— Уж лучше Дерек, — обозлился Ильм, — а то вдруг я не только с магом, а и с тобой уже давно в сговоре? Тебе такое в голову не приходило?
Он выбрал рискованный вариант, думал Дерек, глядя как бежит кровь советника по финансам. Он сильно рискует, но теперь я ему обязан. И Хельм ему обязан. Теперь, когда я поймаю господина Ханта на воровстве — моё решение будет много мягче, чем могло бы быть. Я уже и так многим ему обязан — но это беспроигрышный ход. На кровного брата Талины рука у меня никогда не поднимется. Я на очень многое теперь закрою глаза. Не на всё — но на слишком многое. Он — торговец, и лучше других знает, что услуга бесценна, и сейчас безошибочно этим воспользовался. Не может же быть, что ему просто жаль нас обоих?
Лекарь провёл всех троих к Талине в светлую и чистую палату. Дерек дотронулся до её руки — пульс прощупывался, и казалось что она вот-вот проснётся. Они смотрели, как маг зажигает свечи, задёргивает занавески и расчерчивает пол вокруг кровати, глядели на льющуюся и дымящуюся кровь, на пляшущие тени свечей...
— Ну вот, — произнёс целитель, — теперь надо ждать. Недолго — если до полудня не очнётся, значит, не подействовало.
— Разве она не должна очнуться сразу? — уточнил Хельм.
Тревилер задумался.
— Вообще-то должна, — понизил он голос, — но в моей практике случалось, что человек приходил в себя с запозданием. Редко, но было. Подождём.
Он не разрешил им остаться около неё и выпроводил за дверь.
— Рискует Ильм, — задумчиво произнёс тайный советник, когда они с Дереком вышли от Талины, а купец отправился лечить глаз, — но какие огромные прибыли сулит ему этот поступок... как вот теперь его постоянно проверять? И с позором-то ведь уже не выгонишь — только предлагать уйти тихо, ещё и с благодарностью за хорошую работу. Думаешь, он из-за этого?
Дерек пожал плечами — рассуждения о мотивах советника по финансам не отвлекали его от мыслей от Талине, а раз не отвлекали — какой смысл о нём думать? Проворуется — не проворуется, Талине это не поможет. Она не придёт в себя. И ребёнок не родится и не умрёт. И ему не придётся избегать её. А объяснять он никому ничего и не должен — ведь он не объявил её своей невестой. Как чувствовал, что рано. И теперь надо решать, что делать дальше.
Она не вернулась в сознание и к полудню. Маг развёл руками и разъяснил, что пробовать ещё один заговор на крови нельзя — опасно для жизни.
— Можно, — размышлял он, — попытаться подставить их под удар белого единорога. Правда, мало кто из попавших под него выживает, но я исхожу из того, что клин вышибают клином.
— Ага, — обозлился Хельм, — если после удара чёрного хоть тело остаётся, то после белого — кучка пепла.
— Тогда решайте, что делать, — вздохнул лекарь, — оставить так или... она ведь не жива уже. Тело просуществует ещё пять-семь дюжин лет, но нужно ли это?
— Подождём до завтра, — решил Дерек, — если ничего не изменится — пусть остаётся пока здесь. Потом я перевезу её в столицу. Пока она дышит — есть надежда.
Он бродил по городу — начал с Северных ворот и тщательно прочёсывал улицу за улицей. Сторожея — городок маленький, неторопливым шагом его можно весь обойти за час.
Дерек разглядывал опрятные каменные дома, прячущиеся в тенистых садах, и — не находил того, что искал. Тогда он обратился с вопросом к пожилому разносчику пирогов и булок. Разносчик его не понял. Он даже не осознал, о чём его спрашивают. Дерек растерялся. Нашёл старика, гревшегося на вечернем солнышке рядом с поленницей — старик вопроса не уразумел. Мальчишка, женщина и старуха посмотрели на Дерека с изумлением, пожали плечами и поспешили удалиться. Дерек вышел за ворота и пробежался вдоль городской стены — там, где раскинулись небольшие хижины с садами и огородами, — но и в пригороде никто не мог ответить на его вопрос.
На закате он вернулся в гостиницу, у порога которой ожидали встревоженные советники. Глаз господина Ханта был уже в полном порядке, но сам он выглядел испуганным.
— Где ты был, владыка? — хором спросили советники.
— Я искал храм Единого, — ответил Дерек, — чтобы помолиться за Талину и... за её дочь. Но не нашёл ни одного.
— Храм? — Хант и Дагор переглянулись. — А что это, владыка?
Дерек взглянул на советников. Он и сам раньше прекрасно обходился без храмов и священнослужителей. Налоги дома они платили исправно, за императора молились, против власти не выступали и иногда помогали бороться с магами — а больше от них ничего и не требовалось. Бедняки и старики ходили к ним за утешением, а он с отцом и братьями — изредка, продемонстрировать поддержку на всякий случай и снискать уважение в глазах простого народа. То, что воевода отлично помнил, где какой храм расположен, говорило лишь о том, что все они были неплохо укреплены, и он знал, как в них можно обороняться. Да, дома многие обходились без храмов... Но чтоб совсем не представлять, что это... тут он сообразил, что всё это время произносил слово "храм" по-эльфийски. В местном языке его не было.
— Это здание, где молятся, — пояснил Дерек.
— Молятся? — удивился Хельм. — В смысле — просят о чём-то?
— Просят? — недоумевающе повторил советник по финансам. — Ты собирался просить за Талину?
— Да, — согласился Дерек. — Что мне ещё остаётся?
Советники смутились. Потом Дагор попытался объяснить:
— Тут некого просить, владыка... об этом не говорят, но... наш мир, он... почти нижний, если вообще не нижний... всё бессмысленно — нас не слышат...
Купец вздрогнул, а Хельм продолжил:
— Не хотелось бы в это верить, но Талина же рассказывала — нижние ходят под горами. Тот мужик, что стоял за мостом и ловил мага — видать нижний и был. Если они так близко, то... наш мир вряд ли средний. Мы даже не знаем, есть ли у нас проводник. Если нет — мы все обречены, владыка, мы никогда не выберемся отсюда. Наша дорога — только вниз, и все наши старания и страдания — напрасны.
— Ну зачем уж так-то... — передёрнул плечами Ильм, — зачем уж мрачно-то так... прям иди и вешайся... нельзя так...
— Говорят — проводник есть, — не обратил внимания на его слова Хельм, — но... вдруг это только легенда или мечта? Эльфы — они, может быть, и знают, но никому не говорят... или не хотят расстраивать... Скорее всего — наш мир забыт и брошен. Здесь некого просить, владыка. Никто не услышит. Потому никто и не просит.
Дагор замолчал, с сочувствием глядя на Дерека. Советник по финансам принялся внимательно изучать носки своих сапог.
— Нет, — отрезал Дерек. — В нижних мирах не рождаются дети. Просто все привыкли рассчитывать только на магов. А они — не всемогущи. Оставьте меня.
Они смотрели вслед уходящему владыке. Когда за ним закрылась дверь, Ильм осторожно оглянулся по сторонам и спросил почти шёпотом:
— Слышь, а ты откуда про проводника знаешь?
— Архив Улара разбирал, — ответ прозвучал невесело, — там было много интересных копий эльфийских летописей. Не всё — обрывки или выжимки... А ты откуда слышал?
— На юге мир совсем другой, — пояснил Хант, — там много о чём говорят, что у нас забыто давно. И свитки можно спокойно прочитать в архивах — плати только. Я услышал и заинтересовался — но там ничего не понятно. Даже смотрителю за перевод заплатил — только всё равно ничего не понял. Но южане надеются, что проводник всё же есть, иначе... а эльфы что пишут?
— Эльфы? — переспросил Хельм. — Да что они могут написать... Название нашего мира у них интересное — Тонущий, с сопроводительной мелодией — "но ещё есть слабая надежда...", и мелодия-то такая — сомневающаяся очень... Может, она и правда есть? Я честно, мало что прочитать успел — искать наводчика надо было спешно. Там каждый удар сердца на счету был — не до летописей. Понял только — не меньше шести проводников нас бросили. Про пятого написано "сбежал", с мелодией "и его сложно за это осуждать...", это ещё при прадеде нынешнего эльфийского короля — сам понимаешь, сколько с тех пор воды утекло... Про шестого — "ушёл и оставил", про седьмого — "забрали", с сопроводительной мелодией... как бы так перевести... "зарвался" — это уже при отце короля. А прислали ли нового — я не нашёл. Как они так живут, эльфы? У них память другая? Или они не помнят ничего из прошлого?
Купец почесал в затылке.
— Да так же как и мы, наверно, — предположил он, — ты себя в детстве часто вспоминаешь? А ведь надо будет — припомнишь. Спроси чего полегче.
Стемнело. Они постояли перед порогом гостиницы и вошли внутрь.
Он прошёл к себе и закрыл дверь. Неважно — услышат ли его. У него нет выбора.
"Но если б я пришёл к ней в первую ночь... если б я пришёл к ней тогда... я думал бы сейчас, что это мой ребёнок..."
Он стоял у закрытой двери и не знал — как это, просить... он никогда не просил.
"Пусть она выживет", — шептал он на родном языке, наступая на горло собственным желаниям, — "пусть она и её... её... её... пусть девочка тоже выживет, мне так стыдно, я... я предпочёл бы, чтоб её не было... но если она есть — не могу же я просить, чтоб выжила только Талина... пусть... девочка... тоже... выживет... пусть она... пусть они... обе... выживут..."
Он чувствовал себя мерзавцем — будь это его дочь, он рыдал бы сейчас, умоляя сохранить её. Будь это чей-то чужой ребёнок, не Талины и не неизвестно какого... ублюдка... — слова не пришлось бы выталкивать из себя неимоверным усилием воли, они давались бы ему легко, даря уверенность в собственном благородстве. Это так просто — просить за других, за тех, кто не отнимает у тебя любимую женщину. И совесть бы не мучила. И не обжигал бы щёки жуткий стыд от надежды, что Талина — очнётся, а ребёнок... ну что там, полторы дюжиницы, его и нет ещё... а удар был такой сильный... Он никогда не предполагал, что окажется в такой ситуации. И уж никак не думал, что его желания могут быть столь ужасны, а душа — столь черна. Оказывается, он совсем не знал самого себя... но если бы он пришёл к ней в первую ночь... если бы он пришёл к ней тогда...
"Пожалуйста, пусть она выживет... и... пусть эта не моя девочка тоже выживет... пожалуйста..."
Глава 22. Сторожея
— Здравствуй. Здравствуй?
— Ну привет.
— Я пришёл просить тебя о помощи.
— Я уж вижу. Можно подумать, ты когда за чем-то другим приходил. Начинай.
— Помоги, пожалуйста.
— Значит, как с собой меня взять — так пошла вон, а как припёрло — так помоги, лапа? И так каждый раз?
— Прости. Помоги, пожалуйста.
— Неубедительно. Всё сначала.
— Давай, ты ноги об меня потом вытрешь? Не до этого, честно. Пойдём глянешь?
— А с собой возьмёшь?
— Да. Если будешь очень настаивать. Но ты ведь не будешь?
— Так припёрло? Я подумаю. Пошли что ль.
— Спасибо.
— Это твоя пассия?
— Разве я когда-нибудь на кости кидался?
— Ну мало ли... разнообразия захотелось. Ребёнок, надеюсь, тоже не твой?
— Не смешно.
— Кто её так?
— Попала под удар чёрного единорога.
— Где вы его откопали?
— На нём Дерек ездил.
— И?
— Ну он взбрыкнул, а эта дура бросилась любимого собой закрывать.
— Трогательно. А ты где был?
— Отлучился... ненадолго.
— Молодец, приветствую. Очень правильное решение. Ты чаще уходи от него подальше, глядишь, нового повелителя быстрее искать придётся. Убедить кретина, что на единорогах не ездят, нельзя было?
— Пытались, хором на десять голосов.
— Я не об этом.
— Сегодня я внушу ему отвращение к единорогу, завтра — к этой девчонке, а послезавтра у меня на трон сядет слюнявый идиот. И мне две-три дюжины лет от него ни на шаг отойти нельзя будет.
— Не факт.
— Но очень вероятно. Ты ведь её вытолкаешь?
— По-моему, у меня прямо противоположная специализация.
— Но ты поможешь?
— А сам никак? Нас тошнит? Нам противненько? Мы все такие утончённые и брезгливые? Сапожки боимся перепачкать, ручки замарать? Или найти не в состоянии?
— Я её нашёл. Она точно на грани, лап. Начну выталкивать сам — шанс один из двух. Угроблю ведь. А у тебя ошибок быть не может. Ребёнка я не видел. Но... может ещё не всё потеряно? Ты ведь поможешь?
— Да тебе-то что?
— Просто жалко. Потащили девку с собой и не углядели.
— Какое-нибудь более внятное обоснование ты придумать не в состоянии?
— Почему? Если б не она — искал бы я сейчас нового повелителя. Сойдёт?
— И поделом бы обоим. Нечего баб с собой в поход таскать. Что ты молчишь?
— Лап, я возьму тебя с собой, если ты так хочешь. Правда. Только помоги. Младенец ещё этот... куда дальше?
— Ладно тогда, пошли со мной, я мамашу толкну, а ты ребёнка понесёшь, чтоб мне два раза не мотаться. Чего взбледнул-то?
— Что-ты-что-ты-рыбка-уже-иду.
— Не отставай, а то тебя ещё потом искать.
— Мне не до шуток.
— Зря. Вот она. А вон младенец. Далековато ушёл. Сейчас толкну его, а ты лови.
— Вот эта рыжая девица и есть ребёнок?
— Ты что, никогда их не видел?
— Начинаю думать, что видел, просто не понимал, что это младенцы. А она разумна сейчас?
— Естественно. Умничка, хорошо ловишь. Как зовут мамашу?
— Талина.
— Талина, пойдём. Рано ещё. А ты тащи младенца. Не бойся, не надорвёшься. Кто его отец?
— Не в курсе. Маг наверно, с которым её нашли — сам ещё ребёнок.
— А. Тогда понятно, почему их на месте не убило. Но магических способностей у девчонки не будет, эта тварь всё высосала.
— Да и ладно, она могла их вообще не унаследовать.
— Это точно. Ну всё, завтра очухается.
— Спасибо.
— А благодарность?
— Какая?
— Поцелуй. Или нежное объятие.
— Угу. А потом я перестану соображать и мы прямо здесь и завалимся.
— Я прекрасно знаю, что ты преувеличиваешь.
— Ненамного. И я не собираюсь быть твоим любовником при живом муже.
— Не переживай. Он за последнее время облагодетельствовал наследниками весь свой гарем. Но диван что-то не шибко рад такому периоду зимнего покоя в отношениях с любимой женой — потому как половина визирей отправилась на усиление границ, а ещё треть — в долговые ямы. Зато государство заметно разбогатело, и подданные на всех углах славят мудрость великого шаха.
— Узнаю твой почерк. Но не во всё верю.
— Зря.
— Солнышко, потерпи ещё чуток. Правда. Хочешь, я даже буду хранить тебе верность?
— Не надо. Нужен ты мне. Проводишь?
— Естественно. Ты сокровище.
— Знаю.
* * *
* *
Вызов пришёл со вторым криком петухов: Дерек выскочил в коридор и натолкнулся на советников — в кольчугах и при мечах.
— Ждите здесь, на вас Талина и магическая поддержка, — приказал Дерек и активировал амулет.
— Давай к Талине, — толкнул Хельма советник по финансам, — забери её из лечебницы и тащи в мою лавку. Я — к своим, за магами.
Борода дождался: протяжный вой охраны и вибрация амулета связи оповестили его о приближении противника. Они были готовы: и копейщики и лучники с отъездом владыки заняли круговую оборону. Маги держали защитный контур, не давая возможности высадиться вблизи лагеря на расстоянии двух полётов стрелы — отряду противника придётся немного проскакать по просеке, чтобы добраться до купола.
