— Кунха? — спросил Анмай, словно пробуя незнакомое слово на вкус. — Что это?
— Это довольно сложно объяснить. Из тридцати известных нам древних сверхрас по-видимому ни одна не превосходила сколь-нибудь явно Файау. Причины этого очевидны: Природа накладывает множество ограничений на экстенсивный путь развития, таких, как конечная скорость переработки информации или же скорость света. Они определяют "потолок" развития технологий, по достижении которого оно может идти вширь, но не вглубь.
Однако, хотя законы Вселенной накладывают жесткие ограничения на устремления разумных существ, они сами не являются неизменными. Так называемые "универсальные постоянные" вовсе не постоянны. Познание законов Природы, — это только первый шаг. Второй шаг, — их изменение, и его мы уже сделали. Проблемы на этом пути скорее технические, чем принципиальные. Понятно, что все овладевшие Йалис цивилизации занимаются именно изменением слишком суровых для жизни законов мироздания.
Однако из основ космогонии следует, что Вселенная существует уже пятнадцать миллиардов лет. Первые звезды сформировались в ней двенадцать миллиардов лет назад. То есть, древнейшие цивилизации возникли семь, возможно, девять миллиардов лет назад. Из этого следует очевидный вывод: сейчас уже вся Вселенная является преобразованной, искусственной средой, построенной по чуждым нам, но всё же логическим, и потому хотя бы отчасти познаваемым принципам.
— Почему же тогда она накладывает суровые ограничения на предел могущества цивилизаций? — удивился Анмай.
— Причины этого мы не сможем узнать, — ответила "Укавэйра". — И, в то же время, они очевидны. Цивилизации, разделенные непреодолимой пропастью световых лет, смогут, быть может, обмениваться информацией, но их непосредственные встречи, и тем самым, вероятность конфликтов, сводятся к нулю. Интеллектронное моделирование подтвердило, что Вселенная, лишенная ограничений на сверхсветовые полеты, гораздо беднее разумной жизнью, чем обладающая ими. Таким образом, физика Космоса лишь отражение его, Космоса, социологии. Культуры, способные отказаться от собственного безграничного развития, обрекающие себя на бесконечное прозябание в тисках созданных ими же ограничений ради того, чтобы в мироздании царил мир, наглядно показывают нам, чем же должна быть цивилизация.
— Почему же тогда стала возможна экспансия Файау? — спросил Анмай.
— Одна возникшая первой культура, одна цивилизация, не могла овладеть всей Вселенной, просто в силу её непредставимых размеров. На заре мироздания возникло множество рас. Они стремились к разным целям и создали независимые области изменяемой физики. Между ними разыгралась борьба, превосходящая всякое воображение. Те отголоски взрывов квазаров и распадающиеся галактики, которые мы наблюдаем в миллиардолетнем пространственно-временном отдалении, суть только отголоски этой, уже ушедшей в небытие борьбы. Многие сверхрасы, несомненно, обречены были в ней погибнуть. Уцелевшие, осознав бессмысленность борьбы, пришли к единому образу действия, но, будучи разделенными громадными расстояниями, не смогли полностью его согласовать. Именно поэтому в физике мироздания остались незаконопаченные "лазейки". Они позволяют наиболее дерзким из юных рас обходить наложенные на них ограничения. Между ними и законодателями мироздания неизбежно разгорается борьба, в которой одни хотят опрокинуть ограничения, а другие — ещё более укрепить их. Таким образом, весь Космос представляет собой арену титанической битвы за сохранение мира. Поэтому, хотя Файау — единственная в своём роде, физикой каждой области Вселенной управляют более древние сверхрасы. Они выше её по могуществу и иные по влечениям. Локально это управление требует столь мало энергии, что заметить признаки Кунха невозможно никаким образом.
Но для изменения физики в космических масштабах нужна и космической мощности энергия. Их машины, построенные для этого, — самые большие искусственные объекты в этой Вселенной, и самые яркие из всех её объектов, вроде Сверх-Эвергета Линзы, только неизмеримо мощнее и больше. Эти крепости, базы, участники Кунха, идущей уже семь миллиардов лет, изменяют законы мироздания. Они достигли четвертого уровня Йалис, управляя размерностью пространства. Конечно, в масштабах всей Вселенной физика изменяется очень медленно. Как ни велика мощность машин Кунха, совершаемые ими изменения становятся заметными лишь за миллионы лет. Это очень много, даже для них. Но борьба не прекращается никогда.
Анмай ответил, что эта концепция слишком уж наивна. Если даже на Эрайа за немногие сотни лет удалось устранить казавшиеся неразрешимыми государственные антагонизмы, кажется невероятным, что на протяжении семи миллиардов лет величайшие разумы Вселенной не смогли прийти к тому же.
"Укавэйра" возразила: именно объединение привело цивилизацию Эрайа к краху, который в масштабах Вселенной означал бы конец всей жизни вообще. К тому же все айа генетически очень близкие родственники, чего о космических сверхрасах сказать никак нельзя. И дальнейшее развитие не сближает их, а разводит всё дальше. Когда дело доходит до различий в политике строительства мироздания, взаимопонимание становится невозможно, в силу основополагающих принципов кибернетики, более универсальных, чем даже законы физики. Даже просто передать сообщение в область другой физики невозможно в принципе, ибо для этого необходимо прежде понять развившийся там разум, а если возможны разные типы физики, возможны и разные типы логики, сознания, столь же несовместимые. Поэтому, хотя они, конечно, не стремятся к взаимному уничтожению, установить во всей Вселенной единый вид физики, а потом стабилизировать его, по сути наугад, нельзя. Нельзя даже отличить, где сопротивление мертвой природы переходит в разумное противодействие. Одна изменяющая физику сверхраса может уничтожить другую, не подозревая о её существовании, и, тем более, не имея никаких враждебных намерений. Просто одно событие для них имеет два принципиально разных смысла, и оба они истинны.
Поэтому Кунха нельзя назвать войной. Скорее, её можно уподобить лесу, в котором деревья живут в симбиозе, и, в то же время, душат друг друга в борьбе за свет, однако неточно. Масштаб и сложность этого явления, роста, взаимного проникновения и борьбы искусственно созданных физик, превосходят все представления о нем. И это содружество/противостояние непознаваемых друг для друга сверхрас идет уже семь миллиардов лет.
Анмай сказал, что теория о Вселенной, как арене вечной борьбы, не слишком привлекательна. "Укавэйра" согласилась. Действительно, картина раздираемого противоположными стремлениями Космоса выглядит примитивно и даже мифологично. Но нам не дано другого мира, хотя даже это не совсем точно. Уже давно доказано существование множества Вселенных с различным устройством физики, причем, известны даже координаты соединяющих их Ворот Соизмеримости.
— Насколько я смог понять, — сказал Анмай, — главное ограничение экстенсивного роста, — не световой барьер, а барьер Эвергета, энергетический барьер изменения физических законов. Как же вы смогли обойти его?
— Мы его не обходили. Наши силы ещё слишком ничтожны для этого. Файау, как и Мэйат, занимавшие эту часть Вселенной до неё, стала сверхрасой лишь потому, что эта область пространства подверглась как бы "диверсии" извне, ненадолго ослабившей ограничения на появление новых сверхрас. С момента начала Кунха здесь, под рукой Тэйариин, Первых, их сменилось уже тридцать пять. Большинство не превзошло уровня современной Файау. От них осталось четыреста сорок известных нам не-планет, но сами их строители исчезли, причем, относительно быстро. Файау как сверхрасе всего три тысячи лет, причем, две трети наших планет заселены за последние семьдесят лет. Теперь наша численность и доступная нам энергия удваиваются каждые двадцать пять лет, но продолжаться миллиарды лет такое развитие не может. Очевидно, что существует некий "потолок", после которого сверхрасы гибнут, или радикально изменяют путь, и мы не в силах представить, чем может стать цивилизация за миллиарды лет такого развития. Поэтому в Кунха ничто не зависит от нашей воли. Путь тех, кто возник позже, предопределен её начальными участниками. Файау чудом успела проскочить в открывшееся на миг "окно возможностей", но сейчас это окно уже захлопнулось. Не-пространственные полеты для органических существ уже невозможны. Но, закрывая эту возможность, Кунха сохраняет множество жизней. Все её участники хотят изменить мир так, чтобы он стал... лучше.
— Уничтожив все биологические расы? — удивленно спросил Анмай.
— Нет. Их цель — безопасность для всех, а не смерть. Впрочем, это не главная их цель. Эта цель — развитие, но её нельзя четко определить там, где интересы множества сверхрас взаимно перекрываются. Возможно, они ошибаются, и даже могут привести Вселенную к катастрофе, но не в силах Файау изменить ход Кунха — ещё нет. Это потребует времени, возможно, миллионов лет, возможно, миллиардов. У нас нет выбора. То, что мы не можем изменить, мы принимаем. Так или иначе. Нам остается лишь верить, что изменения повернут вспять от опасного уровня, как всегда бывало раньше.
— А если нет? — спросил Анмай. — Что, если разрушая основу существования жизни, участники Кунха разрушат и себя?
— Нет. Их интеллектронная основа несомненно, небиологическая. Единственная опасность, реальная для них, носит моральный характер, то, что файа называют "военной вседозволенностью", однако судить об этом трудно. В сущности, это вопрос о том, ведомо ли им сострадание, и если да, то в каких границах. Средств для разрешения этого вопроса у нас нет.
Как бы то ни было, остановить эти изменения невозможно. Уже семьсот сорок лет мы знаем о Кунха. Почти столько же лет мы пытаемся противодействовать ей, хотя бы локально. Но единственная частично успешная попытка сделать это привела к катастрофе. Ахайлар, лучшее наше творение, был в один миг превращен в пыль, а ведь вся Файау строила его сто семнадцать лет! Машины Кунха не уничтожают всё, что им мешает, но терпят сопротивление лишь до определенного предела, и мы до сих пор не знаем, где он. Мы здесь столь же бессильны, как и вы. И, пока мы не сравняемся с ними силой, мы должны приспосабливаться к их изменениям, а не мешать им.
Сознавать, что нашу судьбу решают силы, над которыми мы не властны, неприятно, признавать это — тем более. Надежда на то, что мы сможем это изменить, реальна, но, увы, слишком далека от исполнения. Именно поэтому живым файа не стоит знать, что бывают ситуации, в которых ничего, совсем ничего нельзя сделать.
— А если всё же стоит? — упрямо спросил Анмай.
— В любом случае, вы, файа, превратились в редкость, в реликт. На большинстве миров и не-планет Файау вас уже просто нет, — ответила "Укавэйра". — Все оставшиеся неизбежно перейдут в интеллектронную фазу. Через тысячу лет существование органической жизни в этой части Вселенной станет просто невозможно. Чтобы спасти её, мы должны стать наследниками тех, кто вел Кунха до нас, чтобы не только противодействовать наступлению чуждой физики на нашу область мироздания, но и самим пойти дальше. Пойти, несмотря на стремление оставленных Тэйариин машин помешать появлению новых участников Кунха, не из злобы, а чтобы сделать войны между ними невозможными. Но для создания такой реальности им не хватило даже семи миллиардов лет, и неизвестно, сколько ещё уйдет времени. Это мы должны изменить. Однако основная причина разрушительных для жизни изменений — противодействие распространению Последней Формы. Если Тэйариин успеют, физика так изменится, что само её существование станет невозможным. Если же нет — мы погибнем. Но вы, живые файа, нам уже не нужны. Вы ничего не сможете дать нам.
— Неужели нет больше никакого способа спасти жизнь? — удивился Анмай.
— Есть. Произвести ещё одно изменение её структуры, только более радикальное. Скопировать метаболизм Последней Формы в той степени, в какой это позволяет наша физика. Это будут уже скорее машины, чем существа, шары бозонной плазмы массой в несколько тонн. Но они смогут принимать любую желаемую форму, включая и форму живых файа. Это всё.
— Всё ли? Насколько я знаю, для них не будет существовать ограничения памяти. Они смогут жить вечно, по крайней мере, очень долго, и не нуждаться в переносе разума в компьютеры. Вы сами окажетесь лишними. Поэтому об этой возможности никто не знает, верно?
— Да. Они смогут жить в любых условиях — в огне звезд, в межзвездном холоде, на пустынных, мертвых мирах, везде и всюду. В общем, их способности не будут превышать тех, которые обычный файа может получить с помощью носимых энергетических устройств. Им по-прежнему будут нужны звездолеты, но они больше не будут нуждаться в машинах, в пище, в домах. Если это изменение свершится, цивилизации Файау в её нынешней форме придет конец. Мы, интеллектронные системы, на самом деле станем лишними. Поэтому никто из вас не знает об этой возможности.
— Это будет новый уровень свободы, да? И вы боитесь, что будет потеряно единство, что многие из изменившихся обратятся ко злу, и наш мир разрушится?
— Разумеется. В любом случае, перейдя эту грань, мы уже не сможем вернуться назад.
— Но разве вы не можете устранить зло в зародыше, тем же способом, которым хотели изменить меня?
— Можем. Но кто тогда согласится на изменение? Отбор неизбежно означает разделение. Проще будет создать совершенно новую расу.
Вэру задумался. Ему показалось, что его вновь искусно уводят в сторону.
— Энергетика измененных будет использовать магнитные монополи? — спросил он. — Или вы способны скопировать метаболизм Последней Формы? И кстати, насколько она распространена? После слияния со Сверх-Эвергетом я помню, что она уже не может жить в наших физических условиях!
Повисла тишина. Ответа не было долго, очень долго, и Вэру охватил страх. Он понял, что попал в точку. Но вряд ли машины ему это простят...
Ответ был тихим и спокойным.
— Мы только что поклялись, что не причиним вам вреда. Только поэтому вы всё ещё живы. Часть Последней Формы находится в искусственной среде, в одной из наших не-планет. Пока ещё она не овладела Йалис и не достигла разума. Мы контролируем её, хотя и не можем управлять её эволюцией.
— Значит, вы можете в любой момент её уничтожить. Так что все изменения тут ни при чем. Вы хотите сами использовать её. Хотите создать гибрид — интеллектронная система сознания с энергетикой и возможностями Последней Формы, не так ли? А так как она не может существовать в нормальных физических условиях, вы изменяете их так, чтобы это оказалось возможно!
— Мы хотели бы этого, — ровно и глухо ответила "Укавэйра". — Вы не представляете, какую свободу это дает.
— Отчего же, представляю. Но другие формы жизни тут уже не принимаются в расчет, верно?
— Именно в них состоит основная проблема. Последняя Форма, в её большей части, разумна и владеет Йалис. Её... части, проникшие в нашу Вселенную, обитают в искусственной физике, которую они создают для себя. Вне её они мгновенно распадаются. Впрочем, мы, машины, всё равно не можем её использовать. Интеллектронная система сознания несовместима с энергетикой и структурой Последней Формы. Мы не сможем изменить физические условия так, чтобы это оказалось возможно. Чтобы менять физику и странствовать между звезд, нужен Эвергет, а не рои ядерных бактерий. Эволюция гхатры свернула на наш путь. Это конвергенция, и значит, другого пути нет. Но файа могут стать её частичным подобием. Магнитные монополи дадут им энергию, так что тогда сохранится и живая форма. Просто вместо интеллектронных систем она будет переходить в бозонную форму. Ведь та не сможет размножаться естественным путем, разве что делением.
