располагались верфи, на которых строились и обжигались космические корабли. Это было бы очень удобно: на теневой стороне наверняка имеется широкое кольцо, где температура выше нуля и ниже пятидесяти градусов по Цельсию, внутри этого кольца расположена зона отрицательных температур, а на противоположной стороне, обращённой к Ригелю Кентаурусу, плавятся камни. Константин Николаевич в этом вопросе был полностью согласен с Аристотелем. Осьминоги были бы полными дураками, если бы не воспользовались такой шикарной возможностью. А они дураками определённо не являлись.

Между этой планетой и астероидом, расположившимся в точке Лагранжа L1, курсировали корабли центаврийцев. Ещё пара десятков центаврских кораблей крутилась поблизости от него, а два транспортника летели навстречу эскадре.

Принимать решение надо было очень быстро.

— На сколько сейчас от нас отстаёт "Хайнань"? — уточнил Константин Николаевич у Бернарда Леру.

— На три с половиной минуты.

— Мало. Нам этого времени явно не хватит для того, чтобы спрятаться за звездой. Передай ему координаты новой цели — точки на поверхности планеты в центре её теневой области. И пусть немного увеличит радиус дуги, чтобы отстать от нас ещё на пару минут.

В этот момент задний экран озарился множественными вспышками — истребители атаковали космическую верфь, расположенную в точке Лагранжа L1.

— Семён Михайлович, — обратился Петров к изображению Дубовкина, вновь появившемуся на экране. — После сбора истребителей уходишь за звезду, не приближаясь к ней. Я тебя там подхвачу. Расчётное время встречи — плюс двадцать минут.

— Есть, понял, — подтвердил получение приказа Дубовкин, после чего отключился и начал отдавать распоряжения.

К моменту, когда на экране боевой рубки "Сталинграда" появились объекты, висящие в точке Лагранжа L1, створки передних ангаров авианосца уже были открыты. ИИ мгновенно распределил цели, и Дубовкин дал команду на вылет тем истребителям, которые получили боевое задание. Таких оказалось сорок восемь. Вся четвёртая эскадрилья, набранная из кубинских пилотов, половина пятой, сформированной из вьетнамских, и два истребителя из состава шестой, за штурвалами которых находились принц Уэльский Луи Артур Чарльз и капитан Том Гудвин — улыбчивый сорокалетний афроамериканец, бывший дальним потомком весьма неслабого колдуна Вуду (см. роман "Битва за Землю"). Сорок восьмой истребитель, который должен был сыграть роль брандера, шёл на автопилоте.

Англичанин и американец, как более опытные пилоты, получили индивидуальные задания, которые были куда сильнее, чем у остальных, лимитированы по времени. Им предстояло уничтожить два транспортника, летевших навстречу авианосцу. Тут счёт шёл на секунды. Одна — на то, чтобы покинуть ангар и немного ускориться. Две последующие — для маневрирования в сторону цели и ловли её в прицел. Ещё по одной десятой секунды оба истребителя затратили на то, чтобы выпустить в цель очередь в полтора десятка пятидесятимиллиметровых снарядов. И одну секунду на уход с линии атаки.

Безусловно, в то, что оба справились с выполнением этого абсолютно нереального для обычного пилота задания, основной вклад внесла автоматика истребителя, основанная на мыслеуправлении. Вот только без чёткого и недвусмысленного понимания и осмысления задачи автоматика была бы бессильна. А тут всё зависело исключительно от пилота.

Потом сверкнули слившиеся в одну вспышки слева и позади. Энергетический удар, эквивалентный взрыву трехсот девяноста мегатонн тротила, разнёс центаврский транспортник на молекулы. Почти одновременно такая же судьба постигла и второй транспортник, находившийся на несколько мегаметров дальше и левее.

Проморгавшись, пилоты погнались за медленно удаляющимся авианосцем. Потом нужно было уравнять скорости, аккуратно влететь в свой ангар и поставить истребитель на его посадочное место, обозначенное нарисованным на палубе кругом. Как только "Стрижи — 55 МК" оказались в ангарах, створки ворот начали сдвигаться. Воздух, стравливаемый из баллонов высокого давления, быстро заполнял помещения. После того, как давления уравнялись, оба пилота, с которых ручьями тёк пот, не сговариваясь, направились в душевую. Там они и встретились.

— Что, обезьяна, жарко тебе было? — поинтересовался Луи, сдирая промокший комбинезон.

— Ой, жарко, белый бвана, — не остался в долгу Том, улыбаясь командиру своей эскадрильи во все тридцать два зуба. — А вы, ваше высочество, никак обмочились?

— Это пот!

— Конечно, пот, — легко согласился афроамериканец. — И весь, что характерно, в одну штанину.

Оба шутили, сбрасывая напряжение, но спиной друг к другу старались не поворачиваться. Помывшись, пилоты переоделись в сухое и отправились обратно. Ничего ещё не кончилось. И вскоре их могли отправить на новое задание. Да и безопасней было внутри истребителя. Во всех смыслах.