Они были гладкими, холодными и очень тяжелыми, — Анмай с трудом смог поднять свой. Так же удивленно он разглядывал его лишь несколько минут назад, — за минуту до того, как сбросил одежду и растянулся на операционном столе. Эти матрицы они нашли на "Сурки" — захваченном ими крейсере Межрасового Альянса. Прямоугольник легко умещался на ладони. Было трудно поверить, что он может вместить сознание и память даже самой развитой личности, — и ещё и сейчас вмещает его безмолвное сознание...
— Так мы... в другой галактике? А Межрасовый Альянс?
— Уничтожен. Нам стоило большого труда отыскать нашу родную галактику, но мы всё же сделали это. Однако они нашли нас тоже. Их империя сильно изменилась, Вэру. Она стала ещё хуже, — если это возможно, — и они обратились к Йалис. Война была неизбежна и оказалась жестокой. Когда она закончилась, от них ничего не осталось. Мы не знаем даже, сколько тысячелетий существовала их цивилизация, чего они достигли. Их культура была необычайно глубокой и разнообразной, — но вот какой именно, мы не узнаем уже никогда.
— А другие известные нам цивилизации?
— Многие погибли, а многие... ещё живут.
— Вы знаете, что я, Хьютай, и все вы, — потомки маленькой группы беглецов, которых уже больше пяти тысяч лет назад увел из-под власти Альянса первый Анмай Вэру. Удалось ли вам выяснить, где наш родной мир?
— Насколько мы знаем, Альянс не был нашей родиной. Но никто не знает, где она. Мы ищем её уже почти две тысячи лет, но так и не нашли других файа, хотя и знаем, что они должны быть. Наша родина — это легенда Файау.
— Уцелели ли здесь народы людей, — на плато Хаос их жило много?
— Нет. То есть, матрицы их сохранились, но кровь Основателей перемешалась так сильно, что сейчас никто уже не помнит, кто чей потомок.
— Меня переполняет множество вопросов, — о вашем общественном устройстве, о других цивилизациях, о Вселенной...
— Мы понимаем вас. Но говорить об этом можно бесконечно. Поэтому я буду отвечать вкратце и как нельзя проще. Уже почти тысячу лет у нас нет файа-правителей. Вся Файау управляется разумными компьютерами, но их сознание — не сознание машин. Разум файа не может вечно оставаться в живом теле. После примерно двухсот лет жизни объем его памяти становится недостаточным, и тогда сознание переносят в интеллектронную сеть, где оно может существовать вечно. Эта жизнь ничем не похожа на нашу. Там возникает нечто вроде коллективного сознания, но это очень трудно понять живому существу, особенно с вашим опытом. Практически, Файау — это две цивилизации. Одна машинная, другая наша, ставшая преддверием первой. Но и она не похожа на вашу. Нам пришлось изменить даже вашу биохимическую структуру, — обычная плоть не может пережить переход в не-пространстве. То, что составляло индивидуальность ваших тел, сохранено, но основа совершенно другая. Теперь ваши тела намного устойчивее. Они могут пережить в сотни раз более высокие дозы радиации, неуязвимы для любых микроорганизмов и многих ядов. Вы стали быстрее, сильнее, выносливее, можете очень долго не спать. Но для этого нам пришлось очень многое изменить. Цитоскелет, основа ваших клеток, — углеродные нанотрубки, которые в шестьдесят раз прочнее стали, хотя общая прочность тканей повысилась незначительно. В самих клетках нет даже нуклеиновых кислот. Вся наследственная информация записана на цепочках стойких белков. Ваша плоть не так хрупка, как в прошлом, но всё же уязвима и так же подвластна страданию.
Анмай поёжился.
— Я уже понял, что моё тело — не моё собственное. Но всё же, я рад этому. Если вы можете путешествовать по всей Вселенной, вы должны знать всё о других цивилизациях.
— Мы знаем меньше, чем вы полагаете. Мы изучили лишь ничтожную часть нашей галактики, не говоря уже о других. Цивилизации — это редкая находка, они встречаются одна на миллиард звезд. Очень немногие из них строят межзвездные корабли, способные перемещаться в не-пространстве, а также установки Эвергет, генераторы Йалис.
— Вам удалось найти цивилизации, превосходящие по уровню развития вашу?
— Да. Но нам приходиться... избегать их.
— У вас есть враги?
— Сейчас и в обычном смысле — нет.
Анмай на секунду прикрыл глаза. Затем они вновь живо сверкнули.
— Вам известна загадка происхождения Вселенной?
— Нет. Мы в мельчайших деталях воссоздали процесс Творящего Взрыва, но что послужило его причиной, — неизвестно. Её невозможно узнать.
— Странно.
— Это трудно объяснить, но чтобы найти её, нужно оказаться... снаружи.
— Снаружи... Мультиверса?
— Да. Это невозможно. Наши корабли могут свободно путешествовать по этой Вселенной, но преодолевать Листы, границы между разными Вселенными, они не в состоянии. И мы даже математически не можем представить, что находится снаружи. Мы лишь произвели точнейшую оценку соотношения между энергией вещества Вселенной и отрицательной энергией гравитации. Они совершенно равны. Вы понимаете, что это означает?
— Мир не существует. Энергия всего вещества, света, Листов, полностью компенсируется отрицательной энергией гравитации, так что суммарная энергия равна нулю. Так?
— Да.
— Я уже тогда догадывался об этом. Теперь я знаю. Иначе не может быть. Закон сохранения энергии непреодолим и иначе мир не смог бы возникнуть. Это значит, что наше пространство замкнуто. Мы не сможем его покинуть, потому что снаружи для нас ничего нет... точнее, нас нет.
— Для файа из архаичного периода нашей цивилизации у вас очень острый ум.
Анмай усмехнулся этой явной лести.
— Я всегда жил в вашем времени, — по крайней мере, в мечтах. И мы не были настолько дикими, как вы полагаете.
— Надеюсь, вы нам об этом расскажете?
— Да. Но ведь вы могли прочитать всю мою память прямо с матрицы. Так?
— Технически — да. Но закон об охране личности это запрещает.
Вэру помолчал. Он уже знал, как здесь соблюдают законы.
— Интересно. Но я чувствую, что в этом придется долго разбираться. И я хочу знать, что вы хотите сделать со мной. Свободен ли я, и кем могу быть?
— Вы совершенно свободны... с этого момента. Так же, как и мы. Вы можете заниматься всем, чем пожелаете — с одним исключением. Вы не сможете вновь стать правителем, — но и никто из нас не сможет.
Анмай усмехнулся.
— Я всегда мечтал жить в мире, где никто не имеет власти над другими. И, прежде всего, я буду учиться, — мне нужно знать столько же, сколько и вы.
— Хорошо. Вы сможете узнать всё, что пожелаете.
Стена напротив окна разошлась. В зал ворвался теплый ветер, неся запахи чужой пока жизни. Анмай поднялся и подошел к проему. Хьютай пошла за ним, остальные стали расходиться. Только тот, кто задавал вопросы, задержался, — рослый, массивный парень с темным, широкоскулым лицом, чем-то похожий на Найте, его друга...
— Ты хочешь ещё что-то спросить? Насколько я понял, это было нечто вроде экзамена, и я его выдержал. Так?
— Да.
— А если бы нет?
— Вы бы просто не вышли отсюда. Оба. У нас есть основания не доверять старым матрицам памяти.
Анмай фыркнул. Он понимал, что всё решилось гораздо раньше.
— Есть вещи, которые не меняются. Кстати, как тебя зовут?
— Анкей Ираус. Я... но это сложно объяснить.
— Офицер ЧК, да?
— Да.
Анмай отвернулся. Хьютай взяла его за руку, и они вышли под солнечный свет, в просторы нового мира.
Глава 2.
"Великая Файау"
Не помню, с какого возраста я мечтал о межгалактических дредноутах — наверное, лет с пяти. Мне казалось, что нет ничего лучше, чем командовать такой штуковиной — а лучше, целой их армадой. Эта дурацкая мечта сбылась: мы стали маленькой рыбкой в пруду, кишащем щуками. Мораль проста: сколько бы ты ни рос, всегда найдется рыба крупнее.
Аннит Охэйо. Одинокие размышления.
— Попался, паразит!
Анмай резко свернул в сторону и Хьютай пронеслась мимо. Он перевернулся через голову, полетел назад, потом ослабил силовое поле и ветер ударил в лицо, растрепав волосы. За два прожитых тут месяца он так и не привык к таким полетам. Хотя носиться в воздухе без помощи громоздких механизмов, с одним лишь силовым поясом, ему очень понравилось.
— Теперь я знаю, что такое настоящая свобода! — Хьютай первой опустилась на террасу их дома. — Мне жаль покидать этот дом — у меня никогда не было своего...
— У меня тоже, — согласился Анмай. — И мне кажется, что лишь сейчас я живу по-настоящему.
Хьютай пожала плечами.
— Может быть. Но мне всё же трудно привыкнуть...
— Мне тоже жаль улетать отсюда, но второго шанса не будет, — напомнил он. — "Астрофайра" не станет ждать.
— Что ж, нам пора собираться, — она вздохнула, входя внутрь.
Сборы оказались короткими, — все их вещи вошли в две небольших наплечных сумки. В Файау, где любой мог получить любую вещь по желанию, брать с собой больше просто не имело смысла.
Закончив сборы, Вэру вышел на улицу, с тоской глядя на дом. Смешно, но он привязался к нему, и даже мысль о предстоящем уже сегодня полете к звездам не могла полностью отбросить её.
— Нам пора лететь, — напомнила Хьютай, нетерпеливо положив руки на силовой пояс.
Вэру положил руки на свой: массивная прямоугольная пряжка и восемнадцать черно-зеркальных сегментов — автономных генераторов силового поля. Оно не только служило щитом или оружием, но и поддерживало файа в воздухе, отбрасывая его по принципу реактивного двигателя. Пояс весил десять килограммов, но позволял владельцу летать всюду, где есть воздух для дыхания, а управлял им весм, браслет, передающий поток сознания файа в матричный центр. Анмай мог делать с силовым полем что угодно, просто подумав об этом.
И весм, и пояс питали аннигиляторы на магнитных монополях. Эти экзотические тяжелые частицы состояли из квантов всех взаимодействий и превращали любую материю в излучение, не изменясь сами. Поэтому в аннигиляторы всегда помещали поровну положительных и отрицательных полюсов, — при их разрушении они сливались в страшном взрыве, но бесконечного распада материи всё же удавалось избежать.
Монопольные аннигиляторы могли быть любого размера, даже микроскопического. Питал их атмосферный воздух или газ из встроенного баллона. Через дозатор он попадал в вакуумную камеру, где в магнитной ловушке хранились монополи. Гамма-излучение поглощалось в высокочастотных полях, генерируя ток в их сверхплотных проекционных матрицах. Никаких радиоактивных отходов аннигиляторы не создавали. Они могли работать почти вечно и стали в Файау универсальным источником энергии.
Анмай запустил палец в вырез пряжки и сдвинул выключатель. Миг развертки поля не слишком ему нравился — он напоминал электрический удар. Но сразу за ним наступала удивительная легкость. Анмай прыгнул и стремительно взлетел вверх. Хьютай помчалась за ним.
Проносясь над девственно-зелеными просторами, где лишь изредка мелькали ослепительно-белые здания, Анмай то и дело менял курс, так резко, что темнело в глазах, бесстыдно пользуясь тем, что он, защищенный силовым полем, не мог разбиться даже при желании.
Вскоре внизу блеснула нитка монорельсовой дороги. Анмай мягко опустился на просторную надземную платформу, где их ожидала группа молодежи, — настоящей, едва достигшей совершеннолетия. Хотя искусственные тела не старели и выглядели одинаково и в восемнадцать, и в двести лет, Анмай уже научился определять их возраст. Особого труда это не составляло, — почтенные старцы не ходили босиком и в парео, да и вели себя более сдержанно...
Молодежь весело приветствовала пару. Затем все они погрузились в цилиндрический вагон с прозрачным, схваченным блестящими ребрами верхом. Едва мягко захлопнулась выгнутая дверь, вагон тронулся. Вэру вдавило в подушки кресла. Они ехали не очень быстро, — двести миль в час, но это транспортное средство, очень удобное, было здесь основным. Стремление избегать лишних сложностей и различных технических новинок было хорошо понятно Вэру.
Их соседи были необычно сосредоточены и молчаливы. Как и Вэру, они впервые покидали родной мир и отправлялись к звездам.
Глядя на плывущий за окном пейзаж, Анмай задумался. Эти два месяца, заполненных почти непрерывной учебой, многое перевернули в его представлениях. Файау была в высшей степени необычным обществом. Единая, она занимала двадцать тысяч миров с разным климатом, длиной суток, гравитацией, включая и искусственные планеты, как эти, вечно сиявшие здесь, в небе её Первого Мира. Союз Файау непрерывно рос, и лишь восемь тысяч планет входили в него полноправно, — остальные ещё только заселялись и обустраивались. Населяло его около триллиона файа — мало по масштабам Вселенной, но очень много для расы, вышедшей к звездам меньше двух тысяч лет назад. Фундамент этого заложил сам Анмай, собрав на плато Хаос, единственном месте, пережившем ядерную войну, всю самую талантливую и мечтательную молодежь восьмисотмиллионного государства, — тогда их было всего тридцать тысяч...
Ныне Файау превратилась в раскинувшуюся на десятки миллиардов световых лет сеть, сотканную мгновенной не-пространственной связью, но сеть очень редкую. Её узлами стали астроинженерные города, — не-планеты, некогда построенные Мэйат и другими древними сверхрасами. Пока файа заселили их всего двенадцать, но лет через двести они займут их все, — а Мэйат построили больше сотни таких сооружений. Скоро их сможет строить и Файау...
Анмай уже знал, что жизнь на её мирах была очень разной. Были миры детски-беззаботные, как этот, — состоявший из девяти планет-крепостей, — и более суровые, чем его родной Уарк. Любой файа мог выбрать и мир, и культуру, по желанию. Наверно, поэтому путешествия по мирам Файау стали любимым занятием её жителей. Никаких обязанностей перед обществом они здесь не знали и могли провести всю жизнь в райском безделье. Но, к удивлению Вэру, таких бездельников оказалось немного. Доступные для всех межзвездные полеты и изучение новой информации, — её в Файау накопилось почти бесконечное количество, — просто не оставляли времени для скуки.
Анмай ещё не бывал на других мирах Союза Файау, но обитатели её Первого Мира походили на избалованных и любопытных детей. Всё общественное устройство Союза напоминало ему огромный детский сад с интеллектронными системами в роли воспитателей. Впрочем, их опека, очень ненавязчивая, здесь почти не ощущалась. Все знали, что неизбежно когда-нибудь сольются с ними.
Это было странное общество, — сначала беззаботная жизнь в живом хрупком теле, потом — вечный труд в облике сверхразумных машин. Они делали здесь всю работу, всё, что составляет и поддерживает цивилизацию.
Однако все жители Файау — те, кто ещё обладал телом, — проявляли редкое единодушие в своём отвращении к машинам-предкам. Они не то, чтобы ненавидели их, но избегали общаться. Зная, что неизбежно должны стать машинами, файа всячески избегали машин. По крайней мере, это Вэру понимал. Даже в космос файа летали лишь на звездолетах, хотя мгновенная связь позволяла, — по крайней мере, в теории, — передавать матрицы личности в любое место, где есть приемники и восстанавливающие тело эмбрионаторы. Но то ли из-за опасности искажений, то ли из-за проблем с огромной шириной канала, этот способ был запрещен ещё более семисот лет назад. Анмай так и не смог толком выяснить, что послужило причиной запрета. Не общедоступность же полетов-передач, в самом деле?..
