Перепутья Александры (общий файл)

— Ай-яй-яй, Александра Викторовна. И не стыдно?

— А вам? Ябедничать?

С минуту мы смотрели друг на друга в упор. Удивительно, что искры не посыпались и не вызвали знатный пожар.

— Спровадьте вечером сторожевого пса, — велел доктор. — Он в наших делах помеха.

Я вытаращила глаза и раскрыла рот, глядя в спину врачу. Вот интересно: это наглость чистой воды или безумие — думать, что я стану безропотно выполнять указания? Ноги моей не будет в Потоке! Ни за что!

Однако Кондратьев оказался лучшим знатоком психологии. Вечером, кляня себя, я поджидала у порога Макаровской палаты с "волшебным" котельчиком в руках. Вадим был отправлен домой. Не без боя.

— Постарайтесь быть осторожней, — посоветовал врач, заботясь исключительно о собственной шкуре. — Переусердствуете, впадете в кому, а мне доказывать вашему батюшке невиновность.

— Ой, сахарный вы наш, — процедила я сквозь зубы, разминая ладонь перед контактом с Максом. — Не растайте, ради бога.

Кондратьев крякнул, но предпочел удержаться от комментариев. Тяжело вздохнув, я прикрыла веки и отработанным движением подняла руку. Приготовилась ощутить босыми ногами тепло чистого песка и поприветствовать поточную животинку, как вдруг...

— Ого! — я потерла пылающие виски и поняла, что сижу на полу в палате Макса.

Миновать барьер не вышло, зато круговорот обрывочных воспоминаний мне показали с избытком. Покруче, чем до коктейля. Четче и красочней. Самым ярким образом стала фотография мужчины с маленьким мальчиком на руках. Однажды, соприкоснувшись с сознанием Максима, я видела ее мельком. На этот раз сумела разглядеть лица и не сомневалась, что это Макаров с родным отцом.

— Проделки старика? — нахмурился Кондратьев. Ему не понравился исход новой попытки.

— Не знаю, — я гневно посмотрела на Максима, будто он был виновен в неудаче. — Не хватило сил миновать черту.

— Значит, дело в ваших эмоциях, — насмешливо вынес вердикт завотделением. — Больше ничего не изменилось.

Я охнула. Голову пронзила шальная догадка.

— Так уж и ничего? — я прожгла взглядом ухмыляющееся лицо доктора.

— Вот пропасть! — бледнея простонал Кондратьев.

Отталкивая друг друга, мы ринулись в палату к Вовочке — последнему больному, проходившему экспериментальное лечение. Удивительно, что дверь не вышибли и в коридоре ничего не повредили, пока неслись азартным галопом в такт. Благо дежурить в ночь вышла Люба. Но и она, привыкшая к своеобразию наших отношений, разинула рот, ошалело наблюдая, как мы проскакали мимо сестринского поста.

Дверь в Вовину палату тоже осталась на месте чудом. Как и мои конечности. Эскулап тормознул в последний момент, и я, чтобы второй раз за день не налететь на него, взмахнула руками. Приложилась левой кистью о косяк, не устояла, и неприятно впечаталась в пол правым коленом. Вздернутый нос всенепременно бы оценил идиотизм ситуации — я, как верная подданная, преклоняюсь у его ложа.

— Живы? — спросил доктор. — Работать сможете?

— Идите вы... в пень, — выбрала я более мягкое направление движения, нежели собиралась изначально.

При одном взгляде на блаженное лицо сводного братца, я испытала гнев, позабыв о пульсирующей боли в руке и ноге. Ух! Наверняка, веселится в Потоке и моего коня позаимствовал. Глупо, но мне вдруг захотелось, чтобы Рыжик больше не возил никого по небу.

— Так и будете изображать памятник? — напомнил о своем присутствии врач.

Я промолчала. Поспешила доказать пакостнику, что наш препарат действует. Пусть не так, как планировалось. Моля небеса — настоящие и Поточные — о помощи, я приготовилась к переходу. Ответ высших сил не заставил ждать, барьер на пути не встретился. Ноги погладил песок "закрепленного" пляжа. Рыжик приветливо дунул в лицо. Кивнул на спину и покорно распластался передо мной.

— Прости, но сегодня я сама, — извинилась я и громко потребовала у неба, как это делала шесть лет назад, разыскивая Варвару. — К Вове! Немедленно!

Пушка оглушительно выпустила заряд. Земля сбросила меня, как тряпичную куклу. Миг, и я нелепо покатилась по траве из-за собственной неуклюжести: умудрилась при приземлении встать босой ногой на длинный подол.

— Вы в порядке? — осведомился знакомый мягкий голос.

— А ты откуда взялся? — сердито поинтересовалась я у сероглазого парня по имени Дмитрий, проигнорировав протянутую ладонь и перейдя на "ты". — Почему тут?

Вдоль позвоночника прошел неприятный холодок. Выкинуло меня прямиком на мертвый Златин Слой, где при последнем посещении я повстречалась с поддельной хозяйкой.

— Не знаю, — парень развёл руками. — Хотел попасть в другое место, но оказался здесь. Так странно. Слой будто неживой.

— Нужно уходить отсюда, — объявила я, раздумывая, что приказать небесам. История подросткового путешествия повторялась. Наблюдатели не желали слушаться и отправляли меня куда угодно, лишь бы мимо цели.

И вдруг я сделала невероятную глупость. Посмотрела Дмитрию в глаза. Голова закружилась, и что-то перевернулось в животе. Единственный раз со мной такое случилось на первом курсе, когда я увидела старшекурсника и ди-джея Оскара Иволгина, от которого млели все девчонки. Я страдала по нему почти год. Таскалась на все вузовские дискотеки, чтобы поглазеть на объект обожания и повздыхать издалека. Облачалась в лучшие наряды, старалась ненароком попасться Оскару на глаза. А позже узнала, как он на глазах у одногруппников жестоко высмеял другую влюбленную в него дурочку. И отрезало. В моих глазах рыцарь без страха и упрека провалился ниже плинтуса. Позже — будучи выпускницей — я повстречала Иволгина на улице и поразилась, как он располнел и оброс, потеряв презентабельность.

Вновь превращаясь в утопленницу, барахтающуюся в двух серых озерах, я запаниковала. Не хватало влюбиться, как школьнице! И в кого?! В Поточного парня, который в реальности мог оказаться женатым, полным неудачником или семидесятилетним дедушкой, решившим вспомнить золотые годы.

— Прочь отсюда! Сейчас же! — крикнула я.

Поток снова позабавился. Отправил, не откладывая. Но не одну, а в компании Дмитрия. Подбросил нас в воздухе и смачно шлепнул о землю. Точнее, о грядку с клубникой. Растительность смягчила посадку. Однако пара дюжин раздавленных ягод не поспособствовала повышению жизненного тонуса.

— Мерзость, — прорычала я, убирая красное месиво с носа.

Просто супер! Буду похожа на Деда Мороза! У Дмитрия сочные клубнички хотя бы по щекам размазались. Румяный молодец получился! Я собралась сострить на эту тему, чтобы снять неловкость и развеять дурман, но не успела. Над головой, вызвав массу "веселых" воспоминаний, просвистел... желудь.

— Не может быть, — простонала я, увидев грозное снабженное мозгами оружие, притаившееся метрах в трех за кустом крыжовника.

Какое счастье, что мы в эту колючку с неба не рухнули!

— Эй! — возмутился Дмитрий, когда пушка выпустила ему в затылок с пяток снарядов. — Что за баловство?!

Надо отдать ему должное. В отличие от Михаила, он не кинулся наутек, сверкая пятками.

— Александра, не двигайтесь, — велел парень наставительно. — Я с ней разберусь.

Потеряв дар речи от изумления, я наблюдала, как новый знакомый поднимается и, прикрывая лицо локтем, бесстрашно шагает к пушке. Та, одурев от наглости оппонента, палила желудями, не переставая. Подпрыгивала на месте, как мелкая собачонка.

— Прекрати! — Дмитрий ловко навалился на пушку.

Она попыталась увернуться и взбрыкнуть, но оказалась крепко прижата к земле. Выпустила пару желудей, прокатившихся всего пару метров.

— РРрррррр, — неожиданно издало оружие. Больше обиженно, нежели сердито. И вдруг заскулило. Протяжно. Вызывая тоску.

— Вон оно что! — обрадовался парень. — Это всё упрощает.

Он хлопнул в ладоши. Пушка вывернулась и, подвывая, покатила прочь. Продлилось бегство недолго. По орудию прошёл огненный всполох, и из красного зарева вывалился мохнатый пес, потешно перебирая грязными лапами. С непривычки конечности отказались подчиняться, собака проехала по земле на попе.

Я сложилась пополам. Надо же, и впрямь собака!

— Гав! Гав-гав! — издала она в отместку за смех. — ГАВ!

— Не бойтесь, Александра, — посоветовал Дмитрий, вновь протягивая мне руку. — Пёс просто старается реабилитироваться после поражения. Интересно, кому пришло в голову, превратить его в пушку? Неудивительно, что он мстил каждому встречному.

— Тут много умников, — усмехнулась я, проводя ревизию платья. Ягодных пятен набралось не меньше десятка.

И тут мне поплохело. Дмитрий дважды назвал меня по имени! Однако ни в прошлую, ни в нынешнюю встречу я не представлялась.

— О! Не пугайтесь! — парень попался сообразительный, быстро смекнул, в чём дело. — У нас есть общий знакомый в Потоке. Я говорю о Боре. Он рассказывал о недавней встрече. Подробно вас описал. Сказал, дружит с вашим братом Вовой и ещё одним мальчиком Максимом.

— Вова — мой сводный брат, — поправила я, подозрительно поглядывая на собеседника. Я нарочно искала причину ему не доверять. — Знаете, как найти мальчишек?

— Увы. Я не слишком хорошо управляю Потоком. Он постоянно выносит меня не туда, куда надо. Но о проделках сорванцов слышу постоянно. Вчера они хотели ослику крылья наколдовать.

— Получилось? — ужаснулась я, больше волнуясь о несчастном животном, нежели о малолетних паразитах.

— Крыло выросло только одно. Но его больше нет. Взрослые устроили мальчишкам взбучку и привели ослика в порядок.

— Вы хорошо знаете Борю? Мне он показался не общительным.

— Так и есть, — по лицу Дмитрия прошла судорога. — Он не чувствует себя полноценным. Из-за ноги. Жутко стесняется. Кроме того, у мальчика мало причин доверять людям. Борю воспитывает бабушка. У обоих родителей другие семьи, никто не захотел взять первенца-инвалида в новую жизнь.

— Хромота у него с рождения? — мне стало грустно. Пора было привыкать, что Поток собирает обиженных и обделенных, но пока не получалось.

— Последствие травмы. Боре было семь лет, а на вид ещё меньше. Мальчишки постоянно его задирали. Однажды взяли на "слабо" — вынудили пройти по доске над канавой. Геройство кончилось сложным переломом колена и хромотой.

— Жаль, — пробормотала я.

— Мне тоже, — Дмитрий сжал кулаки, но опомнился и улыбнулся. — А ваша история, Александра? Вы попали сюда вместе с братом?

— Нет, мы... — я запнулась. Красавчик не заслужил доверия.

Красавчик?!

Я с трудом удержалась, чтобы не постучать себя по лбу.

Всё! Надо убираться отсюда! Одной!

— Всё в порядке? — участливо поинтересовался парень.

— Да, просто мне пора, — я зашагала прочь, как перепуганная школьница, которой подмигнул взрослый мужчина. Но метров через десять взяло такое зло, что едва пар из ушей не повалил. — Ладно! — выпалила я поворачиваясь и чуть не уткнулась в грудь Дмитрия, нахально последовавшего за мной. — Почему вы решили, что я хочу говорить о себе? Считаете, рассказали о мальчике и заслужили право спрашивать? О себе самом вы не говорили ни слова!

— Вы мне не доверяете? — в лоб спросил парень.

— Поток не то место, где стоит доверять первому встречному, — прозвучало грубо, но Дмитрий не обиделся. Изогнутые губы тронула улыбка.

— Мне нравится ваша откровенность, — признался он. — Я бы с удовольствием ответил вам тем же и рассказал о себе, если б знал, кто я.

— Амнезия? — хмыкнула я. — Да ладно!

Это был явный перебор. У загремевших в Поток людей частично отшибало память. Все, кого я встречала, понятия не имели, что предшествовало коме. Многие забывали и часть взрослой жизни. Но с подобным мне сталкиваться не доводилось.

— Я знаю свое имя, — опередил Дмитрий язвительное замечание, вертевшееся у меня на языке. — Кажется, я учился в институте. У меня была собака. Колли. Все воспоминания обрывочны. Как лоскутки. Я понятия не имею, что действительно важно.

Слова не шли. Я не знала, что ответить парню, как продолжать этот странный разговор. Принять рассказ за чистую монету не получалось. Дмитрий сваливался мне на голову второй раз. Вдруг неспроста? Рассудок, наученный печальным опытом, советовал быть бдительной. Василию Петровичу, проявлявшему заботу о новичках, я когда-то поверила. Без вопросов. И, как оказалось, зря.

Я закрыла глаза и мысленно попросила:

"Хочу уйти!"

Удивительно, желание сбылось! Я покинула Дмитрия. Но не провалилась на другой слой под грохот вечной спутницы пушки, а открыла глаза в Вовиной палате...

— Получается, я могу покидать Поток, когда захочу? — спросила я Кондратьева.

Ссоры последних недель оказались забыты, ругань из-за экспериментального лечения тоже. Кто бы мог подумать, что лекарство нашей семейной компании, чуть не убившее троих пациентов, способно открывать двери в закольцованный мир!

— Для вас со Светой работают разные законы. Ей отводится конкретное время. Тридцать три минуты. Затем Поток выбрасывает девочку прочь. Вы способны находиться там дольше. Сегодня вас не было сорок минут. У вас есть тело. Света — фантом.

— Не факт, — я устало откинулась на спинку кресла в кабинете заведующего. — Света не заходила в Поток через пациентов, принимающих препарат. Возможно, что-то изменится.

— Возможно, — задумчиво кивнул Кондратьев, не глядя на меня. — Когда девочка вернется, пусть поработает с вашим братом, если...

— Если Вова будет жив, — закончила я фразу и перевела тему. Заговорила о том, что волновало меня не меньше жизни Владимира. — Думаете, Дмитрий был откровенен?

— Сложный вопрос, — доктор почесал подбородок. — Записывать парня в лгуны преждевременно. С другой стороны, амнезия отличный способ не дать разыскать его в реальности.

— Что же делать? — меня не покидала мысль, что это была не последняя встреча с таинственным молодым человеком без прошлого.

— Проявлять осторожность. А ещё... — Кондратьев странно посмотрел на меня. — Будет лучше, если вы не станете сближаться с парнем, — доктор неожиданно покраснел. — Думаю, вам стоит знать — к этому юноше неровно дышит Света...

* * *

Настоящее время.

Пожалуй, стоит опустить эпитеты, прозвучавшие от шефа за моё "геройство". Хвалебные речи в адрес бывшей подруги — тоже. А заодно и упреки мне — за то, что сомневалась в её лояльности.

— Без Светы ты из Потока не выбралась бы! — гремел Семеныч, пока я фокусировала блуждающий взгляд на обстановке кабинета. — Надо было додуматься — отдать мальчишке энергию! Ну и пусть умирал бы! Ты не в состоянии спасти всех, Александра! Хватит! Ничего не желаю слышать!

Грозная речь отдавалась в голове все следующие сутки, которые я провела дома в постели в компании довольных Дуськи и Леськи. Ближе к вечеру заехала Алла. Справиться о моем здоровье и посплетничать о сыне с невесткой, которую не слишком жаловала. Её ни капли не смущало, что Рита — моя близкая подруга. Пока не родился Матвей, дражайшая мачеха свято верила, что Вова разведется.

— Ужасная безвкусица, — просвещала меня Алла о последнем визите Риты. — Туфли совершенно не подходят к платью. И вообще, оно её полнит. Посоветуй этой девице не обтягивать бедра, ткань того гляди треснет!