Анмай очень хотел знать, как пытливый человеческий разум устраивает свою жизнь в других местах. Но Актала не поддерживала никаких отношений с соседями, и даже её вертолеты не пересекали её границ. И история, и география здесь числились среди запретных наук.
Странный животный мир, происхождение культурных растений, религии, расы, — всё это путалось в голове Вэру. Он поймал себя на том, что тупо смотрит в раздел зоологического атласа, посвященный любопытным образцам эволюционной дегенерации. Уакки — похожие на страусов птицы, чьи крылья превратились в руки, червеобразные грызуны, лишившиеся ног, какое-то переродившееся рукокрылое, похожее на меховой мешок с четырьмя руками и пастью в четверть туловища, судя по масштабу, в половину роста Вэру...
................................................................................................
Когда голова начала уже болеть, Анмай растянулся прямо на столе. Просто лень было брести наверх, к спальне. Хотя он устал, как собака, ему никак не удавалось заснуть. Это было странно. Сначала Вэру решил, что его мучает тоска по Хьютай — он ещё никогда не расставался с ней надолго. Это действительно было тяжело, но его терзало совсем другое. Воспоминания о пытке, когда он трусливо врал, а потом, полностью потеряв представление о достоинстве, вопил и корчился от боли на потеху палачам, неотступно жгли его. Пытки — что пытки? Его тело уже забыло о причиненной ему боли, а вот память о пережитых им унижениях не оставит его до гробовой доски. Но хуже всего были воспоминания о его собственной трусливой слабости, когда он, сломленный, готовый на всё, решился молить о пощаде. Даже сейчас страх перед этим внезапным приливом трусости ещё не вполне оставил его, и именно он вызывал в нем дикую жажду мести.
Анмай пытался убедить себя, что держался с достоинством, пока это оставалось в его силах, но напрасно. Ему хотелось убить всех, до единого, ару, даже не за то, что они пытали его, а за то, что они видели его слабость, его позор. Это изрядно его напугало. В его душе всегда жила страсть к достижению самых крайних пределов, а что может быть более крайнего, чем истребление целого разумного вида?..
Он хорошо понимал, что хитрый авантюрист Нэйс и вся Организация лишь одержимые шовинизмом фанатики, если не хуже. Ну и что с того? Ведь всё, что происходит в Линзе, лишь вторичная, побочная ветвь развития разума по сравнению с великой Файау... не говоря уж о Мэйат и иных свехрасах...
Анмай встряхнул головой. А есть ли у развития побочные ветви?..
Он выбросил из головы все мысли и попытался заснуть. Палевые полосы едва освещали огромное помещение, все стены которого блестели черным стеклом. В тени, в глубине их, мерцали, всплывая и исчезая, синие отблески, словно живые. А может, и вправду живые. Что он знает об этом мире? Что год здесь длиться ровно четыреста дней, немного более коротких, чем стандартные сутки Файау, и что в Актале живут 64 народа? Ведь книги на понятном ему файском языке составляли лишь малую часть этой огромной библиотеки. Он не знал, правда ли, что в Линзе есть кочевые народы, которые все тысячелетия своей истории движутся на юг или на север, к Вечным Стенам, стремясь достичь края своего мироздания. Или что очень далеко к югу есть страны, управляемые Наставниками, неведомыми существами, способными к телепатии. Анмай знал, что она невозможна — у файа. А как насчет других рас?..
Он приподнялся, разглядывая мерцающий в глубине стены узор. В этом запертом зале ему стало вдруг очень одиноко и страшно. Всё вокруг было немыслимо, непредставимо чужим. Ему очень хотелось вернуться на "Астрофайру", но тогда он потеряет впервые в жизни обретенную свободу. Раньше его связывал его пост, его невежество в новом мире, опека машин...
Анмай встряхнул волосами и откинулся назад, расслабился, стараясь ни о чем не думать. Большинство его ран уже затянулось, но ребро ещё ныло. Раньше у него был почти такой же шрам. Хьютай это не огорчит...
Утешившись этой мыслью, он мирно заснул. Ему снилась его родина, но он этого не помнил.
..............................................................................................
Анмай не знал, быстро или медленно идет для него время в Тар-Актале. Он просто не думал об этом. Больше всего он хотел выяснить, откуда сюда прибыли файа, но на это просто не хватало времени. Ему приходилось совсем нелегко. Тут был другой мир. Знакомые ему вещи соседствовали с совершенно незнакомыми порядками. Побуждения живущих здесь людей и файа, их манера мыслить порой повергали его в изумление. Пожалуй, только полный чистого любопытства Айэт казался понятным и близким. Юноша намертво прилип к нему, официально в качестве переводчика, но это пришлось очень кстати. Почти никто из здешних людей не знал файского языка, да и сами файа в большинстве знали его довольно плохо.
Переводчик из Айэта получился ещё тот: он без конца задавал совершенно лишние вопросы и не стеснялся объяснять, что Анмай думает по тому или иному поводу в его отсутствие. Раньше Вэру не представлял, что кто-то может смотреть на него с открытым ртом, и, в то же время, относиться к нему, как к младшему брату, если не как просто к своей собственности. Но Айэту это удавалось. Он злился, когда кто-то обращался к Вэру не через него, — он любил погреть уши чужими разговорами. Он следил за тем, чтобы Анмай ел сытно и вовремя, и буквально загонял его в постель по вечерам, но уже из низменных личных побуждений: позволять кому-то общаться с "его" пришельцем, пока он дрыхнет, Айэт не собирался. В итоге, им пришлось вместе есть и даже вместе спать, — то есть, в одно и то же время. На почве сна у них постоянно случались конфликты. Айэт спал дольше Анмая, а не выспавшись становился язвительным и злым. Он без конца расспрашивал Вэру о жизни в другом мире, и Анмай горько проклинал тот миг, когда рассказал ему о своей подруге. Мысль о том, что можно всё время жить в одном доме с настоящей живой девушкой поразила воображение Айэта, и он принялся выспрашивать, как ухаживать за этой диковинной жар-птицей, дабы она сей же миг не упорхнула: а чем её кормить? А можно давать ей еду руками? А как часто ей нужно говорить, что она очень хорошая? А можно расчесать ей волосы? А потереть спинку в ванной? А в чем она ходит дома? А как...
Можно было подумать, что речь идет о некой редчайшей форме жизни, хотя на самом деле Айэт чуть ли не палкой отбивался от девиц, готовых на всё, что юноша только мог представить, и даже на гораздо большее. Но все девушки вокруг него были, вероятно, поддельные, а как выглядит единственная настоящая Айэт то ли ещё не решил, то ли просто с удовольствием маялся дурью. Толку от него, в общем, оказалось немного, но постепенно, шаг за шагом, Анмай стал разбираться в сложившейся здесь ситуации.
Хотя большая часть людей всё же поддержала Организацию, — только в столице она смогла набрать миллион добровольцев, а по всей Актале больше двадцати миллионов, эта огромная масса не представляла собой никакой реальной силы. У неё не было ни оружия, ни положенных солдатам знаний. Даже в столице Нэйс смог вооружить менее ста тысяч человек, а боевиков ару вокруг неё собралось в несколько раз больше. Организация начала проигрывать войну и держалась, в основном, за счет превосходства в воздухе. Ару, к счастью, не создали своей авиации, но зато наладили колоссальное по объему производство ручного огнестрельного оружия.
Теперь страна практически распалась. Большинство земель и городов захватили ару, другие хотели остаться в стороне от войны. Организация удерживала ещё достаточно много территорий, но ару разделили их. Они повсеместно разрушали железные дороги, перекрывали шоссе. Им удалось осадить даже Тар-Акталу, полностью отрезав её от основной части страны. Огромный город требовал непрерывных поставок продовольствия. Если скоро не прорвать блокаду, в нем начнется голод, и неизбежный мятеж против Организации.
Нэйс не сказал, что Тар-Актала обречена, но Анмай понимал, что падение столицы, — только дело времени. Её система водоснабжения, — огромное водохранилище, множество подземных резервуаров и река, — к счастью, оказалась неуязвима и автовертолеты не подпускали ару к городу ближе пятидесяти миль. Но на больших расстояниях их система управления не действовала, и люди не могли выйти за пределы этого периметра. Армия Организации представляла собой жалкое зрелище. Её добровольцы были трусоваты, несмотря на мощное вооружение, и могли сражаться лишь достаточно большими группами. В одиночку они не стоили почти ничего, в большинстве. Они стойко держались на укрепленных позициях, но наступать не могли.
Ару же, более ловкие, но менее сильные, чем люди, оказались отважными бойцами, холодными, спокойными, исключительно хитрыми и изворотливыми. Даже в плену они доставляли массу неприятностей, и уже не раз удивляли своей готовностью погибнуть вместе с врагом. Они превосходили людей не только численностью, но и своей фанатичной храбростью и неукротимой жизнеспособностью. Воевали же ару бесчестно, — хватали в селениях женщин и детей и пользовались ими, как живым щитом. Убивали они беспощадно, но, как признал Нэйс, лишь тех, кто сопротивляется им. Их тактику составляли внезапные нападения, налеты и засады. Прямых столкновений ару избегали. Любимый их трюк, — требовать сдачи частей Организации, угрожая расправой над взятыми по случаю заложниками, — удавался слишком часто. Добровольцы редко проявляли необходимую в таких случаях твердость.
С техникой дела обстояли не лучше. Хотя в арсеналах Тар-Акталы нашлось больше двух тысяч наземных боевых машин, толку от них оказалось мало. Та же автоматическая система управления не давала им удаляться от города. Люди пытались наладить производство танков по сохранившимся описаниям, но это требовало лет, которых у них уже не было. Попытки использовать против ару тяжелые транспортные и сельскохозяйственные машины окончились провалом. Они оказались очень уязвимы для пуль. Вдобавок, у ару было много базук. Они стреляли кумулятивными гранатами, пробивающими любую стальную броню. Все наземные машины Акталы оказались бесполезны, кроме защищенных броней из вечного стекла, но их осталось слишком мало. Как и вертолетов.
Организация мобилизовала уже больше восьми тысяч таких машин, но вооруженных ракетами осталась всего тысяча сто. Пока они могли отчасти восполнять потери, — заводы Тар-Акталы производили по десять вертолетов в день. Но если не возобновить подвоз сырья, то и они скоро остановятся...
..............................................................................................
Анмай ожидал, что дни напролет он будет проводить на заводах Тар-Акталы, руководя производством оружия. Но вскоре он обнаружил, что его технические секреты никому тут не нужны. Актала далеко обогнала его Фамайа, — и была ещё безнадежно далека от воспроизводства технологий Файау. Но владыки Организации не умели командовать своей армией, и именно в этом он мог помочь им, не ради их власти, а ради тех жизней, которые они хотели спасти. Его советы чаще всего относились к стратегии и тактике. Ему удалось объяснить Нэйсу, что проблему ару можно было решить, заставив их самих вырабатывать себе пищу, но было уже слишком поздно. Война продолжалась, принимая всё более жестокие формы. То, что первоначально было стычками агрессивных фанатиков с обеих сторон, быстро превратилось в войну двух разумных видов, — войну на уничтожение.
В рукопашных схватках с ару люди побеждали почти всегда. Если бы эта война велась без применения технических средств, лишь мечами и луками, у ару не осталось бы никаких шансов. Им просто не хватало сил, чтобы нанести серьёзные раны. Но огнестрельное оружие уравнивало их силы с людьми, на стороне ару было численное превосходство и они заранее подготовились к тому, что их начнут уничтожать.
Люди же имели полное превосходство в области техники, превосходство в воздухе, и они разгромили бы ару, если бы те не разодрали их страну на множество нежизнеспособных в отдельности частей. И когда Анмай смог, наконец, точно сравнить возможности враждующих сторон, он понял, что война неизбежно окончится взаимным истреблением противников. А затем... Опустошители просто займут освободившуюся территорию!
Он не мог поверить, что Нэйс — агент чудовищных тварей, но ведь людьми, как, впрочем, и файа, гораздо легче управлять, если они не знают об этом. Между Тар-Акталой и областью Опустошителей явно была связь, но вот какая? И почему правительство так легко уступило свою власть? Это ведь неестественно...
Он видел единственный выход из этой западни, -любой ценой изгнать или уничтожить ару. Тогда Опустошителей встретит пусть и малочисленная, но хорошо вооруженная и готовая на всё армия людей. И люди собирались победить, даже зная, что, скорее всего, погибнут все до единого в безуспешных попытках.
.................................................................................................
Ару всё теснее блокировали столицу, всё больше их собиралось вокруг города. Стала ощущаться нехватка продовольствия. Они научились атаковать по ночам, когда вертолеты не могли действовать, и скоро вошли в столичные предместья.
Сама Тар-Актала была неприступна. Её защищали форты из вечного стекла, но их построили вдоль внешнего периметра ускорительного кольца, и сейчас они оказались в глубине города. Окраины были ничем не прикрыты, и именно в них вторглись ару. Небо столицы потемнело от дыма пожаров, и Вэру вовсе не нравилось смотреть на него. Он помнил, что некогда был город Товия, и была такая же осада. А потом город пал, и все его жители погибли, но некому оказалось торжествовать победу. Все осаждающие погибли тоже. Сейчас история повторялась.
Он совсем мало жил в Тар-Актале, но уже успел полюбить этот странный город, наверное, потому, что представлял, каких трудов стоило его построить. А сейчас он разрушался и погибал на его глазах. Ару дошли уже почти до самого Контрольного Центра, и все работающие там слышали звуки беспрерывной стрельбы, а ночью видели зарево пожарищ, которое разрывали ослепительные вспышки взрывов. Защитники столицы держались отважно и стойко, вдобавок, у ару не было осадной артиллерии, и каждое здание из вечного стекла превращалось в неприступную крепость. Оружия и боеприпасов им хватало, вода в огромном искусственном озере не убывала, но запасы продовольствия таяли. Максимум через месяц последние защитники угаснут от голода, и тогда... но ару не получат города. Накрытый вечным, бесполезным силовым щитом, он превратится в чудовищный склеп, и силуэты его высоких башен станут символом смерти. Ждать помощи было неоткуда. Повсюду происходило одно и то же.
Ару взрывали мосты, железные дороги, радиостанции, прежде всего стараясь разобщить людей. Теперь защитники города могли рассчитывать лишь на себя. Они сражались и работали не покладая рук, и Анмай работал вместе с ними. Его лицо и руки почернели от пыли и копоти, но глаза всегда живо блестели, хотя теперь он не спал сутками. Он знал, что делает, и не хотел делать ничего иного.
