— Папа?
Он посмотрел ей в глаза, провёл рукой по своим волосам, меняя цвет на светло-русый. Достал плащи с капюшонами и пригоршню амулетов.
— Ре. Ты будешь мешать. Ты понимаешь?
Она — дочь владыки. Она — не маг и не воин. Она понимает.
— Я отвезу вас. Быстро и в надёжное место, Ре. С Ульрикой. А потом вернусь и заберу маму и братьев.
Она понимает. Она будет мешать. Всё правильно.
К особняку Дагора они бежали, иногда телепортируя на короткие расстояния и изредка прикрываясь мороком — отец сказал, что телепортацию из города перекрыть не должны, а вот у дома Хельма могут. Порой приходилось сворачивать в переулки, чтобы не натолкнуться на городскую стражу — или тех, кто её изображал. У ворот шла схватка. Стражников, преградивших им путь, отец расшвырял ударной волной, не разбирая, свои или чужие, бросившихся на него магов... Она многое видела в лечебнице — оба отца не очень хотели, чтобы она без магических способностей становилась целительницей и не скупились на самые неприятные задания, но тут... Они шли — как сквозь воду, а магов на пути выворачивало наизнанку, сминало, расплющивало друг о друга.
— Ульрика!
Ульрика не открыла. Они прислонились к двери, отец выставил ладонь, но нападать было некому — сзади... сзади ветви деревьев торчали из воздуха, а камни мостовой растеклись в прозрачные стены, из которых виднелись скрюченные конечности и части доспехов, словно... растоптанные фигурки, вплавленные в снег и лёд. Растоптанные, перекрученные и подвешенные прямо к воздуху... Ренина принялась колотить пяткой в дверь, выбивая — "свои, открой, Ренина". Должна же Ульрика знать хоть что-то из подгорного языка!
— Ууллльрииика! — быстрая сопроводительная мелодия отца — всё та же: "Свои, открой!"
— Куда? — спросили из-за двери по-эльфийски.
— Ульрика, это мы с папой! — голос сорвался на жалкий писк. — Я не знаю твой пароль! Я не знаю — куда!
Отец просвистел и отстучал то же самое.
Дверь приоткрылась.
— Боялся, не откроешь, — выдохнул отец, протискиваясь внутрь и устанавливая защитный контур. — Хватай дочку и бежим.
— Ренни, — бросилась отцу на шею Ульрика, — Ренни...
И побежала за Дальрикой.
Дом был окружён, в подземный ход они сунуться не решились, выйти через парадную дверь не рискнул отец. Пришлось подходить к задней двери и вновь смотреть на текущие тела и стены. Через две улицы они телепортировали.
Открывший им человек оказался эльфом — совсем непохожим на её учителя эльфийского или на учителя пения. Пахло от эльфа сушёными травами — резко, очень резко. Он прищурился, разглядывая компанию и выслушивая переливы Ульрики и отца, на плече у которого мирно сопела маленькая Дальрика.
— Понял, — спел эльф. — Прекрасные женщины, вам со мной.
Она не успела даже обнять отца — очутилась среди покрытых снегом домов и деревьев, и услышала, как за спиной разрыдалась Ульрика.
Идти по улицам столицы в одиночку совсем просто — куда сложнее было прорваться к главнокомандующему. Зато тот знал, где Хельм, и не мешкая отправил Гозрения в замок владыки.
— Твои с Рениной у эльфов, — сходу выпалил Гозрений, едва увидев Дагора. — Лиэрн с ними.
Не увидел, не ощутил, не почуял, насколько легче стало тайному — лишь глаза советника полыхнули на мгновение.
— Цветана? — Ренни всегда волновался и за старшую дочь Хельма.
— В порядке, — коротко кивнул тайный.
— Могу я помочь владыке?
— Ищи Талину, — покачал головой Дагор. — Целители есть, а вот мага, которому можно доверить детей... Пароль: куда, отзыв — к водопаду у шахты Делорины. Надёжные шахты — западная седьмая и северная дюжинная с четвертью, возникнут сложности — бегите к эльфам. Скоро начнутся бои. Осторожно — в подземельях везде ловушки.
— Знаю, — бросил Ренни у двери.
Ренина иногда с удовольствием рассказывала ему про нижние этажи. Не всё — она была дочерью императора и старалась много не болтать. Да всего и не знала. Он шёл по запаху — сначала по запаху. Потом — по следам двоих бегущих за Талиной магов. Затем — перешагнув через труп мага и спалив его за собой, а заодно и осознав, что следующим может быть он сам. До четвёртого уровня ему везло — уцелевший маг был опытен и разрядил большинство ловушек, но на пятом уровне не пролез в межъярусный переход, куда нырнула Талина с детьми, пошёл в обход и ... лёгкий серый пепел развеялся под ботинками Гозрения.
Дальше он крался, разряжая заклинания, ругаясь сквозь зубы на выдумки владыки, и осознавая при этом, что эти выдумки спасли Талине жизнь. Вот только ему теперь надо уцелеть. Едва увернувшись от рухнувшей сверху глыбы — трижды перепроверенной! — он сел на ступеньки и начал отстукивать по камням "Дочку стеклодува", усилив звук магически. Прислушался — тишина. Не помогло. Что могло бы послужить скрытым паролем? Намёком на пароль? Вот — "Песнь Сейдеримада у реки". Возлюбленный Делорины и — река. Ещё слова изменить, чтобы водопад получился... Он стучал долго — и с водопадом, и без, и даже слова про возлюбленную повторял трижды — ничего. Спустился ещё на ярус вниз — пришлось чуть ускориться, иначе не успевал следить за ловушками. Стены устояли — лишь в нескольких местах появилась характерная для смещений пространства рябь. На пятом отстукивании "Сейдеримада" Талина отозвалась повтором припева. "Это я, Ренни", — отстучал он. — "Сними защиту, я скажу пароль" — "Как звали начальника обоза, в котором мы ехали из дома?" — спросила Талина. Он помнил. Она спросила ещё с полдюжины имён, и только тогда сняла защиту. Он спустился вниз и отстучал пароль — так, чтобы не слышно было и в двух шагах.
Она изменилась: владыка Аледер не желал, чтобы они встречались даже мельком, и он видел владычицу лишь издалека — на парадах или состязаниях. Теперь она очень мало походила на ту девушку, которую он вспоминал всё реже и реже и совсем без грусти. Но эта другая женщина подарила ему самое большое счастье в жизни — Ренину.
— Нет, — сжала губы Талина. — Нет. Забирай детей, я остаюсь. И... если что, позаботься и о них тоже.
Он не уговорит её. Зато он может бросить на неё заклинание подчинения или забвения, но...
— Обязательно, — ответил Ренни, поднимая на руки самого младшего — Аленира. — Обязательно.
В кабинете владыки, где теперь находился Дагор, Гозрений простился с Талиной и в сопровождении пяти охранников телепортировал с детьми к седьмой западной шахте.
* * *
* *
Хельм проводил Гозрения с детьми, затем — Талину, связался с Бородой, выслушал донесения, отдал распоряжения. И принялся ждать.
Ильм не вошёл в дверь, как обычно, а сразу возник в кресле — совершенно серый, несмотря на ровный южный загар. Потёр виски, процедил сквозь зубы:
— Выпить дай. И поесть.
Тайный, всерьёз напуганный этим "поесть" вместо "пожрать", быстро выложил на стол всё, что приготовил для себя, и послал за добавкой. Вопросы задавать не рискнул.
— Джайлем... ..., — выдал наконец меч, — первый маг, ..., как ни крути! Полдня бился с его... изобретением. Не, если б сразу этот кинжал засечь... можно было б догадаться...
Поварёнка Хельм перехватил у двери — Мих быстро накинул капюшон и повернулся к ним спиной. Дагор поставил тарелки и кувшины на стол, достал ещё бутыль, но вопросы опять задать не рискнул. Заморачиваться на правилах хорошего тона меч не стал — смёл всю еду подчистую и запил прямо из кувшина.
— Там яд, наведённые временны́е сдвиги, активирующие воспоминания о всех перенесённых ранениях, — устало сообщил он, потирая виски, — часть — на кинжале, часть — в крови князя, она же и служила сигналом к срабатыванию... не разбил бы до крови — сработали бы на пот или запах, но медленнее... Соответственно — руку разносит сдвигами, потому как половина процессов — в прошлом, другая — как бы не в будущем, нога ... ты видел его шрамы? Думаешь, я их сводить не хотел? Хотел — сразу не получилось... эта их мёртвая вода, скажу тебе... — он передёрнулся, — теперь организм всё вспомнил... и хоть мёртвой воды здесь нет, но есть воспоминания, от которых никуда не деться... Счастье ещё, что Вишенка в отъезде и не вызвала Гозрения — любое темпоральное воздействие извне, и...
— Временны́е сдвиги? — пальцы тайного впились в ладонь. — Воспоминания? Гозрений?!! Я... я... отправил его с детьми... Не верю!
— Он не единственный темпорал в мире, — успокоил его меч, — но... ты прав, заодно могли попытаться подставить и Гозрения. Хуже всего, если этим темпоралом окажется сам Джайлем — мог ведь он держать это как тайное оружие и ни разу не проколоться? Тогда его точно придётся убирать немедленно. И кого на его место? Бучинара? Только на время нашего правления?
— Этого ворюгу? — возмутился сыщик в тайном советнике. — С ума сошёл?!
— Как посмотреть, — Мих потянулся через стол к подносу Хельма и взял третью тарелку каши. — Всё говорило за то, что прошлого тёмного правления он пережить был не должен, а уезжать по-хорошему этот упёртый болван не желал... Пришлось Роксане улыбаться. Результат — замятый скандал и ссылка. Без особого ущерба для репутации, заметь, потому как все знают, что устоять перед Роксаной...
— А если бы он украл казну? — не выдержал Дагор.
— Это было бы совсем замечательно! — чуть повеселел Мих и сунул кинжал в кубок с таргенайским. — Побег в южные земли с казной Ковена и передача её Роксане — что могло быть лучше? Но мы на такую удачу и не рассчитывали — в одиночку справиться со всеми охранными заклинаниями Квадрату было всё ж слабо...
— Что ты делаешь? — перевёл разговор Хельм, указывая на кинжал.
— Вино подогреваю, — нормальный цвет лица постепенно возвращался к мечу, — Роксана постоянно норовит найти холодному оружию хозяйственное применение, и вот — одно из них. Тебе подогреть?
— Можно, — тревога немного улеглась, и тайный советник не смог удержать любопытства. Вино действительно подогрелось. — Что дальше?
— Дальше? — отхлебнул из кубка господин Хант. — Дальше Борода должен подвести заговорщиков к спальне Дерека — чем больше магов, тем лучше. Скажем к... полуночи. Нет, лучше спросишь у него, когда ему удобнее, и сообщишь мне. А я обратно — Джайлем, конечно, работёнки мне задал... И с Талиной ещё надо... поговорить...
Поставил пустой кубок на стол, потёр виски и устало добавил:
— Знал бы ты, как неохота...
* * *
* *
В спальне горели свечи и магические шары — Талине казалось, что Дереку не хватает света. Все целители в один голос заявили, что не понимают, почему владыка до сих пор жив. Она сидела рядом с мужем и ждала. Она не умрёт сегодня вместе с ним — но всё оставшееся время будет жить так, чтобы однажды не пройти мимо.
Приходил Дагор — приносил еду и воду. Ей. Молча.
Рука у Дерека почернела почти до плеча. Нога... о ней Талина старалась не думать. Зато она избавила его от ловца, и теперь у них будет шанс встретиться. Когда-нибудь. Она была права, убеждала она себя, она была права. Но если бы можно было всё вернуть...
В бесшумно открывшуюся дверь вошёл мужчина в эльфийском плаще, неспешно запер её на засов, взял у стены ближайший стул и поставил с противоположной стороны ложа. Сел, чуть развязно закинув ногу на ногу. Она молча наблюдала за его действиями — ей было всё равно. Ей нечего бояться. Умереть сегодня — не самое худшее.
Гость откинул капюшон, и Талина с некоторым трудом узнала беглого советника по финансам. Он изменился — совершенно выгоревшие светлые волосы оттеняли ровный южный загар. Лицо приобрело неожиданно жёсткое выражение — словно ему только что в оскорбительном тоне предложили глубоко убыточную сделку.
Бывший казначей сидел напротив и рассматривал Талину — абсолютно безразлично, будто владыка уже умер. Она дотронулась до руки мужа — горячая.
— Стервятник, — сказала она спокойно. — Пришёл делить власть?
— Нет, женщина, — в низком голосе существа напротив не было даже намёка на интонацию, — я пришёл предложить тебе выбор.
Она поняла сразу. Вот он — шанс. Последний. Или её последнее испытание.
— Какой? — во рту пересохло, слова давались с трудом.
— Ты можешь попросить меня вернуться, — в голосе собеседника по-прежнему не было ни капли человеческого, — ты можешь разрешить мне вернуться, можешь — не разрешить мне вернуться. В первых двух случаях твой муж будет жить.
— Нет, — она спешила, боясь передумать, — ты пришёл за ним, но ты его не получишь. Я не отдам. Не всё существует здесь и сейчас.
— Ты хорошо подумала, женщина? — ловец не был ни удивлён, ни огорчён. — Скоро сюда придут маги и стражники, и тебе очень повезёт, если тебя убьют сразу. И я даже не смогу оказать тебе последней милости — меня уже не будет в этом мире. Ты готова?
— Да, — глядеть ему в глаза она не могла, — да, если такова цена.
Ильм склонил голову набок, рассматривая её. По-прежнему абсолютно бесстрастно.
— А если всё будет напрасно? — поинтересовался он. — Это ведь не ты взяла меч, женщина. Это он взял. Это он давал согласие — не ты. От меча нельзя отказаться, женщина. Меня нельзя утопить, выкинуть или расплавить. Я могу уйти только сам, если захочу. Но могу и вернуться.
Пламя свечей и магических светильников играло на эльфийском плаще. Ей казалось, что сталь блестит у неё перед глазами, лишая воли к сопротивлению. Она собралась с силами и взглянула бывшему советнику в лицо. В нём действительно не осталось ничего человеческого, или ей просто от страха так кажется?
— Нет, — голос почти пропал, — не всё существует здесь и сейчас. Я не хочу потерять его навсегда. Тем более... что... сюда скоро придут и всё кончится. Уходи.
Существо откинулось на спинку стула и покачало ногой.
— Допустим, — интонаций всё не было, — ты спасёшь мужа, женщина. Но ты подумала о том, что будет, если я не успею вернуться с новым владыкой раньше тёмного? Ты этого уже не увидишь, но ведь ты помнишь?
Она помнила. Она многое помнила.
— Я знаю, — сжалась Талина, — что такое алтарь. И я видела жертвы, которые облегчают тебе приход. Ты думаешь, я — забыла?
Собеседник вздохнул. Зачем, подумала Талина, он же спокойно может не дышать вообще.
— Ты поверила, женщина, — констатировал он. — Не подумала — кому может быть нужна эта ложь и для чего. Не поинтересовалась — почему ты раньше никогда не слышала этих слов. Твоё право. Но на мой вопрос ты не ответила. Спасение твоего мужа стоит таких жертв? Ты видела страну тогда и теперь, ты знаешь, какой твой муж правитель, скажи — твоё упрямство оправданно? Один, сомнительный для тебя шанс встретиться с ним после смерти — он стоит стольких жизней? Стоит? А одной жизни — стоит? Сколько жизней тебе надо, женщина?
С ним нельзя разговаривать, вспомнила Талина. Только гнать... Не слушать...
— Уходи.
— Что ж, — собеседник поднялся, — только один вопрос женщина...
Она напряглась. Она выдержит.
— Где твои дети, женщина?
Талина смотрела на пришельца. Сколько она сидела здесь — день, два? Как она могла...
— Уб-блюдок... что ты сделал с ними?
Только не упасть в обморок.
— Я? — существо словно позволило себе слегка удивиться. — Ничего. Мне просто стало интересно — женщина, ты вообще помнишь, что у тебя четверо детей? Ты знаешь, где они? Когда ты сидела здесь, ты о них вспоминала? Ты подумала о них, когда я вошёл?
