Добравшись до самой середины площади, я громко крикнул: — Возьмитесь за руки дети мои, и тогда мое прикосновение достигнет самых дальних рядов, вас слишком много, что бы я обошел всех.
Не сразу, но мои слова дошли и до окраин площади и люди стали браться за руки. Подождав ещё немного я стал жать руки тем ближним, что находились возле меня, передавая тепло своего сердца остальным. Постепенно мы стали пробираться в сторону большого собора, что был построен на месте королевской гостиницы. С трудом, но нам удалось в него зайти, благо подоспела королевская стража и немного расчистила проход, отодвинув толпу в сторону.
В соборе нас не ждали, поэтому там не было многолюдно и я, в сопровождении принцессы, сразу же направился к лику бога, что был установлен в неприметной часовне прямо в центре собора. На меня смотрели немного грустные и усталые глаза де Вампа, хотя само лицо его было немного изменено. Так вот значит кто ты, назвавший себя вампиром и стражем, значит и тебе бывает нелегко в бесконечном сражении с тьмой, я рад, что мы хоть немного помогли тебе,— видимо я всё это произнес вслух, так как девушка удивленно спросила: — Так вы встречались с самим богом?
Я быстро огляделся, но возле нас никого не было, не считая верного Этьена что по привычке прикрывал мне спину: — Я сражался с ним плечом к плечу и именно он оказал мне неоценимую помощь в объединении нашего королевства в единое государство. Достойный рыцарь и настоящий друг....
Обратный путь мы проделали чуть быстрее, так как народ расступался перед нами. Проходя мимо дворца принцессы, девушка остановилась, зарделась и спросила: — Мне позволительно будет пригласить вас в свой дворец? Дело в том, что королевская кухня не совсем готова к вашему приему и всю пищу готовят у меня, вот я и подумала...,— тут она смешалась и вообще замолчала.
— Веди Мария, я с удовольствием навещу старые места, когда то здесь я был очень счастлив,— сердце сжалось в глухой тоске,— вот именно,— когда то..., а для меня прошло всего пять дней. И хотя я уже поверил, что прошли века, в голове всё это пока не укладывалось...
Здесь чувствовалась придворная жизнь,— молодые и старые, красивые и не очень, все куда то торопились, спешили, низко кланялись и приседали, стремились обратить на себя внимание, изредка попадались чем-то знакомые лица...
— Милорд, если вам одиноко в королевском дворце, то для вас немедленно приготовят королевские покои, они расположены рядом с моими.
— Правильнее сказать, покои вашего будущего мужа? — тихо переспросил я,— Они пустуют?
Мария— Изабелла вновь покраснела: — Согласно традиции я не могу выйти замуж ранее двадцати одного года, это не мной установлено и не мне эти правила нарушать. Все Тюдоры — девушки, их свято выполняют. А вот для мужчин законы почему-то оказались не писаны. Мой отец женился когда ему было тридцать, а королеве двадцать один. Моя мать была урожденной графиней де Роше, и наш род пошел от старшей дочери герцога Витора де Роше Рокан — леди Марии. По преданию именно на её голове тоже засветилась корона любви и вы вчера это подтвердили.
Я по новому взглянул на принцессу, так вот почему мне её лицо показалось знакомым. В нем соединились не только наши фамильные черты, но и черточки проказницы Марии. Я не удержался и спросил: — А вы в раннем детстве не сбегали от своих нянек? — Кто вам уже успел об этом рассказать? — она была непритворно удивлена. — Я не непоседа, мне просто нравилось познавать мир.
— Это у вас семейная черта,— поспешил я успокоить её.— Маленькая Мария всегда сбегала от опеки и после этого искала защиты у меня, мы даже как то похозяйничали с ней на кухне и совместными усилиями приготовили полевую похлебку варваров, а уж потом подтянулись Витор и Натали на запах. Да, весёлые были деньки...
Стол для нас был накрыт в специальной комнате и всего на семь персон. — Не хочу делить вас ни с кем,— пояснила принцесса,— и в то же время оставаться с вами совсем без общества придворных — неприлично. Кого желаете видеть за столом?
Я посмотрел на Этьена,— А есть ли кто в вашей свите из потомков душ Сантоса или де Тримов? Хотелось бы узнать как сложилась судьба потомков моих друзей, что стало с де Спиро, как сложилась судьба принца Сантира, баронов Юнга Палантина и Сига? Многие имена вам наверное уже не знакомы, но все эти люди входили в мою ближнюю свиту.
— Ну почему же не знакомы. Элионора душ Сантос моя подруга детства и состоит при мне, Вильен де Трим начальник королевской стражи, но он испросил у меня отпуск, его жена недавно родила наследника и он убыл в Рокан, о принце Сантира ничего сказать не могу, мне о нем ничего не известно и при дворе своих родителей я его не припомню, Аделаида де Спиро по прежнему старшая фрейлина моего двора и главная статс-дама. О бароне Сиге ничего не знаю, а граф Палантин стал домоседом после женитьбы на княгине Венвин. Ещё кто то интересует вас милорд?
— Остался дю Плесси, мой лорд-канцлер и хранитель большой королевской печати.
— Герцог Гаспар дю Плесси возглавляет королевский совет, этот надоедливый старик лезет всюду, даже если его об этом не просят, но я без него как без рук. Он ведет все международные дела с нашими соседями, а его дочь Шарлота занималась моим обучением и воспитанием до семнадцати лет. Теперь ждет, когда я выйду замуж, что бы свою тиранию распространить и на моих детей.
Мы с Этьеном переглянулись,— А разве у герцога Армана дю Плесси были дети? — поинтересовался Этьен.
Принцесса наморщила лоб,— Насколько я помню, после его смерти титул дю Плесси перешел к его сыну Бартоломью, его жена Шарлота родила ему сына и двух дочерей, так что их род точно не прерывался.
Я усмехнулся, теперь понятно куда делся принц Сантира и почему его жену зовут Шарлота. Ах ты старый пройдоха, все таки спрятал свою дочь.
На обеде присутствовали, по моей просьбе, потомки дю Плесси, Элионора душ Сантос и Аделаида де Спиро. Как я и предполагал, Элионора оказалась смазливой чернявой девицей с пронзительным взглядом, так что Этьен Кроне неё больше никого за столом не замечал. Леди Аделаида — холеная статс-дама неопределенного возраста была чем то вроде личного секретаря и поверенной в делах принцессы и, судя по всему, заменила ей мать. Герцог Гаспар и его дочь Шарлота внешне ничем не выделялись, но судя по тому, как принцесса несколько раз вздрагивала, когда её бывшая наставница смотрела в её сторону,— леди имела характер властный и въедливый. Впрочем я был больше чем уверен, что леди Аделаида в обиду свою подопечную не даст и влияние дочери герцога на принцессу постепенно уходит в прошлое.
Разговор за столом не клеился, все чувствовали себя несколько сковано, так как не знали как себя вести. Да оно и не удивительно,— нежданно-негаданно появился от куда то король Тюдор, пропавший три сотни лет назад и имеющий все права на престол. А ну как начнет наводить свои порядки, ведь говорят он сам из диких варваров...
По окончанию обеда я поставил принцессу в известность, что завтра утром в сопровождении графа де Финар убуду в Радужный замок и попросил приготовить нам по паре верховых лошадей, на что принцесса заявила, что она тоже собирается навестить могилы своих родителей и с легким сердцем передает на время все бразды правления герцогу Гаспару. К моему удивлению из присутствующих никто не возмутился, а леди Шарлота даже одобрительно кивнула головой.
— Миледи, мы не собираемся тащиться неделю с длинным хвостом вашей свиты. Я пойду короткой дорогой и в пути у нас будет всего один короткий ночлег. К исходу второго дня я планирую прибыть в замок, а через пару дней переместиться в Нимор. Надеюсь проход во дворец султана ещё действует?
Судя по тому, как её высочество непонимающе посмотрела на меня, о проходе она не имела ни малейшего понятия,— Не волнуйтесь милорд, я тоже привычна к долгой скачке, тем более что меня будет сопровождать как обычно только Элионора и десяток моих гвардейцев. Если в этом есть необходимость, то мы тоже пойдем о двуконь. Хотя не думаю, что вам следует так торопиться покидать Крон. Нас не поймут, если мы не объявим праздничный пир для знати и горожан.
— Вот и объявите его и распорядитесь о подготовке, скажем через шесть дней, успеете?
— Лучше через десять, — проскрипел герцог Гаспар, — тогда смогут прибыть почти все знатные лорды из провинции, а в Рокане придется организовывать ещё один пир. Я сегодня же пошлю туда гонца, что бы они начинали подготовку...
В королевский дворец мы шли по крытой галерее, что бы не выходить на площадь и не будоражить народ. — Вот же прицепилась, — бурчал я по дороге,— другого времени найти что ли не могла?
— Так вы сами виноваты Милорд в том, что она следует за вами по пятам.
— Это как так Этьен? — Я думаю всё дело в малой короне, вы же сами сказали, что её можно будет потрогать только после того, как ваша жена это разрешит. А я так подозреваю, что с этой короной связано не меньше легенд и преданий, чем с нашим походом. Ведь она же корона любви,— так её кажется принцесса называла? Вот она и хочет быть первой, кто дотронется до неё. Может быть это её самая заветная мечта, а девушку лишать мечты нельзя.
— Ты сам то как? Эта черноглазая тебя не приворожила?
— Элионора? Да вроде нет. Приятная девушка, но я хочу сначала собрать о ней сведения, а то вдруг у неё уже есть кавалер? Понимаете мой король, наша слава играет с нами плохую шутку. Все видят в нас героев, а не обычных людей. Конечно увлечься героем легче, чем полюбить простого человека, а я хочу, что бы меня полюбили как простого, только как это теперь сделать? Да и вам о принцессе неплохо бы навести справки. Мне кажется она не так проста как хочет выглядеть в ваших глазах. Хотя я может быть и ошибаюсь.
— Навести справки,— а у кого? У нас то и друзей здесь не осталось, но в любом случае попытаться стоит.
Во дворце уже не было так тихо, в коридорах появилась стража, мой кабинет был под охраной и у дверей покоев выросли четыре молчаливых гвардейца. К удивлению многих придворных, которые поспешили появиться возле меня, мы с Этьеном первым делом проследовали на кухню и лично отобрали те продукты, что собирались взять в свои седельные мешки. Потом пришлось потратить некоторое время на то, что бы вооружить графа нормальным клинком, так как и его выщербленный и истончившийся, таинственным образом исчез. В оружейной комнате было просторно, а вот выбор оружия был невелик и ничего приличного мы там не нашли, потом я вспомнил, что у каждого мало-мало себя уважающего короля должна быть личная оружейная. Вот я и потребовал, что бы её открыли. Охая и ахая мастер-оружейник открыл невысокую дверь и мы вошли в небольшую комнату, всю завешанную оружием. Здесь были неплохие клинки и мне попались даже три толедских, но ни в какое сравнение с клинком из посоха они не выдерживали. Было странным, что за столько веков в оружейной не появилось ни одной шпаги из переделанной стали.
Подобрав себе клинки по проще и понадежнее, мы вернулись в мой кабинет и спустились вниз по винтовой лестнице. Там моя корона блеснула красным светом и вскоре мы вошли в ангар запасных частей от каких-то там механизмов древних. В нем ничего не изменилось, даже четыре "скамейки" стояли на свих местах. Появившемуся из под земли или из воздуха слуге я приказал их убрать на место, и прихватив по паре железяк, мы вернулись в мой кабинет.
Начальнику дежурной смены я приказал найти и вызвать ко мне весьма срочно хорошего кузнеца, что и было выполнено где то через час.
— Попробуй выковать к утру пару простых клинков. Сделаешь — щедро награжу.
— Ух ты,— не сдержал восхищения кузнец,— перестроенная сталь древних, я о такой только слыхал, но в руках не держал. Попробую ваше величество, но обещать ничего не буду. Товар этот штучный, некоторые годами над таким железом колдуют, а подступиться не могут.
— Ладно, иди любезный, работай и не торопись, тебя никто не гонит.
— Как это не гонит, а щедрая награда?...
Ради любопытства я заглянул в ящики своего стола и на стеллажи, там было пусто, потом прошел в комнату отдыха и на полке, где когда то лежали стопкой мои письма Марии написанные в походе, нашел свиток пергамента. Он был на самом видном месте и сразу же бросался в глаза. Я узнал подчерк Марии и хотя чернила уже выцвели, тест читался хорошо.
... Любимый, я верю что ты не погиб в этой страшной сече, верю и надеюсь и наша любовь согревает меня. До самого последнего дня своей жизни, до последнего удара своего сердца я буду ждать тебя и любить...— из глаз потекли слезы, с огромным трудом мне удалось дочитать до конца. Это было завещание моей Марии для меня. Долгих триста лет оно ждало своего часа, что бы попасть в руки тому, кому предназначалось. Рядом с пергаментом лежал небольшой сверток, я уже знал что это такое,— это было кольцо с вензелем Тюдора и Марии,— знак нашей вечной любви. Не знаю почему, но одевать я его сразу не стал, а вернулся за стол и внимательно рассмотрел при ярком свете свечей. На обратной стороне ободка читалась надпись из мелких букв "Мы живы, пока нас помнят"...
Мария написала свое завещание уже на закате своих дней, в нем не было сюсюканья, слез и упреков, только гордость за своего мужа и его поступок, а в самом конце была непонятная мне фраза,— "Вамп просил у меня прощения и я простила его." Получалось, что моя жена знала, что мы больше уже никогда не увидимся, но по прежнему продолжала надеяться и верить.
От ужина я отказался, мне даже хотелось на ночь глядя немедленно выехать в Радужный замок и я решил пораньше лечь спать, что бы утром выехать с первыми лучами солнца. Ждать принцессу и её людей я не собирался, о чем и предупредил Этьена.
С рассветом лошади были осёдланы и мы без промедления двинулись по знакомой мне дороге в путь. Тропа особо не изменилась, кое где петляла и обходила появившиеся новые овраги, ручьи и ручейки. Вскоре мы нагнали отряд принцессы, — эта хитрая девица ещё затемно выехала из своего дворца, боясь пропустить мой отъезд, а когда мы минули его, пристроились за нами. Скакали мы без отдыха, только меняя лошадей до самого вечера. На том месте, где раньше была облюбованная мною для отдыха поляна, рос лес, а вот речушка по прежнему журчала почти что в том же самом месте. Расседлав коней и вручив их Этьену, я приступил к приготовлению обеда и ужина одновременно.
Наверное со стороны было странным наблюдать, как я вырыл небольшую ямку, сложил туда сухой хворост и развел костер. Сухие дрова быстро и бездымно прогорели, оставив яркие и жаркие угли, на которые я и поставил котелок с водой и начал колдовать над своей похлебкой. Вскоре её вкусный запах привел принцессу к нашему костру и мне ничего не оставалось, как пригласить её разделить нашу трапезу.
— А у нас только всё в сухомятку,— пожаловалась она мне,— мясо, сыр, хлеб, только травяного отвара в волю, благо речушка рядом. Милорд, где это вы так научились быстро и сноровисто готовить, а главное в нескольких метрах от вас, уже ничего не видно, ни костра, ни людей, ни лошадей. Если б не запах, мы бы и не нашли вас.
