Средняя плотность Линзы была меньше плотности воздуха, — не оставалось сомнений, что она полая. Гравиметрический анализ показал, что выпуклая сторона Линзы намного массивнее плоской, а между ними — пустота. Её гравитация в сочетании с центробежной силой создавала силу тяжести, почти равную гравитации Новой Файау и направленную перпендикулярно к вогнутой поверхности. Разница в массе стенок Линзы была тоже хорошо понятна — ведь в замкнутом теле любой массы, если его стенки везде одинаковой толщины, гравитационное поле равно нулю. Температура внутри Линзы была наиболее благоприятной для жизни. Это легко удалось установить по её инфракрасному излучению, мощность которого составляла 3,74 х 10^23 КВт.
Всё вместе наводило на некоторые размышления. Линзу создали, как вместилище жизни, — но вовсе не обязательно разумной. Об этом оставалось лишь догадываться — они не смогли определить даже её возраста. Было ясно, что тот, кто поместил туда жизнь, сделал всё, чтобы она могла развиваться без помех. Но какая это была жизнь, и какая цель в её развитии? Как строители хотели наблюдать за ней? И кто они?
Ответить на эти вопросы было невозможно — они не нашли здесь никаких следов цивилизаций нужного уровня развития. Анмай подумал, что это могли сделать лишь неведомые строители Диска — их цивилизация существовала уже, минимум, три миллиарда лет. Но зачем они поместили Линзу в такую непостижимую даль от средоточия своей цивилизации?..
И в устройстве Линзы многое было непонятно. Каким был источник её энергии, её теплового излучения? Гравиметры показали, что в центре Линзы скрыта звезда малой массы. Но почему она не падает на плоскость?
Вокруг неё двигались объекты с массой планеты, — планеты внутреннего солнца? Но точность гравиметров не позволяла ответить на этот вопрос.
Анмай ощутил, что его голова пухнет от множества неразрешимых загадок. Строители Линзы обладали Эвергетом — это было несомненно. Но следов изменения физики Линза не проявляла. Если в ней и был Эвергет — то он молчал.
Файа могли как угодно фантазировать насчет Линзы и её неведомых обитателей. Всё равно, узнать правду они не могли, и только одно не подлежало сомнению.
Создатели Линзы не хотели, чтобы её нашли. Они не только отдалили её от средоточия своей цивилизации, но и спрятали, — насколько это возможно. Твердый объект таких размеров с комнатной температурой ИК-излучения даже в межгалактическом пространстве бросается в глаза, — его искусственная природа просто вопиет. Но в центре гигантской галактики, среди миллиардов звезд, в тучах пыли, он почти неприметен. Они нашли Линзу лишь по невероятной случайности. Надо было не только попасть в ядро нужной галактики, но в его ничтожно малую область, в которой её можно заметить. Вероятность этого практически равнялась нулю.
Анмай подумал о своей интуиции — есть ли она, или это и впрямь только случайное совпадение? Но и на это ответить он не мог. Фантазии, оторванные от реальных фактов, ничего не давали, — а добыть факты он не мог.
Он отбросил эти мысли, чувствуя, что кожа на лице горит от жара. Его межреберные мышцы уже начали болеть от непривычной нагрузки. Силовое поле держало его в воздухе, но вот помочь дышать оно ему не могло. Он бросил последний взгляд на сверкающую сферу за окном.
Казалось, перед ним огромное живое существо, а не машина. В каком-то смысле, так оно и было. Как и все основные агрегаты и системы корабля, Эвергет обладал собственным, хотя и очень специфическим интеллектом. Он мог исправлять свои повреждения, перестраиваться, а по уровню сложности структур с ним не сравнилось бы никакое живое создание.
..............................................................................................
Развернувшись, Анмай помчался обратно. За его спиной с мягким стуком закрывались двери. Он понял, как обширен корабль, — чтобы вернуться к верхней крышке, ему потребовалось десять минут полета со скоростью шестидесяти миль в час.
Миновав туннель, ведущий к их каюте, Вэру продолжал подниматься. Стремительно мчась вверх, он развлекался, представляя, что летит в колоссальной горизонтальной трубе или даже падает вниз головой в бездонную шахту. Это так его увлекло, что он даже испугался, заметив дно, точнее, верхнюю крышку.
Не долетая до балкона, он свернул в боковую трубу, а затем вновь полетел вверх. Теоретически, в первый отсек мог попасть любой член экипажа. Но нейтридные броневые крышки и здесь были закрыты, и нужно было обосновать причину визита, чтобы открыть их. Подлетев к двери, Анмай нажал кнопку весма.
"Надеюсь, вы меня впустите?"
Да. Похоже, во время наблюдения за Эвергетом у вас возникла интересная идея.
Плиты двери-диафрагмы разошлись. Влетев внутрь, Анмай вдруг усмехнулся: "если у меня и возникла идея, даже я ничего о ней не знаю!"
............................................................................................
Большую часть первого отсека занимали различные энергетические установки. Вкруговую вдоль его наружных стен шли камеры маневровых двигателей. Выше располагалась сеть прямоугольных отсеков с наблюдательной аппаратурой — телескопами и радарами. Правда, отнести к радиотехнике эти устройства было сложно — полная мощность их излучения достигала трехсот миллиардов киловатт, а их излучающие решетки состояли не из металла, а из жгутов плазмы, сжатых в магнитном поле. Их дополняли восемь сверхточных лазерных орудий по триста тераватт каждое. У днища отсека размещалась миниатюрная копия главного Эвергета — для выравнивания полей основного. А посреди всех бронированных отсеков с машинами, между гигантскими охладителями, находился главный компьютерный центр — мозг корабля.
Анмай, уже неплохо знавший устройство "Астрофайры", понимал, что и это скорее символ, видимая часть мыслящей сети, пронизывающей весь звездолет. Его размеры были столь огромны, что даже свет шел от носа до кормы десятитысячную долю секунды. Для управления механизмами, чье время измерялось быстротой ядерных превращений, это было недопустимо много. Поэтому каждая машина имела свой мозг, и лишь вместе они составляли то, что называлось "Астрофайрой". Здесь же размещались записывающие устройства и главное хранилище матриц.
Вэру подумал, что коллективный интеллект, под руководством которого проектировалась и строилась "Астрофайра", и который позднее стал её мозгом, не был лишен известной доли тщеславия. Во всяком случае, путь к главному командному центру впечатлял. Сначала ему пришлось, минуя огромные квадратные люки в камеры маневровых двигателей, подниматься по гигантской прямоугольной шахте, похожей на канал, прорезанный в стальном монолите. Отделка каждого отсека отличалась от других, и в этом преобладал холодный серебристый блеск. Затем, под гигантской звездообразной крышкой, ведущей в наблюдательные отсеки, он свернул в горизонтальный туннель. Среди колоссальных охладительных труб, под их арочными креплениями и высокими сводами Анмай казался себе крошкой среди сверкающей белизны стали. Ему это очень не нравилось: отдавало дурным вкусом и чванством, не служащим ничему, и потому особенно унизительным.
Даже входные ворота комцентра, размещавшиеся между уходивших вниз труб, казались небольшими. Когда их массивная, вдвое выше его роста, плита поднялась, Анмай увидел широкий кольцевой коридор, окаймлявший внутренние помещения центра. Он сиял идеальной белизной, лишь его потолок клубился мчащейся серой мглой. От него внутрь отходили радиальные туннели. Их высокие стены, состоящие из аппаратных блоков, уходили в текучие тучи пепельного дыма.
Под сонное мигание разноцветных огней Анмай подошел к внутренней двери. Она мягко ушла вверх, словно была из пустой пластмассы, а не из двадцатидюймовой брони. Сам зал комцентра оказался небольшим, — метров двадцать в диаметре и пять в высоту. Его стены состояли из гладких белых панелей, усыпанных, как драгоценностями, множеством экранов, индикаторов, контрольных окон. В них, казалось в бездонной глубине, светились живые объёмные схемы различных агрегатов и систем. На других экранах плавали изображения различных помещений корабля. Никаких ламп здесь не было, и Анмай не сразу понял, что холодное сияние источают сами стены и панели пультов. Даже пол тлел тускло-серым, мерцающим свечением, — казалось, под ним непрерывно мчатся тучи.
Потолка над головой не было, точнее, его заменял цельный огромный экран. На нем сияло удивительное небо ядра галактики А-1443, — миллионы ярких звезд, рассыпанных на пятнистом алом, бежевом, темно-синем и угольно-черном фоне. Объёмное изображение было удивительно четким и чистым, — казалось, Анмай смотрит прямо во Вселенную. Оно дышало холодом. Мглистый пол прогибался под ногами и тоже был неожиданно холодным. Он казался зыбким, и от всего увиденного у Вэру просто захватило дух. Лишь через минуту он пришел в себя.
Именно здесь был настоящий командный центр, и отсюда можно было вручную управлять кораблем, если высшие контуры его коллективного интеллекта почему-либо выйдут из строя. Теоретически это было возможно, но Анмай не сомневался, что живой экипаж "Астрофайры" погибнет гораздо раньше...
Вздохнув, он перевел взгляд на изображения галерей матричного центра. Тот находился прямо под комцентром, занимая семьдесят этажей. Вдоль его пустынных коридоров с серыми полами и тускло-белыми светящимися потолками шли бесконечные ряды прямоугольных фацет, скрывающих кристаллические матрицы. На них непрерывно писались сознания полумиллиона файа. На каждой фацете было выгравировано имя и номер, а сверху горел экранчик-индикатор, показывая состояние ячейки и её хозяина. Сейчас светились лишь немногие. Большинство обитателей корабля уже покинули его...
..............................................................................................
После того как они, не узнав, по сути, ничего, облетели Линзу, среди экипажа воцарилось уныние. Но оно быстро рассеялось, едва они решили приступить ко второй задаче экспедиции — заселению нового мира. Звезд здесь хватало и найти подходящую, с кислородной планетой, не составило труда. До неё было всего двенадцать световых дней — четыре месяца полета. Планета не имела разумных хозяев и внешне очень походила на Новую Файау. Может быть поэтому Анмай не захотел побывать на ней.
Сама высадка прошла за рекордно короткий срок — четверо суток. За это время они высадили почти восемьдесят миллионов файа, а ведь на каждого приходилось тридцать тонн груза: самосборных домов, пищи и всевозможных машин, способных построить всё, что составляет цивилизацию. У колонистов было также четыре малых установки Эвергет, таких же, как стоявшая на "Товии" и предназначенных, скорее, для связи, — слишком слабых для эффективной защиты. Теперь в Файау стало на один мир больше. А "Астрофайра" выполнила свой долг и может возвращаться, — так и не узнав главного.
............................................................................................
Хотя с момента расставания прошла лишь неделя, на борту вновь воцарилось уныние. Чем более восхищенные сообщения приходили с новой планеты, тем тяжелее становилось на душе у оставшихся. Раскрыть загадку Линзы они могли, лишь попав внутрь — а это оказалось невозможно. Впрочем...
Анмай вспомнил, что машина говорила о его идее, и усмехнулся. Идея была простой до абсурда — двигатель их корабля мог пробить стену пустоты толщиной в миллиард световых лет, а пройти сквозь несколько дюймов нейтрида гораздо легче. Он нажал кнопку весма и на одном дыхании выдал эту идею. В то же мгновение последовал ответ:
Это именно те действия, которые называются авантюризмом. Раз строители Линзы решили полностью изолировать её, они должны были предусмотреть и этот способ. Если там есть Эвергет - у нас ничего не выйдет.
"Но они не могут его применить — они знают, что в таком случае пришелец тоже должен обладать им. А неизбежно следующая за этим битва разрушит всю Линзу".
Ваши построения - типичный пример ограниченности органического мышления. Чтобы блокировать проникновение, необязательно уничтожать пришельца. Выход из не-пространства можно блокировать защитной "завесой" из лептокварков Y-3, — попав в неё, корабль просто пройдет их насквозь, промахнется, получив небольшой дополнительный импульс. Это не причинит ему вреда, но и не даст причинить вред Линзе.
"Но мы не обнаружили никаких признаков такой завесы".
Да, но вы забываете, что перед нами - плод технологии, опередившей нашу, минимум, на тысячу лет. Мы не способны представить, что ещё это может значить.
"Тогда мы можем попробовать — всё равно, нам ничего не грозит".
Кроме потери времени и массы. Кстати, это зависит от величины дополнительного импульса. Если он будет достаточно большим, мы вообще не сможем выйти из не-пространства и исчезнем, размазанные по атомам на сотни миллиардов световых лет. Это зависит от того, насколько опасным они считают вторжение в Линзу, а узнать это мы можем лишь опытным путем.
"Но мы ничего не узнаем, если не попробуем. Ведь мы ничем не рискуем. На Девяти Мирах Файау остались наши матрицы — их копии".
Они - не мы, и вы это знаете. Но ваша храбрость заслуживает уважения. Мы попробуем проникнуть в Линзу — с одним условием. Своё согласие на это должны дать все члены экипажа. Если хоть один откажется — экспедиция вернется домой.
"Они согласятся — ведь только ради этого они здесь и остались".
Быть может. Но если мы решимся, возникнет ещё одна, дополнительная проблема. При выходе из не-пространства происходит мощный взрыв. Мы полностью разрушим часть Линзы, точнее, её внутренней поверхности. Тогда охранные механизмы немедленно нападут на нас. Они могут просто вышвырнуть нас вон.
"Мы выйдем в пустоте между листами. Нижняя поверхность Линзы наверняка покрыта слоем воздуха — гамма-излучение не пройдет сквозь него, а на столь малом расстоянии нам нужен минимальный импульс".
Да, это ослабит гамма-импульс в несколько раз. Но устранить его мы никакими средствами не сможем. Это неустранимый риск.
"Мы должны пойти на него. Награда обещает быть огромной. Одна не-планета равноценна тысячам обычных миров".
Этот корабль - мы. Без нас вы ничего не сделаете. Если мы захотим - вы просто потеряете сознание, а когда очнетесь, - станете другим файа, с тем же сознанием и памятью, но без таких мыслей. Мы уже не раз делали это.
"Надеюсь, ваши цели были благими. Но я всё же настаиваю".
Мы опросим экипаж - это займет немного времени. Потом мы решим окончательно.
Анмай отпустил кнопку. Индикаторы мигнули. Он представил, как по всем помещениям корабля разносится искусственный голос, предлагающий решение, его возможности и опасности, а затем предлагающий высказать своё мнение. Затем все файа на корабле должны нажать кнопки весмов и сказать "да" или "нет". Подсчет результатов голосования вообще не займет времени — с его точки зрения. Но наверняка найдется несколько колеблющихся и потребуются уговоры...
