Губернаторство Карафуто

За Тиннаем потянулись совсем глухие, непроходимые леса. Дорога казалась просекой между темными, высокими, разлапистыми елями. Обочины заросли кислицей в два человеческих роста и пыльными лопухами. Бамбук исчез. Один раз дорогу перебежала косматая медведица, за которой катились медвежата — два забавных бурых комка. Кузов вздрогнул от молодецкого свиста и улюлюканья. Сопровождающий в кабине устало приоткрыл один глаз: не хулиганят, и ладно.

В Эсутору приехали только к вечеру. Кое-кого укачало. Утомленные дорогой, седые от пыли 'агнцы' выпрыгивали из кузова грузовика. Человек средних лет в рабочем комбинезоне принял командование у сопровождающего и построил группу в одну шеренгу.

— Я — Наото Миура, начальник основного цеха, — представился он.

— Кормить будут? — полюбопытствовал зеленый с дороги Хироси — исключительно из бравады.

— На вашем месте я бы спросил, когда начнем работу, а у вас все мысли о жрачке! — рявкнул Наото.

Он произвел перекличку, сверяясь со списком. Убедившись, что прибыли все, Наото повел 'агнцев' к одному из бараков, где парни оставили свои фуросики с пожитками, а потом проводил в заводскую баню. По пути 'новобранцы' вертели головами, рассматривая рабочие кварталы. Неподалеку стояли фабричные корпуса, над металлическими крышами высились черные трубы. Улица тянулась вдоль канала, на другом берегу стояли жилые дома и двухэтажное деревянное здание. Заметив среди жидких деревьев хоандэн, Кэн понял, что это большое здание — школа. Ближе к сопкам располагались дома побогаче, а на склоне виднелся синтоистский храм.

В общественной бане, в отличие от домашней, вместо бочки с горячей водой стояла большая емкость, в которой зараз могли поместиться человек пять-шесть. Предоставленные сами себе, парни затеяли потасовку, выясняя, кому первому париться в ванне. Хироси сцепился с горластым верзилой. Кэн полез было на выручку, но по дороге получил кулаком по скуле. В отместку ловко подставил ногу, да не тому. Парень грохнулся об пол, а на Кэна стал наскакивать приятель обиженного, норовя попасть ногой под дых. Кэн поймал каратэку за ногу и крутнул, отчего противник провернулся в воздухе и кошкой приземлился на руки. Метнув взгляд — как там братишка? — Кэн убедился: дрались все. Прыткий детина опрокинул его на мокрый пол. Выскользнув из-под тяжелого тела, Кэн пинком придал ему разгон. Детина юзом проехал далеко вперед, сшибая драчунов, и втюхнулся в злополучную ванну. Хироси тем временем деловито запихивал противника головой вниз между каменным сиденьем и стеной.

Банщик, ругаясь, окатил дебоширов холодной водой и пригрозил полицией. Угроза подействовала лучше воды: вмешательство блюстителей правопорядка могло кончиться отправкой домой, причем на своих двоих. Тут заявился Наото Миура и изругал отроков на чем свет стоит. Хироси между делом больно ткнул Кэна локтем в бок, и братья, потирая ушибленные ребра и обколоченные костяшки пальцев, полезли в ванну вместе с первыми, в число которых попали каратэка и верзила, украдкой вытиравший кровь с разбитой головы.

После бани Наото отвел потрепанных в драке 'агнцев' в столовую.

— Питание за счет заведения! — дурашливо провозгласил верзила.

— Ужин вычтут с завтрашнего заработка, — сварливо предупредил Наото. — Потом будете покупать еду сами.

Отроки недовольно забурчали.

— Получается, завтрашний заработок уйдет на один прожор, — заметил Хироси.

— А ну тихо! — рыкнул Наото. — Потерпите немного, ничего с вами не сделается. Недовольные могут отправляться домой хоть сейчас. Буйных не держим.

Начальник цеха не ушел, следил за порядком, и покинул 'новобранцев', только когда все насытились.

— Завтра по гудку жду вас на проходной, — сказал он напоследок.

В бараке долго не спали, шептались, но драк больше не устраивали.

Ранним утром над рабочими кварталами разостлался протяжный, тоскливый заводской гудок. Начальник цеха, как и обещал, встретил парней около проходной и повел их в двухэтажное управление фабрики, где оставил на попечение пожилого сотрудника.

— Здравствуйте. Я Кикути Тадао, заместитель управляющего по управлению персоналом, — представился тот. — Пройдемте в актовый зал.

Помещение с высоким потолком, бархатными портьерами и длинным европейским столом посередине произвело на парней впечатление. Отроки притихли и расселись на стульях.

— Сегодня, шестого июня 1932 года, вы переступили порог градообразующего предприятия, которое создал предприниматель Окава Хэйдзабуро.

Кикути показал на портрет красивого усатого мужчины на стене.

— Этот человек фактически является основателем города Эсутору. Раньше здесь была всего лишь крошечная деревушка, в которой проживало всего сто двадцать человек. Летом сюда приезжали лесорубы и сезонные рыбаки. Так было до тех пор, пока сюда не приехал Окава Хэйдзабуро — ведущий специалист в области бумажной промышленности. Его корпорация 'Карафуто Когё' заложила фабрику в 1923 году, а в 1925-м она выпустила первую продукцию. Именно благодаря нашей фабрике Эсутору разросся и в 1929 году получил статус города. Теперь Эсутору занимает пятое место на Карафуто по количеству жителей.

Парни маялись от скуки и терпеливо слушали лекцию, не слишком понимая, зачем она нужна.

— Наше предприятие выдает пятьдесят четыре тысячи тонн бумаги и целлюлозы в год и является крупнейшим на острове. Зачем нужна бумага, вы все знаете. А вот зачем нужна целлюлоза?

— Чтобы порох делать! — недружным хором ответили парни, которые еще вчера клацали в армии затворами винтовок.

— Правильно, целлюлоза необходима для нужд военной промышленности. Вы, ребята, приняли верное решение работать на таком важном предприятии, как бумажная фабрика корпорации 'Карафуто Когё'. Здесь работает четыреста человек — большая дружная семья. Вам следует осознать себя членами этой семьи, действовать вместе со всеми и не выделяться среди других. Отныне корпорация 'Карафуто Когё' — ваш отец и защитник, ваш дом и кормилец. Служение ей будет смыслом вашей жизни. Именно ей в первую очередь вы должны отдавать свои силы, не думая о вознаграждении. Сейчас я зачитаю договор найма, который заключит с корпорацией каждый из вас, и который вы подпишете своей рукой. Документы вы получите после смены. Служащий отдела по управлению персоналом разведет вас на ваши рабочие места.

Кикути зачитал скучный договор. Каждый из парней подписал свой лист с отпечатанным на пишущей машинке текстом. Затем служащий повел новых сотрудников в подсобное помещение, где хмурая женщина выдала каждому поношенный темно-зеленый комбинезон на лямках. Парни тут же переоделись, и служащий вывел их из управы.

Кэн вовсю вертел головой, оглядывая кирпичные корпуса цехов с узкими окнами под крышей, длинные деревянные строения с воротами, гулкий металлический корпус железнодорожного склада, от которого тянулись две пары путей. Где-то неподалеку надсадно визжала фреза, из цехов слышался приглушенный гул. Рядом с одним из складов около распахнутых дверей лежала изжелта-зеленая золотистая куча серы. Рабочий в комбинезоне грузил ее лопатой на большую тачку. В небо гордо вздымались трубы. Кэн ощущал причастность к этим горделивым трубам, к большому, солидному, сложному хозяйству, к людям, которые здесь работают, и был доволен, горд и немного волновался — вдруг не оправдает доверия, ведь его взяли на работу в такую мощную, важную корпорацию!

Служащий переходил от цеха к цеху и в каждом доверял мастерам по несколько 'новобранцев'. Кэна и Хироси разделили.

— Мы вместе! — заявил Хироси, но его не стали слушать.

Братья попали в основной цех, но в разные места. Хироси увели к бумагоделательным машинам, а Кэна забрал рабочий по фамилии Титоси, который занимался обслуживанием очистных установок. Здесь стоял оглушительный шум. Для того чтобы ученик слышал, рабочий кричал ему прямо в ухо:

— Это — гидроразбиватель. Отсюда целлюлоза качается насосом в бассейн через смесительный ящик.

— А для чего смесительный ящик?

— Как для чего? Целлюлозу с водой чтоб смешивать.

Целлюлоза в квадратном металлическом бассейне бурлила и кувыркалась. Титоси и Кэн стояли над ним на металлическом мосту с перилами. Насос подавал из смесительного ящика мощную комковатую струю. Кэн морщился от вони. Рабочий повел его мимо бассейна.

— Дальше целлюлоза прет на очиститель, который убирает крупный мусор. А это — пульсационная мельница.

Грохот усилился настолько, что Кэн уже не слышал ни слова, сколько ни напрягался. Титоси понял, что его не слышат, и потянул ученика к следующему бассейну.

— Отсюда масса идет на две дисковые мельницы и мелется в кашу. А вот отсюда, из машинного бассейна... пошли, пошли, не стой пеньком... Вот видишь, бак постоянного уровня? Через него масса идет на смесительный насос, а потом на вихревые конические очистители.

Кэн задрал голову и смотрел, как серая масса бешено вращается в огромных прозрачных конусах.

— Тут масса очищается от мелких примесей, которые в бумаге не надобны, — объяснял Титоси. — Дальше насос разбавляет массу водой и шлет ее в узлоловитель, а уж оттудова масса идет на бумагоделательную машину. Ясно тебе?

Кэн закивал головой. А ведь интересно! Интересно, только уж очень шумно. Мимо проходил начальник цеха Наото Миура, бросил на ученика хищный взгляд. Титоси показал знаками: все в порядке.

Обедал Кэн в столовой. Титоси туда не пошел, потому что носил еду из дома.

В столовой встретился Хироси. Брат излучал недовольство.

— Здорово влипли, — бурчал он, поглощая рис. — И вот так работать — с утра до ночи? Стоило ехать из дома, если здесь — то же самое? Работа и жизнь впроголодь.

— А мне нравится, — громко сказал оглохший Кэн.

— Посмотрим, что ты через месяц запоешь, — обещающим тоном ответил Хироси.

Смена длилась двенадцать часов. Вечером Кэн вышел за ворота фабрики совсем оглохший и теперь таращился вокруг, будто попал в иной мир. Хироси нагнал его у проходной:

— И это что? Деньги? Тебе сколько заплатили?

— Полторы иены. Только из них за обед вычли и за вчерашний ужин.

— В месяц сорок пять иен получится. Разве с них много отложишь? И в чайном доме с гейшами не посидишь. А ты хоть раз видел гейшу? Ну, не на улице? А чтобы поговорить?

Кэн смеялся. Он сжимал в ладони первые в своей жизни заработанные деньги и был счастлив. Копить придется долго, но ведь накопится же когда-нибудь! Он накупит подарков родным и всяких сладостей для Ёсико и приедет домой, словно император.

— А семьи заведем, жену на что содержать? А детей? Опять впроголодь?

Кэну о детях не думалось. Когда при нем говорили 'дети', он представлял себе младших сестер и братьев. И, конечно, Ёсико, которая почему-то пахла молоком, хотя молока не пила.

Хироси бурчал без остановки. И вдруг замолчал.

— Девушки, ты глянь!

Кэн обернулся и увидел стайку девушек с усталыми лицами. В ответ на заинтересованные взгляды парней девушки смущенно улыбнулись. Хироси сразу выбрал маленькую белолицую скромницу. Кэну понравилась другая, совсем юная, с бровями вразлет и маленькими пухлыми губками. Выяснилось, что девушку зовут так же, как сестру — Ёсико, отчего Кэна обдало жаром. Когда еще он увидит маленькую сестричку?

— Ты давно здесь работаешь? — расспрашивал он новую подругу.

— Второй год.

— О-о, — уважительно протянул Кэн. — А чем занимаешься?

— Очищаю макулатуру, — отвечала Ёсико, мило улыбаясь розовыми губками.

— От чего очищаешь?

— От мусора, тряпок, веревок, да мало ли что попадается.

— А зачем пошла на завод?

Девушка смущенно опустила ресницы:

— Хочу накопить денег на свадьбу.

Кэн от разочарования даже онемел. Но потом спросил все-таки:

— Ты уже сосватана?

— Нет. Но когда-нибудь я выйду замуж. Хочется, чтобы свадьба была красивой. Куплю себе свадебный наряд сиро-маку и шляпку цуно-какуси, а прическу сделаю в парикмахерской. Я уже много заработала, но на свадьбу все равно не хватит.

Кэн выдохнул воздух: хорошенькая девушка еще не сосватана!

— А много ли не хватает?

— Не знаю, — простодушно ответила Ёсико. — Буду работать, пока не выйду замуж. Мне ведь уже целых пятнадцать лет!

— А где твои родители?

— Здесь, в Эсутору, квартал Нумано-Хата. Это далеко, поэтому я живу в общежитии.

— Я тебя провожу.

Девушка искоса глянула на Кэна, порозовела и спрятала смущенную улыбку. По пути Кэн выяснил, что у Ёсико есть еще четверо братьев и сестер и дедушка с бабушкой, старые-престарые. Хлопчатобумажное кимоно, давно потерявшее цвет, скрадывало ее фигурку. Кэн смотрел на шейку Ёсико и на тонкие запястья и гадал, что скрывается под мешковатым кимоно.

Братья проводили подруг до общежития, поужинали прямо на улице, купив в лавке рисовых лепешек, и пошли бродить по рабочим кварталам.

— Неужели на всю жизнь? Вот такая работа? — не успокаивался Хироси.

— Ну, наверное, — отвечал Кэн. — Все ж работают.

— Ух-х... ты никак не поймешь. Я б знал, не стал бы контракт подписывать. Будто мы женились на корпорации 'Карафуто Когё'. Всё ей отдать требуют.

— Ну и не подписал бы, вернулся бы домой, а там что?

— А, то же самое. Работа, только в море. Ты знаешь, уж лучше в море. Ладно, посмотрим, что дальше будет, — махнул рукой Хироси.

Глава 14 ПЕРВЫЕ ИСКРЫ

Копить оказалось непросто. Деньги утекали, как вода, хотя братья покупали только самое необходимое и очень скромно питались. Через месяц заработок повысили до четырех иен. 'Новобранцев' расселили в общежитии для холостяков. Братья, получив одну комнату на двоих, выбросили старые татами, оставшиеся после прежних жильцов, и купили новые. На этом обустройство закончилось. В бытовой комнате стояло роскошество — электропечь, на которой можно было готовить.

Теперь о детях очень даже думалось. Оба брата увлеклись подругами, с которыми познакомились в первый день. Много общаться с девушками считалось неприличным, зато их можно провожать после смены до женского общежития, неторопливо двигаясь по улице гурьбой по десять-двенадцать человек. Братья опасались, как бы любимых не сосватали без них. Заслать сватов они пока не могли, надо было сперва скопить денег. Вот где могли бы подсобить родители, но они были ой как далеко! Независимость обходилась дорого.

Кэн попросил Ёсико дать ее адрес на всякий случай. Рядовая улица, как водится, никак не называлась, поэтому девушка нарисовала на листочке схему со своим домом. В выходной день Кэн пешком отправился туда. Он не собирался к ней в гости, это было бы верхом неприличия. Просто хотел посмотреть ее дом и, если повезет, увидеть издалека родителей. С ним, разумеется, пошел и Хироси.

Городской район Ямасигай раскинул кварталы от фабрики до самого моря. Нумано-Хата — ближайшие к морю девять кварталов. Идти пришлось долго. Добравшись до парка, братья купили мороженого и плюхнулись на скамейки отдыхать. Солнца не было уже вторую неделю. Ветер тащил по небу бесконечные тучи, вздымал вдоль дорог пыльные вихри, которые потом волок вдоль узких улиц, осыпая белье на веревках. Дождя, однако, тоже не было. Обычная погода Карафуто. Со стороны сопок тянуло дымом — снова горели леса. Тоже обычное дело.