— Не тронут они тебя, они приличные говорящие, — вмешался торговец, — ты пить хочешь?
Талина кивнула.
— А есть? — снова поинтересовался купец.
Она опять кивнула. Ей захотелось спросить, где Ренни, но она боялась. Если они вдруг... если вдруг окажется, что их намерения не столь дружелюбны, или излишне дружелюбны и любвеобильны, Ренни же этого не выдержит и полезет её защищать. И тогда его просто убьют, они же знают, что он маг... если он вообще ещё жив... надо как-то попытаться их успокоить... не проявлять враждебности... может, всё ещё обойдётся. Надо только постараться, чтоб их обоих оставили в живых. Нет, она не станет защищать свою честь ценой своей жизни и ценой жизни Ренни. Она сделает всё, чтобы их выпустили живыми.
— Пойду принесу тогда, раз это никому больше в голову не пришло, — торговец развернулся и пошёл к костру.
Синеглазый обернулся ему вслед, продемонстрировав длинные, ниже пояса, волосы, собранные в хвост, и сказал нарочито громко:
— Ты зря боишься. Мы действительно вполне приличные люди, и на девушек не бросаемся. А господин Хант хоть и не совсем приличный, но чтоб он тобой заинтересовался, нужно быть самой богатой невестой Подгорного Царства. Или иметь в приданом столько алмазов, сколько весит пара дюжин таких как ты.
И успокаивающе улыбнулся. Они знают, что мы из Подгорного царства, удивилась Талина, или он просто наобум сказал?
— А... Ренни... где? — Талине вовсе не хотелось спрашивать, но она чувствовала, что должна.
— Там, — махнул рукой синеглазый. — С ним нормально всё. Ну более или менее. Его, конечно, задело, но наконечник мы вытащили, рану перевязали, она неопасна. Дня через три будем в Путаре, и он либо уже поправится, либо там его долечат. Мы его отваром напоили, спит пока... Не бойся, Ильм сказал — в Путаре должна быть гномья... ну в смысле — ваша община... так что отыщете своих и как-то тогда уж с ними и договоритесь... А парень пусть спит пока, а то ещё колдовать вздумает.
Непохоже, чтоб он врал, утешая её. Пусть спит, решила Талина. Мало ли что. Магов не любят. Пусть лучше ничего не осознаёт.
Вернулся торговец — с котелком воды и миской каши. От миски шёл такой сытный дурманящий запах, что живот немедленно скрутило от голода.
Она посмотрела на котелок, а потом на мужчин.
— Я — Хельмидар Дагор, — снова улыбнулся синеглазый. — Бывший сыщик. Можно просто Хельм.
— Талина, — ответила она через силу.
— Ильметас Хант, можно просто Ильм, купец, — представился торговец.
Талина где-то слышала это имя, но мысли путались, и она не могла вспомнить, где и когда.
Князь по-прежнему смотрел на неё. Синеглазый тронул его за плечо.
— Аледер, — спохватился князь, — Дерет Транне та Аленгтрелл Алезар.
Голос у него оказался низкий и с очень сильным незнакомым акцентом. А глаза тёмно-серые, и не злые. Он замялся и добавил заметно тише и уже без акцента:
— Можно просто Дерек.
Дерек подумал, что она, наверно, испугалась его голоса, и попытался приглушить его и сделать чуть выше. Не сказать, чтоб ему это удалось — девчонка скривилась жалко и растерянно. Он поймал на себе неожиданно сочувственный и понимающий взгляд купца, и изучающий и тревожный — Хельма.
— На, — купец сунул Дереку в руки миску и котелок, — ты её накорми, что ли... а мы пойдём. И на вот... — он протянул Талине небольшой желтоватый и прозрачный кусок, чем-то напоминающий кусак кварца. — Сахар это. Силы хорошо восстанавливает. Ну и вообще — немного сладости в жизни не помешает... мёда у нас с собой нет.
Про сахар Талина слышала, но никогда не видела. Лучше ткань какую-нибудь домой привезти, а не на всякие забавы деньги переводить. Она осторожно взяла кусок из рук торговца, а тот дёрнул синеглазого за рукав.
— Пошли.
Синеглазый мешкал, переводя мерцающий взгляд с Талины на князя.
— Пошли, — настойчиво повторил купец и почти уволок бывшего сыщика за собой. — Ты предлагаешь её втроём с ложки кормить? Дерек прекрасно и один справится. И ложку она сама удержит.
Но Хельм всё равно два раза оглянулся.
Дерек остался перед телегой с котелком и миской в руках. Ну и куда девать этот дурацкий котелок? Ложка, торчащая из горки каши, норовила выскочить и свалиться на землю. Безумно дорогая ложка — деревянная, которая совсем ничего здесь не стоит. И деревянная миска. Надо бы спросить, чего она больше хочет — есть или пить, но он боялся, что от его рыка она совсем зажмётся. И так дрожит вся. И улыбается жалко и криво. Возникло непреодолимое желание прижать её к себе и успокоить, но он чётко осознавал, что воспринято это может быть совершенно однозначно. Да и что обманывать самого себя — не столько успокоить он её хочет, сколько снова почувствовать ладонью острое угловатое плечо. Надо её срочно накормить — одни кости остались. Это всё воздух местный — разжигает инстинкты, которые он уже очень давно научился подавлять. Словно ему опять тридцать и он только-только принял командование первой полусотней.
— Ты чего больше хочешь — есть или пить? — в голову не пришло ничего умнее, как спросить это шёпотом.
Глаза у неё серые, а ресницы пушистые и светлые — их и не видно. И брови светлые. А волосы серые, совсем короткие — до плеч не достанут. У него и то длиннее. Как принято говорить здесь — тёмно-русые? Странно, он уже совсем привык к необычному цвету кожи у местных — у неё очень красивый... привлекательный цвет кожи — светлый-светлый, как у него, когда он в первый раз увидел свои руки в этом мире. С тех пор они стали почти коричневыми. Интересно, а там, под свитером, у неё кожа такая же белая? Это, наверно, безумно красиво...
— Пить, — она тоже ответила шёпотом. Дерек стряхнул наваждение.
Он протянул ей миску, смутился, выдернул миску из рук и дал котелок. Идиот Ильм наполнил котелок доверху, и она вылила на себя чуть ли не треть, потому как пыталась не выпустить из руки сахар. Или от страха. Он хотел было броситься её отряхивать, но вовремя сообразил, что это будет выглядеть совсем уж неприлично. Сахар стал липким и измазал ей ладонь. Дерек отобрал котелок, а она растерянно посмотрела на мокрый кусок сахара.
— Ты знаешь, — попытался ободрить её Дерек, и снова шёпотом, — а у меня дома сахара не было. И ложек деревянных не было — только глиняные или металлические, — он решил, что сообщать ей о золотой и серебряной посуде неудобно. — У нас деревья почти не растут. И я не знаю, как его, сахар, едят. Может таким мокрым и надо?
— Да? — её взгляд чуть потеплел. — А ты жил под небом... или...?
Она жила под землёй. Под горами. Может, поэтому она кажется такой... родной?
— Под небом, — с сожалением что разрушает её надежду ответил он, — но под землёй у нас тоже жили, только... эээ... мало кто жил. Некоторые. Но я часто бывал... внизу... — "ну да, я б ещё объяснил ей, зачем я там бывал, и кто там жил..." — и у нас всё по-другому. Камни кругом. Я издалека. Очень.
Она кивнула и жалобно посмотрела на мокрый сахар.
— Его можно съесть так, а можно кинуть в воду — она сладкая станет, — объяснила она, и голос у неё дрожал. — Только я его тоже никогда не пробовала.
— Съешь так, — посоветовал Дерек. — Он, наверно, вкусный.
Кусок оказался слишком большой и ей пришлось его долго грызть. В результате на липкой ладони остался крошечный желтоватый кусочек. Она подумала и протянула ладонь ему:
— Хочешь попробовать? — и тут же перепугалась.
Наверно, она решила, что ему хочется попробовать сахар. А потом поняла, что дело вовсе не в нём. Дерек смутился, взял плавящийся кристалл и бросил в рот. Вкус его не впечатлил. Вкуса было слишком много.
— Неожиданно, — признался он. — Его всё-таки наверно запивать надо или растворять — а то как-то слишком резко. Здесь вообще у всего вкус какой-то слишком... насыщенный.
— Ага, — согласилась Талина, — я когда первый раз яблоко съела, подумала — фу какая гадость, его надо маленькими кусочками в воде настаивать.
— А я яблоки не пробовал, — признался Дерек, — или пробовал, но не знал, что это они.
— Яблоки пока первый урожай, кислые, — разъяснила Талина. — Сладкие дюжиницы через две-три созреют.
Дерек сунул ей в руки миску с кашей. Она взялась за неё и тут же отдала обратно. Попыталась вытереть ладонь о шкуру и потерянно уставилась на прилипшую к ней шерсть пополам с соломой.
— Она липкая, — девчонка покраснела, — её теперь отмывать надо...
Дерек дал ей котелок с остатками воды. Она долго и старательно болтала там рукой, а потом он вылил воду на землю. Так вот просто взял и вылил... Дерек наблюдал, как жидкость смешивается с пылью, потом пояснил:
— У нас дома и воды было очень мало. Так странно, что её можно просто вылить на землю...
И снова протянул ей миску.
Каша почти остыла, но она набросилась на неё, мучительно стесняясь и стараясь не торопиться. Дерек немного разгрёб солому и шкуры и пристроил туда котелок. А сам сел на край телеги — подальше от девчонки. Что сегодня он не сможет от неё отойти, он уже понял. Оно и к лучшему — остальных она испугается ещё больше. И при нём к ней никто не сунется.
— У тебя длинное имя, — она пыталась улыбаться и поддерживать разговор. — Его сразу и не запомнишь...
— Длинное имя? — удивился Дерек и сообразил, что она приняла за имя традиционное приветствие при знакомстве. — Нормальное. Аледер. А всё остальное — только его разъяснение. Deret tranne ta alengtrell Alezar означает "четвёртый сын императора Алезара". Собственно "Але" означает принадлежность к императорскому роду, а "Дер" — четыре, но одно только имя при приветствии звучит слишком коротко и как-то не торжественно.
Подумал, что она с перепугу не запомнила, как его зовут, и теперь ей неудобно, и повторил:
— Но обычно меня зовут Дерек. Это что-то вроде "четвёртый".
— Император — это князь? — уточнила Талина.
— Да, — согласился Дерек, — вроде того.
Значит, всё-таки князь, подумала Талина. Но чужестранец. И считает меня своей добычей. Купцу я не приглянулась, а синеглазый не стал оспаривать меня у своего правителя. Да если б и понравилась обоим — всё равно с князем не спорят. Может, хорошо, что не спорят — вдруг бы они меня не поделили? Или решили, что вполне могут и одной женщиной пользоваться... Лучше уж Дерек, он вон понравиться пытается, хотя для князя это совершенно необязательно, и смотрит нормально, только запах его всё равно выдаёт, но никуда ведь меня ещё не уволок, всё успокаивает и улыбается, а сам разве что не дрожит. Женщин наверно очень давно не видел, решила Талина. Не настолько она симпатичная, чтоб такое желание ни с того ни с сего вызвать. Это дома она привлекательная, а здесь — самая заурядная. Живущие под небом ведь женщин в основном по внешнему виду оценивают. И только потом — по запаху и голосу. Да и сама она, как глаза открыла, всё больше на зрение полагается. С другой стороны, призналась она себе, Дерек с Хельмом настолько хороши, — зачем себе врать-то? — что женщины сами за них драться должны, и никогда бы они на неё внимание не обратили при других обстоятельствах. И купец бы не обратил, он тоже ничего, просто теряется на фоне Дерека и Хельма. Главное, чтоб Дерек меня потом своей дружине не отдал и Ренни не убил, а там — довезёт куда-нибудь, откуда можно попытаться до наших общин добраться. Хельм вроде так и обещал, но может и врал, чтоб успокоить. Но Дерек пока ведёт себя вполне нормально, уговаривала она себя, так что не так уж всё и ужасно... может быть... как только они сообразили, что мы из Подгорного царства?
— Ещё есть хочешь? — спросил Дерек.
Она замотала головой.
— Ладно, — вздохнул он, понимая что сидеть с ней всё время неприлично, — ты тогда отдыхай, а пойду обстановку выясню. Если куда отойти — это туда, спутник твой — вон на той телеге, только он бредит, но и маг и Ильм говорят — неопасно, это от переживаний. Его что-то очень сильно испугало. Если что — я близко, сегодня вряд ли поедем куда. Ах да, мы в Путарь едем, вас туда довезём, ну и посмотрим, что и как. Ребята считают — дня через три доберёмся.
— Путарь? — спросила Талина. — Но это... на юге? По южную сторону Жемчужных?
— Да, — Дерек уже успел выучить наизусть все карты советников, и обрадовался, что есть предлог немного задержаться. — А ты откуда?
— Из Тальна, — ответила Талина. — Это далеко. Нас из телепорта выбросило...
Тальн был гораздо севернее, хотя тоже по южную сторону гор, и собранное войско так или иначе должно было пройти мимо него. Сердце подпрыгнуло — может, ей надо будет в Тальн? И тогда...
— Из телепорта? — постарался он удивиться и присел обратно на телегу. Вот и повод не уходить...
Обоз никуда не поехал — маскировочный купол стоял нормально, порядок был наведен, трупы убраны. Охранники, довольные свалившейся на них добычей, предпочли отдохнуть и набраться сил. Дерек подозревал, что все уже начали рассчитывать на его защиту и неожиданные свойства клинка. Отходить далеко от Талины Дерек не рисковал. Он кружил вокруг телеги под ухмылки советников, но поделать с собой ничего не мог. Хотя охрана господина Ханта производила впечатление опытной и вышколенной, рисковать владыка не желал. Ильм же не желал рисковать охраной, и был прав. Любого, кто покусится на Талину, Дерек убьёт без малейших колебаний — так он решил для себя.
Телеги так и стояли кругом, оружие с лошадьми и повозками из обоза Тугожора и из захваченного лагеря разделили между оставшимися. Хельм не возражал, и отправляться на поиски наследников не спешил. Парнишку напоили ещё одной порцией сонного зелья, и оставили с ним мага и одного из охранников, который разбирался в лекарском деле. Сообщать всем, что парень — маг, посчитали излишним, а господин Дедята обещал молчать, поэтому охранник не особо нервничал. Господину же Дедяте бежать в одиночку было некуда, так что особой опасности он не предствалял.
Дереку пришлось пару раз всё-таки отойти далеко от Талины, и каждый раз ему казалось, что внутри у него что-то обрывается. Под вечер он посоветовал ей накрыться шкурой и заснуть, а сам пошёл к советникам. Костры скоро погасят, но телега с Талиной недалеко — а глаз он с неё не спустит.
— Что, владыка, — протянул купец при виде подходящего Дерека, — припекло тебя? Да и Хельму не лучше. А ведь говорил я вам, говорил, — зайдите перед отъездом не только к цирюльнику. И даже показал, куда. Так ведь нет — один владыка, другой — первый советник, им бабы до гномьей... эээ... до ... не нужны короче. Им бы государственные дела вершить. Вот так юнцы в караван нанимаются, самим по трети сверх дюжины, всю дорогу трясутся, а то и от разбойников отбиваются, кровь разогреется, а едут-то полдюжиницы-дюжиницу, так как караван придёт — все золотые на первую же попавшуюся шлюху и спустят. Угу. На эти деньги можно было бы весь весёлый дом на пару дней снять, только им всё равно уже — любая красавицей кажется. Это потом соображают, что к чему. А так: раз гульнул — и снова в караван, теперь уж не до баб — жрать охота.
— Заткнись, — разозлился Дерек.
— Так ведь правду говорю, — никак не мог успокоиться будущий советник, — послушали бы меня — сейчас бы проблем не было...
