— Она не придет.
Раздался рядом со мной чуть хрипловатый голос моего давнего друга. Я не пытался сделать вид, что не понимаю, о ком идет речь.
— Маркиз и Маркиза Дерби ответили на приглашение.
— Я только что разговаривал с хозяевами бала, графом и графиней Эддингтон. Во время нашей беседы им принесли письмо с извинениями от маркизы. Так что...
Я усмехнулся.
— Знаете, Бэдфорд, за последнее время, всему, что связано с мисс Дерби, я перестал удивляться. Меня только настораживает, как ей удалось уговорить маркизу . Ведь, если мне не изменяет память, ее матушка никогда не позволяла себе такого грубого нарушения этикета.
— Вы думаете, что мисс Дерби...
— Я уверен в этом, — прервал его я.
Бэдфорд присвистнул.
— Ваше сиятельство! Милорд! — услышал я за спиной знакомый голос.
Обернувшись, я увидел знакомого джентельмена, в котором узнал друга моего брата, маркиза Андерсона.
— Добрый вечер, маркиз, — произнес я, поклонившись.
Граф ответил мне ответным поклоном. Это был подтянутый мужчина средних лет, с живыми карими глазами и безукоризненными манерами. Насколько я знал, в Англию он приехал из России несколько лет назад. Благодаря своему безукоризненному поведению, и превосходному умению танцевать он был желанным гостем на балах и приемах. Около года назад он женился на богатой и респектабельной вдове, миссис Питерсон, муж которой погиб. По слухам, у него было слабое сердце. Относительно графа ходили сплетни, что он не имел благородного происхождения, потому и заключил брак с миссис Андерсон. Я не обращал на них внимания. Не может джентельмен так превосходно владеть светским этикетом и не иметь надлежащего происхождения. А слухи и сплетни — неотъемлемая часть светской жизни.
— Позвольте представить Вам моего хорошего друга, графа Бэдфорда.
Мужчины поклонились друг другу.
— Давно я не видал в свете Вашего брата. Как его самочувствие?
— Спасибо, маркиз. Уже намного лучше. Он присутствовал на балу в моем особняке и на недавнем светском рауте. Странно, что вы не встретились.
— У меня были дела. Я уезжал из Лондона.
— Завтра вечером состоится бал в честь помолвки его сиятельства герцога Фаррела и мисс Кендал, дочери графа Кендала. Насколько я знаю, виконт Клиффорд принял приглашение.
— Очень хорошо, — улыбнулся мужчина. — И я хочу попросить Вас об одолжении.
— Одолжении?
— Насколько я знаю, мисс Дерби стала "гвоздем" этого сезона. Свет только и говорит, что о юной маркизе Дерби. Если Ваше сиятельство не возражает, то на завтрашнем балу я бы хотел быть представленным ей,— и развернувшись пошел прочь.
-Вы давно его знаете? — услышал я голос Уильяма.
— Он лучший друг моего брата. Себастьян очень тепло отзывался о маркизе.
Англия, пригород Лондона. XIX век. База.
Дневник Алексея Лашина.
— Что вы об этом думаете? — посмотрев на подчиненных, спросил я.
Я сидел на своем месте за компьютером, повернувшись к "аудитории". Напротив меня за своими столами сидели Виноградова, Коршунов и Сабина, расположившаяся на месте Соколовой.
Несколько мгновений в компьютерном зале стояла звенящая тишина.
— А не будет ли обратного эффекта? — Макс посмотрел на меня. — Он может затаиться.
Я кивнул, соглашаясь.
— Мне тоже приходила в голову эта идея. Но в связи с количеством совершенных покушений, наверное, я соглашусь с Леной. У нас все равно ничего нет на этого поганца.
— Так какой план?
Ирина задумчиво смотрела на нас.
— Алена думает, что ее необычное поведение, так не свойственное девушкам из аристократических семей и "украшение", которое она собирается "засветить" в свете может спровоцировать преступника.
— А разве она еще не засветила его? — удивилась коллега.
— Нет, — покачал я головой. — Браслет она заправляла в перчатки.
— Перчатки?
— По этикету, девушка благородных кровей на все светские мероприятия обязана одевать белые лайковые перчатки до локтей, украшенные рюшью, — произнесла юная маркиза.
— Понятно.
— И мы не сможем видеться с ней здесь, — выдал я новую порцию информации. — Убийца должен думать, что Соколова работает в одиночку.
— Даже не знаю, кому из них двоих больше понадобится защита, — вздохнул Максим. — Так когда начнется реализация плана?
— Завтра вечером.
Англия, Лондон. XIX век.
Из хроник лондонской газеты 8 сентября 1805 года.
"Мисс Сабина Дерби, дочь маркиза и маркизы Дерби, еще совсем недавно скучная и правильная девушка, так сильно изменившаяся со времени бала в городском особняке его сиятельства семнадцатого герцога Торнтона вовлечена в новый скандал. Как стало известно, юная маркиза весьма раскрепощено вела себя в обществе никому не известного мужчины на светском рауте, который по слухам является ее близким другом и занимает весьма, видное положение в обществе. Светский раут проходил в особняке виконта и виконтессы Дэйвидсон. По словам очевидцев, герцог Торнтон, который, по слухам, вскоре должен сделать мисс Дерби предложение, с негодованием прервал воркование влюбленных. Девушка же, нарушив этикет, покинула общество герцога с незнакомцем и скрылась с ним за дверью. Вернувшись же в зал, маркиза, также, по словам очевидцев, пригласила своего возможного жениха полюбоваться луной. И спустя четверть часа, вернулась с террасы уже одна. Изменившаяся до неузнаваемости девушка, по мнению общества, стала "гвоздем этого сезона".
Джон Голдман, "Светские хроники".
Личные записи герцога Дэмиэна Торнтона.
"Отбросив газету в сторону, я в бессильной ярости ударил кулаком по столу. Проклятье! Я вспомнил насмешливые зеленые глаза. В них не было и капли почтения. Похоже, мисс Дерби задалась целью шокировать все высшее общество. Выставляет меня рогоносцем! И после этого у нее еще хватает наглости поучать меня! Неслыханная дерзость! Вспомнилось то время, когда она боялась поднять взгляд от пола. Тихая, спокойная и покорная моей воле. Что же такого произошло, заставившее девушку так измениться? "Но именно потому, что маркиза стала такой, Вы заинтересовались ею, Ваше сиятельство, — шепнул мне внутренний голос. — Признайтесь хотя бы самому себе".
Англия, Лондон. XIX век (День седьмой).
Дневник Елены Соколовой.
Проснувшись в уже знакомой мне комнате и открыв глаза, увидела склонившуюся надо мной служанку.
— Сколько времени, София? — спросила я хриплым спросонья голосом.
— Восемь часов, мисс.
— Зачем ты подняла меня в такую рань?! — возмутилась я вероломством горничной.
— Так это же...мисс.., — растерялась девушка. — Сегодня же запланирована прогулка в Гайд — парке.
— ...Эээ...напомни — ка мне, что это такое? Я...запямятовала.
— Ну как же, маркиза, верховая прогулка в Гайд — парке. Вы дали положительный ответ около десяти дней назад.
— Да? Ну если я согласилась...Кстати, София, а матушка едет?
— Нет, мисс. Маркиза неважно себя чувствует.
Услышав это, я, накинув на сорочку розовый пеньюар и захватив рюкзак направилась к двери.
— Мисс, Вы опоздаете!
— Приготовь мне костюм для верховой езды и проследи, чтобы седло было мужское. И еще: пусть запрягут Демона.
— Что?!
Камеристка огромными глазами взирала на меня, думая...да уж, представляю, как это выглядело со стороны. Юная маркиза Дерби, которая не подходила к лошадям на трибушетный выстрел, требует, что бы ей запрягли строптивого жеребца, на которого не каждый опытный наездник рискнет сесть. А я, в отличие от Саби, очень люблю верховую езду. Мои родители, видя такую страсть к лошадям, подарили мне на мой шестой день рождения абонемент в школу верховой езды. Так у меня и появилось это хобби. К тому же, недавние занятия в "Лабиринте" помогли мне вспомнить старые навыки и углубить их.
— Ты меня слышала, — ответила я, отворачиваясь к двери.
Дойдя до комнат "матушки", я глубоко вздохнула и постучала.
— Войдите, — раздался голос.
Отворив дверь, я увидела маркизу, лежащую на кровати. Ее красивые белокурые локоны были распущены. Глаза женщины были прикрыты. Личные покои миссис Дерби отличались от моей комнаты разве что размерами и расцветкой. Отделаны они были в красно — желтой цветовой гамме. В комнате лежал красивый красный ковер, на котором были четко прорисованы линии и дуги, образующие в середине солнце. Вся мебель: столик, комод, софа и стулья имели округлые ножки. Спальня была просторная и очень светлая.
— Мама, — позвала я. — Как Вы себя чувствуете?
— Сабина, — ахнула маркиза. — Что Вы здесь делаете?! Вы же сейчас должны быть...
— Успею, — перебила ее я. — Как Ваше самочувствие?
— Ничего серьезного, — произнесла она, приоткрыв свои голубые глаза.
Я осторожно присела на край кровати, с волнением всматриваясь в черты ее лица.
— Могу я чем — нибудь помочь?
Маркиза мягко мне улыбнулась и подняв руку, убрала выбившуюся из моей прически прядь волос.
— Поезжайте, дорогая. Осенью там очень красиво.
— А как же... Вы уверены? — подняла я взгляд на женщину.
Я разрывалась на части. С одной стороны, мне, как и положено любящей дочери нужно было позаботиться о матери, но с другой...так хотелось там побывать! Тем более, после разговора с мисс Дерби и описанной ею конной прогулки. Мысли лихорадочно метались в голове. Но уйти, не осмотрев ее или на худой конец, не узнав что с ней я не могу. Наконец, выбрав единственное, на мой взгляд, правильное решение, я решительно подняла взгляд на маму. Уже хотела задать интересующий меня вопрос, как мой взгляд упал на что-то, отдаленно напоминавшее ведро, стоящее у кровати. В голову стала закрадываться смутная догадка. Перехватив мой взгляд, больная покраснела. Догадка переросла в уверенность.
— Не волнуйтесь милая. Это обычное утреннее недомогание. К Вашему возвращению я выйду из комнат.
— Хорошо матушка, — и поцеловав маркизу в щеку, подхватила рюкзак, стоявший у кровати, и стремглав выбежала из комнат.
Встретив по пути слугу, велела позвать Софию и закинув ногу за ногу, уселась в старинное кресло. Ждать пришлось недолго. Не прошло и десяти минут, как в гостиную комнату вошла служанка и вопросительно на меня посмотрела.
— Закрой дверь, — велела ей я.
Девушка повиновалась и снова обернулась ко мне. Я некоторое время задумчиво смотрела на нее. С одной стороны я нарушала кодекс "Лабиринта" и знала об этом, но с другой...Я точно знаю, что она проживет много лет, в хрониках видела, и в том, чтобы сейчас помочь ей не видела ничего плохого.
— Скажи-ка мне, давно ли у маркизы начались...хм...утренние недомогания?
Девушка настороженно посмотрела на меня. Я вздохнула.
— Я все знаю, Софья! Так сколько?!
— Пару месяцев. Мадам просила держать это в тайне, даже от милорда. Она не уверена, что выносит дитя. Как Вы догадались?
Еще бы мне не догадаться! Как — никак я несколько месяцев практики проходила в отделении гинекологии.
Отвернувшись от окна, я повернулась к служанке.
— Продолжай.
— Доктор приходил пару дней назад.
Софья вздохнула.
— И? — поторопила ее я.
— Его прогнозы неутешительны.
— Из — за чего? Что не так с ее беременностью? Да говори же! Почему мне приходится все клещами из тебя вытаскивать!
— У миледи живот потягивает. Доктор говорит, что это плохо. И беременность в любой момент может прерваться. И он прописал маркизе успокоительное и постельный режим. А милорду не говорит, чтобы не расстраивать его. Винит во всем себя...
— Я не поняла, — я посмотрела на девушку, — если доктор прописал ей постельный режим, тогда почему она не соблюдает его?!
И сопровождает меня повсюду? — хотела добавить я, но что — то меня удержало. Камеристка как будто угадала мои мысли.
— Она была так счастлива сопровождать Вас, мисс. Все время говорила о Вас и герцоге Торнтоне. Боялась, что может не дождаться Вашей свадьбы с его сиятельством.
В глазах девушки стояли слезы.
— Подожди. Что ты сказала? Как это "может не дождаться"?!
— По словам доктора, когда миледи разрешилась от бремени в первый раз, — служанка посмотрела на меня, — то господин доктор категорически запретил ей иметь еще детей. Маркиза едва не умерла тогда. Роды очень сильно подкосили ее здоровье. Но Ваш отец...
— Захотел сына, — продолжила я. — Почему мама его не остановила?!
— Я спрашивала ее, мисс. Миледи говорила, что если у маркиза не будет сына, то титул перейдет к его брату.
Ну конечно! Титул! Мама готова рисковать собственным здоровьем, только чтобы угодить мужу. А тому нужен наследник. О состоянии жены он даже не задумывается! Банальный мужской подход этого времени. Ситуация прекрасно показывает, как можно ошибаться, опираясь на внешность людей.
Быстро расстегнув молнию на дорожном рюкзаке, я вытащила из кармашка упаковку "но-шпы" и протянула ее Софии.
— Сейчас пойдешь к маме и дашь ей одну таблетку. И не забудь воду. Скажешь, что это прописал доктор.
Служанка в растерянности смотрела на меня.
— Неужели ты думаешь, что я наврежу собственной матери? — вздохнула я.
— Что это?
— Давать надо два раза в день после еды. Спазмы должны пройти.
Кивнув и сделав реверанс, служанка скрылась за дверью. Я проводила ее взглядом и дождалась, когда шаги девушки стихнут вдалеке. Подождав для верности, еще минут пять я нажала на символ уха.
— Извини, что так рано. Кажется, у нас проблемы.
— Что случилось? — встревожено раздался голос напарника.
— Сама не пойму. Но в одном я уверенна точно. Мама Сабины беременна.
— И ради этой новости ты будишь меня в такую рань?! — возмутился мужчина.
— Ты не понимаешь, Лашин! Я два дня назад пролистывала хроники и Сабина там числилась единственным ребенком! У нее не было братьев или сестер!
— То есть ты хочешь сказать, что нашему преступнику все — таки удалось изменить ход истории?
— Это логично. В первоначальном варианте тоже не было покушений на герцога. Как не было и ребенка.
— И мы должны предотвратить дальнейшее изменение во времени, — голос из динамика зазвучал глуше.
— Что ты имеешь в виду?
— Этот ребенок не должен родиться.
Глава 21.
Из хроник Англии:
'Гайд-парк, именуемый также как королевский парк, был открыт в первой половине XVII века. Это наиболее крупный из королевских парков Лондона, которые тесно связаны между собой и формируют единую большую зеленую зону в центре города. Площадь Гайд-парка составляет более ста сорока две тысячи гектар. На его территории проводятся спортивные мероприятия и пикники.
К достопримечательностям Гайд-парка относятся: озеро Серпентин— большое искусственно сделанное озеро, которое расположено в южной части парка. Сегодня оно широко используется для плавания и катания на лодках. В южной части парка находится известная на весь мир дорога для верховой езды — Роттен — Роу. Ее протяженность почти семь километров. В настоящее время эта дорога используется не только для поездок верхом, но и для пробежек. Это первая освещенная дорога в Англии, т.к. в XVII веке по ней часто ездил Уильям III. Король считал дорогу от Кенсингтонского до Сент — Джеймсского дворца слишком опасной, поэтому, по всему его пути устанавливались масляные лампы'.
