— И что с ним будет после первой стирки?
— Пару раз надену и выброшу.
— Такие деньги? Чтоб один раз надеть? Я тебе что, султан?
— Магичку вызову, она почистит.
— Встанет дороже, чем само платье.
— Тогда мага. Улыбнусь — и он бесплатно почистит...
— Улыбнись, рыбка, улыбнись...
— Ну... а ты клинком не сможешь грязь из ткани выбить? Это ж такая интересная задача...
— Смогу. Хочешь проверить? Очень хочешь? Уверена?
— Ты чего? Ну ты чего? Я пошутила... я всё осознала... Тебе будет очень стыдно, что я его за свои деньги купила... тебе уже стыдно! Нет?
— Нет.
— Ты просто жмот. Скупердяй. Жадина. Скряга и сквалыга! Я целыми днями сижу тут одна, тебя дожидаюсь, ты где-то чуть ли ни дюжиницу шлялся, а потом выясняется, что за всё это время даже денег мне на платье не наскрёб! На самом деле ты их на какие-нибудь кузнечные прибабахи угрохал, или на трактаты дурацкие, а я в обносках ходи! Нет, ты скажи, я что — в обносках ходить должна? Да? В обносках? Я?!
— Да ты просто от безделья двинулась! Поди займись чем-нибудь! Вон свитер мне что ль свяжи, как Талина! Совсем уже свихнулась от полного ничегонеделания! Ты что?... Лап...ты что? Ну не плачь... солнышко, я...
— Да! Да! У меня нет работы! Ты что — не знал? Не знал?! Ты первый раз об этом слышишь?!
— Лап... ну прости... я не об этом... ну не плачь...
— Я вчера была у соседей — у семи! — никого! Девять человек за полгода! Девять! В семи мирах! Они все тонут! Два куля лет назад получалось пять за три дюжиницы! Я каждый день там бываю — ты первый раз об этом слышишь? Я думала — может, это я виновата, может я кого упустила, не углядела... а там — никого! Ни одной живой души! Слышишь? А у нас? Сил же никаких нет! Да — я свихнулась от безделья! Да! А кто бы не свихнулся? Отсюда пятеро сбежали и двое с ума спрыгнули — ты что, не знаешь? Или это не ты Стадеша отсюда пинками вышвыривал? И я скоро туда же!
— Лап.. Ну лап... Ну не реви. Ты за них не в ответе. Ты и за нас не в ответе. Ну правда. Ну хочешь, я тоже буду с тобой ходить? Ну... раз в полдюжиницы, например...
— Лет или дней?
— Дней, лап, что ж я совсем...
— А смысл, Мих, смысл? Если там никого нет?... Смысл? Кому суждено выйти — того не утянут, кто заслужил лишь лапы нижних — тому и дюжина проводников не поможет...
— Солнышко... ну ты же знаешь...
— Да! Я, б..., всё знаю! Я всё это наизусть знаю!!! Я это по пять дюжин раз на дню себе повторяю!!! Про то, что нужно исполнять свой долг, всего лишь исполнять свой долг — а там как получится... Про то, что именно на этом и сломались предыдущие пятеро. Ну да, кому суждено выйти, выйдет и без них, так зачем сидеть в этой дыре, если где-то можно вытащить кули и кули, а здесь дюжиницами приходится ждать одного-единственного? И как его, б..., исполнять, долг этот — я прихожу — там никого! Вообще никого! Дюжиницами — никого? Кто б здесь не двинулся? Ты хоть представляешь, каково это — тащить того, у кого есть шанс, если единственное желание — столкнуть его вниз? И он, б.., скотина эта, чуть ли не единственный за пять дюжиниц!
— Не реви... лап, ну не реви, для этого есть я... ну правда...
— А я тогда зачем?
— Меня ругать... лап, я ведь просто рядом могу быть... ну... не плачь... сегодня и начнём. Вдвоём всё веселей... ну лап...
— Угу, а на обратной дороге тебя опять наизнанку вывернет, очень весело...
— Будет повод надо мной поиздеваться, отвлечёшься... не реви, солнышко...
— А то ты не знаешь, что это ничего не изменит...
— Ну почему — одного-двух отыщем, правда...
— За год?
— Ну пусть за хоть год... ну не плачь... Ну не реви, лап... зато мы пока стабилизировались, ведь стабилизировались?
— Ну... и толку? Рано или поздно ты убьёшь Шхара и сбежишь отсюда — галопом... и не попрощаешься! А то я не знаю...
— Перестань. Я никуда от тебя не денусь. И отсюда никуда не денусь. А то ты не знаешь!
— А если тебя и тогда не перестанет выбрасывать?
— Перестанет. Ну не перестанет — поселимся у соседей, а сюда каждый день приходить будем. Правда, лап... ну не реви, никуда я не денусь... я тогда сразу... ну не реви же! Куда я без тебя? Сопьюсь на ...!
— Угу. Сопьёшься ты, как же...
— Лап... Ла-аап? Ну не реви, пойдём, я заплачу тебе и за это платье, и сапожки куплю, и колечко... колечко хочешь?
— Лучше диадему...
— Хорошо, диадему...
— А колечко?
— И колечко...
— С бриллиантом?
— Тьфу! С бриллиантом, с бриллиантом...
* * *
* *
Князь был бледен — насколько вообще может быть бледен вампир. Указывать ему на кресло Дерек не стал — пусть постоит.
— Владыка, — вампир не захотел или не посчитал нужным добавить в свой голос надлежащего трепета, — вот данные о жертвах среди мирного населения в результате нападений вечноживущих за последние полтора куля лет как тёмного, так и светлого правлений. Сравните с прошедшими четырьмя годами.
— У меня есть статистика по этому вопросу, — Дерек бегло глянул в протянутый ему лист. — Что это меняет?
— Данные по налогам и убыли населения в подвластных нам поселениях и данные об обстановке на торговых трактах.
— Есть, — Дерек снова отложил протянутый ему лист.
— Данные о разумности моего народа и его возможности совместной жизни с людьми, а также отчёты о положительном опыте совместного проживания.
— Вы предполагаете, что я не интересовался этими вопросами? Или что ответственный за дела условноживущих намеренно искажал информацию?
— Простите, владыка, — князь склонил голову, — но, возможно, он не знал или не успел доложить вам, что приказ о повышении разумности диких вампиров указанным в ваших донесениях способом исходил от меня лично и одобрялся далеко не всеми старейшинами. Многие из них как могли уклонялись от его выполнения, справедливо опасаясь разрыва договора. Список пытавшихся не выполнить приказ прилагается.
— Разумно, — согласился Дерек. В пяти из указанных поселений проживали местные князья, вполне способные занять место Земериула. — Мне тоже доводилось так поступать.
Естественно, отец не мог остаться без главнокомандующего. Без такого главнокомандующего. Тот же единственный из двух десятков магов, кто позволил себе доложить, что приказ составлен на три дня позже указанного в нём числа... не стоит о нём вспоминать... чем бы он ни руководствовался...
Ещё более разумным было отсутствие в предоставленных Земериулом документах подсчётов о вероятных жертвах в случае открытого конфликта.
— Ступайте, — решил владыка. — Мне надо проконсультироваться с советниками.
Он созвал лишь первых трёх советников: в этом случае меч мог говорить без оглядки на мага и Урленоя.
— На твоё усмотрение, владыка, — ни на секунду не задумался Хант. — Хочешь — всех изведём, хочешь — помилуем. Хочешь — показательно казним одного Земериула, хочешь — и этого помилуем.
Дагор с Радосветом дружно кивнули.
— Да, — согласился Дерек, — я так часто прошу у вас здравого совета. С завидным постоянством. Поздравляю, кивать за четыре года вы у Урленоя научились.
— Конечно, владыка, — тут же почтительно подтвердил меч, — вы с завидным постоянством спрашиваете у нас совета. И с ещё большим постоянствам нашим советам следуете. Чего ж вы хотите?
— Может, — вмешался Борода, — следовало спрашивать до того, а не после?
Пригладил бороду и добавил:
— Есть одна тонкость: до сих пор никто из владык не принимал решения уничтожить всех вампиров. Только сдерживали. И попытки совместного проживания тоже предпринимались неоднократно. Причём именно светлыми владыками. Почему — неясно. Ильметас, тебе лучше знать, но что-то же ими двигало?
— Или кто-то, — задумчиво протянул Хельм. — Надеюсь, дело не в прибылях "Тропинки"?
В руках казначея возник и исчез кинжал, блеснув всеми цветами радуги. Это ровным счётом ничего не значило: советнику по финансам нравилось играть с ножами и кинжалами вне зависимости от настроения — конечно, только среди тех, кто знал его истинную сущность, то есть исключительно на таких вот заседаниях. Или попутно он отрабатывал какие-то навыки создания оружия. Сколько Дерек ни пытался, никакой закономерности между цветом, формой, скоростью возникновения или исчезновения клинка и настроением третьего советника он найти не смог. Даже не мог сказать, что Ильм отвлекает таким образом внимание — во всяком случае, далеко не всегда.
— Хочешь совет? — выдал наконец меч. — Что ж. Создай независимый департамент по делам вампиров, и главой туда назначь Роксану. С правом казнить и миловать. Вечноживущих, естественно. Проблем больше не будет. Поверь, для Земериула это куда страшнее показательной казни.
Что назначение Роксаны главой куда бы то ни было много страшнее показательной казни, Дерек ничуть не сомневался. Но справится ли она? Можно было спросить: "Проблем и правда не будет?" И услышать ставшее уже привычным: "Ты сам знаешь ответы на все вопросы..." Но кто его знает — чем руководствуется меч на этот раз. Может, ему всего-навсего захотелось найти любимой женщине какое-нибудь занятие, чтобы не таскала его постоянно то в эльфийскую оперу, то по Торговым рядам. Или пытается увеличить прибыли "Тропинки" от торговли с вампирами за счёт влияния Роксаны. Или создаёт ещё одну властную структуру, чтобы отстранить владыку от правления. В любом случае — на данный момент это лучше, чем война. Хорошо, хоть Хельм с Бородой не стали кивать. Почему независимый департамент — понятно, вряд ли эта женщина потерпит над собой какое-либо начальство, кроме владыки, да и насчёт владыки весьма сомнительно, с другой стороны...
— Ильметас, — вкрадчиво поинтересовался Дерек, — если твоё предложение будет принято, могу ли я рассчитывать, что тебе удастся уговорить госпожу Роксану вложить в департамент ту треть казны, которую она до сих пор отказывается вернуть? И что она не потребует себе на содержание все те налоги, что поступают в казну от вампиров?
— Тех налогов, что платят вампиры, ей вряд ли хватит и на два дня, — хмыкнул господин Хант. — А насчёт казны я поговорю, действительно, уже столько раз её утроила, что пора бы и поделиться...
— А почему, — всё-таки не удержался владыка, — не предпринималось попыток полностью уничтожить вампиров? Только не говори мне, что я сам знаю все ответы.
— Да, — поддержал его тайный. — Судя по тому, как вы легко справились с ними в Хоржеше, особых сложностей возникнуть не должно.
— Ну скажем так, — осторожно начал господин Хант, разглядывая очередной кинжал, — у вас есть все необходимые данные, чтобы сделать выводы самостоятельно. Причём тайному советнику по должности полагается думать больше, чем владыке. И почему?
Дерек едва сдержался, а вот Хельм выругался. Борода же лишь усмехнулся — внешне его отношение к господину Ханту не изменилось, он лишь перестал постоянно просить третьего советника за чем-либо сбегать. Зато казначей теперь иногда упреждал просьбы главнокомандующего и резво мчался исполнять роль посыльного по собственному желанию.
— Надо полагать, это по каким-либо причинам невозможно, — развёл руками тайный советник. — Это сейчас они укусами размножаются. Но откуда-то же они взялись изначально? Причём если учесть, что при укусе вампира дети до серебряной дюжины либо умирают, либо выживают, но никогда не обращаются, а из взрослых обращается примерно один из дюжины... Предположу, что в случае полного истребления всех кровососов они рано или поздно вновь возникнут, причём дикие.
— Возникнут, — подтвердил казначей. — А откуда?
— Из обычных людей, больше неоткуда, — решил Хельм. — Причём если обратится быстро, скажем, за полночи — всю деревню перекусает. А медленно... всё равно наверно успеет. Пока численность кровососов стабильна — можно не опасаться, что сосед перегрызёт тебе горло, если же они начнут возникать самопроизвольно...
— Ну вот видишь, — обрадовался Ильм, — всё совершенно очевидно. Проблема в том, что обращаются они и правда очень быстро, и предположить, кто конкретно станет вампиром — крайне сложно.
— И ты не можешь предсказать? — полюбопытствовал Борода.
Дерек обрадовался — вопросы главнокомандующего меч игнорировал крайне редко. Но Любозар очень редко и спрашивал.
— Не всегда, — казначей полюбовался на возникший клинок и растворил его в ладонях, — и меня в каждую деревню не пошлёшь, и сторожа к каждому потенциальному вампиру не приставишь... он же не факт, что вообще ещё обратится. Может и повезти... Всё это мы уже проходили.
Земериул не побледнел, не покраснел, не упал на колени и не застонал: "Пощади, владыка..." Он лишь взял копию приказа, склонился и спросил:
— Правильно ли я понимаю, что у нас нет другого выбора?
— Правильно, — подтвердил владыка.
— Что ж, — ещё ниже склонился князь, — у тебя хорошие советники. Есть хотя бы один шанс, что вы, владыка, прочтёте постановления Роксаны прежде, чем они воплотятся в жизнь?
— Непременно, — обнадёжил его Дерек. — Но вряд ли отменю. Так что ваша жизнь, как и жизни ваших подданных, теперь в руках начальника департамента по делам вампиров.
Земериул изучающе взглянул на Дерека. Интересно, подумал вдруг владыка — не могли же все вампиры выглядеть одинаково при жизни. При жизни? Ну скажем так — до обращения. Не все же они были черноглазыми брюнетами.
— Вы немного не точны, владыка, — попытался усмехнуться князь. — Не теперь... но в остальном вы совершенно правы.
— Скажите, князь, — неожиданно для себя спросил Дерек, — а вы помните свою прошлую жизнь? Кем вы были до... обращения?
И тут же привычно насторожился — не навеян ли вопрос мечом. Вроде нет, он давно интересовался этим, изучил кучу трактатов, большинство из которых противоречили друг другу, и ни один не вызывал доверия. Да и когда ещё доведётся спросить?
— Помню, — не удивился Земериул, — не всю. Но многое. Князем и был.
— И вы не попытались вернуться к родным?
— Нет. В одиночку я не смог бы взять замок штурмом, а когда обзавёлся кланом... прошло слишком много лет.
— А разум? — продолжал настаивать Дерек. — Вы его теряли?
— Терял, — бесстрастно согласился князь, — впрочем, как я понимаю сейчас, он мне и до обращения часто отказывал. Жажда наслаждений, владыка, — то же безумие, что и жажда крови, и так же гасит разум, не так ли?
— А чувства? — пока ответы Земериула не противоречили тому, что он услышал и от первой вампирьей головы, и от остальных, кого доводилось допрашивать.
— Смотря какие, — позволил себе улыбнуться князь. — Те, которые можно назвать жаждой — крови, женщин, власти, могущества, — есть безусловно. Остальные — у кого как. Как ни странно, чем лучше удаётся удержать в себе разум, тем разнообразнее возвращающиеся чувства.
— Почему странно?
— Потому что люди обычно их противопоставляют.
— Вампиры действительно не боятся смерти? Вы лично?
— Сложный вопрос, — задумался князь, — по-разному. Я как бы не совсем жив, хотя в нашем обществе и принято этот факт отрицать.
