Часть третья. Всевидящее око

Вскоре те размышления наскучили великому герцогу. В них он не видел никакого прока. Они навевали одну тоску. Куда лучше улечься поудобнее да вздремнуть, потому как сон его прервали так бесцеремонно. Следует набраться сил и терпения, ведь путь неведом. Меодолан не счел нужным поделиться собственными планами. Куда его везут? Назад в Тамарвалд или иное место? Солнца не видать, а потому сориентироваться по сторонам света совершенно невозможно. Да и зачем в Тамарвалд? К Шидельроту? В любом случае рядом есть только один крупный имперский порт, а именно Редглейд. О других приморских городах Алексей ничего не слыхал. Даже если и повезут в столицу, то непременно через Редглейд, а оттуда под конвоем отправят дальше. Следопыт тут же решил, именно здесь замысел Меодолана может дать сбой. Аль Эксей не простолюдин, он далг, фигура приметная, а потому всю операцию люди гильдии постараются провести в глубокой тайне. Его не будут водить напоказ по улицам, а постараются надежно спрятать. Главное, проявить сноровку и сообразительность. Нужно обязательно этим воспользоваться и бежать. Или, на худой конец, как-то дать знать о себе городской страже.

В тех фантазиях следопыт находил иллюзорное успокоение. Мечтая, он уносился прочь из зловонного трюма, не думал о плене и возможных несчастьях, отвлекался и забывался на время. Веки его тяжелели, и он погружался в полудрему. Все бы хорошо, да только канаты впивались в спину, затекали ноги. Попаданец ворочался, старался найти удобное положение. Да и цепи не давали расслабиться.

Великий герцог не мог сказать наверняка утро сейчас или вечер. Всюду царила тьма и глаза различали только контуры бочек. Он проклинал все на свете и мечтал поскорее выбраться из зловонного корабельного трюма.

— Эй, ты! — услышал Алексей у себя над головой. Те слова прозвучали громко и резко. От неожиданности пленник вздрогнул. — Чего разлегся, гумызник? Хватай!

Конец толстой пеньковой веревки больно ударил по носу. Следопыт инстинктивно отпрянул в сторону, но схватил веревку. Корабельщики, вяло матерясь, принялись тащить пленника из трюма. Через несколько секунд великий герцог уже стоял на палубе. После долгой отсидки он не сразу сообразил где оказался. Как и прежде, вокруг царила непроглядная тьма. Алексей огляделся. Контуры юта и двух мачт с парусами едва угадывались.

Судно лениво покачивалось на волнах, скрипела оснастка, легкий бриз нежно касался лица, а чернильное небо усеяли тысячи звезд. Ночь! Как он сразу не догадался. Путешествие длилось весь день. Или два? Сколько времени он провел в заточении? Впрочем, сейчас такие мелочи не важны. Хотя, дьявол прячется именно в мелочах. Все равно он не знал с какой скоростью двигался корабль, а оттого не мог определить в каком краю оказался. Да и точное расстояние от пристанища ардаров до Редглейда неизвестно. Следопыт посмотрел по сторонам. Ни городских огней, ни пьяных воплей матросов, ни зазывных криков торговцев и портовых шлюх, лишь первозданная чернота всюду. Его не покидало ощущение того, что мир сотворен только вчера и кроме моря да звезд ничего нет. Но люди! Вот они, рядом. Протяни только руку. Стоят и паясничают, наглые заросшие и гнилозубые твари!

— Давай, шевели копытами! — кто-то из матросни слегка толкнул Алексея в спину.

Следопыт засеменил босыми ногами по доскам палубы, перелез через борт и спрыгнул на деревянный причал. Тут его уже поджидало несколько человек с зажженным факелами. Неприветливые бородатые лица, клепаные кожаные доспехи и мечи у пояса. Воины не походили на ардаров или имперских солдат. Алексей сразу определил их в наемники. Возможно, так оно и было. Гильдия располагала деньгами и могла позволить себе иметь небольшую наемную армию. Но почему доспехи кожаные, а не железные? Неужели купцы, эти скареды и прохвосты, решили экономить на амуниции собственной охраны?

— Пшол! Вперед! — бесцеремонно бросил Алексею один из стражников. Следопыт, звеня цепями, повиновался, только глянул люто на солдафона, но тот, к счастью, в темноте ничего не заметил. "Ладно, — подумал великий герцог. — Встретимся как-нибудь. Я твою рожу запомню. Да и с остальными разберусь".

Попаданец медленно шел по причалу. Факелы слепили глаза, и он боялся оступиться да шлепнуться в воду. На мгновенье поднял голову и глянул на небо, усыпанное яркими звездами. В иное время он с восхищением любовался бы завораживающей картиной. Море, огонь и звезды. На них можно смотреть вечно. Но только не сейчас.

И все же Алексей вглядывался во тьму не зря. Там, впереди, он увидел контур таинственного берега и огромное пятно, пожравшее множество искорок-звезд. Представилась мертвая пустыня, кругом на многие километры ни огонька. Пятно нависало над округой, пугало, словно призрак, как черная дыра, в которой вот-вот сгинет весь мир. Но нет, там, впереди, дрожит чахлый язычок пламени. Должно быть, масляный светильник или далекий факел. И тут до Алексея дошло, перед ним вовсе не дыра, не ворота преисподней и не омут, а огромное строение.

Охрана резко остановилась. Все как по команде замерли. Через пару мгновений среди ласковых всплесков моря Алексей отчетливо расслышал неспешные шаги, скрип сапог и досок причала. В круг света вступила фигура в черном. Перед великим герцогом предстал брат Меодолан. Похоже, он сошел с корабля раньше и поджидал пленника у берега.

— Светлый господин Аль Эксей, — с усмешкой проговорил помощник Шидельрота. — Добро пожаловать в замок Мидрайг.

Глава 6. Избавление

Мясник махнул рукой и исчез во тьме. Кто-то из охраны пнул Алексея в бок. Мол, не зевай, топай.

"Вот как все обернулось, — размышлял попаданец. — Стало быть, не Редглейд. Передумали, паразиты. Да почему, собственно, они должны везти меня в Редглейд? Никто о том ничего не говорил. Сам все решил, да вбил себе в голову. А ведь портовый город мог подарить шанс. Глядишь, как-нибудь бы и выкрутился. Теперь попробуй сбежать. Замуруют в темнице. Потом ищи-свищи. Никто и искать не станет. Нет человека, нет проблем. Сволочи! Опять перехитрили".

Алексей понимал бессмысленность собственных рассуждений, но, с другой стороны, он хоть как-то пытался отвлечься да занять себя чем-нибудь, лишь бы не думать о безнадежности положения. Он окончательно сделался пленником Шидельрота. Из замка бежать и впрямь не легко. Оставалось надеяться только на чудо и на... Аакхабита. Как-то копарь выпустил из виду древнего демона. Но последний до обидного редко напоминал о собственном существовании. Потому делать ставку на старинного компаньона Казимира Карловича было настоящим безумием, крайним проявлением отчаяния и полной безысходности. Все те фантазии выглядели игрой ума, попыткой отгородиться от скорбной действительности.

И все же Алексей не сдавался, как мог боролся с унынием, не опускал руки. Невольно возникло сравнение нынешних злоключений с копом. Часто в лесах попадались малопонятные или, на первый взгляд, совершенно негодные вещи. Таскать такие нет никакого проку, только к земле тянут да силы забирают. Но иногда те бесполезные находки после чистки превращались в стоящие обретения. Однажды ему попался маленький бесформенный кусочек бронзы. Хотел даже выкинуть, но что-то удержало от необдуманного поступка. И, как оказалось, не зря. Под рыхлыми зелеными наростами скрывалась скифская сбруйная бляшка в виде чудесного грифона. Воистину, не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. С тех пор Алексей для себя твердо решил, выбросить ненужный хлам всегда успеется. Для начала следует во всем разобраться. Иногда с виду самые обычные события становятся судьбоносными, а потому ничего не следует отвергать с порога. Кто знает, возможно и замок Мидрайг готовит сюрприз. Вдруг Аакхабит проснется или случится непредвиденное, что не в силах предчувствовать или просчитать прямолинейный разум. Будь Кайдлтхэ рядом... она бы точно... От одной мысли о д"айдрэ сердце отозвалось неприятной болью. Нет, следопыт не верил в ее смерть. Наверняка она жива. Если так, то не все потеряно.

Доски причала кончились, босые ноги ступили на холодные плиты. Лето в самом разгаре, да ночной бриз порядком бодрил. Тут и камень словно лед.

Пленника вели по какой-то лестнице. Она удавкой обвивала основание замка и спиралью устремлялась в небеса. Тревога, предчувствие нового приключения, почти смертельно опасного, дыхание моря, холод мертвого камня, близость врагов и тысячи звезд, рождали самые невероятные предположения.

Алексей вышел на ровную площадку, чьи размеры определить так и не смог. Все вокруг пожрала тьма и слабые всполохи факелов выхватывали только незначительные куски грубой каменной кладки, напоминавшей покрытую слизью кожу исполинского чудовища.

Послышался металлический скрежет, заработал давно не смазываемый подъемный механизм. Рядом громко ухнуло, словно замок и впрямь превратился в монстра, пробудившегося ото сна. Исполин тяжко вздохнул, разогнал по легким воздух, с присвистом выдохнул. Двери со скрипом и грохотом отворились. В темной утробе крепости вспыхнуло несколько факелов. В дрожащем свете Алексей разглядел человеческие фигуры. Брат Меодолан ступил на толстые дубовые балки моста, вошел внутрь и перебросился парой фраз с охраной, после чего исчез в каменном лабиринте.

Великий герцог сполна оценил мощь цитадели. Обитель гильдии, даже сокрытая во тьме, поражала размерами и неприступностью. Конечно, она не шла в сравнение с пристанищем Аакхабита, но для примитивного мира Тамарвалда выглядела внушительно. Штурмовать такую не имело никакого смысла. Только брать осадой или равнять с землей крупнокалиберной артиллерией. К счастью, о таком чуде в империи пока не слыхали.

Следопыт шел сводчатым коридором. По стенам плясали длинные зловещие тени. Пленник отчетливо слышал скрип доспехов и портупейных ремней. Своды многократно отражали и усиливали даже ничтожные звуки. Казалось, слух обострился, и, запищи вдруг мышь в дальнем углу, пленник непременно бы оглох. Один из стражников толкнул узника в спину, поволок за руку в сторону, вниз, а вовсе не туда где исчез брат Меодолан. После недолгого блуждания по холодным и узким подземельям, больше похожим на пещеры или огромные крысиные норы, великий герцог оказался в темной камере с высокими потолками. Пламя факелов охраны на несколько секунд осветило убогую обстановку узилища. Шириной около двух и длинною не более трех метров. На полу лежала солома. Стены сочились влагой. Недалеко от дверей грубо сколоченная лежанка, крытая козьими шкурами, у изголовья мешок, набитый соломой.

За спиной лязгнул засов, свет погас, следопыт остался один на один с собственной судьбой. Какое-то время глаза привыкали к темноте. Тьма ослабила хватку, проступили мутные контуры и очертания. Копарь сделал шаг, другой. Зазвенело железо. Следопыт потянул воздух. Пахло гнилью и нечистотами.

Новое пристанище не баловало роскошью и разнообразием. Кровать... единственная местная достопримечательность. Алексей взобрался на лежанку. Шкуры отсырели и пропитались тюремными запахами. И все же лучше так, нежели стоять босиком на холодном полу. Вспомнилась Гнилая башня. Да, здесь меблировка солиднее.

Сиделец попытался разглядеть потолок, но тот утонул в густом мраке как в бездонной трясине. Ничего не видно. Меж тем следопыт ощутил легкое движение воздуха. Недолгие поиски увенчались маленьким открытием. В стене, прямо над головой, находилось крошечное оконце. Только добраться до него великий герцог не мог. Слишком высоко. В полу, напротив кровати, оказалось еще одно отверстие. Оно начиналось широкой воронкой и уходило вниз. Несло от него как от выгребной ямы. Должно быть, так пахло отхожее место. И в самом деле, Алексей не заметил ни ночного горшка, ни злополучного ведра. Великого герцога меньше всего интересовали местные удобства. Для начала он хотел выспаться. Надо думать, завтра состоится встреча с подручным Шидельрота. Наверняка вновь станет соблазнять посулами и склонять к сотрудничеству. Или наоборот, примется пытать, силой добиваться желаемого, в ход пойдут шантаж, угрозы и всякие прочие прелести из богатого арсенала средневековых костоломов. Но то будет завтра. Алексей лежал и думал о предстоящем дне, о превратностях судьбы и о Кайдлтхэ. Так, сам того не заметив, погрузился в глубокий сон без сновидений. И сон тот походил на смерть и конец времен.

Проснулся великий герцог от холода. Утренняя дрема нехотя отпускала пленника. Он свернулся клубком, то и дело ворочался с боку на бок, но вскоре не выдержал и открыл глаза. В камере царил легкий сумрак. Откуда-то из-под потолка бил тонкий луч света. Все вокруг выглядело серым, унылым и стылым. Но, делать нечего. Пришлось вставать. Да и ноги размять не грех. На полу поджидал приятный сюрприз. Охрана оставила у кровати глиняную миску с кашей, деревянную ложку и кувшин с водою.

Отверстие в полу, обнаруженное накануне, и впрямь оказалось отхожим местом. Пленник отметил про себя явный прогресс в сравнении с бадьей ардаров. Заключенный мог легко справить нужду. Нечистоты не оставались в камере, не осложняли удушливыми запахами и без того нелегкую участь арестанта.

После утреннего туалета следопыт приступил к скромному завтраку. Плохо проваренного пшена хватило только на то, чтобы заморить червяка. Но не кушанья занимали острожника. Он ждал встречи с Меодоланом. Беседа с мясником должна многое прояснить, в первую очередь виды на обозримое будущее. Да только торговец явно не спешил. Возможно, хотел извести пленника неизвестностью. Или, что не исключалось, у подручного главы гильдии имелись иные, не менее важные причины для промедления. О том Алексей мог только гадать, но догадки не приносили успокоения.

Попаданец уселся на кровать, принялся медитировать и дожидаться неизвестно чего. Поскольку в медитациях смыслил мало, то пришлось вспоминать былые походы и всякие забавные происшествия. Например, как заблудился в лесу или как вез в багажнике автомобиля барана, купленного в придорожной деревне.

В тех пустых размышлениях прошел день. Наступил вечер. Копарь с интересом отмечал как пятно света путешествовало по стене, а потом и вовсе исчезло. Казалось, обитатели замка напрочь забыли о существовании узника. Охраны не слышно. Кормить также никто не торопится. Так незаметно подкралась ночь. Алексей вновь улегся на жесткую лежанку, думал о сне на голодный желудок и сгинувшей в неизвестности Кайдлтэ. Воспоминания о д"айдрэ несли только боль, но в то же время вселяли надежду в уставшую душу. Возможно, так казалось только в тюремной камере, ведь несвобода обостряла иные переживания до крайности. Невольник корил себя не только за то, что не смог спасти девушку, но и за собственную глупость и нерешительность. Окажись он настойчивее, все вышло бы иначе.

Следопыт криво усмехнулся. Рассказать бы кому из старых приятелей о своих приключениях. Рассказать? Как? Да и кто поверит? В лучшем случае назовут сумасшедшим. Оно и понятно. С дивана на сытый желудок мир выглядит если не совершенным, то вполне комфортным. Легко мнить себя крутым пацаном, пусть в вонючем, но воображаемом отстойнике. А ты окажись в дерьме по самые уши не в мире, придуманном на раздолбанном диване, а вот так, один на один с дикарями, только и мечтающими выпустить тебе кишки. И вовсе не в фантазиях. Что запоет тогда офисный планктон, рафинированный эстет, самовлюбленный нувориш или какой-нибудь спятивший мечтатель, алчущий вселенской справедливости? От чувства относительного благополучия люди тупеют, мозги заплывают жиром, инициатива глохнет на корню. Их все устраивает, они всем довольны. А если и недовольны, то тихо шепчутся о том на кухнях. Пиариться в социальных сетях... на большее они не способны.