Несколько часов я провёл как на иголках. Начинало светать, когда я вновь увидел вампира. Он вынес девушку на руках, казалось, она просто спит, положив голову ему на плечо. Выглядело это настолько естественно, что мне пришлось напомнить себе, что это не пара влюблённых, а вампир с телом жертвы. Микроавтобус уехал, а я остался сидеть и гадать, вернётся кровосос домой или нет. Прошёл почти час, совсем рассвело. Солнце освещало крыши домов и верхушки деревьев, и я решил, что сегодня объект днюет на другой лёжке и здесь не появится. Мокрец вывернул из-за угла дома внезапно, совсем не с той стороны, откуда я его ждал, и стремительным шагом подлетел к своему подъезду. Хорошо хоть не рядом прошёл!
Я подождал, пока солнце поднимется повыше, чтобы быть уверенным, что он уже никуда не денется, позвонил Андрюхе и сказал, что вампир на месте, можно приезжать. Он меня выслушал, и только буркнул:
— Ладно, сиди не дёргайся. К полудню будем.
Они приехали действительно за несколько минут до полудня, подсели ко мне в машину и выслушали развёрнутый отчёт. Сияло солнце, на небе — ни облачка, и, хотя на улице не было жарко, в закрытой машине стояла духота, несмотря на то, что я перегнал её в тень дома.
— Мог бы стекло опустить, — проворчал Костик.
— А как насчёт запаха? — поинтересовался я, — Я и так боялся, что может учуять.
— Так ты с ним не сталкивался, — возразил он.
— Помолчал бы, умник, — осадил брата Андрей. — Стас всё правильно делает, может его запах и не знаком вампиру, зато нами вся обивка пропахла.
— Ну, разве что, — буркнул Костик недовольно.
У меня перед глазами стояла картина, как мокрец идёт с мёртвой девушкой на руках. Я уже решил, что если Андрей скажет, что я нужен им в квартире, пойду без разговоров. Но Андрей ничего не сказал, а сам я предлагать не стал. Справиться со спящим — пустячное дело.
Парни отправились на ликвидацию, а я остался сидеть, глядя на двери подъезда. Времени прошло совсем немного, может минут пятнадцать. В задумчивости я достал нож и начал вертеть его в руках. Мимо прошли люди, я положил его на колени и прикрыл сверху ветровкой на случай, если кто заглянет в машину. Нечего привлекать внимание.
Из подъезда никто не выходил, это точно: я глаз с него не сводил. Дверка машины внезапно распахнулась и на сиденье рядом со мной опустилась щуплая фигура. Я дёрнулся и замер. Дверка снова захлопнулась, и мы остались вдвоём, отрезанные от всего мира. Мокрец сидел, глядя вперёд пустым немигающим взглядом, словно не замечая меня. Пахло одеколоном. Тёплый аромат сандала и цитруса не сочетался с этим безжизненным лицом. В совершенной неподвижности он был похож на восковую куклу. Я рассматривал резко очерченные скулы, по-девичьи округлый подбородок вампира, прямой нос с еле заметной горбинкой и красиво вырезанными ноздрями, и не ощущал ничего, кроме лёгкой брезгливости. Даже страха не было, только острое сожаление о том, чего я не сделал в жизни. Почему-то особенно обидно было, что у Тани останется плохая память обо мне.
Тёмные, почти чёрные волосы мокреца распущены и спутаны, отдельные пряди спадали на лицо, затеняя неестественные бледно-зелёные глаза, с кукольно густыми пушистыми ресницами. Обожженная кожа медленно светлела. Бледные губы сомкнуты, но расслаблены. Я не мог отвести взгляд от его лица, и только когда начал задыхаться, понял, что инстинктивно старался быть незаметным, а мелкого поверхностного дыхания мне не хватало. Я перевёл дух и стал дышать нормально. Тонкие ноздри дрогнули.
— Ну?
— Что "ну"? — удивлённо переспросил я.
— Ты не хочешь попробовать убить меня, человек?
Я подумал, что у меня нет никакой возможности незаметно выхватить нож, и ответил чистую правду:
— Хочу, но не знаю как.
Его губы еле заметно дрогнули, будто он собирался улыбнуться, но передумал. В этот момент мужчина с крупным ротвейлером поравнялись с машиной, и собака неожиданно рванулась в сторону с испуганным видом, так что хозяин едва удержался на ногах. Кровосос повернул к ним голову, и я схватился за нож. Где там! Даже замахнуться не успел. Ледяные пальцы сжали моё запястье с такой силой, что я выронил нож и невольно вскрикнул. Вампир глядел на меня выцветшими белыми глазами. Его ноздри жадно раздувались, а пальцы, только что сжимавшие мою руку, расслабились и лёгкими движениями гладили пульс. Я заметил, как он сглотнул, и почувствовал тошноту. Он же кормился сегодня, почему так голоден? Кто-то из парней его серьёзно ранил? Если мокрец голоден, получается, он их не пил, так? Только сейчас я с надеждой подумал, что возможно Андрей с братом как-то спаслись.
Мокрец улыбнулся мне улыбкой, в которой не было ничего весёлого, и внезапно я вспомнил, что нельзя смотреть ему в глаза. Было тепло, даже жарко, казалось, что салон машины меняет форму, перекручивается, то вытягиваясь, то сжимаясь, перед глазами мелькали блики, такие яркие, что всё остальное казалось сумрачным и нечётким, расползалось. Между бликами невозможно было ничего рассмотреть, а затем и они потускнели, и тьма поглотила меня.
Пришёл в себя я резко, будто кто-то, щёлкнув кнопкой, включил окружающий мир. Мир этот оказался тесным и довольно тёмным. Я стоял в небольшом помещении с бетонным полом, белёными оштукатуренными стенами и низким потолком. Из-под штукатурки местами проступала металлическая сетка. Тускло горела лампочка. Никаких окон. Две двери: одна, обычная — плотно закрыта, другая решётчатая, из толстых прутьев — распахнута. За ней виднелась стена, окрашенная масляной краской. Обернувшись, я совсем рядом увидел мокреца, который глядел на меня почти с нежностью. Он оказался мне по плечо, но от неожиданности я испугался так, что дыхание перехватило.
— Где я?
Не то чтобы я рассчитывал получить ответ на свой вопрос. Нужно было услышать свой голос, чтобы липкий панический ужас не накрыл с головой. Голос прозвучал хрипло и незнакомо, но это помогло.
— Там, где я смогу спокойно поесть, — ответил он приветливо, и, шагнув, положил руку мне на плечо.
Я невольно отшатнулся, но его пальцы вцепились в меня мёртвой хваткой, а вторая рука так же жёстко ухватила за шею.
— Будет больно, но ты потерпишь, правда?
Бесцветные глаза сияли восторгом предвкушения, бледные губы раздвинулись в улыбке, обнажая огромные клыки — мне почему-то казалось, что они должны быть меньше, а цепкие руки тащили меня к жадному рту. Почувствовав холодное дуновение на шее, я только секунду спустя сообразил, что это его дыхание и рванулся изо всех сил, больше не из страха, а от брезгливости. Совершенно безрезультатно. Вампир тихо хмыкнул и промурлыкал:
— Не трепыхайся так, чего доброго порвешь артерию и истечёшь кровью. Стой спокойно.
Его слова меня и напугали, и вселили надежду. Похоже, что он не собирается меня сейчас убивать, а пока жив, есть надежда на побег. Я ощутил удар клыков, резкую боль, и постарался не двигаться. Было не так больно, как я ожидал, но невыразимо противно, я чувствовал движения языка на шее, хватка рук ослабла, теперь мокрец просто обнимал меня за плечи, слегка придерживая и поглаживая, и меня трясло от гадливости. Место укуса стало жечь, всё сильнее и сильнее, пульсирующая боль нарастала, и я закусил губу, чтобы не закричать, а этот гад перехватил меня за руку и стал её выкручивать так, что слёзы на глаза наворачивались. Вспомнились слова Тани, что кроме крови вампирам нужны эмоции, и я с ненавистью подумал, что сейчас этот кровосос наслаждается моей болью. Я чувствовал, что он уже тёплый, почти как человек, и понимал, что осталось потерпеть совсем немного, но тут он рванул мою руку так, что я уже не выдержал и заорал. Этот мерзавец уже опять жёстко зафиксировал меня за шею и плечо, и был неподвижен, я замечал сейчас только лёгкие движения языка, и с облегчением понял, что он уже вытащил клыки из моего тела. Его руки разжались, мокрец сделал шаг назад и замер, откинув голову. На ярких губах блуждала неопределённая улыбка.
Сжав кулаки, я с ненавистью смотрел на кровососа. В его взгляде промелькнуло любопытство, он одобрительно похлопал меня по плечу и снисходительно бросил:
— Отдыхай, кормилец.
Лязгнула решётчатая дверь, щёлкнул замок и мокрец скрылся. Меня трясло от злости и омерзения. Рука сильно ныла, шея зудела. Провёл рукой по шее, посмотрел: крови не было. Жутко хотелось пить, было очень холодно. Я начал осматриваться в своей тюрьме. Сначала подошёл к решётке. Свет за ней погас, но если прижаться щекой с самого краю, можно было увидеть лестницу с узкими крутыми ступенями. Кажется, она шла только вверх, но наверняка я рассмотреть не мог. Попробовал раздвинуть прутья, но они были слишком толстые. Покачиваясь от внезапной слабости и стиснув зубы, чтобы не стучать ими, я пошёл ко второй двери. Рядом с ней был выключатель, я автоматически щёлкнул им и заглянул внутрь. К моему удивлению, это оказался туалет, совершенно не подходящий для камеры. Золотисто-коричневая плитка на полу и янтарно-жёлтая на стенах, выглядели уютно, тепло. Над нестандартно широкой раковиной было вмонтировано горизонтальное зеркало. Лампа горела куда ярче, чем в камере. Я открыл кран и жадно припал к воде. Напившись, ополоснул лицо и осмотрел шею. Она была чистой, за исключением пары точечных ранок, уже покрывшихся корочками. Аккуратный, мерзавец.
Я промокнул лицо крохотным жёлтым полотенцем с изображением щенка, и продолжил осмотр. За унитазом, в шкафчике с белыми эмалированными дверками обнаружились ведро и швабра с двумя тряпками. Одна тряпка была уже затасканная, а в роли второй выступало бывшее банное полотенце. Я придирчиво осмотрел его, нашёл достаточно чистым, вытряхнул и накинул на плечи. Вернувшись в камеру, я сел на медицинскую кушетку, обтянутую дерматином, и проверил карманы. В них ничего не было, перочинный нож и мобильник пропали. Голова кружилась, и я лёг, подтянув колени к груди. Да мне таких кушеток три надо! Усталость и слабость брали своё, скоро я провалился в сон.
Проснулся я рано утром, потому что дико замёрз, попробовал разогреться гимнастикой, но прекратил из-за слабости. Сел на кушетку, массируя и похлопывая себя, и стал ждать неизвестно чего. Часы на руке остались, поэтому за временем я мог следить без проблем. В течение дня ничего не произошло. Очевидно, кормить меня не собирались.
Я сломал ручку швабры в неудачной попытке раздвинуть прутья решётки и изучил устройство бачка унитаза, в безуспешных поисках детали, которой можно было бы попробовать вскрыть замок. Больше фантазии у меня ни на что не хватило. В туалете было теплее, чем в камере, но кушетка здесь не помещалась, и я, сидя на спущенной крышке стульчака, стал раздумывать, что можно ещё предпринять. В конце концов, мне пришлось признать, что моя камера сделана на совесть, и самостоятельно я отсюда не выберусь. Есть хотелось невероятно, пустой желудок громко выражал возмущение. Я постирал вторую тряпку и повесил на решётку сушиться.
Спал я плохо, постоянно просыпаясь от озноба. Наконец, ушёл в туалет и попробовал заснуть сидя на унитазе, в результате свалился и больно ушиб о стену плечо. Под утро тряпка просохла, и я накинул её на себя поверх полотенца, но всё равно было холодно. Хорошо хоть, желудок успокоился, и чувство голода притупилось. Голова была ясной, и мысли казались необыкновенно чёткими. Что же у Андрея с Костей произошло? Живы или нет? Хоть бы Санёк с Витей разобрались, в чём дело!
Я не знал, чего мне хочется больше: чтобы ребята пришли мне на помощь, или чтобы скорей собирали барахло и мотали из этого города. Наверное, всё-таки, чтобы уехали. Надо было бежать сразу после встречи с вампирами в лесу. Передали бы наводку другой группе охотников... Неожиданность удара — наше единственное преимущество, а когда кровососы практически всю группу знают в лицо и по запаху, о какой неожиданности может идти речь?
Слишком мы уверовали в собственную удачливость, да и хотелось самим завалить лорда, тщеславие взыграло. Андрея жалко, если погиб. Думая о его брате, я испытывал только глухое раздражение: псих без тормозов, он всё и завалил. Грызло беспокойство за Таню. Она была так уверенна в том, что местные вампиры не убивают людей, очевидно не представляя, что происходит в городе на самом деле! Жива ли? Уехала сама, или её увезли мокрецы?
Я с ненавистью вспоминал мелкого вампира-таксиста, невольно сжимая кулаки. Представляю, каково приходится его пассажирам! Садист поганый. Теперь у меня есть личный враг.
Если посчастливится выбраться живым, из охотников не уйду! По крайней мере, пока до этого мокреца не доберусь...
Больше всего меня шокировали приятельски-приветливые интонации вампира, но поразмыслив, я пришёл к выводу, что это, скорее всего, нормально: еда должна вызывать положительные эмоции, так? Вспоминать было больно, я чувствовал себя униженным, но постарался не зацикливаться на этом. Почему же всё сорвалось? Как могло оказаться, что в полдень солнечного дня мокрец не спал? Если бы его терзал голод, это ещё можно было бы объяснить, но он ночью убил девушку, значит, был сыт. Или они как-то разбудили его? Ну... не представляю, что нужно сделать, чтобы разбудить спящего вампира. Что-что, а сон у них крепкий.
Я вспомнил своего первого мокреца. Его я убил как раз во сне. Накануне я видел, как он охотится, и что потом осталось от его жертвы, наверное, иначе не смог бы: слишком он был похож на человека. Приятный парень, совсем молодой, с разметавшимися по подушке русыми волосами и полуулыбкой на губах. Длинные ресницы почти лежали на щеках. Почему-то у всех кровососов великолепные ресницы, на зависть любой девушке. До этого я вблизи их не видел, и так засмотрелся, что споткнулся о край ковра и чуть не налетел на вампира. Мне казалось, что грохот был оглушительный, а мокрец даже не шелохнулся. Только у самой кровати я заметил, что он не дышит. После этого нанести удар было уже легче, и я одним махом отсёк ему голову — как тушу разрубил. Хотя Андрей мне объяснял, что ничего особенного с телом не происходит, я подсознательно ждал каких-нибудь ужасов, вроде, как в кино показывают: мгновенное превращение в скелет, или быстрое разложение. Но даже крови почти не было.
— Какая тебе кровь! — сказал Андрюха потом. — Кровь бывает, когда сердце бьётся, а у вампиров это достаточно редкое явление. Мне такой только однажды попался. Я даже испугался сначала, решил, что по ошибке человека завалил.
На моём счету было пятеро, но с сердцебиением не попадались, может потому, что все, кроме одного, спали, а во время сна они вообще, как трупы.
Если выберусь отсюда, даже пытаться не стоит застать этого гада спящим, раз он такой непредсказуемый. Надо подстеречь его и расстрелять серебром, лучше с двух сторон, чтобы не смог уклониться. Значит, Санька привлекать... Чтобы потом можно было забрать и уничтожить обездвиженное тело, место должно быть безлюдным. Как его заманить? Хотя, он таксист. Посадить своего пассажира, который и приведёт его в засаду. Значит, нужен ещё один человек, но незнакомый вампиру. Ну... найдём кого-нибудь... План операции постепенно вырисовывался. Только бы выбраться отсюда!
