Звон стали раздался шагах в пяти, едва слышимый из-за шума дождя. Дерек бросился на звук и — увидел.
...Ильм, опустившись на одно колено в грязную лужу поднял над головой меч, пытаясь отразить удар уже занесенной полосы сверкающей стали противника. Клинок отклонился, едва не вылетев из руки советника, а Хант, уворачиваясь от удара, перекатился по земле, наполовину скрывшись под грязной пузырящейся поверхностью лужи. Окованный полоской стали сапог, подняв тучу брызг, ударил вслед за ним. Хант перекатился ещё раз и отскочил, сплёвывая кровь.
Дерек держал на прицеле смутный силуэт на фоне свинцовых струй — выстрелить надо неожиданно. Тёмный отобьёт любой болт, но можно выбрать мгновение когда он отвлёкся. Этого Ильму должно хватить. Противники сошлись ещё раз, и вновь Хант откатился, нырком уйдя под руку соперника. Дерек сделал ещё шаг. Силуэты сошлись почти вплотную — клинки скрестились. Пришелец провёл подсечку — Ильм вновь полетел в грязь, и клинок успел задеть его в плечо. Пока Хант поднимался, стирая рукавом грязь с лица, от занесенного меча отделилась тень — полупрозрачная, словно сотканная из дыма погребальных костров. Носитель вскинул голову, пытаясь разглядеть обретающую цвет и плотность фигуру золотоволосого юноши... Хант подался вперёд... Дерек выстрелил.
Носитель рухнул лицом вниз на то место, где только что стоял юноша. Ильм перелетел через поверженного человека, упал на колени, упираясь руками в грязь и застонал...
Дерек рванулся к нему, увязая по щиколотку. Приподнял, пытаясь поставить на ноги. Хант плеснул на лицо воды из лужи, помотал головой, криво улыбнулся Дереку и указал на кинжал, который владыка всё ещё сжимал в руке.
— Для себя? — редко, крайне редко советник говорил на этом языке — родном для императора.
Дерек кивнул и убрал кинжал в ножны.
— Спасибо, — прохрипел Ильм, тяжело опираясь на плечо Дерека. — Н-не рассчитал я... н-немного... Дождь... надо было на сухое место...
Пошатнулся, вцепившись во владыку. Перевёл дыхание и сел прямо на размокшую землю.
— Извини, — слова давались мечу с трудом, — ноги не держат... подождём немного, ладно?
Потёр виски, поднял голову, посмотрел в глаза Дереку и добавил:
— Спасибо.
Глава 51. Ожидание
— Ты что?
— Ничего.
— Что-то прошло не так?
— Всё так.
— Что случилось?
— Ничего.
— Да? Именно поэтому ты третьи сутки пялишься в потолок?
— Хочу и смотрю.
— Мих... Ми-иих... ну ты что? Это я виновата? Я что-то не так сделала? Не то сказала? Лап, ну не сердись, я просто пошутила, когда тому красавчику глазки строила. Он так забавно краснел... ты расстроился? И сапфир этот мне вовсе не нужен был... лап... ну хочешь я его продам?
— Ты не при чём.
— А что тогда?
— Отстань.
— Выпить хочешь? Вишнёвая, рябиновая, первач, таргенайское? Может, чистого спирта?
— Нет.
— Что-то не так? Вы ж его сделали. Или тебе было очень тяжело?
— Не трави душу.
— Ты ещё не полностью восстановился? Лап, это не страшно, теперь у тебя уйма времени, будешь тренироваться, всё получится... Ты что?
— Угу. Я, как дурак, тут из себя два с половиной года развалину изображал, даже ты поверила. Я тут так расстарался — любой наблюдатель бы сообразил — из последних сил держусь. Меня тут с твоей подачи все друзья уже оплакали и обжалелись. Я ... два с лишним года тут придуривался... И эта тварь поверила. Я его выманил почти... Оборотней нашёл... которые по своей воле донесли, что я еле держусь. Агентов не рискнул послать — предателей два года выискивал... Он уже вышел ... меня приканчивать. Я его достал почти — понимаешь? Он снаружи ... был...
— Лап, ты что... лап... и что?
— А ничего. Дерек решил, что Шхар меня сейчас сделает, и убил носителя. Вот так. Одним выстрелом. В тот момент, когда Шхар был снаружи. Ещё б чуть-чуть... мой удар в телепорт пришёлся. Говорил кретину — не лезь, не лезь... Не смотри на меня...
— А зачем ты его вообще с собой поволок? Одному никак?
— Да кто б поверил, что я издыхаю, если б у меня не было шанса убить носителя или спрятаться в него?
— Так Дерек тоже думал, что тебе хреново... надо было его предупредить...
— И всё сорвать.
— А ты и так сорвал.
— Да.
— И что ты ему сказал?
— Кому?
— Дереку, не Шхару же.
— Спасибо, владыка, ты мне очень помог. Что б я без тебя делал. Пойду долечиваться, что-то мне плохо, не готов я ещё к таким тяжёлым схваткам. И всё это проникновенно, с благодарностью и без тени издёвки. Что я ещё мог сказать? Не бить же его. И главное — мне теперь ещё полгода валяться, чтоб он обмана не заподозрил...
— Так ты что, когда пришёл — здоров был? И меня дурил?
— А похоже? Нет лап, я полгода в себя прийти не мог, а потом подумал: раз уж меня так приложило, чего б ни попытаться... вдруг сработает? И ведь ... почти получилось!
— Выпить хочешь?
— Да что ты привязалась? Не хочу. Ничего не хочу. Не надо... ну не надо... лап, отстань, ни до чего сейчас... потом...
— Действительно, совсем хреново. Ладно, лежи. Долго хоть переживать будешь? А то я плакать начну... или любовника заведу... зачем мне мужик, который только в потолок смотреть и может? Три дня ещё потерплю, а потом пеняй на себя! Лап... ла-ап...
— Завтра, ладно? Завтра приду в себя, обещаю. Не судьба, значит. А я так надеялся. Первый раз за последние пять кулей...забыл уже, как это — надеяться... Всё сначала теперь. Второй раз он мне не поверит. А мне всё казалось, что уж с Дереком-то я его достану... мы ж эту долбаную магическую составляющую понизили наконец... казалось — вот оно, ради чего всё... теперь-то уж всё закончится ... и на тебе...
— Значит... значит что-то другое. Может, вообще всё не от нас зависит?
— Может. Не переживай. Ну не переживай так. Я просто психанул. Могу я иногда психануть? Завтра буду в норме. Правда.
— Завтра...
— Вот только реветь не надо, слышишь? Вот не надо мне здесь реветь!
— Я не реву, ты что... это я так... тебе показалось...правда показалось...
— Ладно. Пойдём, что ль пройдёмся...
— Куда?
— По твоим дорогам.
— Я только оттуда.
— Всё равно — мне надо на них посмотреть. Встряхнёт. И к Хельму зайдём. Там и выпьем может.
— Э...э...
— Что ещё?
— Понимаешь... сейчас к нему без предупреждения... лучше не ходить...
— Чего вдруг?
— Ну-у... Ульрика...
— Что — Ульрика?
— Это... так получилось... ей померещилось, правда... правда померещилось... ну нашло на неё что-то...
— Ульрике? Померещилось? Вроде всегда к нам хорошо относилась...
— Слышь, я правда не знаю, что это на неё нашло...
— Вот только не надо мне тут впаривать, что ты состроила Хельму глазки и она расцарапала тебе морду — не держи меня за идиота... Ну?
— Ну-у... помнишь... я говорила... повезло ему... как начинающему... короче, что он напарника ищет?
— И?
— Нашёл...
— А при чём тут мы?
— Ну... тебе с напарником лучше бы не встречаться... пока... а то вдруг он там рядом...Ты не переживай, Хельм ему морду уже набил за тебя... очень хорошо отделал, правда-правда... но... вдруг ты там ещё добавить захочешь... нехорошо получится...
— Да ... Не ожидал... Ладно, тогда просто пройдёмся... вон в ювелирную лавку... колечко хочешь? Ну что ты на меня уставилась? Сказал же — завтра буду в норме...
* * *
* *
Советник пришёл в себя только через год, и всё равно в нём долго чувствовался надлом. С делами он справлялся прекрасно, но без прежнего азарта, торговался равнодушно, дрался скорее по обязанности, хотя по-прежнему заставлял Дерека сражаться точно на грани возможностей. Ещё через шесть лет они с армией встретили тёмного на западной границе и разгромили без проблем, заодно поставив нового князя вместо продавшегося. Князья переходили на сторону противника не часто: все настолько привыкли к незыблемости власти, что уже не представляли себе, как она может смениться. Купола давно закрывали даже небольшие отдалённые замки, что давало при нападении выигрыш во времени, и для каждого купола существовали телепортационный амулет и система оповещения о приходе противника. Когда же купола не успевали поставить — что случалось не часто — тогда князья или сражались, или переходили на сторону врага. Всё было отлажено, да и тёмный последние годы предпочитал появляться у малозаселённых северных или западных окраин — это давало ему возможность прожить на два-три дня дольше. Иногда Дереку казалось, что Хант скучал от предсказуемости событий, иногда — что он доволен ей. Но надлом советника не проходил — может быть, ему не удавалось вернуться на тот уровень, который владыка оценить был не в состоянии, может — угнетала невозможность раз и навсегда избавиться от противника. Дерек спрашивать не пытался.
Правление текло спокойно, и даже Джайлем перестал создавать проблемы — его загрузили исследованиями предотвращения эпидемий и голода, которые казна, благодаря усилиям Ханта, уже спокойно могла оплачивать.
В семье Дерек был счастлив — за две дюжины лет у Аремиилиннь родилось три дочери, и жена ликовала — средняя, Алетимииль, унаследовала магические способности. С императрицей было легко и просто: она слишком много знала и видела, чтобы обращать внимание на мелочи и спорить по пустякам, и из всего старалась извлечь если не пользу, то урок.
Алетимииль отправили учиться сначала в Дерск, потом в Путарь — Джайлему не следовало лично наблюдать за обучением третьей дочери императора. Пусть телохранители и страхующие и ходили за ней по пятам — но лучше было держаться подальше от Верховного мага, чтобы некоторые её умения стали для того неожиданностью в случае открытого конфликта. Владыку тревожили лишь бесконечные любовные похождения Алетимииль: старшая и младшая вышли замуж рано и достаточно удачно — да и какой муж рискнул бы связываться с тестем-императором? — а средняя... "Через пару-тройку дюжин лет угомонится", — смеялась императрица. — "Это нормально, Дерек. Не хмурься, она магичка." И Дерек молчал, стараясь не высказывать возмущения и не расстраивать жену, сильно подозревая, что и та в юности вела себя точно так же.
Интерес и азарт вернулись к Ильму не скоро — но вернулись. В немалой степени этому способствовали выходки Роксаны — и хотя свой кабинет Хант больше не громил, агенты нередко доносили о выбитых дверях и стёклах в особняке советника.
В тот день Дерек вернулся из похода по восточным окраинам: империя расширялась, и слишком многие князья на востоке чувствовали себя безнаказанно. Императору очень не хотелось доводить дело до показательных казней, и потому они с Хантом чуть не три дюжиницы мотались по замкам в сопровождении войска, предотвращая бунты.
В кабинете его встретила Алетимииль — сидя с ногами в императорском кресле. Вот кому следовало бы родиться мужчиной, вновь подумал владыка — какой бы вышел боевой маг!
— Мама скоро вернётся? — поинтересовался Дерек, устраиваясь напротив.
— Мама? — Тимилёк рассеянно покусала кончик гусиного пера — золотые гномьи она не любила, немного помолчала и озабоченно сообщила: — Они, вроде, всех, кого можно откопали, но землетрясение ведь может повториться? Сидят пока — долечивают, ждут, не будет ли новых толчков...
Владыка давно не удивлялся способности Ханта чувствовать настроение. Иногда Дереку казалось, что он и сам умеет читать мысли. Поэтому он лишь взглянул на дочь, и совершенно не удивился, когда после недолгой игры в гляделки та небрежно бросила:
— Мама просит развод, хочет снова выйти замуж.
Подняла на Дерека чистые и совершенно невинные глаза, и поинтересовалась:
— Ты не очень расстроен?
Дерек молчал. Ждал ли он этого? Возможно — иногда он и сам думал, что лучше бы Аремиилиннь нашла себе новую любовь до того, как ему придётся уйти. Но чтобы вот так...
— Не очень, — пожал плечами владыка. — Тебе бы, кстати, тоже пора замуж.
— Хоть завтра, — пожала плечами дочь, — а послезавтра разведусь. Зачем мне муж, если я спокойно сделаю почти любого боевого мага? К тому же муж потребует внимания, а у меня работа... Если б найти такого, чтоб был не хуже тебя, можно бы и подумать...Только где его взять? Так ты напишешь бумагу о разводе?
И подвинула владыке золотое перо и чернильницу. Дерек уселся писать, а Алетимииль поинтересовалась:
— И ты не хочешь узнать, за кого мама собралась замуж?
— Нет, — оторвался от пергамента Дерек, — мне сообщат агенты.
Он вовсе не хотел, чтобы ему об этом рассказывала дочь.
Спровадив Алетимииль, владыка немного посидел за столом в рабочем кресле, окидывая взглядом кабинет. Нет, так не пойдёт. Позвал адъютантов.
— Две дюжины ящиков таргенайского на плац!
К вечеру ему удалось закрутить бутыль бичом так, чтобы разлетевшиеся осколки упали точно по окружности в трёх шагах от него. И два ящика таргенайского ещё осталось. Он отдал их страже, бесстрастно наблюдавшей за упражнениями императора.
Что ж, думал владыка, возвращаясь в замок — теперь я свободен. Меня больше ничего здесь не держит, кроме долга. Надо когда-то уходить — Талина заждалась наверно.
Хант его порыв не одобрил. Категорически. Заявил, что пока владыка в здравом уме — должен править. Должен, именно должен, соглашался с ним Дерек. И сколько ещё? Когда оно наступит — обещанное безумие? Ильм пожал плечами, надавил на чувство долга, прочитал лекцию о северных князьях и благосостоянии народа, напомнил о понижающейся магической составляющей, ненадёжности магов... и Дерек смирился. Словно он мог поступить иначе: наивно думать, что в бою император сможет проиграть вопреки воле находящегося в нём существа. Что ж, он будет править, сколько получится — но больше не женится. Ему надо вернуться к Талине свободным.
Владыка начал вспоминать философские системы своего мира и записывать мысли по этому поводу, пытаясь приложить их к миру, ставшему родным и привычным. Вновь спустился в архивы — искал на этот раз самые древние рукописи. Заказал Ильму копии в южных землях — он мог бы спросить Ханта, но вдруг осознал: тот прав, и задающий вопросы почти всегда знает ответ. К тому же хотелось сначала составить своё мнение.
Алетимииль навещала его часто — ей нравилось, что он не нашёл себе новую жену, ей нравилось тренироваться с ним на мечах, да и бичом она владела отменно. Он научил её родному языку, — записанные на нём заклинания не сможет прочесть никто, кроме неё самой, — и его звуки порой будили давно забытую тоску. Дерек очень боялся за дочь — глупо было бояться за такую сильную магичку, но страх не проходил. Он достаточно стоял на краю седьмой шахты и у погребальных костров — пора было уходить.
Ильм упорно медлил. Ильм утверждал, что люди давным-давно не помнят тёмного правления, и теперь надо готовить уход гораздо тщательнее. Наняли певцов и сказителей, усилили подготовку агентов. Агенты менялись вместе с советниками и приходящими тёмными владыками, сказители сочиняли всё новые и новые песни, — а Хант всё тянул. Ему не нравились носители тёмного меча — тот безволен, тот жаден, этот похотлив, а этот — под стать мечу, такой же негодяй... Да они за пару лет развалят здесь всё, чего они добились за двадцать с лишним поколений! Дерек молчал — подозревая, что нет, развалят не всё. Но Ханту не возражал. И даже по-прежнему тренировался каждый день — без интереса, лишь по привычке. Он ждал — теперь ему оставалось лишь ждать. На каждую встречу с тёмным он выезжал, как на последнюю — перебирая всю свою жизнь, проверяя, мог ли поступить иначе, стараясь учесть и опят и ошибки, ведь ему придётся держать ответ, — и каждый раз возвращался.
