— А любовь?
— Это не суть! — отрезала она. — Сколько женятся по любви и разлетаются через пару лет! Главное — трезвый расчёт и желание создать семью. А любовь придёт.
Затевать спор мне не хотелось, и я решила сменить тему:
— А сейчас встречаешься с кем-нибудь?
Настя молча покачала головой.
— Странно, — заметила я, — вроде бы тебе должно быть проще найти парня. Я понимаю, конечно, что не каждый подойдёт, но ты девушка заметная, со всех сторон положительная, — у тебя изначально более широкий выбор.
— Нет у меня никакого выбора, — вяло огрызнулась она, — одни козлы.
— Это я от тебя уже слышала, но списала на плохое настроение. Не думала, что ты так глобально ополчилась на всю мужскую половину человечества.
— Ничего подобного, — возразила Настя, — я вовсе не считаю, что все парни такие. Я даже знаю многих чудесных ребят, только они ко мне и не подходят. У них обычно уже есть девушки. А ко мне, как осы на варенье, всякая дрянь слетается. Будто я выставочный экземпляр, а им нужно для статуса, чтобы красивая баба рядом была. Сама по себе я никого не интересую. Вот мой последний... Руки вечно потные, в ухо сопит, а воображал о себе... Всего-то хозяйства — пара бутиков. На меня смотрел, как на племенную корову. Подавай ему непременно родного наследника!
— Ну, так родила бы ты ему этого наследника! — фыркнула я. — Подумаешь, какие сложности!
Неожиданно Настя скривилась и расплакалась. Я растерялась: никогда раньше мне не приходилось видеть нашу королеву Анастасию плачущей, а тут вроде бы и повода нет. Я обняла Настю и начала нести чушь о том, что всё образуется. Настя что-то говорила, но сквозь рыдания смысла её слов я не могла уразуметь. Наконец разобрала отдельные обрывки фраз, из которых поняла, что как раз родить Настя не может, есть у неё какие-то неразрешимые проблемы. И, как часто бывает, именно то, что недостижимо, стало чуть ли не целью жизни: она хотела ребёнка.
— Ну и ладно, усыновишь, — сказала я. А что тут можно ещё сказать!
— Усыновлю, — согласилась Настя, всхлипывая. — Только я всё-таки хочу, чтобы ребёнок в полной семье рос. Мне ведь не нужно, что-то особенное. Я просто хочу любить и быть любимой. Неужели это так много?
— Это много, — возразила я, — Мне кажется, чаще бывает что-то одно. Но ты того стоишь и шанс всегда есть. Не отчаивайся раньше времени.
Мы немного помолчали, глядя на пляшущие языки пламени, потом Настя задумчиво сказала:
— Ты-то тоже себе нормального парня найти не смогла.
— Да я и не искала: у меня парни в приятелях, — не согласилась я. — После женишка на романтику не пробивает — как прививку получила. Честно, до Ника на меня никто особого впечатления не производил. И что ты на него так ополчилась?
— Не понимаю я этого! — пожаловалась Настя, — По сути, он даже не живой.
— Ну, ты полегче! — возмутилась я. — В каком месте он не живой? Движется, мыслит, приспосабливается к среде, какой-то обмен веществ есть. По всем показателям — вполне...
— Да что ты мне о показателях! Достаточно увидеть как он замирает — для человека такая неподвижность вообще невозможна. Как ты можешь с ним целоваться? Я как представлю: липкий, холодный... Брррр! У него хоть сердце бьётся?
Я поразилась: это что же, Настя никогда Ника даже не касалась?
— С чего ты взяла? И не липкий, и не холодный. Вполне нормальный. И сердце нормально бьётся... иногда по крайней мере. Ну... по физиологическим параметрам — да, не человек, так никто этого и не утверждает, — я фыркнула и добавила: — По крайней мере, не лапает меня потными руками и не сопит в ухо.
— Это, конечно, аргументы, — улыбнулась Настя. — Но всё равно. У меня включается отторжение на подсознательном уровне. Ник на меня иногда так смотрит, будто убить готов. Мне кажется, он ненавидит людей.
— Нет, — возразила я. — Не любит, презирает, — это да. В принципе его можно понять. Во-первых, это ответная реакция: он слишком много встречается с таким вот отторжением и брезгливостью. Обидно же! А во-вторых, защитная: не может же он жрать равных себе. Что мне нравится, Ник открыт: если конкретный человек покажет себя интересным и адекватным, то и он будет к нему хорошо относиться.
— Ты вообще уверена, что он не убивает? — с сомнением спросила Настя.
— Лёшка кошек не любит, но ведь он их не убивает, — пробубнила я, думая, как бы свернуть со скользкой темы.
К моему облегчению Настя отвлеклась сама. Она подошла к шкафу с зеркалом и внимательно вгляделась в своё заплаканное лицо:
— Ужас какой! Пройдусь, нервы в порядок приведу. Глядишь, и грибочков к ужину добуду. Ты здесь справишься?
Я фыркнула:
— Нет! Мне картошку в жизнь не поджарить! Иди, конечно. Только далеко не забредай. Через пару часов смеркаться начнёт. Надо Светку с электрички встретить.
Настя быстро собралась, взяла корзинку поменьше и ушла, а я принялась за готовку. Картошку сделаю, колбаску привезла, а если Настя всё-таки грибы принесёт, я их и так с лучком поджарю и в картошку добавлю. Может и с пустыми руками вернётся, с таким-то настроением не до грибов.
Приготовив ужин, я вышла во двор. Хотя обещали дожди, но кое-где в сплошных облаках появились просветы. Хорошо, если распогодится. Достала мобильник, посмотрела на время: нужно на станцию идти, пора бы Насте и вернуться. Попробовала дозвониться, но её телефон был выключен. Вот, всегда она так!
Я подождала ещё, посмотрела на дорогу: никого. Ну и ладно, одна пойду. Время уже поджимало, и я быстрым шагом с перебежками направилась по лесной тропинке. На мокрой глине скользко, чуть не шлёпнулась, и я сбавила было скорость, но скоро местность повысилась. Смешанный лес сменился соснами, теперь под ногами был песок, густо покрытый старой хвоей. Я бодро рванула вперёд и примчалась к станции всего на пару минут раньше электрички.
Из вагонов вышло десятка полтора пассажиров, я сразу заметила Свету и помахала ей рукой. Мы поцеловались, она растерянно огляделась.
— А Настя где?
— Пошла за грибами к ужину — и с концами, — сообщила я. — Телефон отключен.
— Она в своём репертуаре, — фыркнула Светик. — Погоди, мы что, через лес вдвоём пойдём?
Все приехавшие направлялись к деревне, в противоположную от наших дач сторону.
— Великое дело! — сказала я. — В первый раз, что ли? Давай, быстрее ногами шевели, здесь дорога ещё ничего, а дальше скользко, хотелось бы засветло вернуться.
Тем не менее, когда мы вышли из леса, уже совсем смеркалось.
— Смотри, — тихо сказала Светка, — какая луна зловещая. Жуть!
Почти полная луна была багрового оттенка. Облака разошлись. Мерцали звёзды. Красиво-то как! Я перевела взгляд на чёрные дома. В нашем доме свет тоже не горел. У меня прямо сердце оборвалось.
— Жуть! — согласилась я. — Похоже, что Настя не вернулась.
Мы увеличили темп и почти бегом добрались до дома. Так хотелось надеяться, что всё в порядке! Могла же Настя вернуться с головной болью и лечь спать, например. Но двери были заперты, ключ лежал в условленном месте, там, где я его и оставляла. Мы, растерянные и подавленные, зашли в дом. В гнетущем молчании я наполнила тарелку и поставила перед Светой. Она попробовала возразить, но я прикрикнула на неё:
— Ешь, давай! Насте легче не станет, оттого, что ты голодная.
— А сама?
— Ела уже, — соврала я, но потом решила, что надо хоть немного подкрепиться, силы мне ещё пригодятся. — Ладно уж, составлю компанию.
Я положила себе немного картошки, но колбасу брать не стала, было неприятно даже смотреть на неё. Впрочем, и картошка в горло не лезла. Какая уж тут еда!
— Ты хоть видела, в какую сторону она пошла?
— Откуда? — угрюмо ответила я.— Когда она выходила, я уже готовить начала. Даже в окно не выглядывала.
— Надо идти искать! — решительно изрекла Светка.
Она при дневном свете не может по тропинке от станции до дома пройти одна, а готова тащиться в лес неизвестно куда, ночью! Я не знала, плакать или смеяться.
— Много мы вдвоём найдём!
Я накинула ветровку и вышла на веранду, Света за мной. Мы сели на ступеньки крыльца, бесцельно глядя в сгустившуюся ночь. Лампа на веранде освещала ближайшие кусты и пару метров дорожки, за пределами светового пятна царила непроглядная тьма.
Я поднялась, выключила свет и вернулась на прежнее место.
— Зачем? — кратко поинтересовалась Светка. — И так страшно.
— Именно затем, — хмуро ответила я. — Так мы ничего не видели, зато сами красовались, как прыщ на носу, а сейчас глаза привыкнут, и хоть что-то сможем рассмотреть.
Настя здесь не первый раз, окрестности не хуже меня знает и заблудиться никак не могла. Я с неприятным чувством вспомнила мужчин, которые пару месяцев назад попытались меня изнасиловать. Если бы не Ник...
А Настя одна. Вдруг она встретила таких же?
— Волки здесь есть? — спросила Света.
— Мало, — ответила я рассеянно, потом встрепенулась и возмущённо сказала: — Думай, что говоришь! Ладно, ты девочка городская, но книжки-то читаешь. Здесь зайцы кишмя кишат — сейчас все хищники сытые ходят...
— Может, в деревню пойдём, народ поднимем? — предложила Света, но я осенённая идеей, уже набирала номер:
— Ник, ты сейчас очень занят? У нас тут Настя пропала.
Несколько секунд в трубке была тишина, я даже бросила взгляд на экран, проверить, есть ли соединение. Затем Ник насмешливо поинтересовался:
— Ну, что замолкла? Я слушаю. Подробности будут?
— Ушла за грибами два, нет уже больше трёх часов назад, и не вернулась, — вот тебе и все подробности.
— Сейчас, — сказал он и отключился.
— И что? — поинтересовалась Света, с надеждой глядя на меня.
— Я так поняла, что перезвонит, — пожала я плечами.
Минут пятнадцать мы сидели в напряжённом ожидании, рассматривая участок, который при свете луны казался таинственным и незнакомым. Телефон молчал. Внезапно тёмная фигура шагнула с веранды и опустилась на ступеньку между нами. Я невольно отшатнулась, а Света взвизгнула, шарахнулась и стала падать: с её стороны перил не было. Ник схватил её за шиворот и усадил на место. Светка закашлялась, держась за горло.
— Ник, ты нас перепугал, — кротко сказала я.
Не знаю, чего сейчас мне хотелось больше: наорать за такую бесцеремонность или упасть ему на грудь и разреветься от облегчения. Света, наконец, сумела прокашляться и вытирала глаза. Я не удивилась бы, если бы она начала возмущаться, или хотя бы просто постаралась перебраться от Ника подальше, как она обычно делала, но она сказала:
— Ой, Ник, хорошо, что ты приехал. Найдёшь нашу Настю?
Тем временем я уже начала потихоньку соображать, и сразу за Светкой спросила:
— Как ты тут оказался?
Ник обнял меня и положил голову на плечо, мимоходом проведя губами по щеке:
— Мы с Дэном приехали зайцев погонять, — лениво пояснил он, — а когда ты позвонила, сделали круг и Настю нашли, скоро Дэн её принесёт.
— Что с ней? И почему Дэн, почему не ты?
— А почему я? — удивился Ник, — Она меня терпеть не может. Ничего страшного с ней не случилось. Шла по краю оврага, то ли споткнулась, то ли поскользнулась и сорвалась. Разбила мобильник, вывихнула ногу, рассадила лицо. Быстро нашли, потому что кровью пахло. Вывих сразу вправили.
Ник замолк. Видно было, что Свете рядом с ним неловко, но, вероятно, она считала, что уйти неудобно, и не трогалась с места. Я решила ей помочь:
— Наверное, Насте помыться надо будет, — предположила я, — Свет, поставишь воду греться?
Она кивнула и с облегчением сбежала в дом. Как только дверь за ней закрылась, Ник начал жадно меня целовать. Я отвечала ему с не меньшим энтузиазмом. Внезапно он мягко отстранил меня и с досадой сказал:
— И чего ей там не сидится?
Света снова вышла на веранду.
— Воду поставила, — сообщила она. — Наверное, и постелить надо?
Моё сердце колотилось, голова была затуманена, и я чувствовала себя парящей над вершиной мира.
— Конечно, — согласилась я, — давай на втором этаже, там теплее.
Практичный Светкин вопрос вернул меня на землю и прочистил мозги. Обернувшись к Нику, я с беспокойством спросила:
— Погоди, я не поняла, а почему же вы Настю сразу не принесли?
Ник молчал, и моё беспокойство переросло в тревогу. Света задержалась в дверях, стиснула руки и смотрела на Ника несчастными испуганными глазами. Ник, наконец, нехотя ответил:
— Она сильно лицо порвала. Напоролась на острый сук. Этот шрам её бы изуродовал, а у неё уже кровь стала подсыхать. Надо было начинать оказывать помощь немедленно. Дэн остался, а я пошёл предупредить вас, чтобы не нервничали.
Я примерно представляла, о чём идёт речь, а вот Светка не поняла:
— Что можно сделать в лесу?
— Под воздействием слюны вампира повреждения человеческой кожи исцеляются эффективно и бесследно, — отстранённо пояснил Ник.
Света, очевидно, представила процесс "исцеления", потому что резко изменилась в лице. Мне показалось, что я даже заметила, как она побледнела, хотя, возможно, это была лишь игра моего буйного воображения: не могла я такие нюансы рассмотреть в темноте. Забавная реакция, как она переживает из-за ерунды.
Стоп! Что это со мной? Не могу я к девчонкам так относиться! Я перевела взгляд на вампира. Он смотрел на Светку с насмешливым любопытством. Вот как! Для него это ерунда...
Я попробовала представить себе, что может чувствовать Настя, которая так неприязненно относится даже к Нику, при прикосновениях Дэна. Ужас какой! А ведь у неё ещё и травмы болезненные. Мало ей было душевных терзаний! Я ощутила острую жалость.
На лице Ника появилось сочувственное выражение, которое быстро сменилось растерянностью. Он резко помотал головой и повернулся ко мне.
— Что?— поинтересовалась я.
— Да, чертовщина какая-то, — неуверенно ответил вампир.
Похоже, он не понял, что произошло. Вот и хорошо. Мне почему-то казалось, что от понимания он в восторг не придёт.
Света ушла в дом, Ник снова обнял меня и привлёк к себе. Сейчас, когда острое беспокойство за Настю прошло, стало очень уютно и хорошо. Разговор про Иру и Стаса начинать не хотелось: сдаётся мне, что в результате мы вполне можем поссориться, а сейчас, когда вампиры оказывают нам помощь, это вроде и не к месту. Я поцеловала гладкую кожу плеча вампира и прижалась щекой.
— Ник, в вагоне на твою майку не косились?
Ник коротко хохотнул:
— Это было бы эффектно! Если что, можно объяснять, что я закаливаюсь по особой системе... Нет, я приехал в машине и куртку оставил там: она мне нравится. Помнишь, во что одежда в прошлый раз превратилась?
— О, это впечатляло! — рассмеялась я.
Ник легко поднялся и кивнул в угол веранды:
— Там корзинка с грибами. Посмотришь потом. Сейчас Дэн подойдёт, устраивай Стасю.
Словно специально дождавшись нужной реплики для выхода, появился Дэн. Я не удивилась тому, что он нёс Настю легко, как пушинку, меня-то Ник часами может таскать. А вот выражение Настиного лица меня испугало. Она вполне осмысленно держалась за Дэна, но её лицо в пятнах грязи было совершенно неподвижным, будто неживым. Через лоб и по щеке тянулась неровная полоса молодой розовой кожи. Она проходила совсем рядом с глазом.
