Он подошел к началу огражденного парапетом моста. Внизу блестела спокойная вода канала, за ним высились две отвесных стены, черная и над ней серебристая. Сзади подошел Айэт, глядя на всё это удивленно расширенными глазами.
— Ты вошел сюда! Тысячи лет никто не мог, а ты... А кто тогда ты? На самом деле? Ты действительно Снаружи?
Анмай слабо улыбнулся.
— Я просто файа, как и ты. Ты можешь стать точно таким же, как и я.
— Вряд ли, — Айэт смутился.
— Это почему же?
— Когда я стану таким же, как ты сейчас, ты уйдешь много дальше меня!
Анмай удивленно застыл.
— Тебе стоило бы родиться в Файау. В Фамайа, моей родине — нет.
— Возможно, — юноша замолчал.
Анмай ступил на мост и обернулся. Айэт стоял на месте. Ему пришлось возвращаться и тянуть его за руку. Только тогда юноша опомнился.
...............................................................................................
Мост из вечного стекла оказался очень скользким. Айэт первым догадался сбросить обувь. Миновав мост, они замерли перед порталом в отвесной стене, казалось, вздымавшейся до небес. Айэт осмотрел пустынный простор внутреннего двора. Его внимание привлекли орудийные башни у углов стен. Он хотел подойти к ним, но его удержал Вэру.
— Вряд ли тут есть что-то опасное, но лучше не выяснять это на собственной шкуре.
Они подошли к воротам. Здесь не было никаких видимых запоров. Анмай просто коснулся "Тайат" и закрыл глаза, словно задумавшись. Затем вся плита начала подниматься. Для изделия из монолитного металла она была на удивление тонкой. Едва они прошли внутрь колоссального помещения энергостанции, плита опустилась.
Вся коробка огромного здания оказалась пуста.
.............................................................................................
Анмай замер, ошалело осматриваясь. Кроме массивных и сложных несущих ферм и нескольких галерей на стенах внутри нержавеющей скорлупы ничего не было. Только к орудийным башням на крыше шли кабели, охладительные трубы и лифтовые стволы.
Закрепленные на стенах плиты матового стекла ярко освещали пустоту колоссального зала. Его пол лежал много ниже входа, и тоже был совершенно пуст. Лишь в основания стен с каждой стороны углублялось по восемь закрытых ворот, а под внешними выступал огромный балкон, от которого вниз вела длинная ажурная лестница. Всё сияло новизной, словно постройка только что закончена.
— Это очень похоже на взлетную площадку, — задумчиво сказал Анмай, когда они спустились. — А всё это, — он обвел рукой зал, — просто чтобы произвести впечатление.
— А где же энергостанция?
— Внизу.
Но даже прижавшись ухом к гладкому белому полу, Айэт не услышал ничего. В безмерном зале висела мертвая, гнетущая тишина. Любой громкий звук раскатывался пугающим шепотом, не смолкавшим несколько секунд. Невольно ёжась, они остановились перед нижними воротами.
"А как открыть их? — подумал Анмай. — Ну конечно!" — он подошел к стене, положив руку на светящийся квадрат. Совершенно бесшумно огромные массивные створки ушли в стороны.
После пугающей пустоты главного зала огромный ангар показался им крошечным. В нем стояла темная округлая конструкция, похожая на десантные корабли Файау, только меньше и без ионных двигателей. Айэт было полез на неё, но Анмай остановил его.
— Мы осмотрим это... потом. Сначала нужно найти вход вниз.
Обойдя главный зал они поняли, что ангары занимают весь цоколь куба. В каждом стояла такая же странная летающая машина.
В каждом углу огромного главного зала была выгнутая дверь. Анмай открыл одну. Когда толстая плита ушла вбок, они увидели цилиндрическую кабину лифта.
Едва Анмай нажал кнопку, кабина стремительно полетела вниз. Внутренности комом поднялись к горлу и перехватили дыхание, но спуск длился недолго. Через минуту они вышли в изгибавшийся, очень просторный туннель высотой метров в пять, словно вырубленный в обсидиане — его стены и свод блестели черным стеклом. Кристаллические пластины на своде горели синевато-белым, безжизненным светом.
Анмай прикинул, что лифт унес их вниз метров на сто, а может, и больше. Свет здесь был чистым и ярким, воздух свежим, без малейших признаков подземной затхлости, но теплым, неподвижным, и на удивление сухим. Оттенок света и наклоненные внутрь темные стены вдруг напомнили ему давно сгинувшую Цитадель Хаоса.
— Это вечное стекло, — сказал Айэт. — Так умели строить десять тысяч лет назад... — он замолчал.
Его взгляд скользнул по монолитным, но полупрозрачным стенам. В их глубине что-то просвечивало... что-то, очень похожее на человеческие тела...
Подойдя ближе, он понял, что это лишь барельефы, залитые стекловидной массой. Раскрашенные и отделанные с поразительной тщательностью, они казались совершенно живыми. То было, несомненно, дело рук великих мастеров. Но вот их сюжеты...
Сюжеты были посвящены красоте обнаженных тел и любви. В темной глубине стен замерло множество фигур нагих юношей и девушек, в натуральную величину и натуральной окраски. Коричнево-смуглые, темно-золотистые, белокожие, покрытые загаром, но все красивые, хорошо сложенные и с красивыми длинными волосами. Их лица тоже были поразительно разными, — веселые, серьёзные, чувственные, задумчивые, но они, вне всяких сомнений, некогда принадлежали реальным, живым людям или файа. Они стояли, сидели и лежали в свободных, гибких позах, глядя друг на друга. Некоторые пары спали, некоторые боролись, некоторые занимались любовью, но всякий раз их интимные места скрывали то естественные изгибы гибких тел, то переплетенные бедра...
Айэт не сразу осознал, что медленно идет вдоль стены, рассматривая барельефы. Изображения были предельно откровенны и подробны, но их создателям ни разу не изменил хороший вкус. Нигде не было некрасивого тела или позы. Пары спорили, мечтали, сплетались в нежных ласках или в чувственной ярости. Тут было, на что посмотреть. Разнообразие поз было поразительным. Щеки Айэта пылали, глаза выхватывали лишь отдельные обрывки...
Вдруг он увидел ещё одну сидящую пару, изображенную по отдельности. Смуглая, похожая на дикую кошку девушка извлекала занозу из ноги, а юноша, повернувшись к ней, похоже, что-то спрашивал. Гибкий поворот сильного тела был резок, и, в то же время, сдержан, в нем не было ни томной стыдливости, ни неистовой страсти, как у остальных фигур. Лицо было лицом Анмая.
— Это ты? — удивленно спросил Айэт. — Но как? — от его слов, сказанных слишком громко, по коридору разнеслось эхо.
— Я не знаю... — Анмай удивленно застыл. — Но однажды я уже видел похожее... в моём родном мире...
— Но как ты попал сюда? Этому зданию много тысяч лет...
Анмай пожал плечами.
— Мне тоже. Наверно, это мой предок... очень дальний... или брат из другой ветви файа...
— Вы похожи... — рассеянно ответил юноша, потом вдруг вспыхнул, отвернулся и отошел.
Барельефы тянулись вдоль внешней стены галереи бесконечной полосой. Её разделяли лишь расходившиеся лучами туннели и неугомонный Айэт потянул Вэру в один из них...
.............................................................................................
Они долго бродили по концентрической сети радиальных и кольцевых коридоров. Красивый рот Айэта то и дело приоткрывался от удивления. Арки в толстых стенах вели в огромные залы, полные механизмов. Все они работали. Здесь размещалось вспомогательное оборудование энергостанции, — трансформаторы, распределители, охладители и насосы. Машины, правда, выглядели странно. Не собранные из отдельных частей, а цельные, словно бы выросшие. Нигде никаких повреждений, даже пыли.
В Фамайа Вэру не смог бы объяснить это, но в Файау он кое-что узнал. Наверняка, всю станцию пронизывали незримые протоки, где, подобно крови, текла пеллоидная масса, состоявшая из мириад невидимых глазу механизмов, исполнявших самые разнообразные функции. Она могла не только ремонтировать основное оборудование и само здание станции, но и полностью поддерживать себя. Здесь действовал бесконечный цикл воспроизводства. Ни одна кроха материала не пропадала. Строители станции оказались великими мастерами, настолько же великими, как современная, достигшая зенита могущества Файау...
............................................................................................
Наконец, они добрались до монолитной стены внешнего кольцевого коридора. Её разделяли лишь уходившие во мрак туннели, полные кабелей. Вдоль внутренней стены шел угловатый стальной вал — ускоритель станции. Он создавал едва заметное, но непроходимое силовое поле, запирающее эти туннели, а также служил бустером главному ускорителю города. Айэт не отказал себе в удовольствии взобраться и побежать по нему, и Вэру пришлось уговаривать юношу спуститься. Желание Айэта изучить всё непременно своими руками, или, в данном случае, босыми пятками, здесь могло кончиться плохо...
Уже возвращаясь назад, к центру здания, они увидели за очередной боковой аркой странный коридор со стенами из бесконечных рядов квадратных металлических блоков размером сантиметров в двадцать. Пол и потолок его были монолитными, из того же шершавого темного металла. В центре каждого блока светилось круглое оконце диаметром в ладонь. За ним, в короткой зеркальной трубке, мерцало мертвенно-бледное синеватое пламя. Несмотря на множество отблесков как бы газовых огней, мерцавших в странном и тревожном ритме, коридор был погружен в полумрак. Слабая вибрация, пение висели в воздухе. Айэту, попавшему в самое сердце этой скрытой, непонятной машинной жизни, вдруг стало жутко.
— Что это? — испуганно спросил он.
Анмай застыл.
— Не знаю. Странно... — он заглянул внутрь одной из трубок. Мерцание синего огня завораживало...
...Это было похоже на миг наступления сна, незаметный, когда сознание покидает реальность в сплетении волн синего, струящегося света. Потом Анмай увидел девушку, одну из тех, что были нарисованы на стенах кольцевого туннеля, но живую, обнаженную и удивительно красивую. Любое изображение рядом с ней казалось мертвым куском материи. Она уселась, скрестив босые ноги, потом задала ему какой-то вопрос...
Анмай не понял слов, но сам голос завораживал. За спиной девушки проступили подвижные, как вода, образы, пейзажи или небо, не понять, но столь красивые, что сжимало сердце...
Кто-то взял его за плечо и потряс, сначала осторожно, потом довольно грубо. Голова Вэру мотнулась, дивные видения зарябили, и его охватил вдруг приступ дикого головокружения. Анмай ощутил, что его вновь затягивает туда, в призрачный мир, что он теряет последнюю связь с реальностью, и инстинктивно рванулся назад.
Его отрезвил сокрушительный удар затылком о сталь противоположной стены. Голову пронзила дикая боль, из глаз посыпались искры. Лишь через минуту он поднялся, держась за затылок — там набухала шишка — и стараясь не смотреть на колдовское синее мерцание. Айэт испуганно схватил его за руки. Повадки ребенка сочетались в нем с сильным телом юного мужчины.
— Что с тобой? — спросил он.
Анмай задумался, потирая ноющий затылок.
— Они хотели затащить меня... моё сознание к себе... а один из них вышел бы наружу... чтобы владеть... — на его лице отразилось вдруг сильнейшее волнение. — А я не хочу делать этого... хотя и знаю, что у меня нет выбора. Почему прошлое всегда возвращается? — он взглянул на Аэйта с внезапной растерянностью и страхом, но это длилось не более секунды.
— А ты славный юноша, — сказал Анмай помолчав, уже со слабой улыбкой. — Ты думал обо мне, а не о том, что я увидел. Если бы ты заглянул в такое окно... то уже не смог бы... не смотреть. Они овладели бы и тобой тоже. Наше счастье — в незнании их языка. Чтобы без его помощи установить тесный контакт, нужно время...
— И что потом?
— Их мир красив, но его красота затягивает необратимо. Если твоё сознание попадет в плен их мыслей, ты будешь смотреть в это окно несколько суток, пока не упадешь от жажды и напряжения. Если они бы захотели, ты бы попал туда, к ним, навсегда, разумеется. Может быть и хуже. Если кто-то из них решит выйти наружу, он выжжет тебя, выдавит до капли, а потом заполнит собой. Впрочем, обмен тоже требует времени, нескольких дней, и лишь немногие выдерживают такое напряжение. А если прервать процесс где-то в середине, жертва сходит с ума, точнее полностью лишается его...
Айэт не нашелся, что ответить. Анмай чувствовал, что липкая паутина отсветов всё ещё пыталась поглотить его. Сам воздух, казалось, заполнился вязкой паутиной. Чтобы двинуть рукой или ногой, надо было пробить дыру в ней...
Он яростно потряс головой, прогоняя наваждение.
— Но что это было? — спросил Айэт, обхватив руками бока, словно от сильного холода. Он был испуган.
Анмай размышлял лишь мгновение.
— Тут, — он показал на стены, — строители станции, такие, какими они себе нравились. Но тут не только тени их страсти, отраженные в камне. Тут их души.
— Души?
— Скорее, сознания, — так будет точнее. Люди верят, что у нас, файа, вообще нет души... В каждой такой ячейке скрыт искусственный мозг, и он мыслит так же, как настоящий. Все они включены в одну сеть, и файа там живут в мире, в общем, похожем на наш, но только... лишенном смерти.
— А как они попали туда? — с интересом спросил юноша. Айэта можно было испугать... но ненадолго.
Анмай молча показал свой браслет.
— С помощью этой штуки. В Файау, моей новой родине, каждый файа ещё при рождении получает три таких ячейки. Пока он жив, этот весм... браслет передает его мысли... воспоминания, в них. Я, правда, никогда не видел таких матриц, настолько... хищных. Теперь понятно, почему сюда нет входа никому... У Древних был свой мир, не похожий на наш. Теперь он здесь, иллюзорный, разумеется, но единый. И он, если на то пошло, куда лучше нашего, реального мира. Это мир мечты... великого множества мечтаний. Но живым лучше вовсе не заглядывать туда, потому, что они вряд ли захотят вернуться. Вот так души оказались здесь, в этом подземелье. Но их мир меняется... со временем. Мы уже не сможем их понять... да и никто не сможет. Они вращаются вокруг иного солнца... Мне говорили, что такое бывает... а я не верил. В них сейчас больше от сил мертвой природы, благодаря которым они существуют, чем от тех, кем они были при жизни. В их языке жизнь и смерть, — одно слово... — вдруг он замолчал и вышел в туннель. Айэт последовал за ним.
Теперь Анмай двигался уверенно: он уже знал путь. Вернувшись в центральный кольцевой коридор, где сходились все восемь радиальных, они пошли вдоль его внутренней стены и вскоре увидели громадный, похожий на трапецию портал, перекрытый монолитной плитой. Сигнал "Тайат" не произвел на неё никакого впечатления, но на уровне глаз в её монолит был врезан искрящийся многоугольник из трех— и пятигранных полупрозрачных фацет, соединенных с поразительной точностью. Бесчисленные отражения граней уходили в бесконечную глубину, и при первом же взгляде на них у Вэру закружилась голова. Он попытался отвести глаза, но не смог. Он словно тонул. У него возникло ощущение, что все его воспоминания потоком устремляются наружу, накладываясь на некие давно ждущие формы. Он вновь испуганно отпрянул, и, споткнувшись, упал.
