Пассажир поднял голову и посмотрел на меня. Оказывается глазищи у него совершенно невероятного светло-зелёного цвета. Может линзы? Неправильно он себе вид выбрал. С такой одухотворённой и высокомерной рожей ему надо эльфа изображать.
— А как же знаменитая вампирская регенерация? — спрашиваю, а этот тип вновь уставился на свои коленки и хрипло буркнул:
— Я голоден.
Совсем заигрался! Моё раздражение выросло так, что жалости к этому психу я уже почти не ощущала. Не знаю, что меня дёрнуло, только я широким жестом протянула ему руку ладонью вверх и спросила участливо-участливо:
— Тебе как, грамм триста хватит?
Ну, думаю, что теперь изобретёшь, чтобы из своей легенды не выпасть?
Парень развернулся ко мне с ошарашенной физиономией. Это меня порадовало, но ненадолго. Он молниеносно, как змея, вцепился в моё запястье, клыки продрали кожу, и я вскрикнула от резкой боли.
Попытки выдернуть или вывернуть руку оказались безуспешными, ледяные пальцы фиксировали её с безжалостностью тисков. Другая его рука намертво прижала меня к спинке сиденья. Вот ведь знала, знала, что никого нельзя сажать в машину! Злость придала сил, я энергично пихнула парня правым локтем в грудь, неловко вцепилась в его лохмы левой рукой и от души рванула:
— Пусти, придурок, по ране стукну!
Он не среагировал. Я ещё раз дёрнула за волосы, чувствуя подступающую панику, и, глядя на его ногу, судорожно вдохнула, набираясь решимости. Ясно, что надо бить по самому уязвимому месту, но рана выглядела так страшно... Глубокий порез с расходящимися краями. Нет, не глубокий... Я сморгнула и тихо выдохнула, ощущая с какой-то отстранённостью, как где-то под ложечкой скручивается тяжёлый холодный узел. Порез на глазах затягивался. Мои пальцы сами разжались и соскользнули со спутанных волос.
Мыслей не было. Совсем. Я смотрела на его опущенную голову, и тупо повторяла про себя:
— Вампиров не бывает, вампиров не бывает... Не бывает вампиров!
Запястье жгло пульсирующей болью. Вампир поднял голову и отпустил моё плечо. Я не могла отвести взгляд от его бедра: страшная рана превратилась в красный рубец, который на глазах побелел, сливаясь с кожей.
— Мне мало. Позволь ещё.
Я вздрогнула и перевела взгляд на лицо вампира. Теперь он не хрипел. Его голос оказался ниже, чем можно было предположить, интонация была требовательной, но сам он не выглядел больше ни одухотворённым, ни высокомерным — усталым и голодным он выглядел.
Тяжело дыша, я растерянно глядела на зубастого пассажира и чувствовала себя на редкость глупо. Надо же, сама предложила! Кто же знал, что он настоящий? Как ни странно, я почти успокоилась. Раз позволение на кормёжку спрашивает, значит, не опасен, так? Мало ли каких монстров по телику показывают, а мне вот попался цивилизованный.
Я вытащила руку из его расслабившихся пальцев. Она почти не кровоточила. У него что, счётчик стоит? Этот тип высосал предложенные триста грамм и нуждается в моём позволении на продолжение банкета? Не очень верится, но внушает оптимизм.
Вампир бросил быстрый взгляд на кровь на моём запястье и сглотнул. Дёрнулся кадык на шее. Действительно, голодный. Внезапно меня охватила жалость к этому существу. Но ещё кормить? Нет! С какой стати? Как он больно, гад, кусается!
Говорить не получалось. Вампир вопросительно вскинул бровь и уверенно взял меня за руку. Я прочистила горло и нерешительно пожаловалась:
— Больно очень.
Бледные губы дрогнули, но он промолчал. Несколько мгновений вглядывался в моё лицо с неожиданным любопытством, затем опустил глаза, продемонстрировав мне потрясающие ресницы. Я даже мимолётно позавидовала такому великолепию.
Боль вдруг исчезла. Совсем. Ну как он это сделал? Ощущения были скорее приятные. Холодные пальцы, будто невзначай, погладили мою руку, и вампир снова приник к ней. Я растерялась и возражать не стала. Память услужливо подсказала, что доноры сдают по пол-литра, значит, можно его ещё подкормить. Да, не хочется! И скажи мне кто-то, что можно сочувствовать голодному вампиру, я бы не поверила, но этот тощий израненный парень вызывал невольную симпатию и жалость. Меня очень впечатлило, что обладая явно нечеловеческой силой, он просил разрешения. Я с внутренней дрожью представила жуткую рану, которая у него была ещё несколько минут назад. Каково это, выпрашивать глоток крови, чтобы избавиться от боли?
Рука немного онемела, и меня охватило мягкое тепло, стало уютно и хорошо, как в холодный вечер у камина. Мой взгляд скользнул по травинке, застрявшей в чёрных волосах. Я торопливо отвернулась и уставилась в ветровое стекло. Пусть и не видно было ничего, кроме темноволосой головы, склонённой над моей рукой — не могла я на это смотреть, как не могу видеть, когда мне делают уколы, хотя сама делаю уколы моим старикам, когда случается такая необходимость, да и крови не боюсь.
Дорога была пустой. Верхушки деревьев розовели в лучах закатного солнца, но в глубине леса уже царил сумрак. Несмотря на вечер, стояла жара. Ветер почти не чувствовался. Я смотрела в окно совершенно бездумно, даже сама этому удивилась как-то со стороны, потом решила что это защитная реакция психики. И сразу забурлил мыслительный процесс.
Вряд ли вампиры постоянно кормятся кровью. Пошли бы какие-то слухи. Скорее всего им нужна кровь в особых случаях, и подкармливают их постоянные доноры — друзья, хранящие тайну. Иначе почему о них никто не знает? Интересно, много таких? Если уж существование вампиров держится в секрете, значит вопросы будут выглядеть неуместно. А жаль!
Мягко закружилась голова. Всё поплыло перед глазами.
— Эй! Не слишком увлёкся? Мне что-нибудь оставишь?
Мягкое прикосновение языка. Вампир замер на миг, и почти сразу отстранился. Выглядел он явно лучше. Губы приобрели нормальный цвет, да и лицо уже не было таким меловым, как раньше. Теперь можно оценить его внешность по достоинству. Прямой нос с небольшой горбинкой, красиво очерченный рот, впалые щёки. Я почувствовала детский восторг: ну как же, настоящий вампир, да ещё такой симпатяга, оказывается! Вот только его пристальный взгляд меня смутил. Уж я-то сама далеко не красавица. Нос длинноват, крупный рот мне кажется вульгарным, только глазами своими я и довольна. И что он меня так изучает? Лучше бы на себя посмотрел! Весь лоб в засохшей крови...
Вздохнув, я подняла с пола упаковку салфеток, вскрыла и протянула ему. Вампир недоуменно на них покосился и снова уставился на меня. Неразговорчивый какой... Сидеть под изучающим взглядом было неловко, я достала салфетку, и стала вытирать кровь у него на лбу. Сначала он дёрнулся от моей руки, но потом сидел себе тихонечко, глазки опустил, весь такой напряжённый — вроде бы даже не дышал. Кровь оттиралась плохо и к концу этого процесса я почувствовала сильную усталость и озноб. Сунула остаток салфеток ему на колени и откинулась на спинку сиденья:
— Руку сам вытирай.
— Воду возьму? — показал он на бутылку минералки.
Я кивнула. Вампир быстро снял рубашку. Ох, на животе-то тоже кровь! Я и не замечала: на чёрном в глаза не бросается, да и не присматривалась. Намочив рубашку, он быстро обтёрся. На бледной коже уродливо выделялись свежие красные шрамы. Это меня неприятно поразило.
— Слушай, — осторожно поинтересовалась я, — а ты ещё очень голодный?
Вампир замялся на несколько мгновений, а потом преувеличенно нейтральным тоном сообщил:
— Да, но теперь я вполне могу потерпеть до города.
Это сколько ему надо-то?
— Ну ты и прорва! — вырвалось у меня.
Он закусил нижнюю губу клыками. Это выглядело... экзотично.
— Обычно я не так... — он опять замялся, подбирая слово, — не так прожорлив.
Ну как это у него получается? Чуть меня не угробил, и я же чувствую себя виноватой! Лишним глотком крови попрекнула. Надо ж было ляпнуть!
— Извини, не хотела тебя обидеть!
Я прикоснулась к его пальцам, и поразилась, какими они стали тёплыми. Вампир в упор посмотрел на меня, удивлённо вскинув бровь. Моя рука поспешно отдёрнулась.
— Я что-то делаю не так?
— Всё, — кратко сообщил он, и, забросив скомканную рубашку в придорожные кусты, снова повернулся ко мне. Его взгляд мне показался оценивающим.
— Ну, уж извини, как умею! — мне стало обидно. Ему помогают, а он ещё и недоволен! Я опять посмотрела на израненный живот вампира и подавила раздражение. — Больно?
— Уже нет, чешется жутко, — хмыкнул он. — Тебя как зовут?
— Кристина.
— А я Ник, — вампир одарил меня ослепительной улыбкой, которая сразу же погасла. — Уж очень ты вкусная, вот я и увлёкся с голодухи. Как самочувствие?
Я прислушалась к организму. Организму было погано.
— Холодно, слабость, голова кружится.
— Извини, — он неловко дёрнул плечом и протянул мне бутылку, где ещё оставалась вода. — Выпей, надо восполнить потерю жидкости. Есть что-нибудь тёплое накинуть?
— В багажнике пакет, — вспомнила я о старой одежде, которую привезла на дачу и, конечно же, забыла выложить.
Когда вышла из машины, меня сразу повело куда-то в сторону. Вампир подхватил меня на руки, сгрузил у противоположной дверки и помог сесть:
— Сам принесу.
Через мгновенье он поставил пакет мне на колени. Я достала футболку и протянула Нику:
— Пойдёт?
Его глаза были уже тёмно-зелёными. Я ошарашено поглядела в них и доложила вампиру:
— У тебя глаза цвет меняют!
— Я в курсе, — спокойно согласился Ник.
Моя футболка оказалась ему почти как раз. Пока я копалась в пакете, разыскивая разношенную кофту с продранными локтями, он сел на водительское место, вытащил из бардачка карту автомобильных дорог и, глянув, пихнул обратно. Машина рванула, быстро набирая скорость. Мог бы и поинтересоваться, соглашусь ли я пустить его за руль! Но протестовать не хотелось.
Я неловко натянула кофту и покосилась на Ника. Спрашивать что-то казалось бестактным, но молчание было гнетущим.
— А ты не похож на вампира. Просто вылитый эльф! — сообщила я ему.
Он иронично вскинул бровь:
— У тебя много знакомых эльфов и вампиров?
— Ты первый! — сокрушённо призналась я.
— Откуда ты про вампиров знаешь? — вдруг спросил он.
Неловко-то как!
— Я думала, ты ролевик, — пробормотала я. — Здесь полно этих психов. А эльфы тоже реально существуют?
— Не думаю, — отмахнулся он, передёрнув плечами, — Хотя, конечно, возможны варианты. Но ты не удивилась, не испугалась!
Тон был обвиняющим. Я растерялась. Обиделся, что его всерьёз не принимают?
— Может это шок? — честно предположила я. Он покосился на меня, но ничего не ответил и повернул на просёлок. Машину тряхнуло.
— Ник, если хочешь куда-нибудь доехать, скорость сбрось, или развалимся на полпути. И вообще мы куда?
— Мой друг ранен. Надо отвезти в город, — сухо ответил он.
— Ему тоже нужна кровь? — тупо спросила я.
Ник хмыкнул и противным ласковым тоном протянул:
— У тебя столько нет.
— Значит ему совсем хреново.
— Это точно.
Ник остановил машину, взял плед из багажника, и, пообещав скоро вернуться, исчез в лесу. Ключи прихватил с собой. Я вышла из машины. Голова мягко кружилась, но на дороге мне стало лучше. Ветерок приятно обдувал лицо. Я жадно сделала несколько вдохов — и вдруг почувствовала, что меня начинает колотить. Ноги внезапно ослабели, и я, с трудом сделав ещё два шага на подгибающихся и расползающихся конечностях, тяжело плюхнулась в траву на обочине. Зубы выбивали частую дробь, руки мелко противно тряслись. Я обхватила себя за плечи и сжалась, ожидая, когда пройдёт неожиданный приступ. Уже знала, что это ненадолго.
Такое у меня было два раза. Один — когда пожилая тётка, как я потом узнала, домработница, выводившая собаку на прогулку, не смогла с ней справиться. Кавказец вывернулся из ошейника, сняв при этом и намордник, и весело носился по улице, распугивая прохожих. Я тогда забрала собачью амуницию из рук перетрусившей женщины, немного поиграла с псиной "в палочку", без особых проблем нацепила ей ошейник и довела до квартиры. И только по дороге домой испугалась — вот так же, до клацанья зубами и дрожи в руках. Но тогда я сидела на лавочке и ещё и ревела под недоуменными взглядами прохожих. В другой раз к нам прицепилась компания подвыпивших гопников, когда мы с напарницей вечером возвращались с работы. Повезло: нас заметил Лёша, единственный парень в моей девчачьей компании, который ехал с приятелями с шабашки. Гопники, увидев крепких хмурых ребят из стройбригады, быстро ретировались. Нас с Анжеликой посадили в микроавтобус и развезли по домам, всю дорогу мы обменивались шуточками и дико ржали, и только дома меня настиг отходняк.
Но эти события — нечто исключительное в моей ровной размеренной жизни.
Через несколько минут я медленно расслабилась. Отпустило. Даже непонятно, с чего я так расклеилась. Вампир — это, конечно, странно, но ничего особо страшного не случилось. Наоборот, Ник показал себя с лучшей стороны. Конечно, я даже не столько испугалась, сколько разозлилась, когда он укусил меня в первый раз. Но тут уж его винить нечего: сама предложила. А потом, когда он нормально попросил добавки, опять же я не смогла ему решительно отказать, да и отпустил он меня сразу, как только я запротестовала. Единственное, что меня неприятно зацепило, что он забрал с собой ключи от машины. Я размышляла, сунул он их в карман на автомате, или реально считает, что я могу смыться, попросту бросив раненного человека (ну, пусть вампира). Думать, что кто-то может считать тебя способным на такой поступок, было неприятно, но я решила, что даже если так, то Ник меня практически не знает, поэтому его можно простить.
Надо же, оказывается, вампиры вовсе не такие ужасные, как их описывают в книгах. Кусается Ник здорово, конечно. Меня однажды овчарка тяпнула, и то не так больно было.
Что он имел в виду, когда сказал, что я всё делаю не так? Надо было сразу потребовать объяснений! Хотя нет, он торопился к этому своему раненному другу, так что времени разговоры разговаривать у него не было. Интересно, Ник это Николай? Или, может, Никодим? Парень-то какой симпатичный! И какой у него друг? Что охотники собой представляют? Если это люди, откуда им о вампирах известно?
Ладно, все свои вопросы я буду задавать потом, после того, как доберёмся до города, если, конечно, Ник предоставит мне такую возможность. Может и не захочет. Это мне интересно с вампиром пообщаться, потому что я даже не представляла раньше, что они существуют. Люди на каждом шагу встречаются, зачем я ему сдалась? И я не поняла, почему он был такой скованный и напряжённый вначале. Сомневаюсь, что он по жизни такой застенчивый. Перед тем, как уходить, он вёл себя почти нормально.
Мне скрывать нечего, и то я не люблю расспросов, а о вампирах не знают, и, наверное, любопытствовать нельзя. А жаль!
Ник задерживался. Уже ощутимо стемнело, облака, подкрашенные снизу багровым, смотрелись красиво, но мрачновато. Настроение стремительно портилось: не люблю ездить по просёлкам в темноте.
Поглощённая мыслями о необычном новом знакомом, я высматривала его между деревьев и не сразу обратила внимание на машину, которая проехала мимо и остановилась. Только спустя несколько минут я сообразила, что здесь вообще редко ездят, а уж останавливаться и вовсе незачем, и обернулась. Метрах в пятнадцати стояла почти такая же девятка, как моя. В её безмолвной неподвижности мне почудилось нечто зловещее. Но тут дверка приоткрылась и высунулась чернявая голова:
