Разумен ли господин Хант? Безусловно — если не видеть его вместе с Роксаной. Впрочем, он и тогда разумен не менее, чем сам Дерек рядом с Талиной... только вот о нём ли идёт речь?
— Да, — признал Дерек, — вполне.
— Он разговаривает с тобой? — Талина подобралась, словно для прыжка.
— Нет, — не так уж сильно соврал Дерек.
— Тогда как ты узнал, что он разумен?
Лучше бы она устроила сцену ревности — ту хоть можно ко взаимному удовольствию погасить нежными объятиями и страстными поцелуями. Лучше бы она сообщила ему о своём интересе к какому-нибудь красавцу из-под гор — любовь жены вполне можно вернуть тем же испытанным способом. Теперь же владыка врал и изворачивался до вечера — итогом изнурительной беседы с Талиной стала выдумка, будто он слышит голос разумного оружия в своей голове, но крайне редко. Только на особо важных заседаниях совета. И в бою тот его вёл всего несколько раз. И вообще — не стоит так переживать, он никогда не брал оружие с собой в спальню... и... железка она и есть железка... и... слышал бы его Ильм! Дереку стало ничуть не лучше, чем Талине — вполне могло статься, что господин Хант присутствовал при их беседе. Не должен бы... но... Дерек усилием воли запретил себе об этом думать.
Вместо ужина и всю ночь до утра Талина разъясняла ему опасность общения с разумными артефактами. Изредка её нравоучения прерывал просыпающийся Денек. Она кормила сына, укладывала спать и вновь заводила одну и ту же песню — как это ужасно и как Дерек не должен доверять мечу. Под утро она начала строить планы, как избавиться от оружия: самый простой — расплавить в огненной шахте, самый сложный — заморозить где-нибудь на вершине горы, полубредовые промежуточные — расколоть, бросить в море, закопать, отправить куда-нибудь телепортом... закончилось всё воплями проснувшегося Аледена, которым Дерек впервые обрадовался.
Она не успокоилась и в последующие дни — доводы, что без меча он не сможет окончательно выбить тёмного и основать династию, до неё не доходили. До неё никакие доводы не доходили. Ей позарез было нужно, чтобы он от клинка избавился. Дерек бы и сам этого желал, вот только господин Хант обещал предоставить ему такую возможность не раньше, чем убьёт своего врага. Можно было бы демонстративно выбросить клинок — но рано или поздно она сообразила бы, что он находится не только в ножнах, и Дерек боялся себе представить, что случится тогда. Да и нельзя владыке идти на поводу женских страхов, тем более — в вопросах выбора оружия.
Дерек терпел и успокаивал, сколько мог, и, наконец, не выдержал:
— Хорошо, — заявил он, — раз с таким мечом я тебе противен, я дам тебе развод. Полностью на твоих условиях. Чего ты хочешь?
Как он и ожидал, глаза Талины расширились от ужаса.
— Как... развод? — не поняла она. — Почему... развод?
Теперь уже Дерек подробно и обстоятельно объяснил супруге, почему он считает, что развода хочет именно она, а никак не он, и почему он с горечью вынужден — исключительно из нежелания принуждать её жить с нелюбимым — пойти на такой шаг. Но пусть она не волнуется — наследником престола останется Аледен, и она никогда и ни в чём не будет нуждаться, даже если выйдет замуж второй раз.
— Ты не понимаешь, — разрыдалась Талина, — я не хочу развода! Я хочу... всегда быть с тобой, всегда, слышишь! А если ты не избавишься от этой твари, то... рано или поздно она тебя утащит, и я никогда, слышишь — никогда! — тебя не найду... мы никогда не встретимся больше...
Дереку удалось её успокоить: объятиями, поцелуями, увещеваниями, клятвами и заверениями — отнюдь не в вечной любви и верности, а в том, что как только он убьёт тёмного, так сразу от меча избавится. Хорошо — выкинет в одну из огненных шахт. Обязательно. Именно так он и поступит, пусть она не волнуется. Да, прямо вместе с ней пойдёт и бросит в шахту. Обязательно! Правда обязательно... да, выбросит... да, вместе с ней... да в шахту... в огненную, конечно в огненную... там ему самое место? Она так думает? Она даже уверена... Обязательно вместе с ней — сама увидит... даже сама бросить сможет... обязательно... В шахту Делорины? Хорошо, Делорины так Делорины... обязательно...
На следующий день Дагор вызвал его в подвалы службы безопасности: такое с ним случалось крайне редко — в случае возникновения непредвиденных обстоятельств или проблем, второй советник предпочитал сначала советоваться с третьим, а потом уж обращаться к владыке. Дерек не возражал: Дагор был вполне независим в решениях, в отличие от владыки, не мучился вопросом, влияет ли на него господин Хант.
Тайный ждал в тюремном коридоре. Открыл дверь камеры, пропустил вперёд. Пленником оказался вампир — не дикий и далеко не бедный.
— Князь Земериул в подтверждение своих намерений решил выдать вам беглого преступника, — доложил Дагор.
Вампир, по всей видимости, был крайне опасен — серебряные цепи обвивали его с ног до головы, а тюремных магов в подвале насчитывалось трое. Попыток освободиться кровосос не делал и не шевелился.
— Какие сложности? Блок на кровь стоит?
— Да.
— Тогда в чём дело?
— Гродан, тайный советник предыдущего владыки, — едва разжал губы Хельм, — я не могу решить этот вопрос один.
Словесный портрет бывшего советника Дерек помнил, как помнил и его портреты кисти художников департамента безопасности, но едва увидел человека за обычной для условноживущих внешностью.
— Хорошо, — ответил владыка, глядя в чёрные глаза вампира, — позовите первого и третьего советников.
— Гродан, — сразу узнал пленника вошедший Любозар. Ильм прищурился и сжал губы. Дерек отослал охрану.
Воцарилась тишина, не нарушаемая даже звяканьем цепей.
— Надо решать, — произнёс, наконец, Хельм.
Три пары глаз уставились на Ильма.
— Да, — согласился казначей. — Но не мне.
— И не мне, — добавил Дерек.
Борода молчал. Долго.
— Пусть идёт, — решил он. — Ступай, Гродан. Ты всё равно уже не жив. Ты ведь не этого искал?
И добавил:
— Владыка, Хельм, считаю, что вербовать господина Гродана не следует. Думаю, мы обойдёмся без его услуг.
Дерек кивнул и позвал охрану.
— Проследите, — приказал Хельм магам, — чтобы господин Гроданиул покинул столицу немедленно.
Владыка с советниками двинулись к выходу.
— Это месть или милость? — слов не было в вопросе вампира — только эльфийская мелодия.
— Не знаю, — развернулся Борода. — Не знаю. Но, надеюсь, мои побуждения не совпали с побуждениями предыдущего правителя.
— Владыка? — всё так же без слов спел вампир.
Дерек резко развернулся — одновременно с господином Хантом.
— Ты сам знаешь ответы на все вопросы, — бесстрастно произнёс Ильм. — Как знал, что предательством всё равно никого не спасёшь. Твою жизнь не взял тёмный, тебе не удалось умереть в схватке с вампирами — это ли не ответ, Гродан? То, что кажется милостью, может быть местью, и наоборот. Тебе решать.
Вечером в спальню Дерек едва не крался, опасаясь новых приступов ненависти к мечу у супруги. Но Талина ждала его в хорошем настроении. Владыка улыбнулся — осторожно и недоверчиво, кто её знает, может, она придумала новый способ уничтожения клинка, и горит желанием о нём сообщить или немедленно его опробовать...
— Дерек, — довольно сообщила жена, распахивая дверь спальни, — смотри, что я купила сегодня. Это новая мода. Эльфийский батист. Не удержалась. Он напоминает сияние плесени на стенах у нас дома — такие же переливы. Тебе нравится?
Какое счастье, когда женщина занята покупками! Дерек взглянул на постель, готовясь изобразить подобающие любящему мужу восторг и восхищение. И чуть не ахнул. Так выглядело небо в часы Танца Семи Лун, так мерцали поля ранним утром, когда первые лучи солнца играли на полураспустившихся цветах, так переливались облака погожим днём. Он уже и забыл, как чудесно это было. Впрочем, в бытность воеводой, любоваться всем этим ему доводилось крайне редко.
Жаль, подумал он, знай я, что всё так сложится... проводил бы больше времени среди полей под тем прекрасным небом. Встречал бы каждое утро.
— Да, любимая, — выдохнул он в восторге, поднимая жену на руки, — да, радость моя, сегодня мне будет казаться, что мы с тобой любим друг друга среди этих нежных и благоуханных цветов... Как я счастлив, что ты так понимаешь меня...
Надо будет послать завтра человека, чтобы скупил весь оставшийся батист. Мода пройдёт — а у него будет такое чудесное напоминание о былом доме.
Глава 39. Шантаж
— Отнесёшь меня наверх?
— Прямо сейчас?
— Ты так сильно чем-то занят?
— У?
— Я говорю: ты так сильно чем-то занят?
— Что ты, рыбка, уже несу...
— А у меня для тебя сюрприз...
— Да?
— Сейчас увидишь... Нравится?
— Что это?
— Совсем сдурел что ли? Пол же холодный... а я босиком!
— Радуйся, что не уронил...
— В смысле?
— У меня от такого зрелища руки затряслись и колени подогнулись....
— Ты ничего не понимаешь — это самая последняя мода. Эльфийский батист. Все просто без ума. Говорят, секс на нём вообще незабываем.
— С потолка брякнулась? Я что, извращенец тебе — трахаться на выжженном поле с пятнами от полуразложившихся зомбиков? Или это заплесневелое болото в непонятно чьём дерьме? А почему тогда не воняет для пущего сходства? ..., ...!
— Сам ты ..., я за это куль золотых заплатила!
— Да хоть два мешка — выкинь немедленно! Ноги моей тут не будет, пока постель в таком непотребном виде!
— Тебя пугает вид пододеяльника? Стальной клинок так раним и впечатлителен?
— Нет! Меня пугает, что ты — непроходимая тупица, без капли мозгов, чувства меры, элементарного вкуса и такта, наконец! Меня пугает, что ты следуешь дурацкой моде, даже не задумываясь, как это будет выглядеть!
— А...а...
— Что тебе начхать на мои взгляды и лень поинтересоваться моим мнением... Или вообще плевать на меня! Сама здесь валяйся!
— Что ты делаешь? Стой! Псих, это ж куль золотых, его ещё перепродать можно! За десять дюжин точно! А то и за свою цену! А если оно закончилось — так вообще за два куля! Перину не пропори! Одеяло тоже! И подушки, подушки! Там везде пух лебяжий! Осторожней! Хоть один порез будет — самого все перья убирать заставлю! Кретин, прекрати немедленно! Прекрати, говорю! Ну что, успокоился? Полегчало?
— Угу. Давно хотел посмотреть, удастся ли мне нашинковать простыню и не задеть при этом матрас...
— Придурок. Доволен?
— Ну не так чтобы... я, в принципе, и так знал, что получится. Давай выкидывай эту лапшу и тащи нормальное бельё...
— Может, я тебя лучше выкину?
— Из моего дома? Так это был такой способ от меня отделаться? Опять особняк захапать решила? Всё мало? Да подавись — мне не жалко! Только зачем так сложно — я и сам уйти могу...
— Мих, стой! Ты куда? Стой, скотина, я пошутила! Не вздумай телепортировать — убью на месте! Дверь не сломай! Остановись, говорю! Не пущу! Ну неправа была, не подумала, успокойся... уже несу новые наволочки... в смысле старые... вот они, видишь?... Ты больше не сердишься? Правда не сердишься? Совсем-совсем? Ну всё, всё, неправа была... не переживай... давай, лап, я сама постелю, не нервничай только...
* * *
* *
Девочка оказалась очень похожа — маскировочные чары были столь незначительны, что не прощупывались на фоне защитных заклинаний. И через дюжиницу Гозрений уже не мог найти у неё никаких следов рахита и чахотки.
— Вы сошли с ума, — заявил он Хельму. — Вылечить ребёнка лишь затем, чтобы...
— Так у неё вообще не было шансов, — отрезал тайный, не отводя взгляда. — У вас в Академии что, одни недоучки сидят? Через маскировку здоровье не прощупают? И поверят, что это — дочь владыки? И вообще — по-твоему лучше было не лечить?
Ренину он видел теперь крайне редко — в виде исключения его пропускали в замок, где они проводили вместе немного времени перед тем, как он забрал с собой подмену. Дети глав гильдий, которые играли вместе с дочкой, отправились в южные земли — Ильм так расписал на каком-то балу красоты и лечебный климат Таргении, его влияние на женскую привлекательность, а также нравы местных мужчин, что женам глав гильдий незамедлительно потребовалось вывезти своих малюток к морю и целебным водам, подальше от столичной сырости. Сам же господин Хант, по словам Хельма, очень неплохо на этом заработал. Мало того, он умудрился выбить Гозрению оплату за то время, что дети проведут в южных землях — и взял себе за это дюжинную часть денег.
День выдался пасмурный, выходить на улицу не хотелось, но... инструкции, полученные от тайного советника, не оставили выбора. "Гулять" так "гулять" — маскировочные чары, амулеты, поисковые заклинания, маяки, серебряный кинжал, засапожный нож, серебряная игла, дюжина заговорённых монет, праща — в службе безопасности владыки его натаскивали ничуть не хуже, чем на уроках боевой магии... Многие приёмы рукопашного боя встретились Ренни в первый раз. О таком обучении можно было бы лишь мечтать — если б не ребёнок на его руках и совести. Быстро освоившись с новым родителем, она гоняла его не хуже Ренины и легко отзывалась на имя дочери — Гозрению куда сложнее было его произносить.
Надо было выбрать открытую безлюдную местность. Берег реки — что может быть лучше в такую погоду? Охрана привычно обежала кусты, проверила камыши на берегу и улеглась греться на осеннем солнышке, высунув языки. Сигнала о нападении от магов не будет — импульс можно отследить, что вызовет подозрения.
Они строили замок из песка — и лишь приёмы боевой магии позволяли ему скрывать напряжение. Оборотень слева два раза чихнул и почесался — Ренни шлёпнул влажный песок на верхушку замка, передвигаясь ближе к ребёнку, засмеялся, выкопал ракушку и протянул ей — стараясь ненароком коснуться руки. Оборотень снова чихнул... Плеснул по воде хвост тритона... Рано.
Воздух пошёл рябью, еае от жара костра, сонная заводь с песчаным пляжем исчезла. Пора. Гозрений намертво сжал пальцы на запястье ребёнка. Удар из воды был точен — телепорт накрыл обоих. Ренни рванул ребёнка к себе, подхватил на руки. Амулет слежения захрустел на зубах — сигнал надо подать именно в момент телепортации. Иначе его засекут не только верные владыке маги. Едва ноги коснулись камня, он выставил защитный купол и активировал поисковые амулеты — теперь уже можно. Не заподозрят. Сигнал поиска теоретически пробивает любую защиту, но... больше надежды на тот амулет, остатки которого пришлось проглотить. Теперь ждать.
Он плотнее прижал к себе ребёнка, проверил купол и огляделся. Смотреть было не на что: голые каменные стены без окон, единственная низкая дверь. Маги стояли полукругом. Были даже знакомые лица. Не прячутся. Что ж...
Один из них поднял руку, как бы прерывая спор.
— Гозрений, убери купол и представь нас госпоже Ренине.
Он будет защищать девочку ценой собственной жизни, но какое счастье, что это не его дочь! Стыдно признаться, насколько Хельм был прав...
— Ни тебе, ни юной госпоже ничего не угрожает. Мы не враги. Все наши действия направлены только во благо стране и миру.
