Нэйс промолчал.
— Итак, как попасть в станцию?
Нэйс широко улыбнулся.
— Я думаю, скоро Древние выйдут наружу. Спроси у них.
— Боюсь, тебе трудно будет убедить в этом палачей. Они, знаешь, плохо верят в сказки.
Нэйс вздрогнул. Оставшись на станции, он потерял бы весь реальный мир, но стал бы бессмертным, а теперь... Теперь он жалел о том, что жив.
— Видишь ли, — безжалостно продолжил Дэйн, — без про-Эвергета мы беззащитны перед Опустошителями. Твоими стараниями Акталу окружил тысячемильный отравленный пояс. В ближайшие несколько лет нам не грозят никакие вторжения, но потом...
— Ты говоришь так, словно уже правишь, — Нэйс показал зубы в недоброй усмешке. — Хотя ты победил лишь меня, а не Организацию!
— О, Организации больше нет. Она капитулировала, самораспустилась — только что. Все хотят жить и нам необходимо единство перед лицом врага. Не ты ли сам это говорил? Так что сейчас все твои друзья спешат сдаться. Они даже думают, что это их спасет. Те, кто отказался, окружены и перебиты. Так что я сейчас отправлюсь во дворец. Там меня ожидает много работы, но весьма приятной.
— Ещё бы! Мы же всё сделали за вас! Перебили ару, создали оружие, армию, а вы!.. ударили нам в спину.
— О, мы всего лишь сократили агонию вашего режима. Кто-то должен был это сделать, чтобы избежать ещё намного худших вещей. Вы сделали всё, чтобы народ вас ненавидел. И неизбежно провалились бы, но это было бы ещё более страшно, грязно и кроваво.
— А кто позволял ару отнимать наши земли? Не ты?
— Нэйс, таковы были условия Сделки. Ару такие же враги Опустошителей, как и мы. Вместе мы смогли бы отбиться. Единая страна и сильная армия. Десять тысяч боевых вертолетов, триста боевых платформ. Где всё это сейчас? Наш мир лежит в развалинах. Кстати, ты предал и свою расу. Теперь народ решил, что мы, файа, тоже чужаки, и нас нужно перебить, как и ару. Во многих городах уже идет резня. Так что выбора у нас не было. Или ты, или мы. Если у нас будет про-Эвергет, мы сможем это прекратить. Если нет...
Нэйс сумрачно взглянул на него.
— Я отдал бы тебе ключ, но я его уничтожил. Да он всё равно не помог бы тебе. Ты думаешь, что победил, да? Сможешь ли ты справиться с Древними, построившими наш город? И ару никогда не будут нашими союзниками.
— Древние — чушь. Что же до оружия и прочего — всё это сделал другой файа, так что не говори пожалуйста "мы".
Нэйс смутился.
— Вэру лишь помогал мне. Но он разрушил ловушку, которая по твоей воле погубила бы всех нас! Он разрубил узел! Он дал нам возможность защищаться. Пусть страшной ценой, но это был единственный выход! Он знал, что делает! Кем бы он ни был, но он спас нас, а не ты! А теперь даже света нет! И ару вскоре снова расплодятся.
— Это чушь. Платформы дадут пока всю нужную энергию. А ару мы выселим куда-нибудь за пределы страны или изведем начисто, но тихо, незаметно. Их осталось уже совсем мало. И всё станет как раньше, со временем.
Нэйс сник.
— Как вы нас разбили? — спросил он.
— Очень просто. Убийство противно природе человека, во всяком случае у большинства. А тот, кто пойдет против человеческой природы проиграет непременно.
— Только не читай мне мораль. Меня тошнит.
Дэйн хмыкнул.
— Ты так и не усвоил главную мудрость правителя. Нельзя идти против интересов слишком многих. Что ты сделал, чтобы сохранить влияние хотя бы на региональные власти, не говоря уже о землевладельцах? Ничего. Зато сделал много такого, что пошло во вред их интересам. Знаешь, мнение народа не стоит и гроша. Важны лишь те, кто выражают это мнение. Я полагаю, технические детали заговора теперь не важны.
Нэйс взглянул ему в глаза.
— Тогда я задам свой последний вопрос. Что со мной будет?
Дэйн отвернулся.
— Ты сам знаешь. Нельзя убить триста миллионов человек и остаться в живых. И ару тоже ведь люди, знаешь?
Нэйс вздрогнул и пошатнулся.
— Но они же не правят! И я не хочу!
Дэйн задумался.
— Несколько боевых платформ отказались сдаться. Они ушли к Суре, где войска Организации ещё держатся. Прежде, чем они пересекут границу, к ним присоединяться ещё очень многие...
— Так дай мне возможность покинуть пределы Акталы! Я присоединюсь к моим друзьям. Отпустите меня, и я никогда не вернусь сюда, клянусь! И никто из моих единомышленников. Отпусти меня, Дэйн, хотя бы во имя того, что связывало нас раньше!
— Извини, нет. Я-то, конечно, тебя прощаю, но, кроме кровного родства, есть ещё и политика. В ней приходится лавировать и платить за успех. В качестве такой платы ару я отдам им тебя. Пусть они сами решат твою судьбу.
Нэйс вскрикнул, как раненый зверь.
— Нет! Они же разорвут меня в клочья!
— Да что ты! Это было бы слишком легко. Мертвым не больно. Я полагаю, они сделают всё, чтобы ты жил вечно.
Нэйс застыл. Его рот широко открылся, но он не мог сказать ни слова.
— Убрать! — рявкнул Дэйн.
В комнату ворвались солдаты. Они скрутили Нэйса, вытащили на улицу, грубо швырнули в темный кузов фургона и заперли дверь. Машина тронулась и ехала несколько часов, пока не достигла выжженных, мертвых развалин Ас-Акры. Но отупевший от испуга Нэйс не считал времени. Он вспоминал своё детство, пытаясь прогнать страх, но жалел лишь об одном, что не вошел в туннель мертвенно мерцавших матриц, и не заглянул в жерло одной из них. Он мог вечно жить в странном, несокрушимом мире, предоставив мятежникам разбираться с тем, что вышло из ворот энергостанции в его обличье...
Потом фургон остановился у маленького белого здания в глухом дворе. Именно сюда ару собирались привезти Анмая Вэру. Нэйса вытащили из машины.
Увидев на дверях надпись "Следственная спецлаборатория" он понял, какая участь его ожидает. Он кричал и бешено вырывался из рук охранников, но на это никто не обращал внимания. Его затащили в подвал, в светлое, просторное помещение, оборудованное как операционная, сорвали одежду и нагим привязали к операционному столу. Затем солдаты удалились. В комнату вошел старик-ару и трое равнодушных палачей. Они подошли к Нэйсу и стали осматривать его. От прикосновений к обожженной коже он дергался, но молчал.
— Ты будешь жить, — сказал старый ару. — Хотя ты не испытаешь страданий всех убитых тобой миллиардов, кое-что, пожалуй, мы сможем возместить. Тебя будут пытать всю твою жизнь, так, что ты не сможешь ни убить себя, ни даже сойти с ума. Это же ожидает и Вэру, когда мы его отыщем. Когда-нибудь я доберусь и до него. Или мои потомки, или ещё кто-нибудь из моего народа. Каждый наш мужчина, каждая женщина, каждый старик и ребенок дал клятву поиска и мести.
Вы считаете нас игрушками Опустошителей — да, они создали нас, но мы их ненавидим. Актала отныне проклята, и её падение будет ужасно. Как ты думаешь, кто заселит опустошенные тобой земли? Нас триллионы в этом мире. У нас есть свои страны, древние и могущественные. Все люди однажды станут нашими рабами. Файа же отныне наши вечные враги. Они тоже прокляты и все сгинут без следа и славы, даже если на это уйдут все жизни моего народа. Пусть даже они живут и на других Плоскостях, они не спасутся.
Но больше всего нам ненавистен Вэру. Он думает, что он умнее всех, но он ещё не знает о силе нашей мести. Я слышал, ты не знаешь, куда он сбежал? Что ж. Мы и это проверим, проверим очень тщательно. Но вот тебе сбежать не удастся. Прямо сейчас тебе подрежут сухожилия, чтобы ты не так дергался. А потом мы переправим тебя в одну из наших стран. Не бойся, калечить тебя дальше мы не станем. Самое утонченное в искусстве истязания, — причинять боль, не причиняя вреда, и ты удивишься, узнав, как много нам известно таких способов. Ты молод, силен и много выдержишь. Лучшие наши палачи будут пытать тебя, а наши лучшие медики следить за тем, чтобы твоё тело осталось полным сил, а рассудок незамутненным. Тебе предстоит интересная жизнь.
Нэйс не ответил. Его смуглая кожа посерела, он зажмурился. Сейчас ему хотелось лишь смерти. Но склонившиеся над ним палачи уже разложили инструменты, и, выбрав нужные, приступили к своей страшной работе.
..............................................................................................
Инсу очнулся в темноте. Он не знал, что его отнесли не в лазарет, а в подвал привратной башни. Сейчас в нем было совершенно тихо и темно. Перевязав его, санитары убежали наверх, других раненых сюда не успели принести.
Инсу с трудом поднялся с пола. Рану его обработали, но боль была столь сильной, что даже дышал он с трудом. Медленно, на ощупь, он побрел в темноте, постоянно спотыкаясь. Наконец, ему удалось отыскать ведущую наверх лестницу. Но, едва начав подниматься по ней, он уткнулся в груду пахнущего гарью бетонного крошева.
Не понимая, что произошло, но сознавая, что его мир рухнул, он побрел назад, стараясь отыскать другой выход. Он не знал, где находится, и не понимал, что кружит на месте, налетая на одни и те же углы. Ему казалось, что он идет и идет вперед в какой-то бесконечной бездне. Темнота, страх и боль всё глубже въедались в его душу. Вновь добравшись до груды обгоревших обломков, Инсу истерично засмеялся, сперва тихо, а потом всё громче и громче.
...........................................................................................
Разбиравшие развалины рабочие несколько дней слышали идущий из-под земли странный звук. Когда они добрались до его источника, опознать эту хохочущую, воющую тварь было уже невозможно, да никто и не пытался это делать. Они схватили её и заперли в сумасшедший дом.
В конце концов Инсу Кари действительно попал в историю, как уникальный пациент, который смеялся ещё пятьдесят семь лет, до самой смерти.
Глава 12.
Чудеса и кошмары
В дальней дороге есть своя прелесть: путешественник становится чем-то вроде дозревающего в дороге плода.
Аннит Охэйо. Одинокие размышления.
Когда Анмай проснулся, занималось чистое, ясное утро. За ночь платформа пролетела уже больше четырех тысяч миль, пересекла океан Актала и сейчас мчалась над горами на южной границе страны. Там, за укрепленными перевалами, начиналась Уртама. Анмай без труда выяснил это, так как спал в рубке. Страшное нервное напряжение бессонных суток одолело его, и он прямо за пультом провалился в тяжелый сон. Хорошо ещё, что управляемая автоматикой платформа сама могла выдерживать курс и огибать препятствия без участия экипажа.
Первый день пути прошел на удивление спокойно. Все отдыхали после тяжелой погрузки. Простившись с домом, молодежь загрустила, но не отходила от окон. Они первыми из жителей Акталы пересекли её границы. Но внизу не оказалось ничего интересного, — те же равнины, реки, озера, холмы и леса. Пожалуй, меньше городов, не столь густа сеть дорог, вот и все отличия. Их одолевало любопытство, но вплотную знакомиться с религиозными фанатиками никому не хотелось. Оставалось лишь смотреть, но много ли увидишь с высоты в милю?..
Ни острые глаза наблюдателей, ни мощные радары платформы, — её с общего согласия экипажа назвали "Быстрой", "Уйта" на языке файа, не заметили никаких летающих машин. Уртама не имела авиации, но что ожидает их в землях Опустошителей, которые они столь отважно решили пересечь?..
Силовое поле надежно защищало их от любых материальных предметов, но против лазеров и другого энергетического оружия оно почти бесполезно. Правда, сама "Уйта" была сделана из углепластика, в несколько раз более прочного и стойкого к лазерным лучам, чем сталь, но не имела никакой брони, и несколько вооруженных лазерами скиммеров без труда превратили бы её в сито. Своих лазеров на "Уйте" не было. Она была просто транспортным средством, и не больше.
Анмай коротал время, изучая управление машиной, как оказалось, совсем не сложное. После полудня он выяснил, что на борту есть обзорные камеры со стократным увеличением, — они видели землю словно с высоты пяти этажей. Их изображение проецировалось на большой настенный экран в просторном салоне "Уйты", и весь её экипаж собрался у него. Вэру манипулировал рычажком, посредством которого смещалось изображение. Оно оказалось не очень ярким, но контрастным и четким. Картинка вздрагивала и дрожала. Несмотря на следящие приводы, камеры могли показывать одно место не больше минуты.
Тем не менее, они видели многое, — бесконечные поля с мерно работающими, бритыми наголо и босыми людьми в одинаковой серой одежде, немощеные дороги, по которым неведомо куда, но чаще всего на север брели безликие толпы. Услышав гул пролетающей "Уйты", люди смотрели вверх, казалось, прямо на них, но разобрать выражение лиц не удавалось. Затем изображение рывком прыгало дальше. Часто попадались обширные грязные селения, живо напоминавшие Айэту Тару.
Никто на борту не знал, какая именно религия подчинила себе Уртаму, но выглядела она достаточно мрачно. В центре каждого селения высились храмы, если так можно было назвать массивные кирпичные гроты, доверху засыпанные землей. Вокруг них всегда толпилось много угрюмых, но сытых людей, одинаково одетых в черное. Нигде они не видели машин, заводов, вообще никаких признаков техники, но не встречалось и животных, как, впрочем, и ару. Даже телеги, в изобилии попадавшиеся на разбитых дорогах и часто доверху нагруженные, влеклись впряженными в них людьми. Удивленный Анмай решил изменить курс, чтобы пролететь над Харатой, столицей Уртамы.
Но город исчез. На его месте простерлись огромные поля бурьяна и мусора. В центре же поднялся чудовищный, не меньше двух вэйдов высоты курган, возведенный из обломков разрушенных домов. На его вершине громоздилось массивное сооружение, как они все решили, резиденция Хамы. Внутрь мусорной горы вело множество туннелей.
Айэт вздрогнул, представив, что может скрываться внутри неё. Эта гора занимала весь центр некогда двухмиллионного города, и под ней виднелись стены уцелевших зданий. А в Харате было и метро...
Лишь на окраинах города тянулись бесконечно длинные одноэтажные дома. Вокруг них стояли целые толпы людей, словно ждущих чего-то. Именно там они впервые увидели нечто вроде беспорядков. Толпа атаковала цепь перекрывших улицу солдат, правда, вооруженных лишь палками. Они увидели, как смяли цепь, как побежали солдаты. Один из них упал, и Уаса вскрикнула, когда один из нападавших, склонившись над ним, быстро замахал топором. Через миг изображение исчезло.
Больше они не видели ничего подобного. Не заметили они и никаких религиозных, или любых других церемоний. Все, кого они тут видели, или работали, или шли, или стояли неподвижно.
Ближе к вечеру им стали попадаться огромные толпы людей на улицах селений. Они застыли в мрачном ожидании... чего?
На закате им встретилась чудовищная, растянувшаяся на несколько миль толпа. Она шла на север, прямо через поля. За ней оставался широкий след выбитой, утоптанной земли.
Глядя на безликое людское море, Айэт ощутил ужас. Здесь двигались миллионы людей, сбившихся в немыслимую массу. Но куда и откуда они шли, они никогда не узнают. Вздрогнув, юноша понял, что всё, попавшееся им на пути к центру Линзы, они видят в первый, но и в последний раз.
